Read the book: «С пианино за плечами»

Font:

Настанет день и час пробьёт,
Когда уму и чести
На всей земле придёт черёд
Стоять на первом месте.

Роберт Бёрнс

Художник Анастасия Балатёнышева

Таверна «У Барсука»

В тот прохладный и крайне дождливый июньский день по одной из красивейших долин на свете, носящей название Гленко, шёл, а точнее, ковылял одинокий Камень. С десяток долинных жителей рассказывали, что видели большой серый валун неопределённой формы, безо всякого стеснения бредущий по дороге. Звери старшего поколения, не считавшие легенды о передвигающихся камнях таким уж вымыслом, сильно воодушевились. Но и им показалось странным, что этот самый валун, попав в поле зрения чьих-нибудь любопытных глаз-бусинок, не думал замереть и притвориться нормальным камнем, нет! Он как ни в чём не бывало продолжал неспешно ковылять вперёд на своих крепких шерстяных лапах.

Стоп! Шерстяных лапах?!

– Шерстяных лапах?! – спрашивали самые скептичные из местных обитателей, услышав эту историю. – Могут ли быть лапы у камня, да ещё шерстяные?! Что вы там вообще смогли разглядеть, в такую-то погоду?

Действительно, в тот день по долине, смешавшись с низкими облаками, растеклась плотная туманная дымка. Дождь моросил не переставая, и казалось, что небо вдруг спустилось на землю или земля зачем-то взлетела под облака. Но в пользу рассказчиков говорил тот факт, что подобные дни в их краях были привычным делом, а вот ходячий камень заметили впервые.

Самих очевидцев наличие ног у камня не слишком беспокоило. По этому поводу они безапелляционно заявляли: «Если вы видели, как ходят камни, поведайте об этом, будьте так любезны! Он шёл прямёхонько к таверне мистера Баджера! Может, его уже видели там? Надо спросить!»

* * *

В это время тот самый мистер Баджер Глен, Барсук, до которого уже успели добраться самые быстроногие очевидцы, стоял в дверях своего заведения и вглядывался в дорогу. За долгую и обстоятельную жизнь, бо́льшую часть которой он управлял таверной и жил при ней, ему довелось услышать немало небылиц, но в основном от проходящих путешественников, а не от местных жителей. И никто не рассказывал историй о камне, жаждущем перекусить в его заведении.

Говорят, таверна «У Барсука», или, как её часто называли, «Гостиница у самого склона Холма», появилась в долине много лет назад, вместе с белёным каменным коттеджем, в пристройке которого она располагалась. Ни один Человек, проходивший по этим живописным, но малонаселённым местам, и не думал заглядывать ни в коттедж, ни в пристройку, а вот Звери наведывались туда частенько.

В заведение мистера Баджера приходили как местные обитатели болот и холмов, так и мохнатые путешественники, чей путь пролегал через Гленко. Там можно было хорошенько подкрепиться, выпить кружечку-другую горячего напитка на травах и устроиться на ночлег. Мистер Баджер был рад любому Зверю, лишь бы он вёл себя пристойно и не якшался с Людьми. И тот факт, что иногда у его постояльцев имелись некоторые отклонения от общепринятых норм, порой такие, что он даже не мог отнести своего гостя к какому-нибудь конкретному виду, его ничуть не смущал.

Мистер Баджер, почти обыкновенный Барсук, разве что крупнее и разумнее остальных, дела в таверне вёл лично, и помогала ему только старая Матушка-мышь. В неизменном платье в яркую клетку со множеством подъюбников, пышном чепце с белыми оборками в тон и больших очках, она деловито разносила обеды, подбрасывала дрова в камин, ворчала себе под нос и протирала всевозможные вертикальные и горизонтальные поверхности. Как и мистер Баджер, она отличалась от своих сородичей только внушительными размерами. И утверждала, что это – неизбежное последствие «эвролюции»: её прапрапрабабушка, в своё время также работавшая в этом заведении, не дотягивалась до столов, что сильно затрудняло уборку, и страдала оттого, что на неё вечно норовили наступить незадачливые посетители, превышавшие её размером.

