Volume 290 pages
2020 year
Реплики 2020. Статьи, эссе, интервью
About the book
“Реплики 2020” – собрание статей и интервью Мишеля Уэльбека за три десятилетия. Автор планетарных бестселлеров “Элементарные частицы”, “Платформа”, “Покорность”, “Серотонин” говорит здесь от первого лица. В этих глубоких, острых, язвительных порой текстах он дает оценку происходящим событиям, формулирует свои выводы и прогнозы на будущее.
В книгу вошли его мировоззренческие и политические эссе, заметки о кино и литературе, беседы о собственном творчестве, ответы на нападки критиков, а также размышления о писателях и философах, о религии, о феминизме и самоизоляции, о джазе и Дональде Трампе, об эвтаназии и туризме. Во Франции “Реплики” Уэльбека трижды выходили отдельными книгами (1998, 2011, 2020), всякий раз пополняясь новыми выступлениями писателя в медиа. Статьи из первых двух были опубликованы на русском языке в сборниках “Мир как супермаркет” (2003) и “Человечество, стадия 2” (2011).
В это издание включены полностью все три сборника, представляющие взгляды на современный мир одного из самых читаемых французских авторов.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Читаю по подписке М.Уэльбек Реплики 2020. Статьи, эссе, интервью . Хотя чтение нелёгкое, но меня завораживают его точные, парадоксальные характеристики литературного процесса Франции, кинематографа, политических движений. Многие реплики так и хочется записать в виде афоризма.
Уэльбек - один из немногих современных писателей, которых не коснулась так называемая "прогрессивная повестка дня". Точнее он находится на другом берегу.
Статьи разных лет. Некоторые из них читал раньше. А сейчас, когда перечитывал, почувствовал, что мысли автора стали еще более злободневными и актуальными.
Есть книги, которые похожи на аквариум с мутной водой — в них плавают странные мысли, тревожные, не всегда ясные, и именно это цепляет взгляд. Сборник эссе Мишеля Уэльбека «Реплики» как раз из таких: он не стремится понравиться, не собирается быть гладким или приятным. Скорее наоборот —намеренно колючий, разбитый на осколки, где каждый фрагмент отливает своим холодным блеском.
В «Репликах» Уэльбек предстает уже не только писателем-романистом, но человеком, который всерьез размышляет о будущем и настоящем того пространства, которое условно зовет европейской цивилизацией. В его текстах слышна усталость, беспокойство, какая-то почти физическая боль за судьбу культуры, с которой он себя отождествляет. Даже если не разделять его пессимизма, в этих строках чувствуется подлинное переживание, а не поза — и потому сложно отмахнуться.
Он пишет о том, что для многих становится неудобной темой: об утрате духовной опоры, о слабости институтов, о зыбкости всего, что еще недавно казалось нерушимым. Когда он рассуждает о Франции, сквозь колкие обобщения просачивается почти интимная тревога — будто он боится проснуться однажды и не узнать улицы собственного детства.
Некоторые эссе похожи на реплики в ночной кухонной беседе, когда слова уже не отсеиваются, не фильтруются, а льются так, как идут. В них есть неловкость, несовершенство, но в этом и чувствуется живая ткань настоящих размышлений. Он, похоже, не стремится убедить или склонить на свою сторону —скорее проверяет собственные мысли на прочность, произнося их вслух.
Отдельной линией в сборнике проходят его рассуждения о литературе и поэзии. Уэльбек словно заново взвешивает для себя значение слова, пробует определить, зачем нужны романы и стихи, если мир вокруг становится все более прагматичным и шумным. Он говорит о стихах так, будто это последний тихий сад, где еще можно укрыться от хаоса, а проза для него — попытка схватить ускользающую правду о человеке. Эти страницы особенно теплы, местами уязвимы, и контрастируют с его более жесткими пассажами о политике и обществе.
Стиль Уэльбека здесь обнажен, без литературных прикрас. Он иногда режет слух своей прямотой, а порой и холодной насмешкой. Но в этом есть своеобразная честность: он пишет не для того, чтобы понравиться, а потому что не может молчать. И этим подкупает.
Для многих читателей его тексты могут стать раздражителем. Они провоцируют, иногда вызывают внутренний протест. Но, пожалуй, в этом и заключается задача хорошей эссеистики — не гладить по голове, а тревожить, побуждать спорить и мысленно задаваться вопросом: «А так ли это?» Уэльбек в своих «Репликах» делает именно это — без церемоний, зато с горьковатой искренностью человека, который слишком многое увидел и потому уже не умеет говорить успокаивающими словами.
Эта книга не о том, чтобы утешить. Она о том, чтобы остаться наедине с нелегкими вопросами — о культуре, о вере, о будущем. И в каком-то странном смысле за эту возможность думается даже поблагодарить автора.
