Read the book: «Ген химеры. Книга 2. Сеть»

Font:

Глава 1. Падение титана

Стояла невероятная жара. Воздух дрожал, поднимаясь от раскаленного тротуара, на который мягко ступали ее кеды. Конец улицы растворялся в знойном мареве, и хотя до набережной было рукой подать, с моря не доносилось ни единого дуновения ветерка.

Лето в Прато-Гамме всегда жаркое, а в июле, да еще и ближе к полудню, начинается просто адское пекло. Неудивительно, что вокруг не было пешеходов, лишь автобоксы проворно скользили по узким городским улочкам.

Лица Мэгги почти не видно: плотная светлая ткань скрывает и голову, и плечи. Это было не столько данью здешним традициям, сколько спасением от солнечного удара. В прорезях накидки виднелись лишь глаза цвета темного янтаря. Девушка жмурилась от солнца, несмотря на все ее оптические модификации.

Прато-Гамма была богатейшим городом – и все благодаря Институту робототехники и информационных технологий, в котором Мэгги занимала далеко не последнюю должность. А вот и сам институт: громада, напоминающая парус, уже замаячила перед ней сквозь полуденное марево. Мэгги взглянула на часы. Без двух минут полдень. Эх, так и быть, придется немного прокатиться в автобоксе, и так уже на три часа опоздала.

Она любила ходить пешком от дома до института, по длинной набережной, вдоль которой росли высокие пальмы, а по дороге покупать воду и орехи в одной и той же лавке. Ее держала пожилая женщина, которой Мэгги когда-то поставила бионический глаз с расширенными возможностями. Он мог распознавать поддельную валюту, а еще видеть вокруг на триста шестьдесят градусов. Последнее было запрещено, как «модификация, превышающая человеческие способности», но Мэгги было все равно. Она руководила отделом бионических протезов, и лишь дурак посмел бы уволить такого специалиста, как она. Даже если этого пожелает какой-нибудь интуит. Мисс Томпсон нисколько не боялась за себя, к тому же ей грела душу пожизненная скидка на орешки.

Сегодня придется обойтись без вкусностей. Запрыгнув в небольшую коробку на колесах, Мэгги с грустью проследила, как знакомая лавка остается позади. Водители в автобоксах отсутствовали: общественный транспорт был полностью автоматизирован и никогда не изменял своим выверенным изо дня в день маршрутам.

– Власти Метрополя в очередной раз предложили мэру Мейраф Мизрахи объединить ИРИТ с главным научно-испытательным центром в Окто-Гане… – вещал со стены в автобоксе диктор неопределенного пола.

Мэгги недовольно фыркнула: пусть еще раз сто предложат – ответ будет тем же. Двое пассажиров недоумевающе взглянули на нее, но девушка уже отвернулась к окну.

Наверняка Цезарь Шан был в ярости, думала она. Еще бы, какой-то мелкий городок на юге за пять лет не только стал богаче в десятки раз, но и переманил к себе всех приличных разработчиков. Треть мировой валюты вращалась сейчас в Прато-Гамме, а Мизрахи еще и выпендриваться начала, мол, будете давить на нас – повысим цены на протезы и имплантаты. Поговаривали об отделении Прато-Гаммы от Метрополя, но Мэгги знала, что никто город просто так не отдаст.

За окном проносились лабиринты улиц исторической части города, что пережила не одну войну, тогда как окраины раз за разом возрождались из пепла. А вот уже стало видно море, и Мэгги даже показалось, что она ощущает его соленую свежесть, прежде чем автобокс повернул за угол, оставаясь верным своему маршруту.

Она никогда не хотела вернуться в Метрополь. Всю свою юность Мэгги потратила, чтобы распределиться сюда. Она училась как одержимая, а дома до ночи ковырялась в отцовском гараже. Да, Прато-Гамма была дьявольски жарким и сухим местом, с жесткими нравами и традициями, но она успела полюбить эти каменные набережные, базары и лавки – и, конечно, море, в котором купалась в свои выходные. Метрополь же был грязным и серым, а теперь, когда ее мать умерла от дот-вируса, Мэгги и вовсе навсегда разорвала пуповину, что связывала ее с этим городом.

