Сентябрь горит,
Убийца плачет,
Но он не смог поступить иначе.
(из песни «Сентябрь» группы Stigmata).
Глава 1. У каждого свои недостатки
– Господи! Ну, неужели опять?!
У ног Сергея распласталось тело. Казалось, будто кровью его полили специально, для устрашения. Сергей почувствовал, что в правой руке держит какой-то предмет. Это был хорошо вымазанный в крови нож. Он раздраженно бросил его на землю, рядом с телом. Без энтузиазма посмотрел на труп. Сомневаться в отсутствии признаков жизни не приходилось.
Сергей раздраженно цокнул языком, и, чтобы отвести взгляд, посмотрел вверх. Тут же (как будто готовились), листья стряхнули дождевую каплю точно ему в глаз. Он сделал шаг назад, тыльной стороной руки вытирая веко, и почувствовал, как к нему подбирается веселье. Ну, понятно, повода особого не было. Но веселье от него не зависело, оно накрывало его эйфорией. Как если бы он что-то принял, и, независимо от его желания и обстоятельств, вещество поступило в мозг и теперь усердно заставляло гипоталамус вырабатывать эндорфин и закачивать его в кровь.
Становилось легко и приятно. И весело. Улыбка расплылась до ушей.
Сергей посмотрел на свои руки. На ладонях была кровь. И не сказать, что немного. Попало и на свитер. Провидение подсунуло ему под ноги лужу. Он аккуратно стянул свитер и вывернул наизнанку. Сел на корточки, ополоснул руки. Холодная вода отлично смывала чуть запекшуюся кровь. На всякий случай ополоснул лицо. Оставшись в футболке и джинсах, он пошел прямо, не особо разбираясь, куда идет. Ему казалось, что он в этом лесу первый раз, и не имел ни малейшего представления, куда надо идти. Но ведь куда-то он придет. Лес шутливо подсунул ему тропинку, приведшую в тупик. Но ему было наплевать. Ему было хорошо и весело. Он мог весь этот лес исходить вдоль и поперек, не устав.
Хотя были сумерки, и явственно чувствовалось, что август собирается одарить природу настоящей октябрьской ночью, а Сергей был в легких летних джинсах и футболке, ему не было страшно, тоскливо или не по себе. Веселье дошло до той точки, когда он засмеялся в голос. Хихикая, вышел на дорогу. Вдалеке ехал велосипедист, который, видимо, не одобрив беспричинного смеха, развернулся и укатил в другую сторону.
Скоро Сергей вышел к железной дороге. Справа виднелась станция. Зажглись два фонаря. Он бодро направился в сторону платформы, по дороге выбросив окровавленный комок свитера в мусорный контейнер.
На платформе в сторону Москвы было несколько человек. Он подошел к пожилой женщине и вежливо спросил:
– Не скажете, когда ближайшая на Москву?
– Через семь минут, – старушка окинула его дружелюбным, но внимательным взглядом. – Промок весь, по грибы ходил, небось?
– Ага.
– И как?
– Ни одного не нашел, – сказал Сергей с удовлетворенным придыханием.
Старушка оглянулась на пару мужичков с полными корзинами белых и быстро отошла, поняв, что собеседник пьяный.
Сергей стоял, засунув руки в карманы, покачиваясь с пятки на носок, глубоко вдыхая свежий подмосковный воздух и жмуря глаза.
На платформу поднялись парень с девушкой, осторожно прижимаясь друг к другу. Один наушник был вставлен в левое ухо девушки, другой – в правое ухо парня. Шнур тянулся к телефону в руках парня. Оба курили.
Сергей подошел к паре, постучав двумя пальцами по губам. Парень осторожно достал из кармана «Кент», протянул открытую пачку. Внутри к сигаретам льнул черный «Крикет». Сергей достал сигарету, вопросительно ткнул пальцем в зажигалку, получив кивок, достал зажигалку, прикурил, приложил руку к груди и чуть поклонился, благодарственно.
Слегка шальная походка Сергея окончательно убедила старушку, внимательно за ним наблюдавшую, что он нетрезв.
Он докурил до фильтра и выбросил окурок в мусорку. Подошла электричка.
***
Сергей проснулся за две минуты до будильника. Голова гудела, как после попойки.
