– Ты просто жалкий трус, – гневно прошипел Сережа, едва сдерживая слезы.
– Что ты сказал, колясочник? Это я-то трус? Ну давай, сразимся на равных. Я даже прилягу, чтоб все по-честному. Ну, валяй.
Сережку разрывало от чувства несправедливости и собственного бессилия. Он прижал 4 пальца к ладони, размахнулся и попал Тохе в челюсть. Руку пронзило словно током: никогда прежде не дрался и совершенно не представлял, как это делать.
– Ах, ты, гаденыш. Я к нему со всей душой, а он… Ну, держись.
Первый удар пришелся под глаз. Боли Сергей не успел почувствовать, только сильное жжение и оторопь. Второй раз Тохин кулак угодил прямиком в губу. От него стало досадно и захотелось плакать.
Двое приятелей замешкались и ослабили хватку. Даша наконец вырвалась, подлетела как пантера и продемонстрировала обидчику свой фирменный хук слева пару раз.
Тоха никак не ожидал такого поворота. Он резко вскочил, свистнул и троица в спешке принялась карабкаться к кромке кратера.
– А ну, валите отсюда, бесхребетные. Только суньтесь еще, – победно крикнула в след заступница.
Места́ встречи с вражеским кулаком начинали ныть, во рту появился привкус металла. Из разбитой губы падали красные бусины и становились неприятными кляксами, встречаясь с клетчатыми штанами.
– Сержант, у тебя кровь идет. Вот ведь беспозвоночные! Давай умыться принесу, а? – с сочувствием произнесла Даша. Сергей покачал головой. Девочка, не зная, как поддержать друга, принялась молча собирать обрывки журнала.
– Смотри, страница с конкурсом осталась, – радостно воскликнула она.
– Брось, Дашка. Ерунда все это. Не буду я участвовать. Они правы: ну какой из меня космонавт.
Даша натянулась струной, быстро подошла и резко сказала:
– А ну, посмотри на меня. Да ты что?! Поверил этому идиоту?! Человеку, который кроме Колобка в жизни ничего не прочел! Если из-за такой фигни ты намерен сдаться, то я не знаю, что. То ты мне больше не друг, вот что, – она говорила уверенно, с какими-то стальными нотками в голосе. Впервые Сережа видел подругу такой, и в груди становилось горячо от ее слов. – Никогда, слышишь, никогда нельзя опускать руки! Это самое последнее дело. Ладно вот я, девчонка, мне положено киснуть и все такое. Но ты не имеешь права. Ради матери, ради погибшего отца, ради нашей дружбы в конце концов. Понял? – Дашкин голос задребезжал, и она резко отвернулась. Сергей заметил, как по щеке побежала маленькая прозрачная капелька, которая тут же спряталась в рукаве футболки.
– Понял, Дашка.
– Что ты понял? – уже спокойным тихим голосом спросила девочка.
– Что ты мой самый лучший друг.
***
Вечером на кровати мама прикладывала лед к посиневшему глазу и смачивала салфеткой распухшую окровавленную губу.
– Ну надо же, а. Сереженька, сынок, ну как же так. Скажи мне, кто это. Я разберусь! Ну разве можно. И у кого это только рука поднялась. Совсем совести нет! Очень больно, да? А вдруг сотрясение? – женщина в ужасе поднесла к губам тыльную сторону ладони. – Нет, надо тебя врачу показать. Если я только узнаю, кто это!
Мама периодически вздыхала, хваталась за сердце, а по лицу ее бродили противоречивые эмоции: то скорбь всех наций, то гнев громовержца, то нежность и сочувствие. Сережа решил прервать этот нескончаемый поток: