Read the book: «Чвак», page 2
– Я никогда не буду болеть эпидемическими! Клянусь! Честное слово! – возопил почтальон.
Шприц безжалостно вонзился в бинты.
Почтальон вскрикнул и замолк.
Доктор откинулась на спинку стула
– Когда-то, давным давно, когда я была маленькой и неопытной девочкой, черт меня дернул сняться в сериале… – Она вздохнула и романтично проехалась на кружащемся стуле между двух рядов затихших от ужаса абитуриентов.– .. . И в одно кошмарное утро я проснулась знаменитой.
Доктор вздохнула.
– Знаете, сколько я получила предложений замуж за год?
Доктор наклонилась к ближайшей жертве и тень скрыла от ее глаз свет настольной лампы.
– Четыре миллиона. Из них три с половиной по почте.
Доктор задумалась , помолчала и воткнула в бесчувственное тело почтальона на всякий случай еще один шприц.
– А мы тут причем? – промычал кто-то.
– Видите ли. Когда дама получает первое предложение замуж – ей смешно. Когда второе – ей интересно. Когда десять – она польщена. Когда сто – ей становится не по себе. После второй тысячи хочется спрятаться. После десяти тысяч – по настоящему страшно. Нет, я понимаю, и сто тысяч может показаться кому-то нормальным, и миллион. Но когда четыре – тут ты внезапно понимаешь, что мир болен. И это эпидемия.
Доктор повернулась на кресле и взглянула на свет через иголку с капелькой жидкости.
– А эпидемии надо лечить.
– Доктор Кадавров! – внезапно, как гром трубы донесся из окон голос Могущеевой.– Немедленно выпустите абитуриентов . Приказ генерального директора Академии. Это было последнее предупреждение. Повторяю. ..
Перед белой дверью собралась уже небольшая группа преподавателей. Инструктор опустила мегафон и посмотрела по сторонам.
– Всем назад, это может быть опасно. ПОВТОРЯЮ- рявкнула она послепоследнее предупреждение.
– Могущеева, хватит врать. – Спокойным голосом доктора прохрипел динамик над входом.– С научной точки зрения генерального директора не существует, а его приказы выдуманы администрацией для получения бюджета.
– Я вру? – Девушка аж задохнулась от возмущения. – Ты видеокамеру посмотри! Это кто? Не генеральный?
– Могущеева, убери этот старый драный портрет от камеры и иди занимайся своими делами.
Генеральный прикусил роскошный ус и вполголоса сказал:
– А вот сейчас обидно было.
– А если генерального нету, то кто на портрете ? – ехидно поинтересовалась Могущеева.
– Это продукт человеческой фантазии вызванный психологическим стремлением объяснить непонятные явления природы.
Не было на свете силы, которая могла бы заставить поверить доктора в директора, когда она не хотела выполнять его приказы.
Директор достал трубку и не торопясь чиркнул спичкой в трубке. Он пыхнул колечком дыма, посмотрел на небо и изрек:
– Это еще раз с достаточной ясностью свидетельствует, как легкомысленно и безответственно относятся медицинские работники к воплощению заветов администрации.
Директор пыхнул и чуть задумался.
– Мы поступим так. Раз товарища генерального директора не существует, то все подписанные им документы недействительны. Исключите доктора из зарплатной ведомости.
В ту же секунду барьер испарился, явившаяся на его месте Белая Дверь распахнулась, абитуриенты в остатках бинтов вывалились как яблоки из мешка.
Это был один из двух проверенных способов заставить доктора поверить в генерального. Вторым было увольнение, но до него доходило редко.
Абитуриенты мигали и радостно дышали слепящим воздухом.
– Товарищ Могущеева. Продолжайте экскурсию. Надеюсь, больше эксцессов не повторится. – Директор заложил руки за спину и неторопливо принялся прогуливаться по двору.
Воплин посмотрел на тяжело дышащую толпу абитуриентов, театрально повел рукой и провозгласил:
– На этом наша экскурсия зака…
Договорить он не успел. Толпа сшибла его с ног и промчалась поверх него.
Курсант откашлялся, выплюнул камешек и повернул голову. Сквозь качающиеся ветерком жесткие стебли щетинника собачьего он увидел, как абитуриенты, подхватив чемоданы, неслись через проходную в сторону,предопределенную указателем «Саранчанск», не утруждая дорогу, напрямик через поля и поросшие лесочком холмы.