Поверх выпуска новостей на стене автобокса всплыли четыре буквы: «ИРИТ». Через мгновение эту же надпись продублировали на пратолингве. Ходили слухи, что президент Метрополя Цезарь Шан хочет запретить этот язык, дескать, государство у нас одно, значит, и язык должен быть единым. Мэгги нравилась пратолингва – она выучила ее в шесть лет, несмотря на огромное количество шипящих согласных и трудности произношения.

Запретить пратолингву? Еще одна бредовая мысль, наряду с новостью о слиянии институтов. Пратолингва в крови у здешних жителей, это древнейший язык, гораздо более старый, нежели тот, который объявляют единым. Запретить язык – это все равно что уничтожить часть истории общества.

– ИРИТ, – объявил название остановки бестелесный голос. – Институт робототехники и…

Но Мэгги уже покинула салон. С новой силой ударило пекло, и она, надвинув пониже платок, быстрым шагом направилась к главному входу.

В вестибюле царила приятная прохлада. С этажей долетал равномерный гул – там работало множество людей. Не снимая платка, Томпсон направилась к себе в кабинет.

– Доброе утро, Рон, – сказала она, входя в просторное помещение.

– Но уже день, – растерянно сказал ее помощник, принимая платок и сумку из рук начальницы.

– Я знаю, – хитро прищурилась Мэгги. – Я проверяю тебя. Не верь всему, что говорят люди. Даже я.

– Ты пропустила совещание, – напомнил Рон.

– Было что-то важное? – равнодушно спросила Мэгги, поливая цветок на подоконнике.

– Да.

– Меня уволили?

– Да.

– Рон? – Мэгги пристально взглянула в его светящиеся голубым ободком глаза.

– Нет.

– Хотел разыграть меня, да?

Робот грустно кивнул.

– Хорошая попытка, – утешила его Мэгги. – Но если начал врать – ври до конца. И не поддавайся на провокации.

– Спасибо за совет, Эм.

– Эй! – осадила его Мэгги. – Никаких кличек, ладно?

– Ладно.

Изначально Мэгги выпросила РН-8 для работы, в качестве помощника. Но он был слишком любознателен для простого исполнителя. Все время стремился понять, почему люди поступают так или иначе. Коллеги говорили, что незачем обучать робота человеческой логике, но Мэгги было интересно наблюдать за его развитием. Хотя возможно, она просто нуждалась в лучшем друге.

– Ты прикрыл меня?

– Разумеется, – ответил Рон.

– Что сказал?

– Что вчера у тебя был сложный день, а сегодня ты не смогла подняться с кровати без двух таблеток оптимакса.

Мэгги удовлетворенно кивнула. Рон быстро учился.

– Чем я сегодня займусь? – Отойдя от окна, девушка развалилась в кресле. Конечно, можно было бы поручить заботу о цветке Рону, но мисс Томпсон нравилось самой ухаживать за неприхотливым, стелющимся колючим растением.

– Арун Горо ждет разработку дистальных фаланг.

– Чем его не устроила прежняя версия?

– Клиентки жалуются, что ногтевые пластины ломаются.

– Да, человеческим ногтям это свойственно, – заметила Томпсон.

– Ему не нужны человеческие ногти, ему нужны хорошие ногти.

– Он просит модификации? – Мэгги приподняла бровь. – Пусть посылает запрос в протекторий. Мне не нужны проблемы.

Голубые кружочки глаз робота прищурились, а ротовая щель растянулась в саркастической усмешке. Должно быть, именно так он хотел выразить фразу: «Не прикидывайся святошей».