– Я же вчера курил! – выдохнул он, натягивая одеяло до подбородка.
Ему стало ужасно стыдно. Что скажет мама, если узнает? Если бы она узнала, что Сережа курит, даже не знаю, что бы произошло. Ремень? В угол? Без ужина? Все перечисленное являло собой обязательную почти ежедневную программу в детстве и безо всяких поводов. А за сигарету можно было и башкой об печку получить.
Сергей съежился от одной мысли о том, что мать каким-то магическим образом узнает, что он вчера выкурил сигарету.
Он потер лицо и приказал себе собираться на работу. Делать обычные бытовые процедуры совершенно не хотелось. Он с трудом вытащил себя из кровати. Умывшись, еще минут пятнадцать сидел на бортике ванны, ни о чем не думая. Хотелось позвонить Самуилу Аркадьевичу и сказать, что заболел. Но так делать было некрасиво.
Наконец, он натянул бежевую куртку, мало подходившую к джинсам, и вышел. Переходя Тверскую через подземный переход, он вдруг вспомнил, что вчера опять кого-то убил. Сергей даже не знал кого. Омерзение и отвращение нахлынули, как потоки ливня.
Работа не шла. Сергей сидел в кабинете перед чашкой кофе, который приготовила Юлия Яковлевна – его секретарь. Он потер пальцем лоб и посмотрел в окно. В августовском мареве вырисовывались четыре башенки протестантской церкви.
Последний раз Сергей убил три года назад. Даже чуть больше. Какого-то районного алкоголика. Он отлично помнил тот приступ, то состояние души (если она есть). На улице был конец марта. Весна не желала начинаться ни при каких обстоятельствах. На тот момент он уже год жил на Тверской без особенных колебаний настроения. Самуил Аркадьевич намекал, что если Сергей поднажмет, он повысит его и даст отдельный кабинет. Отдельный кабинет! Ради уединения можно было постараться. Он точно помнил, как через полгода после того убийства его опять накрыло. Ему было тяжело, одиноко, болела голова – короче, все признаки приближающегося припадка. И тогда он потратил весь свой запал на работу. Сублимировал, как это называли в журнале по психологии, который он почитывал. Директор был в восторге. Подарил ему кожаный портфель и назначил специалистом по финансовым вопросам. Теперь клиенты, желавшие увильнуть от налогов или похитрее расписать финансовую схему бизнеса, отправлялись непосредственно к Сергею. Клиенты были интересные, их было немного, но суммы, которые он получал, легко давали возможность купить (не в ипотеку) хорошенькую двушку в центре Москвы, а в придачу к ней какого-нибудь быстроходного немца. Можно было съездить на Мальдивы или в Исландию, или и туда, и туда.
Но Сергей не знал, что так можно, и просто нес деньги в банк, даже не заботясь о страховании вклада. Съемную квартиру на Тверской оплачивал офис. Прав у него не было. Дима, его институтский друг, однажды предложил вместе сгонять в Турцию: «Горящий тур, Серег, погнали – оторвемся», пришел в ужас, узнав, что у Сергея нет загранпаспорта.
Единственное, что он хотел от жизни – перестать убивать. Он прекрасно понимал, кто он. И от слова «мания» у него начинал чесаться нос. У Сергея была картотека всех известных маньяков, он изучил их детство, до неприличия похожее на его собственное. Он знал, что его смешанный с преклонением страх перед матерью – абсолютно естественное поведение для такого человека (человека?), как он. И он старался делать всё, чтобы не быть таким, как они. Отшатывался от рубашек в клетку, не подходил к шахматам и до дрожи боялся хозяйственных магазинов со всеми этими веревками, лопатами и прочими мешками.
Но, несмотря на все старания, он ничего не мог с собой поделать. Примерно раз в полгода – ранней весной и поздней осенью (какая пошлость) на него «накатывало». Он посылал сам себя к чертовой бабушке, а потом очухивался в каком-нибудь лесу над трупом. Он их не закапывал, не расчленял, не стирал свои отпечатки с ножа, если таковой имелся. Просто уходил. И никто никогда его не искал.