Воплин сел на землю и заорал в след.
– Эй!Стойте автобус в город через полчаса будет!
Но его никто не слышал.
Он снова лег на асфальт и блаженно улыбнулся.
Внезапно солнце, которое согревало его героические мысли, накрыла холодная тень .
– Мо-ло-дец.– Ровным ничего не выражающим тоном по слогам проговорила Могущеева. – Справился. Все сбежали?
– Фиг вам, а не абитуриентов – счастливым голосом Жанны д’Арк на костре пообещал Воплин.
– Умница.– Согласилась инструктор. – Я с директором поговорила, дает тебе три дня увольнительных.
Что-то в ее тоне заставило Воплина насторожиться . Он открыл глаза , сел и посмотрел на девушку. Ее лицо, скрытое тенью, не выражало ничего.
– А нечего было меня во время переезда запрягать. Я когда злой – опасный вообще.
– Да без проблем.
– Инструктор. Вы не поняли. Я специально сделал так, чтобы они разбежались. Назло . Делайте со мной что хотите. Но я счастлив ! Я спас столько молодых жизней!
– Господи, да молодец ты, говорю!
Нечто неладное тонким туманом стало просачиваться в фибры души Воплина . Такой довольной инструктора видел только один раз – в день танцевания под луной.
– А они не просто убежали – Уже неуверенно добавил он – Они всем расскажут что тут творится.
– Вообще супер.
– И у вас больше никогда не будет абитуриентов и вы закроетесь! – дрожь в голосе Воплина сменилась запальчивостью.
– Не у нас…
Могущеева посмотрела куда-то вверх и сказала в рацию «Громов, ты чо слепой? Ты куда ее опускаешь?»
Воплин резко обернулся.
Над проходной кипела почти беззвучная деятельность.
Несколько курсантов быстро, но аккуратно демонтировали надписи над воротами и шлагбаумом «ВВУ ГШ РФ» Которые маскировали другую, настоящую – «МГОУ ЧВАК»
– Не у нас. – Повторила инструктор. – Они всем расскажут, что творится в Высшем Военном Училище Генерального Штаба Армии. Дисциплинарный Комитет провел блестящую операцию по перехвату автобуса с ихней абитурой. Вот им-то ты и показал, какой ужас происходит за стенами этой солидной конторы. Можешь запучить свои глаза обратно, Сережа, не надо на меня так смотреть. Конкуренция – это необходимый рыночный механизм в современных условиях развития системы образования, поэтому нам конкуренты не нужны. А наши абитуриенты будут через полчаса.
Могущеева опять поднесла рацию к губам.
– Приемная комиссия, выдвигайтесь на позиции.
Воплин увидел, как в кустарнике из ниоткуда заструились фигуры в камуфляже, где-то тихонько щелкнула крышка оптического прицела.
– Вот значит как … сказал Воплин – Ну, мне терять нечего, я их тоже предупрежу.
Инструктор наклонила голову и посмотрела на него искоса.
– То есть как это нечего? А я? – сказала она тихо и грустно.
Курсант опешил, задумался и получил удар по голове.
– Ветрова, а помягче нельзя было ? Я что, за боксера замуж выхожу ?
Невысокая блондинка, неслышно возникшая за спиной Воплина, проследила за стеканием тела Воплина на землю и опустила кастет.
– БИТЬ. – Рявкнула она.
Могущеева стала на колени и рассмотрела макушку на голове лежащего без сознания юноши.
– Блин, теперь синик будет.
– ТАЩИТЬ. – Рявкнула Ветрова.
– Ладно, – инструктор встала и щелкнула пальцами- ко мне в комнату. Привязывать не надо, только запри. Три дня увольнительных, конечно, не месяц, но в медовом месяце главное не продолжительность, а насыщенность событиями.
Яростная Ветрова схватила за ботинок бесчувственного Воплина и потащила его к к корпусу учебного персонала с энергичностью бульдозера.