– Что-то не нравится? – Мэгги скрестила руки на груди и пристально взглянула на робота.

Дело в том, что ее тело процентов на пятьдесят состояло из бионических частей, причем из модифицированных. Рон знал об этом: ему не раз приходилось делать перепрошивку.

В детстве Мэгги сильно пострадала, упав в контейнер с утилизирующей кислотой. Правая рука была полностью уничтожена, а из-за повреждений в спинном мозге через несколько лет отказала и левая нога. Первый подарок, который девушка сделала себе, получив должность главы отдела бионики, – это модифицированное тело, обладающее возможностями, которые и не снились одаренным.

Конечно, в этом был риск. Если служители протектория заинтересуются ею, начнут изучать, как жука через лупу, ей и Рону не поздоровится. РН-8 моментально отправят в утиль, а ее в тюрьму, причем сначала заменят протезы обычными механическими. А это будет все равно что сделать ее инвалидом, неспособным передвигаться.

Да, в Прато-Гамме киборгом был каждый второй. Сюда стекались все, кто хотел приобрести запчасти по доступной цене. Никто не стеснялся своих кибернетических конечностей, и даже на пляже Мэгги не вызвала бы удивления. Но она все равно предпочитала носить свободную одежду, максимально скрывающую тело: просторные брюки со старыми добрыми кедами, водолазки или рубашки с высоким воротом. Ей бы еще и волосы отрастить подлиннее, чтобы скрыть вживленные в основание черепа нейроны, но на это у мисс Томпсон попросту не хватало терпения.

Проработав пару часов над моделью дистальных фаланг, Мэгги собралась перекусить. Вернувшись из буфета со стаканом мятного чая, который отлично освежал в жару, она обнаружила, что рабочая программа перестала отвечать на запросы.

– Проклятье! Стоило выйти на пять минут…

– Мэгги! – в кабинет без стука влетела ее коллега. – У тебя тоже?

– Что?

– Вся система встала! Мы не можем работать!

– Рон, проверь, – распорядилась Мэгги, предчувствуя неладное.

– Выполняю. – Глаза-кружочки робота сузились до тоненьких полосочек.

Из коридора послышались недовольные возгласы.

«Ну вот, сейчас все ко мне повалят. Чуть что – виноват начальник», – подумала Мэгги.

– Готово! – отчитался Рон. – Но результат тебе не понравится…

– Говори, – сказала Томпсон, нахмурившись.

– Две минуты и тридцать три секунды назад кто-то подключился к нашему серверу и теперь скачивает данные…

– Что?! – Едва не опрокинув стол, девушка выбежала из кабинета.

В отделе царил беспорядок. Аддитивные принтеры не работали, конвейер замер, остановив печать имплантатов, а обескураженные сотрудники лишь разводили руками.

– Что происходит, мисс Томпсон? – высунулся из-за двери мужчина с рыжей бородой. – Нам партию хрящей к концу дня сдавать.

Но Мэгги не слушала: если отдел действительно был атакован хакером, их ждали проблемы посерьезней несданного заказа.

Уже на лестнице она встретила коллегу из отдела искусственного интеллекта, Парсона Декстри.

– Только не говори, что у вас то же самое, – в ужасе произнесла она, глядя на его побелевшее лицо.

– Самое паршивое, что мы не можем даже отключиться, – сказал Декстри. – Кто-то хакнул нашу систему и теперь скачивает данные!

– Надо срочно к директору, иначе…

Но договорить она не успела. Где-то внизу раздался хлопок, а через пару секунд пол под их ногами сильно тряхнуло.

– Землетрясение! – воскликнул Парсон, схватив ее за руку. Но уже в следующую секунду лестница начала оседать, складываясь словно карточный домик.

– Скорее сюда! – крикнула Мэгги, распахивая дверь, ведущую в отдел телекоммуникаций.

