Девочка, кот и штурман

– Где ты вообще его взяла? – спросила Сиссель.

– Могу поспорить, что она достала его из мусорного ведра, – сказала Онка. – Из очень большого вонючего мусорного ведра.

– Или сделала сама, – поддержала ее со смешком Плонка. – Тогда понятно, почему он так плохо сшит.

– Гилберт хорошо сшит, – возразила Уна. – Он идеальный.

– Правда? – спросила Берит. – Дай-ка взглянуть.

И прежде чем Уна успела отступить, Берит схватила Гилберта и вырвала его из ее рук. Потом она оторвала ему одно ухо.

– Перестань! Ты порвешь его, – воскликнула Уна.

Она попыталась схватить кота, но Онка с Плонкой помешали ей сделать это.

– Если бы он был хорошо сшит, то так легко не порвался бы.

В подтверждение своих слов Берит оторвала Гилберту хвост, а потом зубами отодрала глаза. Выплюнув их на землю, она втоптала их в песок.

– Ну вот, – заметила Берит, – так-то лучше.

– Ты жирная зубатка! – закричала на нее Уна. – Склизкий угорь! – Она вырвалась из рук двойняшек, схватила камень и швырнула его в голову Берит. – Отдай его! Отдай его сейчас же, иначе я… я…

– Иначе что? – поддразнила ее Берит. – Пожалуешься маме с папой?

Все сестры захохотали, кроме самой младшей из них, Трин. Похоже, она хотела, чтобы остальные сестры перестали мучить Уну, но слишком сильно испугалась и не могла заступиться за нее.

– Им плевать на тебя, – продолжила Берит. – Так всегда было и будет. Вместо тебя должен был родиться мальчик, а не очередная глупая девчонка.

– Неправда! – закричала Уна. – Вы все просто сборище… сборище лживых неуклюжих моржей!

Эти слова задели сестер за живое. Они хорошо знали, что из-за своей сероватой кожи и выступающих вперед зубов действительно походили на моржей. И только Уне повезло с внешностью. Она была нежной и изящной, словно первые полевые цветы, распускавшиеся весной.

– Как ты смеешь! – взвизгнула Берит. – Мама же говорила тебе, чтобы ты нас так не называла.

– Да, – поддакнули остальные пять девочек. – Никогда!

– Ну а я назвала. И не возьму свои слова обратно, пока ты не отдашь мне Гилберта.

– Отлично, – произнесла Берит. – Забирай своего Гилберта, – она размахнулась и бросила игрушечного кота в бухту. – Пожалуйста, – сказала она с ухмылкой, – он весь в твоем распоряжении.

– Ты опоздала, – произнес отец Уны, когда она встретилась со своей семьей около «Ржавого якоря», одной из пяти таверн Нордлора. Когда-то их было шесть, но в тот день, когда родилась Уна, «Затопленный угорь» загадочным образом сгорел дотла. В поджоге многие подозревали ее отца, ведь той ночью он пришел в настоящее бешенство. Но поскольку никаких доказательств не было, преступление так и осталось нераскрытым.

– Прости, – извинилась Уна. Она потратила полчаса, пытаясь выловить Гилберта из воды. Однако ее спасательная операция провалилась, и вязаный кот теперь навсегда затерялся на дне Нордлорской гавани.

– Как всегда, – пробормотал ее отец. Он развернулся и вошел в таверну.

– Раньше этот корабль назывался «Золотой якорь», – объяснила Уна сестрам, когда они последовали внутрь за отцом. – Но потом он потонул во время бури. Один член команды погиб, но остальные двадцать были спасены.

– Нам все равно, – хором откликнулись пять старших сестер Уны. Трин хотела сказать что-то другое, но прежде чем она успела открыть рот, старшие сестры схватили ее и ввалились в таверну. Когда дело касалось еды, они становились на удивление проворными.

Уна вздохнула и вошла внутрь за сестрами. Она многое знала о кораблях, по крайней мере о затонувших. У нее была целая книга о них. Но с судном ее отца дела обстояли совсем по-другому. Он никогда не разрешал ни одной из своих дочерей подниматься на борт, несмотря на то что оставался единственным владельцем и капитаном «Отважного леопарда». Сестер Уны это нисколько не огорчало, зато сама она просто мечтала оказаться на корабле своего отца. Не обязательно было плыть куда-то. Ей просто хотелось узнать, каково это – стоять на деревянной палубе, глядеть через леерные ограждения и представлять, как корабль идет по волнам. Но Уна знала, что отец никогда не позволит ей этого. Он часто любил повторять: «Женщине не место на корабле».

Бритты сели за стол с видом на Нордлорскую гавань. Как только они разместились, к ним подошел человек, чтобы принять заказ.

– Доброе утро всем! – произнес он, кивнув в знак приветствия. Он носил капитанскую фуражку с пришитым спереди золотым якорем. Сама фуражка истрепалась и выцвела, но якорь по-прежнему сиял. Этого человека звали Арвид, и он был бывшим хозяином корабля. – Что вам принести?

Пока ее семья изучала меню, Уна огляделась вокруг. Она уже бывала в «Ржавом якоре», но сегодня заметила кое-что новенькое.

– У вас чучело кошки, – девочка кивнула в самый дальний угол таверны, где на бронзовом пьедестале застыла полосатая рыжая кошка с длинными усами.