И вот теперь, когда он получил отдельный кабинет, а вместе с ним обязанности, требующие серьезной мыслительной активности, после того, как он влился в коллектив, а Самуил Аркадьевич, кое-что узнав о его детстве, взял над ним шефство, как над родным сыном, всё прекратилось. Даже голова перестала болеть. Весной и осенью Сергей пил витамины, смотрел комедии, бегал по утрам на Патриарших прудах. Он стал нормальным. Больше не появлялся этот мистер Хайд, выключающий его сознание. Его удалось выдавить.
Первый год он ждал свои «сезоны» со страхом. На второй недоверчиво заглядывал внутрь себя – там резвились котята. Прошел третий год. Все благополучно. И он обрадовался. Наконец-то!
И тут на тебе.
Сергей мрачно смотрел на оконные жалюзи.
Нет, я не человек. Я урод.
Он вышел в холл, собираясь идти домой. В холле администратор Алина снимала пустую бутылку с кулера. Сергей подошел, взял полную бутылку и установил на аппарате.
– Спасибо, Сергей Сергеич!
– А где Юлия Яковлевна?
– Она с земельниками. Проверяет документы.
– Передайте ей, что я ушёл.
– Хорошо.
Через пятнадцать минут он уже поднимался к себе на третий этаж. Пока возился с ключами, из квартиры напротив вышла соседка.
– Ой, Сереж, здравствуй! – как бы обрадовавшись неожиданной встрече поприветствовала она.
– Здравствуйте, Нина Ивановна, – он улыбнулся.
– Сереж ты мне не поможешь? Ящик заклинило.
Сергей с готовностью прошел к ней в квартиру, на кухню.
Возле раковины из кухонной тумбы торчал ящик. Одной стороной он уже вырвался на свет божий, вторая половина наглухо застряла в нутре тумбы.
Сергей поставил портфель на пол, достал телефон и включил на нем фонарик. Посветил в ящик.
Нина Ивановна заглядывала ему через плечо.
– Мне кажется, застряло что-то в полозьях.
– Сейчас выясним, – игриво сказал Сергей и открыл тумбочку, чтобы посмотреть на ящик снизу. Из тумбы гулко вывалился пакет с мукой, покрыв синие джинсы и черные ботинки Сергея нежной пуховой белизной.
Сергей отступил. Тумба не собиралась отдавать ящик без борьбы. И готова была применять самые безнравственные методы.
Нина Ивановна запричитала и побежала за совком.
Минут через пятнадцать Сергею, при помощи кухонного ножа, наконец, удалось высвободить ящик. Оказалось, что там действительно застряла маленькая пуговичка. Вызывало серьезное подозрение наличие подобного предмета в ящике для ножей и вилок возле раковины, и нет-нет, но напрашивалось предположение, что Нина Ивановна сама её туда засунула, чтобы с интересом провести время в обществе молодого соседа.
Но Сергей ни о чем таком даже не собирался думать, гордо вручил пуговичку Нине Ивановне и отправился домой.
Коридор квартиры привычно загудел люминесцентной лампой. Сергей снял ботинки, поставил их в шкаф. Отнес портфель в кабинет.
Оттуда пошел в спальню. Задернул темно-коричневые шторы, и комната погрузилась в полумрак. Включил свет, открыл шкаф и достал из него ремень, повертел в руках, повесил обратно, вытащил из халата пояс. Навернув пояс на руки, попробовал разорвать. Пояс был качественный, и рваться не собирался. Сергей выключил верхний свет и сел в кресло, предварительно переложив с кресла на столик журнал. Журнал был открыт на тесте «Психопат ли вы?» Обведенные ручкой ответы приводили к итогу – «Вы не психопат». Сергей чуть усмехнулся и положил журнал на пол. Затянул эшафотный узел. Аккуратно положил пояс на кресло и ушел на кухню за табуреткой.
Лампа была укутана желтым абажуром, сильно смахивающим на улей. Сергей провозился с ним пару минут, прежде чем понял, как его снять – конструкции никогда не были его сильной стороной. Он выкрутил лампочку из патрона и подергал шнур. Хороший крепкий шнур. Привязал к нему пояс халата, накинул петлю и, слегка подпрыгнув, смахнул правой ногой табуретку. Раздался треск разрываемой ткани, и Сергей рухнул на пол, ударившись коленом об угол табуретки.
Глава 2. Моя попытка номер два
Сергей приподнялся, зажмурившись от острой боли в колене. Попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на потолок, но в шее что-то стрельнуло и помешало воплотить движение.
– Черт, заклинило, – испуганно пробормотал он.
Осторожно потер шею, медленно повернул голову в одну сторону, потом в другую. Всё нормально (идиот).
Он осторожно ослабил узел обрывка пояса и сбросил его на пол.
Шнур немного рубануло из-под штукатурки.
«Красота! Наверное, в этой комнате кто-то когда-то повесился.»
Патрон держал обрывок пояса. Хорошую вещь испортил. Мать бы тебя за такое…
Сергей осторожно поднялся. Колено чуть ныло. Пошел в ванную, чтобы умыться и посмотреть на свою глупую рожу в зеркало.
Рожа была не глупая, а скорее испуганная и грустная. Ну, не получилось. В конце концов, можно попробовать другой способ. Сергей пошел на кухню и поставил греться чайник. За неимением табуретки уселся на подоконник и погрузился в глубокую задумчивость.
Поджечь квартиру. А другие люди? Они в чем виноваты? Можно, конечно, ещё раз попробовать повеситься на ремне, но теперь эта затея представлялась сомнительной. Вскрыть вены в ванне? Он где-то читал, что так покончил с собой Эпикур. Тот еще весельчак. Можно утопиться в Яузе, а можно спрыгнуть с крыши дома. Хотя здесь всего четыре этажа, но это сталинка, и дом довольно высокий.
Его размышления были похожи на мысли поварихи, которая была на диете, и потому не пробовала свои блюда, а лишь кормила других, но теперь она, наконец, скинула вожделенные четыре килограмма и могла позволить себе десерт.
Мысли о способе приготовления блюда были грубо прерваны свистком чайника, возвещавшем, что к любому десерту полагается чай.
Сергей поднялся, достал из шкафчика над раковиной одну из двух имевшихся там чашек, налил из маленького чайника заварки и залил чашку кипятком под ободок. Дымок ложился на глянцевую поверхность чая.
Он догадался, что нужно делать.
Глава 3. Дима
– Работай, подлая тварь!
Дима слегка потряс соковыжималку, пощелкал выключателем, отошел на полшага и, уперев руки в бока, задумчиво уставился на строптивый агрегат.
Потом достал поршень из верхней части, сунул палец и слегка подтолкнул морковь вниз. Соковыжималка с готовностью взвизгнула и закрутила морковь в уничтожительном вихре, чуть не прихватив Димин палец.
Дима стал по одной закидывать морковь в плотоядное нутро, придавливая поршнем. Затем достал из холодильника свежую рыбину и, быстро разделав ее на специальной доске рыбным ножом, разложил освобожденные от костей кусочки на бирюзовой тарелочке. Поставил ее на бордовую салфетку, расстеленную на полу.
– Инесса! Мур-мур-мур! – позвал он.
С дивана легко стекла пушистая дымчатая кошка, поигрывая серебром меха. Она неторопливо, сохраняя достоинство, подошла к завтраку и, внимательно все обнюхав, принялась за трапезу. Дима тем временем налил ей воды из фильтра. Удостоверившись, что у кошки все хорошо, он налил себе морковный сок, и, страдальчески посмотрев на него, залпом выпил почти полный стакан. Остатки стряхнул в раковину.
Он прочувствовал, как витаминный заряд проникает внутрь него, обогащая кровь витаминами и минералами. Затем Дима вышел из дома, достал из гаража велосипед и поехал на Тверскую, миновав Садовое.
В подъезде было черте-что. Во-первых, возле проездной арки нетерпеливо помаргивала проблесковыми маячками «скорая». Дверь подъезда подпирал кирпич. Внутри самого подъезда на лестнице стояла бабулька (соседка Серого?).
Поставив правую ногу на верхнюю ступеньку и упершись обеими руками в васильковую юбку, она с мольбой смотрела вверх. Обернувшись к упавшей на нее тени, она с благодарностью устремилась к Диме.
– Ой, Дмитрий, слава богу.
– Здравствуйте…
Нина… Нина Ивановна, нет вроде не Ивановна, Алексеевна, наверное.
– … а что… случилось? – Дима подыскивал нужное слово.
– Сергей, ой, Сергей…
Она замахала руками, чтобы не заплакать. Дима не понимал, что происходит.
– С ним плохо…
Что?