Итак, мистер Баджер Глен стоял в дверях таверны, смотрел на речушку, бегущую невдалеке, на склоны холмов, покрытые ковром молодой травы, и полной грудью вдыхал свежий влажный воздух. Невзирая на непогоду, он явственно чувствовал, что здесь, в этой живописной, но суровой горной долине, куда любое время года заявляется, не считаясь с календарём, лето в полной мере вступило в свои права.

Мистер Баджер снова перевёл взгляд на дорогу. Да! Вон там, вдалеке, действительно движется нечто неопределённой формы и внушительного размера. Он сощурился, напрягая зрение… рассмеялся в голос и вернулся в таверну, закрыв за собой дверь. Там он несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание и требуя тишины, и обратился к посетителям, большинство которых на тот момент составляли любопытствующие:

– Слушайте, слушайте! Говорю особо впечатлительным и не особенно наблюдательным Зверям, которые сегодня прожужжали уши всей округе по поводу ходячего камня: этот ваш Камень – такой же Зверь, как и мы с вами, разве что немного самонадеянный. Если он и правда завернёт сюда передохнуть, бедняга, то станет моим гостем. Увижу хоть один косой взгляд в его сторону или услышу хоть один смешок – сам научу шутника хорошим манерам!

Таинственный груз длинношёрстного гостя

Процесс ожидания приближался к точке кипения, когда в дверь постучали и на пороге показался крупный, длинноносый и очень шерстяной Зверь. Он валился с ног, и неудивительно – от нескончаемого дождя дорога так и разъезжалась под лапами, а главное, он тащил на спине, кроме рюкзака, какой-то невообразимо огромный предмет, закутанный в холщовую ткань и вдоль и поперёк перевязанный верёвками. Зверь опустил ношу на пол у стены, и мистер Баджер только подивился, как можно было нести на себе такую громадину. Ясно, почему впечатлительная молодёжь тут же вспомнила старые истории.

Протирая за стойкой кружки, Барсук краем глаза следил за новоприбывшим: крайне крупный Мыш с неимоверно длинной, а после дождя – грязной и мокрой шерстью и ещё более длинными усами, подвязанными на затылке. Гость выглядел подавленным, а слишком громкое ворчание Матушки-мыши о «неразумных Зверях, не соизмеряющих бурлящий в них дух авантюризма со своими более чем скромными возможностями», похоже, заставило его чувствовать себя совсем неуютно.

Тут пришла пора вмешаться хозяину. Мистер Баджер не выказал никакого удивления. Он подошёл к гостю, тут же представившемуся ему как мистер Разерфорд («можно просто мистер Фарри»), усадил его сушиться у камина и налил большущую кружку чего-то горячего, пряного и «самого подходящего в таких случаях». Объявив, что безрассудств на сегодня вполне достаточно, он отправил Матушку-мышь наверх, приготовить для гостя комнату с ванной.

Через час, чистый, сухой и расчёсанный, с аккуратно завязанными на макушке усами, мистер Фарри уже вернулся в зал, устроился за столиком в углу и грустными глазами смотрел на тот огромный свёрток у стены, что притащил на себе.

Мистер Баджер не имел привычки совать свой нос в чужие дела и не любил, когда бестактность проявляли другие Звери, но этот случай казался ему исключительным. Он сделал два вывода. Во-первых, его новый гость определённо «из благородных». А во-вторых, дела его совсем плохи, хуже просто некуда: после кружки пряного напитка и горячей ванны в мансарде с окошком в крыше тяжесть любых забот должна была хоть немного ослабнуть, а у его гостя вид был такой же отчаявшийся, как и в тот момент, когда он, грязный и мокрый, с грузом на плечах, переступил порог.

И вот, когда большинство Зверей раскланялись и разошлись по домам или своим комнатам, он, убрав со столов последние тарелки, налил себе кружку травяного настоя и подсел к странному гостю. Тот сидел, уставившись в одну точку и рассеянно ковыряя вилкой отменное рагу из улиток, которое даже не попробовал. Похоже, он и не заметил, что, кроме него и хозяина, в зале никого не осталось.