Коридор был наполнен едким дымом. Как же странно это было: никакой пожарной тревоги или оповещения о срочной эвакуации – ничего. И все же Мэгги понимала, что она видит: часть здания обрушилась, а это значит, что им всем угрожала смертельная опасность.

Очередной оглушительный треск – и земля под ногами снова заходила ходуном. Устоять было невозможно – Мэгги кубарем покатилась по полу, безуспешно пытаясь ухватиться за что бы то ни было.

– Да что же такое?! – со слезами на глазах крикнула полная женщина в деловом костюме. По ее лбу текла кровь.

– Рон, ты слышишь меня? – четко произнесла Мэгги, без труда подключаясь к Рону через систему «Око».

– Да, – раздалось в ее голове.

– Что происходит?

– Официальная версия – землетрясение.

– А твоя?

– Я… я не знаю, – запнулся робот.

– Я не учила тебя думать своей головой?!

Дыма становилось все больше и больше с каждой минутой.

– Мое мнение: это бомба.

– И я думаю так же, – хрипло сказала Мэгги. – Как мне выбраться?

Здание в третий раз задрожало. С потолка посыпались пока еще небольшие фрагменты штукатурки.

– Было три взрыва, – доложил Рон. – Опорные конструкции довольно прочные, но и они долго не простоят. Здание с минуты на минуту рухнет…

– Что мне делать?! – снова спросила Мэгги, стараясь унять дрожь в голосе.

– Тебе нужно попасть в отдел биометрии – он пострадал меньше всех.

– Идемте, – сказала Мэгги Парсону и женщине. – Попытаемся выбраться отсюда.

Удивительно, но световая разметка продолжала мирно гореть зеленым светом, словно никакой опасности не было. Тогда как двери отдела были намертво заблокированы. Словно кто-то очень не хотел, чтобы работники ИРИТа остались в живых.

«Придется приложить силу», – подумала Мэгги, уничтожая электронный замок своей правой рукой.

Декстри промолчал. Не время было обсуждать закон о модификациях.

В отделе биометрии дыма почти не было. Народ суетливо упаковывал свои вещи, роботы-помощники бесцельно носились туда-сюда, словно заведенные болванчики. Мэгги очень хотелось крикнуть: «Люди! Бегите отсюда как можно скорее!» Но тогда началась бы паника. Может быть, Рон ошибся, приняв землетрясение за взрывы, и им в самом деле ничего не угрожает?

По пожарной лестнице трое сотрудников спустились почти до седьмого этажа. Еще чуть-чуть, и они выбрались бы целыми и невредимыми, но опорные конструкции здания, устоявшие до сих пор, все-таки не выдержали. Стены затрещали и вздыбились от трещин, под ноги посыпались куски бетона. Мэгги поймала один из них над самой головой Декстри, в очередной раз спасая его жизнь при помощи своей механизированной руки.

Надо было бежать, но дым и пыль от сыплющейся во все стороны штукатурки полностью закрывали обзор.

Где-то позади вскрикнула и тут же замолкла та полная женщина. Должно быть, одна из плит придавила ее.

– Рон! – заорала Мэгги, не слыша себя из-за грохота и треска. – Рон, ответь!

Но «Око» в ее голове молчало.

Мэгги никогда не тестировала свое модифицированное тело в по-настоящему жестких условиях. Не выясняла его предел, максимум, который сможет поднять и удержать ее бионическая рука. Но сейчас, когда ей и ее коллеге из соседнего отдела угрожала смертельная опасность, проверять было уже некогда. Нужно было действовать.

Не дожидаясь, пока ее завалит почти сотней этажей бывшего ИРИТа, Мэгги единым движением сорвала с покосившегося стола металлическую столешницу, правой рукой подняла ее над головой словно щит, закрывая Декстри и себя от сыплющихся обломков. Здание рушилось, и ей казалось, что это будет продолжаться бесконечно.