Старенький грязный автобусик –арендованная за тыщу рублей маршрутка- , чихая , кашляя и останавливаясь «на подсос масла» каждые 100 метров, подкатил к проходной. Инструктор Могущеева радостно махала приветственной ладошкой навстречу виднеющимся в стеклах теням от лиц
Автобусик то ли умер, то ли остановился возле остановки, и пара десятков молодых людей гомоня и перепихиваясь кулаками, выкатились вместе с рюкзаками на пыльную траву. Когда генетический формат инструктора наконец произвел на всех ожидаемое впечатление и они притихли, самозабвенно рассматривая его подробности, девушка начала душевным радостным голосом:
– Здравствуйте дорогие абитуриенты. Добро пожаловать в первую в мире Частную Военную Академию. Вы наверное, все слышали о частных военных компаниях, которые пользуются огромной популярностью по всему миру. Наше учебное заведение номер один в мире и первое в России по подготовке специалистов для частных военных компаний, поэтому и называется Частная Военная Академия Номер Один. Сокращенно ЧВАК. Надеюсь, что годы, проведенные здесь, будут незабываемыми для всех нас руки за голову мордой к стене!
В наступившей тишине стало слышно как храпит вахтер на первой проходной.
Могущеева осклабилась. Потом внезапно рявкнула:
– Я что, два раза повторять должна? К СТЕНЕ РУКИ ЗА ГОЛОВУ !
Кусты, окружающие проходную, мгновенно ощетинились воронеными стволами. Послышался дробный стук передергиваемых затворов.
У кого-то глухо шлепнулся на землю рюкзак. Абитуриентов магнитом пришлепнуло к стене, локти затопорщились во все стороны.
– Молодцы. А теперь по одному. Делает шаг вперед, называет фамилию, подписывает бумаги на том столе и идет по белой линии до вон того клубящегося черного облака за наволочкой и простыней. Шаг в сторону, резкие движения – приемная комиссия открывает огонь на поражение.
– А экзамены? – сдавленно выкрикнул какой-то смельчак.
– Вы все приняты. – Инструктор ослепительно улыбнулась.
Воплин резко вздрогнул и очнулся.
Небольшая полоска света в занавешенном окне погружала комнату в мягкий полумрак.
Он сел на кровати и осмотрелся.
В памяти мгновенно пронеслись последние события.
Страшная догадка мелькнула у него в голове.
Он вскочил и опрометью бросился к окну за занавеской.
И ударился ногой о бесхозную каталку.
Каталка поехала и тяжко стукнула в дверцу аптечного шкафа. Стекло задребезжало.
– Кто здесь? – раздался настороженный голос доктора Кадавров.
Воплин испуганным хорьком мгновенно затек в какую-то кладовку со швабрами и перекрутил рукоятки дверцы половой тряпкой.
Пока доктор бродила по всей палате в поисках ктоздеся, он не шелохнулся.
– О! Ветрова! А ты чего тут лежишь на полу? – послышался глухой, но удивленный голос доктора .– Да еще без сознания?
Ветрова не ответила.
– Ну ладно, пойдем я тебе чего-нибудь зеленого вколю.
Юноша не удержался и заглянул в щелочку.
Белый призрак с безжизненным хрупким телом замкомиссара Дисциплинарного Комитета проплыл мимо дверцы кладовки. Воплин выдохнул. И почувствовал, как что-то колет ему шею. Он снял с воротничка какую-то бумажку и рискнул включить фонарик , чтобы прочитать .
До боли знакомым и до еще большей боли непонятным почерком Зефирки было накарябано:
«С тебя год списывать баллистику!»
ПЕРВАЯ КРОВЬ
– Внимание! Пожар! Срочно всем покинуть помещение! Повторяю! Внимание! Пожар! Срочно всем покинуть помещение! Повторяю…
Ровный металлический голос гулким эхом растекался по пустым коридорам и аудиториям Академии, расцвеченным всеми розовыми оттенками занимающегося утра. Голос отражался от холодных стен, резвился над стройными рядами замерших в ожидании тяжелого дня пустых парт, вылетал в окна и уже в виде негромкого неразборчивого бубнения доносился до геометрически выверенных при помощи плаца и дисциплины рядов курсантов, мрачно впечатлявших инспектора идеальной униформой со свежими подворотничками.