Есть книги, которые похожи на аквариум с мутной водой — в них плавают странные мысли, тревожные, не всегда ясные, и именно это цепляет взгляд. Сборник эссе Мишеля Уэльбека «Реплики» как раз из таких: он не стремится понравиться, не собирается быть гладким или приятным. Скорее наоборот — намеренно колючий, разбитый на осколки, где каждый фрагмент отливает своим холодным блеском.
В «Репликах» Уэльбек предстает уже не только писателем-романистом, но человеком, который всерьез размышляет о будущем и настоящем того пространства, которое условно зовет европейской цивилизацией. В его текстах слышна усталость, беспокойство, какая-то почти физическая боль за судьбу культуры, с которой он себя отождествляет. Даже если не разделять его пессимизма, в этих строках чувствуется подлинное переживание, а не поза — и потому сложно отмахнуться.
Он пишет о том, что для многих становится неудобной темой: об утрате духовной опоры, о слабости институтов, о зыбкости всего, что еще недавно казалось нерушимым. Когда он рассуждает о Франции, сквозь колкие обобщения просачивается почти интимная тревога — будто он боится проснуться однажды и не узнать улицы собственного детства.
Некоторые эссе похожи на реплики в ночной кухонной беседе, когда слова уже не отсеиваются, не фильтруются, а льются так, как идут. В них есть неловкость, несовершенство, но в этом и чувствуется живая ткань настоящих размышлений. Он, похоже, не стремится убедить или склонить на свою сторону — скорее проверяет собственные мысли на прочность, произнося их вслух.
Отдельной линией в сборнике проходят его рассуждения о литературе и поэзии. Уэльбек словно заново взвешивает для себя значение слова, пробует определить, зачем нужны романы и стихи, если мир вокруг становится все более прагматичным и шумным. Он говорит о стихах так, будто это последний тихий сад, где еще можно укрыться от хаоса, а проза для него — попытка схватить ускользающую правду о человеке. Эти страницы особенно теплы, местами уязвимы, и контрастируют с его более жесткими пассажами о политике и обществе.
Стиль Уэльбека здесь обнажен, без литературных прикрас. Он иногда режет слух своей прямотой, а порой и холодной насмешкой. Но в этом есть своеобразная честность: он пишет не для того, чтобы понравиться, а потому что не может молчать. И этим подкупает.
Для многих читателей его тексты могут стать раздражителем. Они провоцируют, иногда вызывают внутренний протест. Но, пожалуй, в этом и заключается задача хорошей эссеистики — не гладить по голове, а тревожить, побуждать спорить и мысленно задаваться вопросом: «А так ли это?» Уэльбек в своих «Репликах» делает именно это — без церемоний, зато с горьковатой искренностью человека, который слишком многое увидел и потому уже не умеет говорить успокаивающими словами.
Эта книга не о том, чтобы утешить. Она о том, чтобы остаться наедине с нелегкими вопросами — о культуре, о вере, о будущем. И в каком-то странном смысле за эту возможность думается даже поблагодарить автора.
Во-первых, новизна утомительна. Всякая рутина, как хорошая, так и дурная, имеет важное преимущество – она привычна, а потому позволяет нам минимизировать усилия. Любой консерватизм уходит корнями в интеллектуальную лень.
– Да, я по‐прежнему считаю, что сущность счастья носит религиозный характер. Религия дает вам ощущение связи с миром, чувство, что ты ему не чужой, а он к тебе не равнодушен, но Паскаль сказал об этом гораздо лучше меня. Нам страшно жить в мире, с которым у нас нет ничего общего, тогда как религия наполняет мир смыслом, а вам указывает место в этом мире.
В любых обстоятельствах консерватор будет рассуждать в категориях дао, свойственных покойному сенатору Кёю (например: “Нет такой политической проблемы, которую нельзя было бы разрешить бездействием”), и не забудет сентенцию старика Гёте, убежденного, что “лучше несправедливость, чем беспорядок”; это утверждение кажется циничным только на первый взгляд, потому что любой беспорядок содержит в себе многочисленные зерна несправедливости.
Жак Превер написал стихи, которые учат в школе. Из стихов явствует, что он любил цветы, птичек, уголки старого Парижа и т. д. Он полагал, будто любовь может расцвести только в условиях свободы. В
В математике из двух равно строгих доказательств мы предпочтем то, что короче, чтобы не перегружать память. Несколько таинственное понятие красоты доказательства на самом деле почти всегда сводится к его краткости (что совсем не удивительно, если вспомнить, что красота движений практически равнозначна их экономичности).
Reviews, 4 reviews4