Quotes from the book «Воспоминания воображаемого друга»

Нужно быть очень храбрым, чтобы каждый день оставаться самим собой в мире, где тебя никто не любит.

Монстры — это жуткие твари, но те монстры, которые ходят и говорят по-человечески, еще хуже.

-- Почему ты не боишься?

...

-- А чего мне бояться? -- спрашивает он.

-- Того, что будет после того, как ты умрешь.

-- А что будет?

-- Я не знаю, что будет.

-- Тогда чего бояться? -- спрашивает Освальд. -- Я думаю, что, наверное, ничего не будет. А если там лучше, чем ничего, то тоже хорошо.

-- А если хуже, чем ничего?

-- Нет ничего хуже, чем ничего. Но если там ничего нет, я об этом все равно не узнаю, потому что меня тогда тоже не будет.

В мире есть два типа учителей: те, которые играют в школу, и те, которые учат в школе.

-- Может быть, все дьяволы похожи на обычных людей, -- говорит Освальд. -- Может быть, потому они и успевают сделать много зла.

Никогда не слышал, чтобы воображаемый друг пережил своего человека.

Он просто по-своему относится к людям. Они ему нравятся, но по-своему.Он любит их на расстоянии. Чем дальше от него, тем больше нравятся. И ему не нравится, когда до него дотрагиваются. Когда кто-нибудь до Макса дотрагивается, весь мир вокруг сразу становится ярким и хрупким.

Они надеялись, что он «это перерос». «Перерос» — значит родители не могут ничего придумать и ничего не делают, а только надеются, что все изменится, потому что Макс стал выше ростом и кроссовки у него на размер больше, чем раньше.

Я думаю, что миссис Паттерсон говорит правду и действительно считает, что Макс умный и славный. Но она говорит это на детском языке, которым говорят взрослые, когда расспрашивают Макса обо мне, и поэтому голос ее звучит фальшиво. Она как будто старается показаться настоящей, вместо того чтобы быть настоящей.

Трудно не волноваться, потому что если стараешься не волноваться, значит точно есть причины волноваться. А когда сидишь на краю тротуара и ждешь, когда вернется твой друг, трудно не думать о том, почему там сидишь.