Инспектор внимательно смотрел сначала на плац-часы, потом на пустой провал в стройных рядах. Затем все повторялось. Пустые провалы были тоже геометрически выверены – и помечены мелом . Надписи гласили «1- 9.56.07.01» и «1- 9.56.06.01» .
Когда секундная стрелка на плац-часах перевалила за пятьдесят, инспектор поинтересовался у дежурного курсанта:
– Кто куратор первого курса? Могущеева ?
– Так точно!
– Ну и где они все?
Внезапно в корпусе общежития первого курса с разбега хлопнули двери и выплеснули наружу толпу . Толпа была полностью укомплектована для пожара – в куртках на босу ногу, со случайным набором вещей, огнетушителей и документов в руках, всклокоченные и готовые к любым паническим действиям в условиях чрезвычайной ситуации. Когда бурный поток новичков, повинуясь необоримому, но естественному влечению толпы к людям, дотек до плаца, инспектор стукнул пальцем по микрофону и ушам курсантов и коротко рявкнул:
– Первый курс! занять свое место!
Толпа испуганно затекла в приготовленный им от создания Академии вакуум и зашелестела пакетами как осина на ветру, робко пряча от высеченных из гранита и устава лиц старшекурсников постыдный внешний вид.
Инспектор продолжал мрачно смерять взглядом секундомер на плац-часах и уже полный комплект личного состава.
В начале третьей минуты он не выдержал.
– Мы Могущееву сегодня дождемся, в конце концов?
И словно в ответ ему из открытого окна инструкторского корпуса раздался женский вопль:
– Твою же ж налево, уже пожар что ли?! Чо так рано?!
Инструктор Могущеева была ослепительна даже в гневе.
Она несколько раз прошла от двери к окну, и ее небесно-голубые глаза с каждом разом все темнели. Наконец, она остановилась у окна и отсутствующим взглядом не увидела прекрасного осеннего пейзажа за окном.
– Джентльмены, вы меня сегодня сильно подставили.
Джентльмены первого курса – уже выбритые, поглаженные, одетые в униформу, подшитые и посаженные за столы – были напуганы. Леди от них отличались только небритостью. Испуг же у них был даже больший.
– И я,– продолжала Могущеева, повернувшись к аудитории и сверкнув очередной ледяной улыбкой. – честно говоря, немного расстроена. Вообще, надо признаться,парни, это очень смелый поступок- портить отношения со своим инструктором в первый же день учебы.
– А чо только парни! У нас полкурса девушек! – сдавлено крикнул неизвестный герой с задней парты.
– Я национал-феминист. Девчонки норм. – Холодно отрезала инструктор, отчего полкурса радостно выдохнули . – Давайте не будем переводить тему. Вы же все взрослые люди. И я думала, что вы, как все нормальные взрослые люди, в курсе, что когда срабатывает пожарное оповещение, необходимо сразу встать, одеться, осуществить санитарно-гигиенические процедуры, подшить воротничок, приготовить учебные принадлежности и построиться на плацу согласно диспозиции построения.
Инструктор резко развернулась и уперлась руками в свой стол, стукнув по столешнице кулаками.
– ВАМ ЧТО, ОСОБЫЕ РАЗЪЯСНЕНИЯ НУЖНЫ?
От окрика все вжались в парты, а кое-кто даже в пол.
– Короче. По распоряжению инспектора, первые два часа вашей жизни в качестве курсантов Академии вы проведете очень познавательно и весело.
Инструктор шмякнула ящиком стола, вытащила оттуда распечатку толщиной в кулак и швырнула ее на стол так, что над сосновой доской в звании электронной взметнулось облачко мела .
– Устав внутреннего распорядка Академии. Личный экземпляр директора. Будете учить наизусть. От сих и до сих. Алпатова!
– Я – пискнула миниатюрная брюнетка на первой парте, от рявканья инструктора мгновенно подросшая на полметра.
– С первой страницы. Читать вслух. Все остальные повторяют. До полного усвоения.
Алпатова робко приняла бумажную кипу на руки и аккуратными пальчиками перелистнула титульный лист.
– А все остальные ВНИМАТЕЛЬНО слушают. И повторяют. Вслух . Эй, у шкафа, УБРАТЬ телефон, а то молотком раздолбаю к едрене фене!
Алпатова продолжала молчать, перебегая глазами с одного листа на другой.
