Алгоритм одиночества

Глава 1

Стерильный запах больницы просачивался под кожу, вызывая едкое чувство неправильности происходящего. А еще дурные воспоминания.

Антон поморщился и переспросил:

– То есть теперь он не может говорить?

– Все немного сложнее, – вздохнул завотделением.

При встрече он представился, но Антон совершенно не запомнил его имени. Внутри него роились разные эмоции, он не очень хорошо соображал. Врач едва сдержал усталый зевок. Круги под глазами и чуть помятый халат кричали о том, что вызвали его прямиком с дивана в ординаторской.

– У вашего отца был обширный ишемический инсульт, – монотонно бубнил врач. – Мы провели обследование. У него нарушены когнитивные функции. Пострадало зрительное и слуховое восприятие. Но самая большая проблема – это речь. В результате инсульта мы имеем дело с тотальной афазией.

– Тотальная афазия? Это еще что?

– Это расстройство ранее сформированной речевой функции. У вашего отца поражена кора речевых центров головного мозга… – Врач прервался, не найдя в глазах Антона ни тени понимания. Вздохнув, он пояснил: – Проще говоря, Борис Александрович потерял способность передавать мысли с помощью слов. Тотальная афазия, к сожалению, самая тяжелая форма, он не понимает обращенную к нему речь и не может говорить сам.

– Хотите сказать, что он теперь… умственно отсталый? – растерянно пробормотал Антон.

Было заметно, что такая формулировка задела врача.

– Мы все еще проводим дополнительные обследования. Ваш отец уже может дышать самостоятельно, без поддержки аппаратов. Сейчас он лежит в палате ранней реабилитации. Примерно через неделю мы будем готовы перевести его в специализированный стационар. Он бесплатный, но оборудование там, честно говоря, не очень. Если позволяют средства, я советую вам частный медицинский центр «Локви». Он специализируется на таких сложных случаях, как у Бориса Александровича.

– И насколько это дорого? – Антон поморщился.

– Прилично. Однако их программа реабилитации – лучшая в городе.

Антон помолчал пару секунд, а затем выдохнул:

– Я хочу его увидеть.

Завотделением постарался скрыть облегчение. Антон чувствовал его неприязнь и знал, кого врач видит перед собой: молодого пижона в спортивной куртке, богатенького сынка мецената больницы. Не было ничего удивительного в том, что руководство заставило завотделением неврологии поговорить с ним, ведь в палате лежал не кто иной, как сам Борис Александрович Штольц, владелец одной из самых крупных в стране компаний по разработке медицинского оборудования.

– Конечно, – натянуто улыбнулся врач, – пойдемте, провожу вас.

Палаты ранней реабилитации находились на третьем этаже. Антон тащился позади, нацепив на лицо скучающее выражение, что, как он догадывался, еще сильнее разозлило завотделением.

– Хлыщ чертов, – пробормотал тот себе под нос.

Антон услышал оскорбление, но предпочел пропустить его мимо ушей. Он с трудом пытался обуздать расшалившиеся нервы, и ему было не до впечатления, которое он производил на окружающих.

Он не видел отца шесть лет. Антон не представлял, в каком тот состоянии. Гнев смешался с ноющим чувством утраты, хотя хоронить отца было рано. Антон невольно вспомнил их последнюю встречу. Вздувшиеся вены на лбу отца, его слова, бьющие прямо в цель, выворачивающие наизнанку. Громко хлопнувшая дверь дома, в котором он вырос и куда пообещал себе никогда не возвращаться.

Его мысли прервал завотделением, распахнувший перед ним дверь палаты. Бледные зеленоватые стены, безвкусный линолеум – эта «палата для богатых», похоже, не менялась уже лет тридцать. «На что же пошли все деньги отца?» – усмехнулся про себя Антон. Он невольно старался отвести взгляд от изможденного старика, неподвижно лежащего на широкой кровати. Завотделением испарился, и, когда больше откладывать было нельзя, Антон медленно подошел к отцу.