– Ох, как же это. Понимаешь, у меня соль закончилась, я хотела попросить у Сережи. Он ведь всегда такой аккуратный. Соль всегда есть. Не то, что я, растяпа.
Она спустилась на ступеньку ниже, держась за сердце и тяжко охнув.
– И вот я ему стучу-стучу. Ты же знаешь, звонок-то у него не работает. Стучу. И что-то вот как-то нехорошо мне стало, подумалось такое знаешь… нехорошее что-то. Я подергала дверную ручку. И на ж тебе. Дверь не заперта. А он ведь всегда запирает. И между нами говоря, правильно делает, потому что кругом ворье.
Тут она снова замахала руками, но это не помогло. Слезы потекли, бороздя морщины старческого лица.
– И я захожу, а он лежит там… а кругом эти таблетки. Господи!
Тут сверху стали спускаться санитары, держа носилки, осторожно поглядывая себе под ноги. Позади шла врач.
Дима метнулся наверх, понял, что помешает пройти, вернулся. Соседка отошла в сторону. Когда лицо врача стало достаточно хорошо видно, Дима собрал волю в кулак и спросил:
– Что с ним?
– А вы кто? – холодно посмотрела на него врач.
– Родственник – соврал он.
– Таблеток наглотался. Что ж вы за родственником не смотрите? По-вашему, государство должно следить, что ли?
– Нет … я не… А он сейчас как?
– Без сознания.
– Выживет? – Дима не верил, что это он говорит такое слово, да еще всерьез.
Мимо в носилках проплыло зеленое с желтым, абсолютно мертвое лицо Сереги.
– Естественно. Куда ж ему деться. Промоем и вернем чистенького. Только вы уж следите, чтоб он опять не попытался.
Врач чуть смягчилась, посмотрев на испуганного Диму.
Пропустив носилки, в подъезд вошел милиционер.
– О, Лен, привет!
– Привет, – хмуро отозвалась врач.
– Таблетки?
– Да пенталгин. Думают, он до сих пор с кодеином.
Но она ошиблась. Сергей ничего не думал, он просто хотел избавить мир от такого подонка, как он.
– Надо осматривать?
– Да что там осматривать. Даром что мужику почти тридцать, как подросток, ей-богу. Я тебе так перечислю, что он там сожрал.
Они вместе вышли из подъезда.
Дима стоял в полной растерянности.
Соседка всплеснула руками.
– Господи! Квартира-то нараспашку у него!
И побежала наверх, насколько можно было применить слово «бежать» к человеку, которому перемахнуло за семьдесят, а самым длинным маршрутом являлся поход в поликлинику. И проблема была не в пенсии. Пенсия у коренной жительницы сталинского дома на Тверской была вполне удовлетворительная (да простят ей это подмосковные пенсионеры). Ей просто было скучно на даче, в консерватории или Европе.
Диму вывела из ступора поспешность старушки. Он даже чуть усмехнулся. Что там брать у Сереги?
Но поспешил за ней. Не из боязни, что кто-нибудь в эти две минуты украдет обе пары ботинок из гардероба его друга, а потому, что хотел увидеть, что произошло.
Картина была классическая.
На столе пустые упаковки из-под таблеток, рядом раздавленные пластинки с выгнутыми пластиковыми кармашками. Пенталгин, спазмалгон, суматриптан, цитрамон. Стол сдвинут, из лужицы опрокинутой чашки чая медленно капля за каплей собирается на полу черное озерцо. Видимо, Серега толкнул стол, когда падал.
Но за каким чертом? Зачем ему это понадобилось?
Дима никогда не сталкивался ни с чем подобным. То есть он, конечно, знал, что существуют на свете самоубийцы. И даже как-то раз Ирка (его бывшая) с преувеличенным ужасом и упорно стараясь трагически к этому отнестись, рассказала, что она узнала о своем однокласснике, который бросился под поезд в метро. И действительно сделал это сам, а не случайно попал.
–А ведь я ему списывать давала в третьем классе, – всхлипывала она.
И слова, и слезы были враньем – никогда троечница Ирка не могла никому ничего давать списывать. Даже в третьем классе.
Но, пожалуй, этим случаи самоубийства, связанные с ним лично хотя бы косвенно, ограничивались.