– Ну?! Алпатова! У тебя что, приступ молчанки?
– Инструктор, простите, тут кое-что странное. Смотрите, на первом листе в колонтитуле написано «Устав» и страница один, а на втором листе в колонтитуле «Инструкция пожарной безопасности» и страница десятая. У них даже шрифт разный. Тут похоже, случайно лист из другого документа в Устав вшили.
Наступила звенящая тишина.
– Та ладно.– Сказала инструктор.– Дай посмотрю.
Она схватила распечатку и принялась внимательно ее рассматривать.
Девушка вздохнула и перевернула бумаги вниз ногами.
– Где? – коротко осведомилась Могущеева.
Алпатова ткнула пальцем.
Инструктор при благоговейном молчании курса принялась разглядывать директорский экземпляр устава в свежем свете солнца. Потом она достала из планшета телефон и начала пикать по экрану.
– Алло? Виссарион Давыдович? Можете говорить? Вы не поверите, что я сейчас прямо таки героически обнаружила. Можно к вам сейчас зайти? Спасибо.
Она вернула телефон в планшет и смерила курс глазами.
– Никому не уходить. Я ща.
Когда дробный стук каблуков по каменной плитке стих в отдалении, неизвестный герой с задней парты констатировал:
– Слышь, народ, походу мы тут первые, кто этот Устав вообще читать пытался.
Ему никто не ответил.
Все спали.
Следующее утро было первым за десять лет, которое вместо пожарной тревоги услышало из громкоговорителей гимн . Гимн Бангладеша.
КАТАРСИС
Директор грустно смотрел на жизнь. И чем чаще он переводил взгляд с частной жизни на общественную, тем грустнее становились обе. Даже недавняя неожиданная блестящая операция по перебросу нелегальных мигрантов из Омска в Таджикистан без их ведома не смогла остановить оскудение финансов, которые в последние дни не только все наглее разучивали какой-то романс Алябьева, но и при этом стали потихоньку вращаться c хлюпаньем по часовой стрелке.
Созерцание жизни прервали стук в дверь и голова секретаря Наденьки.
– Виссарион Давыдыч,тут вам пакет из МИДа.
Директор солидно принял пакет, сорвал прозрачный целлофан упаковки, пробежал глазами по строчкам. Потом сел в кресло, развернулся к настольной лампе и пыхнул трубкой.
Курсант Воплин устало оперся о лом, вытер пот со лба и окинул прищуренным взглядом нестройный частокол на месте будущего забора .
Частокола было удручающе мало.
Юноша перевел взгляд на окружающий его пейзаж. Солнце, нервно озираясь по сторонам, с материнской суетливостью собирало разбросанные по мирозданию лучи света и прятало их за черную громаду облаков. Резко дунул ветерок и прилепил на кусочек горячего влажного озона мокрую прядь волос ко лбу юноши. Буря с ливнем и грозой стремительно приближалась.
Но не так стремительно, как приближался преподаватель строевой подготовки подполковник Зинько.
Увенчанный уставной фуражкой колобчатый торс на резвых уставных черных туфлях вылетел из кирпичного корпуса кафедры военного дела и понесся по кратчайшей прямой к плацу, пронзая навылет стайки курсантов и газоны. Серо-зеленая шаровая молния с неумолимостью обратного отсчета летела в эпицентр плаца, где находились раздолбанный ломом асфальт, свежевоткнутый остов забора и – самое неприятное для курсанта Воплина – сам курсант Воплин. В считанные секунды подполковник Зинько пересек свежую известковую разметку плаца и разверз уста. В устах колыхались неизмеримые хляби.
– Товарищ подполковник! Вам директор запретил при студентах материться. – Кротко, без боя отдал честь юноша.
Подстреленный на взлете товарищ подполковник замер. Его открытый рот заглатывал воздух в поисках нужных слов – и не находил.
-…… МАТЕРИ! – наконец выпалил он.
– Инспектор приказал. Строим интернет! – четко и весело доложил курсант.
Хляби опять титанически заколыхались.
-….. ИНТЕРНЕТ! – багрово полыхнул конец беззвучного фейерверка.
Воплин отдал вторую честь.