– Мистер Фарри, – мягко обратился к Мышу Барсук, – опыт подсказывает мне, что путешественники, которые не пробуют моё улиточное рагу в течение пяти секунд после того, как я его принёс, попали… если не в беду, то в очень сложную ситуацию. Вы сидите над ним уже почти час – ваши дела плохи. Так выглядят Звери, которые либо бесконечно бегут от чего-то, либо находятся в вечных и нередко безнадёжных поисках. Вы не похожи ни на кладоискателя, ни на бродягу, ищущего тёплого места под солнцем. Думаю, вы принадлежите к тому типу Зверей, которые бо́льшую часть жизни с удовольствием проводят у своего очага. Я бы поставил на то, что это вынужденное путешествие. Так какова же его цель, мистер Фарри Разерфорд? Расскажите мне, я умею хранить секреты. И, кто знает, может, сумею чем-то помочь.

Гость грустно посмотрел на мистера Баджера, насадил на вилку пару улиток, тщательно их прожевал, благодарно кивнул и, вздохнув, начал своё повествование.

Удивительная история мистера Фарри

– Мистер Баджер, – проговорил он, – я происхожу из древнего рода Разерфордов, Длинношёрстных Мышей. Наше фамильное поместье – почти у самой Южной границы. Конечно, нельзя сказать, сэр, что мы совершенно чистокровная семья, конечно же нет. Но среди нас, в отличие от многих других, всё ещё попадаются Длинношёрстные. Взгляните хоть на меня: видали вы когда-нибудь такое?

Мистер Фарри немного оттянул лапой шерсть на правом ухе, чтобы можно было оценить её длину.

Барсук покачал головой: такого он и правда ещё не встречал.

– И, несмотря на это, я – сплошное разочарование для своей семьи. Но лучше рассказывать по порядку…

Четыре поколения среди Разерфордов не было ни одного Длинношёрстного Мыша. Мои родители уже и не надеялись, что это ещё когда-нибудь произойдёт. Но наконец в одну ненастную ночь родились мы: я и два моих брата – Болди и Терри. Сначала, как и все мышата, мы были очень похожи. Пока не начали обрастать. Время появления шерсти – волнующий момент для семьи, до этого даже не дают имён. По первому пушку стараются понять, насколько шерстяным будет чадо, когда вырастет. Так вот, когда этот самый момент настал, все поняли: я – тот самый долгожданный Длинношёрстный Мыш, а вот… – тут мистер Фарри немного замялся, – Болди не оброс совсем и до сих пор остаётся совершенно лысым. Такое тоже иногда случается, хотя об этом и не любят говорить. Но самый большой сюрприз родителям преподнёс мой брат Терри. Он оказался БЕЛЫМ Длинношёрстным Мышем. Усы у него чуть короче моих, но в остальном он – самый настоящий Длинношёрстный Мыш. Белый.

Пока отец с матерью думали, как к этому относиться, Терри прекрасно уживался сам с собой и даже не предполагал, что к нему могут относиться предвзято. Задатки у него были блестящие: умный, смекалистый, во многом одарённый, он ладил со всеми в округе, подмечал каждую мелочь и с малолетства, казалось, мог справиться с тем, что и взрослым Мышам не по плечу. Прибавьте к этому сочетание храбрости до безрассудства, благородства, врождённых хороших манер, простоты в общении со Зверями, принадлежащими к другим классам, и вот он, Терри, – идеальный наследник родового имени, поместья и состояния.

У Длинношёрстных Мышей не имеет значения, кто родился раньше, наследником становится тот, у кого длиннее шерсть. Если в этом смысле все равны – тот, кого посчитают наиболее достойным. Болди уж точно не мог ни на что рассчитывать: занять определённое общественное положение, не имея шерсти, просто невозможно. К счастью, его это не огорчало. Он бредил идеей отправиться в путешествие и уверял, что в конце концов обязательно найдёт клад.