Когда все наконец закончилось, Мэгги решила, что оглохла: ни единого звука вокруг. Ее коллега, Парсон Декстри, находился рядом. Сильно ранен – половина головы его была покрыта буро-красной коркой, – однако, прощупав пульс Декстри, Мэгги убедилась, что он жив. Благодаря бетонной плите и своей силе одаренной удалось сохранить вокруг себя пару метров свободного пространства. Именно это и спасло их от гибели под завалом.

Выбравшись из руин здания, Томпсон в ужасе прикрыла рот ладонью: все вокруг было словно покрыто пеплом. Пыль сыпалась с неба – такого же непроглядно-серого цвета, как и все, до чего дотягивался взгляд.

Постепенно начали прорисовываться звуки вокруг. Вой и плач. Крики боли.

Институт робототехники был уничтожен. Вместе с тысячей людей, погребенных заживо. Мэгги спаслась лишь благодаря своим модификациям, но и Рон, и вся ее научная работа за последние несколько лет погибли.

Она больше не верила, что это было землетрясение. Это были взрывы, и тот, кто их устроил, знал о последствиях.

Мэгги продолжала стоять среди пепла и, даже когда спасатели попытались увести ее силой, не могла сдвинуться с места. Посмотрев на одного из мужчин, она увидела дорожки от слез на сером от пыли лице, и это поразило ее до глубины души. В этот момент Мэгги поняла, что ее прежняя жизнь навсегда закончилась.

Глава 2. Государственные преступники

Неделей ранее

– Проголодалась? – спросил Джесси, все еще валяясь в кровати.

Обнаженная Лика стояла напротив панорамного окна с видом на вечерний Джамото-Ган. Она не стеснялась своего тела, ведь оно было чужим для нее.

– Лика? – снова позвал Джесси. Он провел рукой по смятым простыням: даже здесь, в этом дешевом клоповнике, заниматься любовью было в сто раз приятнее, чем в холодной подземке.

– Да, я просто задумалась, – отозвалась девушка, все так же не отрывая взгляда от огней, стремительно проносящихся за окном.

Джесси подошел и молча обнял ее за плечи. Он знал, о чем думает его жена, он и сам думал о том же. Они были здесь чужими. Не только в Джамото-Гане, но и во всем Метрополе.

Лика подняла глаза от автострады и взглянула на их с Джесси отражение. Двое совершенно незнакомых людей. Он – пепельноволосый и голубоглазый, словно какой-нибудь слащавый актер из фильма для обывателей, она – блондинка с горбинкой на носу и темными, цвета кофейной гущи, глазами. Да уж, они на многое пошли, чтобы на целых две недели уехать в свадебное путешествие. Но извечная паранойя не оставила пару даже здесь, в Джамото-Гане, курортном районе Метрополя на берегу моря, куда съезжаются отдыхать все подряд.

Первая неделя прошла сравнительно хорошо: смена обстановки, новые впечатления, солнце над головой, что было особенно важно после долгих месяцев в заброшенной подземке. Лику и Джесси не смущали даже тонкие стены отеля с пафосным названием «Небесный мост», номер в котором они снимали.

Но на второй неделе они стали чаще вспоминать, кем были в действительности: не клерками на отдыхе, сравнивающими разные виды лапши в местных ресторанах, не избалованными выскочками откуда-нибудь из Окто-Гана, попивающими коктейли на пляже. Лика и Джесси были мятежниками, преступниками, объявленными в глобальный розыск. Пока они были здесь, наверху, там, в грязных катакомбах, армия сопротивления готовилась к войне. И их место было там же.

– Куда пойдем сегодня? – с улыбкой спросила Лика, прогоняя ненужные мысли.

– А чего ты хочешь меньше: супа из генно-модифицированных рыб, как вчера, или смотреть шоу киборгов-акробатов?

Прошлым вечером они ужинали на крыше, в ресторанчике, где им подали рыбьи глаза размером с человеческие.