– Из министерства образования пришел приказ – провести интернет. Проект на торги выставляли, по проекту кабель надо вести по забору. А забора нет.Вот, инспектор приказал поставить.
-…………………………………….НА ПЛАЦУ!
– Товарищ подполковник, я тут ни при чем. В минобре план академии видимо пятилетней давности. Тогда плаца еще не было, тут забор был.
Шаровая молния не выдержала и взорвалась.
Оглохший Воплин, абстрагированный контузией от действительности, безучастно смотрел, как подполковник Зинько отнял у него лом,сломал об свою коленку и зафундолил обломки в чердак прачечной, а потом, покачиваясь и ускоряясь, полетел к административному корпусу. Второй взрыв раздался уже из окон кабинета директора. За взрывом последовала буйная но совершенно невнятная дискуссия.
Воплин пожал плечами и присел на газон.
Без лома было хорошо. Намного лучше чем с ломом. Сидя на свежей травке и с наслаждением прислушиваясь к прикосновениям первых легких капель майского дождя, Воплин ждал ужина. Поломка лома бесповоротно завершила его посильный вклад в интеграцию высоких технологий с образовательным процессом .
И тут из административного корпуса опять показались две фигуры. На этот раз молниезрачного подполковника Зинько на его баллистической траектории к плацу сопровождала Черная Смерть – секретарша директора. У Воплина засосало под ложечкой. Что бы ни понадобилось Наденьке на плацу, это не предвещало ничего хорошего. Особенно ничего хорошего не предвещало то, что юноша даже не мог вообразить, чего ей могло здесь понадобиться.
При приближении двух фигур он приподнялся с газона.
– По приказу инспекто…
– МОЛЧАТЬ! – треснутым конденсатором разрядился подполковник.
Воплин заткнулся и молча созерцал, как Черная Смерть внимательно разглядывает недоношенный скелет забора.
– Хм а эти крючки на трубы кто делал? – поинтересовалась внезапно Наденька.
– Это анкера. – Неуверенно Воплин -. Чтоб полотно забора крепить.
Черная смерть довольно хмыкнула.
– Молодец. Разбираешься. Пошли со мной.
По пути к директору Воплина подложечку засосало уже практически целиком. В его голове вихрем проносились самые разнообразные предположения – от отчисления с треском до награждения орденом скромной степени за заслуги перед отечеством. Но действительность превзошла самые смелые фантазии.
– Вот, я нашла спеца по закорючкам. – Довольно доложила Наденька спинке кресла и ушла, тихо закрыв дверь.
Кресло медленно развернулось. Перед Воплиным явился задумчивый лик директора. Десница его держала какую-то книжицу.
– Ну-ка, паренек, подойди сюда, давай, смелее. – Добродушно сказал директор.
Воплин подошел и взял бумагу в руки. Она была испещрена тысячей каких-то иероглифов, в которых сам диавол сломал бы очки.
– Переводи.
Курсант положил ее обратно на стол.
– Никак не могу, Виссарион Давыдыч. Это какой-то неизвестный язык.
– А Надюша сказала что ты спец по закорючкам. Безответственный подход с твоей стороны, товарищ курсант. Зачем вводишь в заблуждение такую девушку и общественность вообще. Стеснительность в тяжелое для Академии время я расцениваю как саботаж.
– Так Виссарион Давыдыч, я честное слово в восточных языках не бум бум.
Директор вздохнул.
– Посмотри еще раз, может быть что-то поймешь.
Воплин уныло вперился взглядом в терновник китайской грамоты.
– Вот, эта штука похожа на талреп, но я не могу сказать, какой номер.
Директор опять тяжко вздохнул.
– Ладно. Присядь.
Воплин очень осторожно присел .
Пальцы директора энергично завихрились на каноничном дисковом циферблате лампового телефона. Послышался короткий гудок и далекое неторопливое мужское «аллёо?»
– Вано, здорово, как жизнь, это Сода. Узнал?..Гхагха… Да , уж лет двадцать … Ты, я слышал, сейчас в МГИМО ? Братская помощь нужна. Тут пришла бумага сверху, нужны спецы по закорючкам. А то наши – директор иронично хмыкнул на Воплина усом – не могут в ней разобраться… Что за закорючки? Всякие. Что значит не можешь помочь? Ты же даже не пытался. У вас что, нет спецов по закорючкам? Ну давай я продиктую, может ты узнаешь. Слева гэ – Гриша. Сверху ка- Константин. Между ними Л-Люд.…
Трубка обидно запипикала короткими гудками.