Отец сильно изменился, и дело тут было не только в перенесенном инсульте. Он совсем поседел. Его лицо, всегда такое суровое, с резкими углами, оплыло словно свечной воск. Он всегда держал себя в форме, много ходил пешком и был подтянут. Сейчас его худое тело словно ничего не весило и, казалось, даже не давило на кровать. Антон невольно потер аккуратно подстриженную светлую бороду, стараясь уместить в голове этот новый образ отца. Тот вдруг завозился, будто почувствовав пристальное внимание. Что в отце осталось прежним, так это взгляд, пронизывающие голубые глаза уставились на Антона. Постепенно в них мелькнуло узнавание, и Антон несмело улыбнулся.

– Привет, пап, – тихо произнес он.

Отец вдруг захрипел, закашлялся. Антон невольно отпрянул. Отец изо всех сил пытался что-то сказать ему, но ничего, кроме этих нечеловеческих звуков, не получалось произнести. Он вцепился в руку Антона, его глаза наполнились слезами.

Сердце забилось, отбивая паническое стаккато. Антон вырвался из цепкой хватки отца и выбежал из палаты, во все горло крича о помощи.

*** 

Когда Антон вышел из больницы, его все еще немного трясло. На крики почти сразу прибежала медсестра и вколола отцу успокоительное. Отец, который только что бился и сопротивлялся ей, вдруг обмяк, и медсестра осторожно уложила его на подушки, словно ребенка. Антон понял, что с него хватит. Он выскользнул из палаты и ушел, не оглядываясь.

Рухнув на ближайшую скамейку, он вытащил из кармана бездымную сигарету, включил проекционный браслет и вывел на предплечье ленту новостей. Тупое пролистывание постов дало ему пару минут, чтобы собраться с силами и набрать знакомый номер. Спустя пару мгновений на другом конце раздался деловой хриплый голос.

– Да, слушаю.

– Виктор Сергеевич? Это Антон Майер. То есть… – Тут он на миг замялся. – То есть Антон Штольц.

– А-а-а, Антон, мой мальчик! Я все ждал, когда ты позвонишь.

– Да, в общем… я был у отца и…

– Знаю-знаю, – вздохнул Виктор Сергеевич. – Я тоже был у него недавно, зрелище не из приятных.

– Я хотел бы поговорить, могу я к вам подъехать?

– Конечно. – Послышался шелест, и Антон понял, что Виктор Сергеевич быстро взглянул на серебряные наручные часы, которые он носил вот уже сорок лет.

– Давай лучше встретимся в кофейне в центре? У меня как раз будет обед.

Быстро продиктовав адрес, он положил трубку. Виктор Сергеевич Петренко никогда не любил подолгу болтать. Адвокат и, пожалуй, единственный друг отца, он был с ним с начала существования компании «Новултус медика», которую тот основал в две тысячи десятом году. Тогда же родился и Антон, но едва ли это событие было для отца важнее.

***

Антон отрешенно мешал ложкой кофе, не сразу заметив, что пенка уже превратилась в неаппетитную бурую массу. Сквозь витрину он смотрел на затянутую туманной дымкой улицу, и все его мысли занимал отец. Он столько раз представлял их встречу, проигрывал разные сценарии. В первом отец просил прощения и умолял вернуться, во втором снова бросал ему в лицо жестокие слова, только в этот раз Антон не стоял как идиот, а набрасывался на отца и выплескивал всю свою горечь. Но никогда он не думал, что увидит дряхлого старика, в которого превратился отец. «Да, теперь даже если он и захочет что-то мне сказать, все равно не сможет», – с мстительным удовлетворением подумал Антон, но почти сразу почувствовал себя виноватым.

Колокольчик над дверью приветственно зазвенел, и Виктор Сергеевич стремительно влетел в кафе. Мгновенно отыскав Антона взглядом, он махнул рукой и подошел к его столику в глубине зала. Антон вскочил, и крестный сгреб его в крепких объятиях. Его захлестнул аромат духов «Givenchy», дорогих сигарет и кожи – запах, который мгновенно перенес Антона прямиком в детство и почему-то неприятно осел в районе живота. Виктор Сергеевич слегка отдернулся и пытливо вгляделся в его лицо.

– Как же я рад видеть тебя, мой мальчик, – пробормотал он.

Под цепким взглядом стальных глаз Антону стало не по себе. Будто осознав, что пауза затянулась, адвокат произнес:

– Ну, давай сядем.