Оставались мы с Терри. Однажды, когда я был ещё мышонком, в нашем доме появилось пианино (скорее как дань прогрессу, нежели как музыкальный инструмент), и с тех пор я не мог думать ни о чём другом. Я начал играть. И, говоря откровенно, это единственное, чем я хотел бы заниматься в жизни. Ну, или, на худой конец, делать то, что не помешало бы мне посвящать музыке достаточное количество времени. Итак, на мой взгляд, выбор был очевиден.

Но родители рассудили иначе. Определив для себя, что БЕЛЫЙ Мыш – «проклятье, а не благословение», они возложили прославление рода Разерфордов на меня. И велели заканчивать со своими «музыкальными глупостями». Болди разрешили делать что ему вздумается, а Терри посоветовали выбрать для себя какое-нибудь спокойное и достойное Мыша дело, принимать участие в семейных советах и, для его же блага, привлекать к себе как можно меньше внимания.

Я был удивлён и расстроен, Терри – глубоко оскорблён. До этого момента он не придавал особенного значения цвету своей шерсти и надеялся, что его сумеют оценить по достоинству. Болди на следующий же день собрался в дорогу. Подпоясав любимое пальто из стриженой шерсти енота (он утверждал, что в дороге оно незаменимо: тёплое, что для Болди действительно немаловажно, и в нём можно легко прикинуться терьером, хотя ума не приложу, где он встречал такого терьера), он на прощанье сказал, что его отъезд согласуется с интересами семьи. Найти клад – не худший способ раздобыть денег на восстановление имения.

Терри начал избегать всех, кроме Старшего Мыша – самого старого представителя рода Разерфордов, который как-то совершенно отдельно (так, что о его присутствии часто вообще забывали) жил в мансарде.

Поймите, дело не в самолюбии. Просто весь мир Терри перевернулся с ног на голову. Он никогда не видел себя вдали от дома, все его планы и надежды были связаны с местом, где он родился.

Он обдумывал создавшееся положение неделю, а потом ушёл, оставив для меня записку, где говорил, что отправился попытать счастья и, если оно ему улыбнётся, вернётся таким же серым, как я. А ещё просил передать родителям: пусть не поминают его лихом, сейчас он бредёт по грязной, раскисшей от дождей дороге и она уже сделала его не таким белым, как прежде.

– А что же вы, мистер Фарри?

– Я? Я – тугодум, мистер Баджер. Мне следовало догнать Терри, пока он ещё не успел далеко уйти, и сказать ему… Даже не знаю. Наверное, что-то вроде: «Не глупи, ты нужен здесь. Пройдёт время, и всё встанет на свои места». Но вместо этого я просто шатался по дому и окрестностям, думая, что бы предпринять, и хватался за призрачную надежду, что Терри передумает и вернётся (что, кстати говоря, совсем не в его характере), да с грустью поглядывал на пианино. Потому что уже тогда в глубине души я знал, как должен поступить.

– То есть вы отправились за ним? – спросил Барсук, так как его гость грустно замолчал.

– Я не думал, что буду двигаться так медленно и нести его будет настолько тяжело. Боюсь, что я вообще не думал, просто не смог оставить его дома. А ещё я опасаюсь… – Несколько секунд он собирался с духом и произнёс шёпотом, как будто приходил в ужас от одной мысли об этом: – Я боюсь, как бы этот бесконечный дождь его не испортил. Да и через перевал скоро перебираться…

– Оно? О чём это вы? Нет! – в глазах мистера Баджера вдруг мелькнуло понимание. – Нет, мистер Фарри! Вы же не хотите сказать, что свёрток у стены… это ПИАНИНО???

* * *

Наконец Барсук опомнился от удивления и нарушил затянувшееся молчание:

– Итак, мистер Фарри, куда же вы направляетесь? И как вы ушли из дома? Должно быть, был большой скандал!

Гость вздрогнул и очнулся от своих мыслей.

– Думаю, я знаю, куда идёт Терри, но у меня мало шансов нагнать его. А после его ухода родители собрали семейный совет. Кроме матери с отцом и нас троих в него входят Старший Мыш, о котором я говорил (старый сэр Джуниор), и наш верный домоправитель мистер Клинси.