Некоторое время директор и Воплин глядели друг на друга в тишине.
– Хм. – Наконец сказал директор. – Ну, как говорил маршал товарищ Блюхер, пришла пора плана Б. Осталось только его придумать.
Он нажал на кнопку селектора.
– Надюш, дочка, Дисциплинарный Комитет ко мне. Срочно. Да, всех троих.
Директор откинулся в кресле, Воплин поднял руку.
– Виссарион Давыдыч,а мне можно идти?
– Пока сиди. Ты наша последняя надежда. Если ничего не поймем, доложим наверх о саботаже, кого-то надо будет расстрелять.
Юноша взгрустнул и поник на диванчике. Быть последней надеждой директора он не любил. Хотя случаев расстрела надежды в Академии еще не было.
Ожидание закончило тянуться одновременно долгожданно и неожиданно.
Дверь распахнулась и в кабинете выросли три фигуры, окутанные ледяной аурой и неприязнью. Высокий блондин в сером пальто с наглой физиономией и резкой фамилией Чётский стоеросовой дылдой вздымался над двумя комитетчиками. Это был глава Дисциплинарного Комитета Слева в его тени хрустела чьей-то косточкой знакомая всему первому курсу – преимущественно, до боли –первый зам Ветрова, а слева от него профессионально глухо не отсвечивал курсант Громов. Справа от Чётского не было никого, потому что реакция у него была молниеносная, но непредсказуемая.
– По вашему приказанию…– запечатал было вслух Чётский, но директор махнул пальцами и тот мгновенно отключил звук.
– Товарищи бойцы. – Веско сказал Директор.– Руководство страны поставило перед нашей организацией сложную, но ответственную задачу, от которой зависит будущее не только Академии, но и всего отечества.
– РВАТЬ И МЕТАТЬ! – рявкнула Ветрова.
– Подробности приказа в совершенно секретном документе. Разглашению не подлежит.Прошу ознакомиться.
Чётский подошел к столу, перевернул листок брошюры и с минуту изучал на свет иероглифическую дребедень.
– Вам все понятно?
– Так точно. Разрешите выполнять?
– Разрешаю. Срок завтра до полудня.
– ЕСТЬ! – рявкнула Ветрова.
Тройка Дисциплинарного Комитета рванула под козырек, привычно перевыполнила поворот на 180 процентов и вычеканила шагом из кабинета.
– Видите, курсант , как надо работать? – с отеческой укоризной пыхнул трубкой директор, присаживаясь в кресло. – Учитесь, пока есть возможность.
– Они же ничо не поняли. – Уверенно предположил юноша.
– Приказы, курсант, не понимаются. Приказы выполняются.
– Но как они его выполнят, если ничо не поняли?
Директор откинулся на спинку кресла и примял табачок в трубке.
– Если бы Наполеон думал о том, поймет ли каждый боец гвардии его приказы, он никогда бы не выиграл битву при Ватерлоо. Вы свободны, товарищ Воплин.
Трубка скупо указала курсанту на дверь.
Воплин не веря своему счастью, встал и чуть не на цыпочках вылетел на свободу .
Ложечка выплюнула его целым и невредимым. На горизонте сверкнула молния.
– Макс. А Макс? – Курсант Громов весело болтал ногой на стуле. – А как мы будем выполнять приказ, если нихрена не поняли?
Тройка сидела за уютным столом в кафе Саранчанска, пластиковую крышу которого поливал собой веселый ливень. Чётский закинул ногу на соседний стол и под испуганным взглядом официантки выбирал себе пивко.
– Учу вас идиотов, учу, а толку никакого. Мне, пожалуйста, «номер семь» темное – Чётский с подчеркнутой вежливостью передал подрагивающей поджилками девушке папку и поправил кобуру на поясе. – Нет приказа проще непонятного. Если никто не знает что надо делать, то ты можешь делать все что угодно или не делать вообще ничего.