И тут вдруг Серега? Что это? У него даже депрессии не было. Они еще позавчера вместе смеялись под крафтовое пивко. Ну, то есть Серега не пил. Но это для него нормально, он вообще не любитель бухать.
Нет. Все это было непонятно.
Соседка задумчиво смотрела на пролитый чай. Потом неуверенно как-то огляделась и обратилась к Диме:
– Не знаю, вытирать ли. Наверное, приедет милиция, описывать будут.
– Да не, он вроде сказал, что не пойдет, – сказал Дима, имея в виду милиционера, который сразу просветлел, услышав, что врач сама расскажет, какие были таблетки.
– Ну да… Хотя могли бы и наведаться! Ох, ну и страна у нас! – возмутилась пенсионерка, стоя под четырехметровыми сталинскими потолками.
Потом она двинулась в сторону раковины, видимо, намереваясь взять тряпочку, но Дима вежливо остановил ее.
– Да ну что вы, что вы…
Нина Михайловна? Петровна?
– Спасибо. Вы уже и так сделали сколько. Я сам.
– Да? – с некоторой неуверенностью отозвалась соседка, как будто сомневаясь в способностях Димы вытереть пролитый чай. – Ладно, – решилась она доверить эту сложную задачу ему. – Пойду. Прилягу. Сердце ведь… Стара я уж для таких вещей. Ты мне скажи, как он, когда позвонят.
– Угу. Конечно!
И как только закрыл за ней дверь, сообразил, что не позвонят. Телефон у Сергея отключен за ненадобностью. Его мобильный не спрашивали. А в какую же больницу его повезли?
Он порылся в интернете с телефона, нашел номер Склифосовского. Собрался звонить, но вспомнил, что есть еще районная, и логичнее начать с нее. Быстро отыскав номер, позвонил – занято. Ближайшие десять минут автопрозвона не изменили результат. Дима бросил это занятие, поняв, что все равно не знает, о чем их там спрашивать.
Велосипед! Твою же мать!
Дима ринулся вниз. Велик валялся у подъезда, там, где Дима его бросил. Н-да!
Он затащил его наверх и втолкнул в коридор Серегиной квартиры.
***
К своему огромному неудовольствию, Сергей обнаружил в своей квартире Диму. Тот вышел в коридор из кухни как-то боязливо, с трудом натягивая улыбку.
Дима явно не знал, подходящий ли это случай, для того, чтобы обнять своего друга интроверта, который не любил вообще никакие прикосновения. Он засунул руки в карманы поглубже, чтобы уберечь Серегу от возможного похлопывания по плечу.
– Здорова! Ну, ты как брат? Нормально все?
Во рту у Сергея была горечь, его подташнивало. Он поднял большой палец вверх.
– Фуф, ну и напугал ты меня, честно говоря. А я это … прикинь… я велик оставил на улице. Минут тридцать там провалялся, наверное. И главное, не стащили. Вот, что значит центр. У нас бы на Волгоградке сразу увели.
Сергей недоуменно посмотрел на велосипед, прислонившийся к стене пустого коридора.
– Да я это, думал заскочить к тебе. Мне Ирка фотку лайкнула, прикинь. Я хотел обсудить лично. Ну, все-таки знаешь, чтоб не сделать какую-нибудь тупость. А тут … «скорая», все дела. Менты даже! Ужас просто.
Сергей напрягся.
– Приходили из полиции?
– Да ты не волнуйся, – Дима шагнул было вперед, чтобы ободрить приятеля похлопыванием по спине, но вовремя взял себя в руки. – Он даже подниматься не стал. Это обалдеть. А вдруг тебя жена пыталась отравить. Даже не посмотрел!
Сергей успокоился. Он никогда не возмущался бездействием органов правозащиты.
Все также молча он пошел на кухню. Дима, не переставая говорить что-то, проследовал за ним. Сергей поставил чайник, вылил заварку, вымыл руки под кухонным краном и вытер их о похрустывающее голубое вафельное полотенце.
– Тут эта твоя соседка, Нина-как-там-ее, она скорую вызвала. А я ведь даже не знал. Ты же не… Я не понял, что это было, если честно. Серый ты это… У тебя депрессия что ли?
Эти сутки Дима не терял даром. Развалившись на Серегином диване, он внимательно изучал статьи о суициде, пользуясь Серегиным же ноутбуком, благо, пароля на нем не было (Сергей не держал в сохраненных картинках фотографии окровавленных жертв).