Сэр Джуниор без особой нужды не покидает свою комнату, и ещё реже он высказывает мнение о семейных делах, потому как мы все уже «давно измельчали» и «это ни к чему не приведёт». А если нужно решить, что делать в действительно важном случае, он обычно говорит: «На это у них самих ума хватит, потому что, если нет, значит, они ещё более пустоголовые, чем я думал». Вся семья ожидала от сэра Джуниора вздохов и сетований на никудышное молодое поколение, которое так и норовит сбежать из дому. Но вместо этого, услышав об уходе Терри, Старший Мыш прямо-таки затрясся. Казалось, вот-вот догорит фитиль и он взмоет в небо, как ракета фейерверка, и, хотя последовавший взрыв представлял собой всего лишь длинную речь, эффект получился ничуть не меньшим.

Сказал он примерно следующее (постараюсь воспроизвести поточнее): «В жизни бы не подумал, что вы решите доверить будущее семьи этому вашему «мохнатому музыканту»! Против тебя, мальчик, я ничего не имею, не пойми меня неправильно, – обратился он ко мне тоном, каким говорят с ещё не обросшими мышатами. – Но эта твоя Музыка с большой буквы! Ты не понимаешь и половины того, что происходит на нашей земле, да что говорить – даже в нашем доме! Выставить Терри! Ну, допустим, вы не разглядели его способности и ум, но не настолько же вы ослепли, чтобы не видеть, что он БЕЛЫЙ, тот самый Белый Длинношёрстный Мыш, которых в нашем роду было раз-два и обчёлся и о которых говорится во всех семейных хрониках! – Тут он обвёл яростным взглядом ошарашенную родню, и гнев сменило недоумение. – Только не говорите мне, что вы об этом никогда не слышали! Это просто невозможно!» И он сердито запыхтел, переводя взгляд с одного слушателя на другого, ожидая ответа.

А мои родители продолжали растерянно смотреть на Старого Мыша и заявили, что никогда не находили в семейных хрониках ничего о выдающихся качествах Белых Мышей, да и о Белых Мышах в принципе. Только у мистера Клинси в глазах промелькнуло что-то вроде внезапного озарения, как будто он только что сложил два и два и получил четыре вместо «два раза по два» (если вы понимаете, что я хочу сказать).

«Да неужто? – горько усмехнулся Старший Мыш. – А Великий Хвитт Длинношёрстный, героически отбивший наш родовой замок у Хорьков в 850 году?! А сэр Фарри Альпин, который добился принятия Всеобщего Закона о Сборе Войск Против Отрядов Кошачьих, и с тех пор мы не проиграли ни одной битвы?!»

Тут все заёрзали на стульях.

Я, мистер Баджер, честно признаться, встречал эти имена, но всегда считал, что «Хвитт» – это что-то вроде «героический» или «отважный», какое-нибудь слово, пришедшее к нам вместе с викингами (будь они неладны), а «Альпин» – просто имя, и всё. Я вообще не придавал этому особенного значения, и, насколько я понял, мои родственники – тоже.

«Вот, значит, как, – невесело хмыкнул сэр Джуниор. – Оба этих слова, дорогие мои, означают одно и то же: «Белый» или «Белоснежный». И это никакие не метафоры, не фигуры речи, а прямое указание на то, что самые выдающиеся Мыши в нашем роду были Белыми с большой буквы. Я-то, наивный, так радовался, когда у мальчика наметилась белая шерсть! Он часто прибегал ко мне наверх, и я рассказывал ему… – он замялся, – почти всё. Да он знает о нашей семье больше, чем вы все, вместе взятые. Я и вообразить не мог, что вы плюнете ему в душу и посоветуете тихо осесть и смотреть, как будущий глава семьи, вместо того чтобы учиться управлять имением и помогать с делами, тренькает на пианино».

Ответом сэру Джуниору было гробовое молчание. Мистер Клинси, улучив момент, откланялся и сбежал «распорядиться о том, чтобы подавали чай», а остальные сожалели, что не могут последовать его примеру.