Виктор Сергеевич элегантно опустился на диван, что казалось практически невозможным для его широкоплечей и крепкой фигуры. К ним в ту же минуту подскочила официантка.

– Здравствуйте. Меня зовут Алиса, что вам принести?

– Кофе черный, без сахара, пожалуйста, – улыбнулся Виктор Сергеевич.

Девушка покраснела и, пробормотав: «Конечно, сейчас принесу», сбежала, словно за ней гнались. Антон закатил глаза. Виктор Сергеевич, хотя ему было уже пятьдесят пять, все еще производил неизгладимое впечатление на противоположный пол, а иногда и на свой.

– Ты поэтому выбрал эту древнюю кофейню, чтобы официанток клеить? – ухмыльнулся Антон.

– Нет, просто мне больше по душе, когда меня обслуживают люди, а не машины, – спокойно ответил Виктор Сергеевич.

Антон не мог с этим согласиться, ему больше нравились нью-кафе, где стояли экраны самообслуживания, а кофе можно было забрать из автомата. Меньше взаимодействия, да и чаевые оставлять не надо.

– Ну что, рассказывай, как у тебя дела? – Крестный внимательно посмотрел на него.

– У меня все прекрасно, – ответил Антон. – Сейчас развиваю крутой проект. Можно очень хорошо заработать.

– И что же это за проект такой?

– Знаешь, что такое кешбэк? – И, не дожидаясь ответа, торопливо продолжил: – Это когда ты покупаешь товары и при этом зарабатываешь. У компании много партнеров, отбить вложенные деньги можно очень быстро, а потом нет предела, можно получать все больший и больший доход, деньги работают на тебя…

– Так, так, погоди… – перебил его Виктор Сергеевич. – Ты уже вкладывал туда какие-то средства?

– Ну, конечно, я купил франшизу. Как бы я еще смог заработать?

– И много ты заплатил?

– Пока денег хватило только на самый дешевый пакет, но, думаю, со временем…

– Антон, – крестный вздохнул, – я часто сталкиваюсь по работе с подобными компаниями. Похоже, тебя втянули в пирамиду.

– Это не так. – Антон сжал зубы. – Многие думают, что такая концепция – это пирамида. Но нужно понимать разницу между ней и сетевым маркетингом. Фишка в том, что в пирамиде нет никакого продукта, а у нас в «Affonos Group» есть своя авторская карта, с помощью которой люди зарабатывают очень неплохие деньги. Главное – желание…

– Ваш кофе, – весело прервала официантка, словно не заметив тяжелой атмосферы, витающей над столиком.

– Антон, – начал Виктор Сергеевич, когда она отошла, – не надо ершиться, я просто спросил, вот и все. Я не твой отец, и не надо мне ничего доказывать. Кстати, о твоем отце, ты говорил, что навестил его в больнице.

Эта резкая смена темы заставила Антона притормозить, и он вдруг осознал, в какой напряженной позе застыл. Его рука потянулась к бороде. Дурацкая привычка вечно появлялась, когда он нервничал.

– Да, я был у него. – Он отвел глаза. Затем после паузы добавил: – Это было ужасно.

– Тебе, наверное, было очень тяжело увидеть его таким, – вздохнул Виктор Сергеевич. – Что сказал врач?

– Что у отца тотальная афазия. Он не понимает, что ему говорят, и сам говорить не может.

– Какие прогнозы?

– Заведующий отделением хочет поместить отца в какой-то частный центр. Говорит, они там творят чудеса, но, естественно, это очень дорого. Поэтому я и хотел встретиться с тобой, я не могу себе позволить оплатить его лечение, мне нужен доступ к счету отца.

– С этим есть одна проблема. – Виктор Сергеевич нахмурился. – На случай недееспособности Бориса, управление всеми его счетами переходит к Олегу Куприянову.

В голове у Антона зашумело. Стиснув зубы, он процедил:

– Так вот кто теперь стал преемником отца?

– Несмотря на то что Борис никогда бы в этом не признался, он сильно сдал в последнее время, – осторожно произнес крестный. – Олег стал для него незаменимым помощником после…

– После того как отец меня выгнал? – горько усмехнулся Антон. – Да, Олег действительно незаменим. Пока меня не было, успел прибрать к рукам компанию отца.