– Но если директор спросит…
– И что он спросит, если сам ничего не понимает? В таких случаях результативность выполнения приказа оценивается исключительно по …
– ПО БАШКЕ! –рявкнула Ветрова так, что официантка машинально положила в счет для Комитета чаевые от заведения.
– По бравому виду и четкости доклада. А с этим у нас проблем никогда не было.
– Но мы же должны что-то говорить с бравым видом. И чо мы будем говорить?
– Господи, да ничего мы не будем говорить. Скажем, что приказ выполнен, результаты отправлены в Центр по спецканалу, дело сдано в архив. Приказ совершенно секретный, ты сам посмотри – директор пять штампов с перепугу шлепнул. Его даже с архива раньше чем через двести лет не выпустят. Так что до завтра мы свободны как ветер.
– Макс, ты гений! – Громов помахал рукой – Девушка, мне тоже пиво!
– РЕЗАТЬ! – рявкнула Ветрова.
Официантка вздрогнула,и перед Дисциплинарным Комитетом мгновенно кроме пива появилась пицца за счет заведения.
– Слушайте… – предложил Громов, вгрызаясь в салями с помидором зубами. – А давайте просто для смеха попробуем узнать, что тут написано. Все равно нам делать нефиг. Это сто пудово японский, я знаю, в детстве аниме два раза болел. У меня тут есть знакомый даббер, он переводит с чириканья на субтитры, он точно прочитает.
Чётский неторопливо отхлебнул из пивного бокала, и задумчиво поиграл глотком на зубах. В его холодном чистом взгляде мягко заколебалась неуверенность.
– МНОГО ЗНАЮТ ТОЛЬКО ИДИОТЫ! – рявкнула Ветрова.
Чётский сделал еще один глоток.
– Она права. Если мы это прочитаем , нам придется это выполнять. Еще Соломон говорил : «Во многом знании многая работа.»
– А мы никому не скажем, что мы прочитали. И вообще, вдруг там что-то классное написано.
Чётский махом допил остатки и со стуком поставил стакан на стол. Его взгляд блеснул зеркальной гладью январского Байкала.
– А пошли. Повеселимся.
Дверь в кабинет директора робко приоткрылась. Черная Смерть Наденька была традиционно бледна, но сейчас по ее тонким губам зачем-то хромала кривая улыбка.
– Виссарион Давыдыч, простите пожалуйста, я очень извиняюсь, тут небольшая накладочка вышла…
Директор перестал скрипеть пером и удивленно повернул голову к двери.
– Я вам не тот пакет дала. Вот настоящий пакет из МИДа, а то была инструкция к моей стиральной машине.
Директор медленно приподнялся .
– Вот, пожалуйста, из МИДа . – Черная Смерть угодливо протянула ему пакет.
– К чертям МИД . У вас русский экземпляр инструкции есть?
– Да, – удивленно приподняла брови Наденька. – Сейчас принесу.
Дробные каблучки простучали по паркету туда-сюда.
Директор выхватил из ее рук брошюру и швырнул на стол под свет.
На развороте было написано черным по-белому: «Бескомпромиссное удаление загрязнений и бактерий – теперь и у вас дома»
–#$%@^&. – Тихо сказал директор.
Зефирка на первой проходной проснулся от отдаленного раската грома. Он встревожено прильнул глазами к щелочке в оконном стекле между наклеенных объявлений коменданта, разыскивающего должников спецодежды, достаточно безумных, чтобы в этом сознаться. Над серо-призрачной массой Саранчинска на горизонте вздымались далекие, но от этого не менее страшные струйки дыма. Зефирка выскочил на улицу. Порывистый ветер доносил из города вой сирен гражданской обороны . Зефирку окутало предчувствие какой-то большой беды, и он пошел досыпать.
Темные волны, нагнетаемые порывами жаркого влажного ветра гнали в притихшие окна корпусов пронзительные переливы – это включилась тревога уже в самой Академии. Когда вой сирен ненадолго стихал, стальной оцинкованный голос инструктора Могущеевой сообщал, что это боевая тревога, не учения, и всем курсантам ЧВАК в штатной экипировке выстроиться на плацу по подразделениям. Лестницы и коридоры сотрясали сотни мужественных ботинок,а бронежилеты, шлемы и подлокотники разлетались со стоек «дежурок» с быстротой исчезающей с общей сковородки жареной картошки.