– Рыбный суп, – усмехнулась Лика, рассматривая в отражении такие несвойственные для нее ямочки на щеках.

Одевшись, Лика и Джесси Скаллагрин спустились вниз. Воздух был плотным и очень влажным, и на лицах супругов тотчас же выступила испарина. Но все-таки здесь было получше, чем в час пик в Саото-Гане, промышленном районе Метрополя, где из-за смога невозможно было дышать без кислородной маски.

В восточной части Джамото-Гана земля была дорогая, а людей невообразимо много, поэтому город с каждым годом рос преимущественно вверх. Даже рекламщики стремились занять каждый сантиметр не только земного, но и воздушного пространства. Усевшись за один из столиков, Лика и Джесси принялись рассматривать гигантские инсталляции, проплывающие над головой, огромные подвижные голограммы, устремляющиеся в небо. Был вечер, но в Джамото-Гане было светло как днем из-за всех этих огней и кислотных неоновых вывесок.

– Готовы сделать заказ? – любезно поинтересовался киборг на антигравитационной платформе.

– Э-э-э, – Лика нерешительно замялась; на секунду ей показалось, что официант рассматривает ее слишком уж внимательно.

– Есть что-нибудь вегетарианское? – спросил Джесси.

– Рамен с овощами, – сказал киборг.

– Процент органики? – прямо спросил Джесси.

– Не меньше тридцати.

– Давайте. Две порции.

– Я буду только чай, – быстро сказала Лика с виноватой улыбкой. – Что-то я не голодна.

– С тобой все в порядке? – спросил Джесси, когда официант улетел.

– Немного странно себя чувствую, – призналась она. Джесси заметил, что ее лицо было бледным.

– Если хочешь, поедем домой завтрашним рейсом, – внезапно предложил мистер Скаллагрин, и тут же пожалел об этом: вдруг еще согласится? Все-таки он прожил в подземке почти год, тогда как Лика – всего четыре месяца. И Джесси вовсе не спешил возвращаться к безвкусной пище, вечному холоду и тренировкам в компании отъявленных головорезов.

– Серьезно? – Так и есть: Лика обрадовалась его предложению.

– Ну-у, – протянул Джесси. Конечно, он согласится, если его жена будет настаивать.

– Разве у тебя нет ощущения, что мы здесь впустую теряем время? – наклонившись ближе к нему, спросила Лика.

– Это отдых, – возразил Джесси, глядя в ее непроницаемые черные глаза. – Он и должен быть таким.

– Ты не забыл, что война… – начала было Лика, но супруг предупредительно коснулся ее коленки под столом. Даже в курортном районе Метрополя, где всем, кажется, на тебя наплевать, нужно соблюдать осторожность. Любое небрежно кинутое слово о сопротивлении или войне может привести к очень неприятным последствиям. И тут не спасет даже перемена внешности.

– Ты помнишь, что велел нам Айзек? «Отрывайтесь, чертовы молодожены, и чтоб две недели я вас не видел». Это приказ, знаешь ли, – заметил Джесси. Хотя для него вернуться в подземку означало навсегда распрощаться с тошнотворной внешностью патлатого блондина, чего он, признаться, страстно желал с тех пор, как увидел себя таким в зеркале.

– Это еще не все, – продолжила Лика. – Мне не помешало бы проконсультироваться с вр…

В этот момент к ним подлетел официант с порцией рамена и чаем.

– Ваш заказ, мистер и мистер.

– Мистер и миссис, – на автомате поправил Джесси. Он уже привык, что у некоторых местных плохо с идентификацией по половому признаку.

– Что, прости? Ты не договорила. – Джесси с аппетитом принялся поглощать рамен.

– Ничего. – Лика разглядывала на свет чай. – Так, значит, уезжаем завтра?

Джесси послушно кивнул. Органики в его заказе оказалось меньше тридцати процентов, но вкусовые усилители кое-как это маскировали.