– Ты несправедлив к нему, мой мальчик. – Виктор Сергеевич покачал головой. – Благодаря Олегу, дела «Новултус» пошли в гору, он сильно разгрузил Бориса. Тебя долго не было, и ты не видел, как тяжело было бы твоему отцу справиться с компанией в одиночку.

– А кто в этом виноват? – вскрикнул Антон, и несколько человек обернулись на них. – Я не выбирал такую жизнь, как ты помнишь, – уже тише добавил он, – отец выбрал ее за меня.

– Поэтому ты назвался «Майер», когда позвонил мне? – Крестный проницательно взглянул на него. – После той истории ты сменил имя?

– Да. Со старым было связано слишком много шумихи, и я просто…

– Начал новую жизнь?

– Да, можно и так сказать.

– Антон, я понимаю, что ты недолюбливаешь Олега, но он неплохой парень. Позвони ему, поговорите нормально. Я уверен, что он в курсе ситуации и обязательно выделит деньги на лечение Бориса.

– Ладно. – Антон скривился. – Я ему позвоню.

– Вот и отлично, – рассеянно улыбнулся Виктор Сергеевич, взглянув на часы. – Мне уже пора, мой мальчик, встреча с клиентом.

Вместе они вышли из кафе и уже было распрощались, как вдруг Антон неожиданно даже для самого себя выпалил:

– Дядя Витя, – назвал он крестного прямо как в детстве. – Ты веришь, что я этого не делал?

Виктор Сергеевич невольно вздрогнул и отвел взгляд. Все было понятно без слов, и Антон, невесело усмехнувшись, развернулся и зашагал прочь по туманной, наполненной призраками прошлого улице.

Глава 2

– Алина, а что делать, если мой брат совсем не подержанный?

Высокий детский голос прозвучал оглушающе в тишине класса. Алина, которая стояла у окна, погруженная в свои мысли, вздрогнула от неожиданности.

– О чем это ты? – улыбнулась она своей единственной в это утро ученице.

– Он противный! Когда я чего-то хочу, он всегда говорит: «Мама тебе никогда не разрешит»! Он совсем меня не поддерживает!

Алина уже два года работала педагогом в частном центре «Солнышки», каждый ее день проходил в тесном общении с детьми, но она не потеряла способности удивляться тому, как причудливо устроен детский мозг. «Подержаный, ну надо же…» – усмехнулась про себя Алина, но, стараясь сделать серьезное лицо, ответила:

– Наверное, ты имеешь в виду «поддерживающий»?

– Ну да, – удивилась шестилетняя Катя. – А какая разница?

Не успела Алина ответить на этот глубоко философский вопрос, в дверь громко постучали. И, не дожидаясь разрешения, в проеме показалась ухоженная молодая женщина в жилетке из натурального меха.

– Ну что, вы закончили? – раздраженно спросила она.

У женщины было гладкое, почти кукольное личико, по плечам разметались тщательно уложенные золотисто-каштановые волосы. Назвать ее иначе, чем красавицей, язык бы не повернулся, однако надменный неприятный голос мгновенно схлопывал первое впечатление о ней, как бумажный пакет. Алина бросила взгляд на часы: оставалось еще десять минут.

– Мы пока не закончили, – строго ответила она. – Подождите, пожалуйста, в коридоре.

– Я не могу ждать! – Тут же выстрелило в ответ возмущение. – Я же говорила, что Катя должна сегодня уйти пораньше, у нас самолет через несколько часов.

Алина проглотила резкий ответ, что никто ее не предупреждал и, вообще, десять минут ни на что бы не повлияли. В частных организациях было одно, самое важное и самое раздражающее правило: клиент всегда прав. Так что Алина повернулась к ученице и как можно мягче сказала:

– Иди, Катя, не заставляй маму ждать.

Катя была одной из самых чувствительных ее учениц и, словно почувствовав, как обижает Алину такое пренебрежение, на прощание быстро обвила руками ее талию. Это проявление заботы, естественно, заслужило от матери Кати недовольный взгляд, который Алина предпочла проигнорировать.

– Хорошо вам отдохнуть, – взяв себя в руки, проговорила она, но мать с дочерью уже хлопнули дверью.

