Read the book: «Солнечный круг», page 5
Против беды, против войны,
Встанем за наших мальчишек!»
Мы так привыкли вставать за наших мальчишек, мы привыкли терять их. Так привыкли, что это вросло в наши гены – беречь наших мальчишек. Беречь их от гибели. Только гены – вещь упрямая, а декорации меняются достаточно часто. Мы так берегли наших мальчишек, так держали их, что мальчишки перестали беречь нас. Мальчишки – мальчишки. Мальчишка, с которым я пою – Ромка. Ох, и дрались мы с ним! Помню, что на новый год этот наглец посмел вырядиться на зайчиком, как все приличные и не очень советские дети, а львом! И лапы же где-то раздобыл с когтями. В неравной схватке одной из многих снежинок (меня) и царя зверей, снежинка получила боевое ранение в глаз от лапы. Но плакать было нельзя. Снежинки в то время должны были быть сильными, ведь мальчишек нужно будет защищать!
В общем, приходилось петь песню о Мире с практически кровным врагом. Да еще и не в своем платье. Ха! Вот бы мне тогда на политическую арену – справилась бы "на ура".
«Солнце навек! Счастье навек!
Так повелел человек!»
И все равно было что-то примиряющее нас с этим Ромкой. Что-то, что было вне наших драк и распрей. Что-то, что прощало ему выдергивание моих кос, а мне – царапанье его рук. Это был плакат, который мы, пятилетки в поношенных костюмчиках, с хлопковыми колготами, которые упрямо собирались на коленях складками, держали в руках. Плакат с огромным желтым солнцем и яркой радугой.
«Пусть всегда будет солнце!
Пусть всегда будет небо!
Пусть всегда будет мама!
Пусть всегда буду я!»