– А, старенькая госпожа Блубел, – с нежностью произнес Арвид. – Пошла ко дну вместе с кораблем и с ним же была поднята. Единственная, кого мы тогда потеряли. Ее шерсть вся обросла ракушками, и от нее воняет, как из самых мрачных и темных глубин моря. Я мыл ее раз восемьсот с мылом и все такое. Но так и не смог избавиться от этого проклятого запаха. Какое-то время она была у меня на кухне, но вонь от нее проникала в еду. А ведь при жизни кошка пахла очень приятно, это уж точно. – На лице бывшего капитана заиграла улыбка. – На рассвете – как розы, а в сумерках – как пирог с рыбой. Ей бы здесь понравилось. – В глазах Арвида заблестели слезы. – Я назвал пирог в ее честь. Она очень их любила: с окунем, с тюлениной, с китовым мясом. Ей нравились любые. Достаточно было просто раскатать тесто, положить внутрь подливку и закрыть пирог сверху, как она тут же съедала его.

– Довольно болтать об этих проклятых кошках, – сказал отец Уны. – Давайте заказывать еду.

– Но разве ты не любишь своего кота? – спросила Уна. Она бы все отдала за собственного настоящего котика, пусть даже и сухопутного.

– Ты о Барнакле? – уточнил отец. – Да я бы выбросил его за борт уже давным-давно, но этого проходимца так просто не поймаешь.

– На вашем месте я бы не стал этого делать, капитан Бритт, – заметил Арвид. – Я еще не слышал о корабле без кота. Это очень плохая примета. Может навлечь проклятие на все судно.

– Что-то присутствие кошки не сильно помогло твоему кораблю, когда он тонул. А теперь… – капитан заглянул в меню, – я буду стейк из оленя и немного капусты.

Когда подошла очередь Уны делать заказ, она сказала:

– А мне, пожалуйста, пирог госпожи Блубел.

Уна уже почти доела свой пирог, когда родители раскрыли причину, по которой собрали их за столом.

– Как вы знаете, – произнесла мама, – через несколько месяцев ваш отец отправляется на Великую охоту далеко в Северное море. В этом году и мы устроим себе приключение.

При слове «приключение» – слове, которое никогда прежде не слетало с губ ее матери, – лицо Уны просияло.

– Мы тоже поедем на север? – она не верила своим ушам. Неужели сбудется одно из ее самых сокровенных желаний?

Сестры в ужасе отшатнулись от стола.

– Это же неправда, мама? – спросила Ина. – Ты же не заставишь нас ехать туда? Ведь нет же?

– Пожалуйста, только не это. Не надо, – стала умолять Берит. – Там ужасно холодно, и море такое мокрое.

– Я не поеду. Нет. Просто не поеду, мама, – заявила Сиссель.

– Мы провоняемся рыбой, – сморщила нос Трин.

– Мы умрем! – зарыдали Онка с Плонкой и театрально воздели руки к небу. – Мы все умрем, если отправимся туда.

– Успокойтесь, девочки. Успокойтесь, – заговорила миссис Бритт. – Разумеется, мы не поедем на север, – она бросила косой взгляд в сторону младшей дочери. – Мы бы никогда так с вами не поступили.

Сестры разрыдались от облегчения, залив слезами весь пол, так что Арвиду пришлось оставить других посетителей и сходить за шваброй, чтобы навести порядок.

– А куда тогда мы поедем? – спросила Уна, когда пол был протерт.

– Когда ваш отец поплывет бороздить просторы Севера, – ответила мама, – мы с вами отправимся в южные края.

Уне показалось, что ее сейчас стошнит. Эта поездка совсем не походила на приключение, скорее, это был сплошной кошмар. На Юге никогда не происходило ничего интересного.

– Что мне там делать? – спросила Уна.

– Что за вопрос! Вы все выйдете замуж, – произнес капитан.

– Об этом мечтает каждая девочка, – добавила мать. И в ее голубых глазах заблестели слезы радости.

– Замуж? – у Уны отвисла челюсть. – Но мне только десять.

– Почти одиннадцать, – поправил ее отец. – Там в этом возрасте девочки уже могут выходить замуж.

– И никто не ожидает от тебя детей, по крайней мере, в ближайшие два года, – добавила мать.

– Детей? – челюсть Уны отвисла еще ниже. – Но я не хочу детей. Я хочу кота.

– Можешь взять моего, – пробурчал мистер Бритт.

– О, перестань, – сказала мама. – Не говори так. Каждая девочка хочет быть любящей женой и заботливой матерью.

Шесть голов за столом согласно кивнули. Седьмая же осталась неподвижной.

– Но это нечестно, – заметила Уна. – Я не хочу ехать с сестрами. Пожалуйста, папа, – она повернулась к капитану, – можно остаться с тобой?

Он покачал головой:

– Там, куда я поплыву, девушкам не место.

– Но… но…

Сестры Уны за столом засмеялись.

– Почему ты хочешь остаться, – спросила Ина, – ведь на Юге гораздо лучше?

– Там теплее, – сказала Берит.

– Там полно красивых парней, от которых не воняет рыбой, – добавила Сиссель.

– Улицы немокрые, – заявила Трин.

– Там в каждом городе принцы, – взвизгнула Онка.

– К тому же, – добавила Плонка, – целыми днями светит солнце и никогда не темнеет, даже ночью.