Алина вздохнула и принялась убирать листочки и карандаши, беспорядочно разбросанные легкой детской рукой. Насколько она любила детей, настолько же сторонилась и недолюбливала взрослых. Разговор с родителями после уроков был самой ненавистной для нее задачей. Тем более когда родитель считал, что, если он платит деньги за обучение ребенка, значит, можно забыть о вежливости и разговаривать с Алиной как с прислугой.

Алина на секунду позволила себе задуматься о том, какой могла бы быть ее жизнь. Когда-то она училась в техническом ВУЗе, хотела стать экономистом, но затем вселенная особо мстительным образом указала ей, как нелепы все ее желания. Из каждого угла Алине стали мерещиться монстры, и она не могла больше этого выносить. Только среди детей наконец нашла себя, и для счастья оставалось только гнать подальше мысли о прошлом.

***

Обычно Алина была слишком занята по будням, но на город опустилась ожидаемая в это время года эпидемия гриппа, и сегодня у нее был всего один урок. Домой идти не хотелось, и она решила заглянуть в кафе, что открылось неподалеку.

Алина вышла на улицу, ежась от пронизывающего ледяного ветра. Весна в этом году больше напоминала осень. Может, потому что по ночам лужи все еще подергивались тонкой ледяной паутиной, а может, потому что на душе было как-то по-осеннему тоскливо. Что всегда поднимало Алине настроение – так это кофе. Какой-нибудь необычный, интересный, заставляющий гадать, что же внутри.

Большая неоновая вывеска «Кофе & Pryanik» призывно мигала, показывая путнику конечный пункт назначения. Через широкую прозрачную дверь открывался вид на витрину со всевозможными сладостями. Дверь с трудом поддалась, и Алину окутал аромат рая – теплый, корично-сахарный запах свежеприготовленной выпечки.

Она с радостью отметила, что кофе здесь готовил бариста – кудрявый парень с красочными, изгибающимися по рукам татуировками. Похоже, здесь все делали по старинке, а значит, можно было не волноваться о качестве. Многие считали, что кофе из автомата ничем не отличается от того, что делали еще пару лет назад, но Алина, как настоящий кофеман, не могла с ними согласиться.

Она не торопясь выбрала себе убийственный по сладости карамельный латте-макиато и устроилась за маленьким столиком в глубине зала. Как всегда, в сумке у нее лежал потрепанный томик рассказов Рэя Брэдбери. И, сделав первый глоток кофейного блаженства, Алина погрузилась в чтение.

*** 

Тонкая вуаль смога окутала город. Все вокруг было слегка смазанным, выцветшим, как на старой фотографии. Температура, похоже, снова упала до нуля, и пальто Алины едва ли было готово к таким резким перепадам. Бегом добравшись до железнодорожной станции, она наконец немного согрелась в пустом вагоне скоростной электрички. Муж постоянно призывал ее добираться домой на такси, так было намного быстрее, да и комфортнее, но ей нравилось это ощущение проносящегося вихрем мира за окном поезда.

Хотя, надо признаться, сейчас она пожалела, что не послушала Олега. Их просторная трехкомнатная квартира-студия находилась в новом жилом комплексе, практически на окраине Академгородка. Этот микрорайон, хотя и находился в черте города, был словно замкнутая экосистема, зеленая и неторопливая, антипод шумному, стремительному Новосибирску.

Но за жизнь в таком месте приходилось платить временем, которое тратила Алина каждый день, добираясь до работы и дома. Электричка была только половиной пути, остальную часть приходилось преодолевать на автобусе.

Наконец перед Алиной показались четырехэтажные дома из разноцветного мозаичного кирпича. Едва Алина подошла к входной двери, по другую сторону зажегся мягкий свет, и послышалась легкая джазовая мелодия. Набрав код на сенсорной панели, Алина позволила системе считать отпечаток пальца. Дверь тихонько закрылась за ее спиной.

– Кай, я дома, – устало произнесла она.

– Добро пожаловать домой, Алина, – мягко поприветствовал ее глубокий мужской голос откуда-то сверху. – Чайник только что закипел, могу я уговорить тебя на чашечку чая?

– Нет, спасибо, Кай, – невольно улыбнулась Алина, – может, позже.

– Хорошо, если передумаешь, я всегда здесь, – любезно откликнулся голосовой помощник.