Они действительно пошли на многое ради свадебного путешествия. Изменение внешности, пусть даже временное, – длительный и болезненный процесс. Зато после ринопластики, пластики ушных раковин, век и много чего еще ни один сканирующий дрон в Метрополе не дал бы мистеру и миссис Скаллагрин и пятнадцати процентов сходства с государственными преступниками.

Чтобы беззаботно отдыхать две недели, понадобилось не просто два пиратских чипа с безупречной репутацией, но и нехилое вмешательство в архив протектория. Стараниями Захарии Матиаса новоиспеченная супружеская пара на время заполучила личности скончавшихся от дот-вируса реальных супругов Скаллагрин. И все равно, отправляя своих лучших офицеров в двухнедельный отпуск, Айзек очень волновался. Скрипел зубами, затачивал тесак и грозился размозжить им черепушки, если осмелятся вернуться раньше. Не воспользуются случаем, который выпадает раз в жизни, отдохнуть на курорте. И все же Джесси был уверен: главнокомандующий будет рад их досрочному возвращению.

– Значит, уезжаем, – отозвался Джесси.

– Но впереди еще целая ночь, верно? – с улыбкой шепнула Лика, касаясь его ноги своей обнаженной стопой.

На вокзале было людно, даже несмотря на ранний час воскресенья. Купив билеты, Лика и Джесси устроились в прохладном зале ожидания, наполненном пением птиц и свежестью живых деревьев. Гиперпоезда ходили исправно каждый час, соединяя три района Метрополя в единый организм при помощи огромной вакуумной трубы. Она тянулась из Саото-Гана в Джамото-Ган, петляя, словно змея, и поезда, скользившие внутри нее, доставляли пассажиров из одного конца города в другой за считаные часы.

В этом четком движении никогда не было сбоев. Но теперь что-то оказалось не так.

– Поезд что, задерживается? – удивился Джесси, разглядывая табло. Через полминуты оказалось, что он прав: напротив их рейса загорелось оповещение «отложен».

– Не из-за нас? – шепнула Лика, и он пожал плечами.

Пассажиры, ожидавшие тот же поезд, недоуменно загудели. Уж с чем с чем, а с транспортом в Метрополе проблем никогда не возникало.

Если бы семью Скаллагрин, точнее тех, кто выдавал себя за нее, разоблачили, парня и девушку взяли бы еще на входе в здание вокзала. Или даже у выхода из отеля. Протекторий не стал бы отменять поезд только из-за них, и все же недоброе предчувствие закралось в души Лики и Джесси. Поэтому, увидев заставку спецвыпуска новостей, оба чуть ли не подпрыгнули на месте.

После короткого музыкального вступления на стене появилось лицо мужчины. Ясные голубые глаза, короткие, чуть вьющиеся волосы с сединой на висках, безупречный белоснежный костюм, а на шее небрежно накинутый жемчужного цвета шарф – Роланда Грейси двое преступников узнали без труда.

– Добрый день, достопочтенные жители Метрополя. С вами говорит владелец и президент Острова одаренных Роланд Грейси. – Его лицо было таким крупным, что можно было различить каждую морщинку. – И от имени всего Третьего класса я прошу вашей помощи.

Люди на вокзале оторвались от своих дел и теперь внимали звукам его раскатистого, отдающегося эхом голоса.

– Как вам известно, четыре месяца назад на Острове произошли чудовищные события. Группа людей по предварительному сговору совершила покушение не только на жизни граждан Третьего класса, но и на последние научно-технические разработки. Их действиями был уничтожен ряд проектов, которые через пару лет принесли бы ценнейшие плоды для всего человечества.

Лика и Джесси незаметно переглянулись.

– Конечно, их имена и лица вам хорошо известны, – продолжал вещать Грейси. – Но позвольте немного поговорить о том, какова же сущность этих мятежников. Прежде всего, это психически больные люди. Станет ли человек в здравом уме уничтожать лекарство против чумы нашего века – вируса С(H1N7), более известного как дот-вирус? Из-за этих государственных преступников, именующих себя гордым словом «сопротивление», наш мир остался без противоядия.