Сергею больше всего хотелось, чтобы Дима ушел или хотя бы замолчал. Но он не знал, как его выгнать. Голова отказывалась работать. Хотелось лечь.
– Слушай, надо ей сказать. Что с тобой все нормально. Старушенция реально переволновалась. Еще окочурится там.
– Какая старушенция?
– Ну, соседка твоя, эта… Блин, я забыл, как ее отчество?
– Ивановна, – сухо подсказал Сергей.
– Ладно, пойду ей скажу.
Дима направился в сторону двери.
– Дим, ты скажи, что я сплю, – попросил Сергей.
Дима успокоил его жестом руки – ну, понятно, братан, о чем речь.
Сергей понял, как ему избавиться от Димы.
– Слушай, Дим. Ты не обидишься? Я просто действительно очень спать хочу…
– Да, конечно, какие проблемы. Иди, спи. Я у тебя в компе пока посижу, – Дима уже взялся за дверную ручку.
– Э-э-э, да нет. Я вообще-то хотел побыть один, – Сергею не нравилась непонятливость приятеля.
Дима замялся. Обитатели фейсбука единогласно не рекомендовали оставлять суицидника в одиночестве.
– Слушай, Серег. Я понимаю, да. Но… Я ж все-таки волнуюсь.
Серега открыто улыбнулся Диме.
– Спасибо, брат.
Даже хлопнул его по плечу.
– Но я действительно хочу побыть один. Я тебе обещаю, голову в духовку совать не буду.
Про духовку Дима и забыл.
Он несколько секунд внимательно смотрел на Серегу. Инесса одна дома уже сутки. А друг выглядит вполне бодро и даже улыбается.
– Ну ок, – пожал он плечами.
Дима взял велосипед, развернул его, выходя, еще раз посмотрел на Серегу.
– Слушай, ты береги себя.
«Ну, до чего дебильная фраза», – заметил он мысленно.
Сергей улыбнулся еще раз.
– Хорошо. Спасибо, Дим.
Дима осторожно вывел велосипед из арки на Тверскую. Вдалеке слева виднелся Исторический музей. Верный друг уже перекинул ногу и собрался выехать на велосипедную дорожку, как некая неведомая сила заставила его повернуть обратно.
Нет. Нельзя его оставлять. Дима ведь даже не понял, что с Серегой произошло. Инесса простит его. Ну, то есть, наверное, не простит. Наверное, она уже сейчас дерет его с таким трудом выращенный бамбук. Но все-таки.
***
Кто-то стучал в дверь, как сумасшедший. Наверное, Нина Ивановна. Черт бы их всех побрал. Ну, им-то какое дело, что он тут собрался с собой делать. Прямо они жить без него не смогут.
Колотили все настойчивее.
Брякнул телефон.
От Димы.
«Открой. Забыл у тебя ключи».
Ну, конечно, как же.
Сергей швырнул в сторону раковины нож. Похоже, придется какое-то время повременить, пока они не успокоятся. И заодно придумать нормальный способ. Это ж надо было так напортачить с теми таблетками.
В дверном глазке маячила салатовая футболка Димы.
Сергей приоткрыл дверь, и футболка втиснулась внутрь квартиры.
Сергей смотрел на Диму с улыбкой.
– Где ключи-то забыл?
– Слушай, Серег, извини. Я понимаю, ты спать хочешь и все такое, но я реально не могу тебя оставить. Ну, я знаю, это глупо с моей стороны, но серьезно. Ты ведь мне даже не сказал, чего ты таблеток-то нажрался?
Сергей понял, что ему сейчас должно быть стыдно. Он потупил взор, виновато улыбнулся Диме.
– Да это… ну, глупая ситуация… Старая любовь.
– Да ладно, Серый! Придется тебе рассказать!
Сергей понял, что Дима вознамерился проявить все качества настоящего друга. Тот считал, что они повязаны многим. Все-таки редко кто сохраняет институтскую дружбу дольше трех лет, а они были не разлей вода уже почти десять. И это при том, что Дима даже не закончил университет, а Серега был отличником, настоящим ботаном. Красный диплом и все такое. При этом Серега не был козлом. Он всегда прикрывал Диму на парах, когда тот просыпал будильник. Он всегда мирил его с Иркой, а когда тот ее бросил, поддержал друга всей душой. Он даже соглашался кормить его кошку, когда Дима уезжал. Короче, они были настоящие кореша. И теперь он должен не повести себя как скотина, бросив друга в беде, а выяснить, что это за такая любовь, из-за которой дружбан решил наглотаться таблеток.