Алина не торопясь переоделась в уютный домашний костюм и принялась за приготовление ужина. Олег еще не скоро должен был вернуться с работы, но ей никогда не нравилось сидеть без дела.

Она рано научилась заботиться о себе и двух своих братьях. Ее мать умерла, когда Алине было двенадцать, отец так и не смирился с потерей, и только бутылка могла хоть немного примирить его с новой жизнью. Весь их семейный быт вдруг лег на детские плечи Алины. Эта роль будто въелась глубоко в ее тело, ее душу, и теперь она, даже если бы захотела, не могла избавиться от навязчивого голоса в голове, который шептал, что она старается недостаточно.

За окном на город незаметно опускался вечер. Фонари один за другим зажгли свои яркие охровые головы, как маяки для спешащих домой с работы людей. Алина давно уже закончила домашние дела и теперь невольно поглядывала на часы в правом углу экрана ноутбука. Она заметила, что Олег приходит домой с каждой неделей все позже, а ее одиночество удлиняется на минуты, часы, в которые она все чаще занимала себя написанием коротеньких рассказов.

Послышался тихий скрежет открывшейся входной двери. Алина вскочила с дивана, мимолетно устыдившись своего безделья, и распустила собранные в хвост светлые волосы. Муж принес с собой запах весеннего мороза, древесно-пряных духов и легкой стерильности.

– Привет… – проговорил Олег, сдержанно отвечая на ее объятия. – Чем это пахнет?

– Приготовила пастуший пирог, твой любимый, – улыбнулась Алина.

– Отлично, только отцепись от меня ненадолго, чтобы я мог раздеться.

Отогнав от себя тихий шепоток обиды, Алина пошла накрывать на стол. У нее было еще примерно пятнадцать минут, пока Олег выполнял свой вечерний ритуал. Алина могла по звуку определить, что сейчас делает муж. Тихий шелест сброшенной одежды. Протяжный скрип дверцы – Олег вешает свой антрацитово-серый костюм в шкаф в спальне, любовно разглаживая складки ткани. Громкий, как гудок поезда, звук раздвигаемой створки душевой кабины и затем шум, смывающий напряжение уходящего дня.

Раньше Алина восхищалась педантичностью мужа, ей нравилась в нем как раз та самая неизменность его характера, однако в последнее время она все чаще ловила странные мысли. Ей казалось, что жизнь ее похожа на тонкие, скрепленные между собой листы календаря, по которым прошлись черной краской обыденности. Изо дня в день ее ждала работа, путь домой, домашние хлопоты и ожидание, вечное ожидание Олега, пока одиночество вгрызалось в нее, подтачивая силы и заставляя мечтать об изменениях.

Сегодня Алина, наконец, решилась поднять опасную тему, и, дождавшись, пока Олег поест и немного расслабится после тяжелого дня, она осторожно сказала:

– Я хотела кое-что обсудить с тобой.

Дымчатые, как грозовое небо, глаза мужа сощурились в притворном подозрении.

– Мне уже страшно, – улыбнулся он. – Когда так начинают разговор, это всегда не к добру.

– Я хочу поговорить… о ребенке, – не ответив на его улыбку, тихо уточнила Алина.

Свет в глазах Олега мгновенно потух, словно щелкнули переключателем, челюсти сжались в теперь уже настоящем напряжении.

– Мы же это обсуждали, – процедил он.

– Олег, прошло уже пять лет, – постаралась мягко произнести Алина, обхватив запястья под столом. – Я уже давно готова попробовать снова, мне одиноко без тебя по вечерам, ты так много работаешь…

– Значит, теперь я и в этом виноват? – вспыхнул он. – Я стараюсь ради нас, разве ты не понимаешь?

– Конечно, понимаю! Но тебя нет рядом, я все время одна, а ребенок…

– Неужели ты снова хочешь испытывать те же чувства? Тебе что, было мало прошлого раза?

– Я не понимаю, почему ты не хочешь попробовать…

– А ты не думала, что мне тоже было тяжело, Алина?

Голос Олега прервался, его плечи опустились, словно на них лежала невыносимая тяжесть.

– Видеть тебя раздавленной и страдающей от боли… я не выдержу этого еще раз.

Не сказав больше ни слова, Олег вышел из-за стола, оставив Алину наедине с пустыми тарелками и жгучей виной.