Лика возмущенно сжала кулаки, но Джесси только покачал головой. Грейси настраивал общество против мятежников уже давно, но настолько откровенную ложь они слышали впервые.

– Я обращаюсь к вам, достопочтенные граждане Метрополя, не ради себя, не ради Третьего класса, а ради вас самих. – Президент наклонился вперед, словно хотел вылезти из стены. – Если вам станет хоть что-то известно, если вы услышите странный шепоток, если заметите, что ваш коллега на работе ведет себя подозрительно, – пожалуйста, сообщите нам.

На стене появился номер горячей линии.

– А вам, сопротивление, я хочу посоветовать только одно. – Грейси придвинулся настолько близко, насколько это было вообще возможно. – Сдавайтесь. Пойдите навстречу протекторию, и ваша смерть будет легкой. У вас нет шансов победить, и вы знаете об этом. Классы были, есть и будут основой этого мира, и вам, кучке умственно недоразвитых, никогда не изменить это.

С этими словами Роланд Грейси исчез, а по стене медленно поползли лица и фамилии «недоразвитых»: Томас Кэлвин-Смит, Шин Эйлер, Мегани Соичиро, Рама и Камал Раджи, Эвридика Эвери и два последних, самым крупным планом, – Ойтуш Эвери и Сати Лаллеман.

– Не люди, а выродки! – возмутился мужчина в чалме. – Уничтожить сыворотку! Чтоб они в аду горели.

Еще несколько пассажиров высказали возмущение следом за ним.

Джесси взглянул на Лику. Ее губы были плотно сжаты, а в глазах читался страх застигнутого врасплох зверя. Наверняка он и сам выглядел не лучше. В этот момент лица преступников исчезли со стены, вновь уступая место табло с расписанием гиперпоездов.

– Гляди! – радостно воскликнул Джесси. – Наш поезд!

Оповещение «отложен» поменялось на «прибывает на платформу № 1».

Однако успокаиваться было рано. Гладкая сверкающая капсула гиперпоезда показалась в вакуумной трубе. Люди направились к дверям, уже предвкушая, как займут удобнейшие кресла. Но не тут-то было. Стоило дверям распахнуться, как тысячи бумажных листовок взметнулись в воздух, быстро заполняя собой платформу, влетая сквозь окна и двери в здание вокзала.

Они кружились в воздушных потоках, словно маленькие изворотливые птицы, выскальзывали из рук блюстителей порядка, шуршали и порхали, создавая всеобщий хаос.

– Сколько же их здесь? – произнес кто-то рядом, глядя, как из вагона продолжают вылетать все новые и новые листовки.

Джесси поймал одну и замер от удивления.

– «Протекторий! Твои дни сочтены! Война началась, присоединяйтесь к сопротивлению, пока не поздно», – запинаясь, прочел он Лике написанное на бумажке.

– К сопротивлению? – переспросила девушка, разглядывая крупные буквы «ОО», нарисованные на обороте.

– А ну дай сюда! – грубо потребовал полицейский. Лика повиновалась, и листовка тут же была отправлена в измельчитель.

Здание вокзала оцепили, как при карантине, и затеяли уборку на два часа. Когда Лика и Джесси вновь смогли выйти на платформу, от листовок не осталось и следа. Кто смог организовать этот акт неповиновения? Кому пришло в голову напичкать поезд бумагой, да еще и со столь откровенным призывом к восстанию? У Айзека и его команды явно были дела поважнее.

Все эти вопросы застыли на губах у супругов, покидающих Джамото-Ган. Через несколько часов им предстояло вернуться в подземку и снова стать теми, кем они были на самом деле: преступниками, объявленными в глобальный розыск, Ойтушем и Сати Эвери.