Сергею Дима был глубоко безразличен. Его совершенно не интересовало, что там у него происходит с его Леркой, или как там ее. Ему было до лампочки, на какие шиши он живет, и чем вообще занимается. Но он знал, что у маньяков не бывает близких друзей. А поскольку Сергей шел против «системы», он решил, что ему нужен близкий друг. Дима подходил идеально. Он был совершенно зациклен на себе и никогда не лез в дела Сереги. Сейчас он ему очень мешал, но видимо, так должно было быть. Они прошли в комнату.
Сергей отвел глаза в сторону, как бы не желая рассказывать, что пробудило новую волну любопытства у Димы.
– Так, чел, всё. Ты мне никогда не рассказывал про своих. Давай, колись, что там за несчастная любовь.
– Помнишь Маринку?
– Это толстая такая. Да ладно?! Она? – удивлению Димы не было предела.
Сергею понравилась реакция, и он уже собрался подтвердить, но побоялся, что Дима может с ней связаться в сети.
– Нет, ее подруга…
Дима был чуть разочарован.
– Но той же весовой категории.
Снова восторг Димы.
– Ну, в общем, мы встречались время от времени больше полугода. И нам было так хорошо вместе…
«Сладкий ноябрь», «Кейт и Лео», «Римские каникулы», – Дима обожал эти фильмы, хотя вслух говорил, что фанатеет от «Бойцовского клуба».
– И я сделал ей предложение. Она сказала, что подумает. А через месяц, как раз несколько дней назад, я узнал, что она выходит замуж.
Восторженное любопытство на лице Димы сменилось обидой. (Перебор).
– Ты сделал ей предложение? То есть замуж позвал?
– Э-э-э, – отступать было некуда. – Ну да. Но я…
– То есть я не то что про твоих девчонок не знал, я бы даже не знал про твою жену. Я так понимаю, ты меня и на свадьбу приглашать не собирался?
– Ой, ну Дим, ну какая свадьба…
– Какая? Ну, я не знаю какая. Какая у всех. ЗАГС, Красная площадь, тамада, торт.
– Дим, ну извини. Естественно, я бы тебя позвал. Я просто не хотел сглазить. Но видишь, все равно, не получилось…
Диме стало стыдно.
– Блин, дружбан, прости. Я это… Не, но ты серьезно из-за этого таблеток нажрался? Из-за девки?
– Слушай, я действительно… Ну, то есть мне казалось, что я действительно ее люблю. Это было глупо. Я знаю. Я, наверное, просто покрасоваться хотел.
– Покрасоваться? – в голосе Димы снова сквозила обида. – Нет, чувак. Ты не хотел покрасоваться. Ты реально хотел это сделать. Даже записку не оставил. Я всю квартиру обыскал.
Обыскал всю квартиру. Так.
– Ну, хорошо, ладно. Это был импульс. Я очень расстроился и сделал такую дурость. Но ведь все обошлось.
– Чудом.
– Ну да, чудом, – согласился Сергей. Он бы сейчас согласился на что угодно, лишь бы Дима ушел.
Дима немного помолчал. Они сидели в кабинете. Дима на диване, Серега на офисном стуле у компьютера.
– Я хочу, чтобы ты мне реально поклялся, что такого больше никогда не сделаешь.
– Клянусь.
– Нет, погоди.
Дима поднялся, посмотрел на книжные полки, потом взгляд его упал на завешенную платком икону, висевшую в углу.
– Это икона?
– Ну… да, вроде, – Сергей с опаской посмотрел на приятеля.
Дима встал на подлокотник дивана, собираясь снять тряпицу.
– Стой, ты что делаешь? – вскочил Сергей.
– Хочу снять тряпку, чтобы ты поклялся мне на иконе, – спокойно ответил Дима.
– Что за бред? – холодно поинтересовался Сергей.
– Не бред. Бред – жрать таблетки из-за какой-то дуры, – справедливо заметил Дима.