Наконец, сэр Джуниор продолжил: «Знаю, почему он не пришёл ко мне перед отъездом. Слишком гордый. И, должно быть, посчитал всё это решённым делом. Жаль, жаль. Если он не вернётся домой или вернётся посеревшим от невзгод… Помните: здесь я веду Хроники Разерфордов, и я лично напишу об этом безобразии для потомков. Я всё сказал».

И, не дождавшись чая, сэр Джуниор поднялся и отправился к себе. Наверху лестницы, видимо вспомнив о чём-то, он обернулся и посмотрел на меня: «Зайди ко мне вечером, мальчик. Нет, лучше через пару дней. Мне нужно всё хорошенько обдумать».

Старший Мыш даёт советы

– Мне удалось поговорить с сэром Джуниором только через четыре дня, ему нездоровилось, – продолжил свой рассказ Фарри. – Но когда я вошёл с чашкой горячего бульона, он нетерпеливо отмахнулся и попросил меня присесть у стола, где громоздилась целая кипа бумаг.

Покопавшись в ворохе листов, он наконец извлёк большой атлас и безо всяких предисловий начал рассказывать о том, что, по его мнению, должно было помочь мне отыскать и вернуть домой Терри.

То, что я отправлюсь на его поиски, даже не обсуждалось, Старший Мыш был в этом абсолютно уверен. Да и сам я, признаться, не находил себе места и знал, что не смогу просто предоставить событиям идти своим чередом.

Сэр Джуниор говорил долго и каждый раз махал на меня лапой, если видел, что я собираюсь задать вопрос. От него я узнал следующее.

Незадолго до отъезда Терри зашёл к сэру Джуниору. Ничего не сказав ни о семейной размолвке, ни о своих планах, он попросил просветить его относительно «некоторых вопросов, непосредственно касающихся истории и культуры нашей страны». Услышав эти волшебные слова, сэр Джуниор, несмотря на свойственную ему проницательность, принялся снабжать моего брата всеми известными ему фактами, теориями и даже легендами, чтобы, так сказать, всесторонне просветить его.

– Вы не сказали, чем именно интересовался ваш брат, – не удержался мистер Баджер.

– Не сказал? Да, наверное. Простите меня, – мистер Фарри провёл лапой по лбу. – Его интересовали Каменные Круги. Откуда они взялись, какими свойствами обладают, и особенно – что происходит с ними в День Летнего Солнцестояния.

* * *

– Ну и ну! – откинулся на спинку деревянного стула мистер Баджер. – Дело плохо. Знаю, что о них говорят разное и вечно спорят, но ничего хорошего от этих Камней точно не жди. А в День Летнего Солнцестояния – и подавно. Но, мистер Фарри, вы говорите, что ваш брат – разумный Мыш, почему же он ввязался в такую… авантюру?

– Я тоже долго размышлял над этим. Думаю, он уцепился за призрачную надежду, подкреплённую интересом узнать, что же на самом деле происходит у этих Камней. А после разъяснений сэра Джуниора эта призрачная надежда вполне могла приобрести реальные очертания. Терри узнал, где находятся два самых значимых Круга в стране и какие основные теории существуют на их счёт. От детских сказок об обращённых в камень великанах или ведьмах, о том, что ни один из таких Камней не сдвинуть с места или что, вступив в Круг, попадёшь в Страну Фей, он перешёл к результатам исследований учёных и историков, на которых позднее строились основные гипотезы.

Места обрядов друидов, «каменные календари», точки пересечения «энергетических потоков» и тому подобное. Он собрал и «переварил» всё, что рассказал Старший Мыш.

Мистер Баджер передёрнул плечами.

– Я видел один Круг, небольшой и плохо сохранившийся. К югу от этих мест. Вроде бы ничего особенного, но, когда подходишь поближе, кожей ощущаешь нечто странное.

– Заметьте: вы сказали, что это был небольшой Круг. Сэр Джуниор говорил, что сила Камней напрямую зависит от величины Круга и того, насколько хорошо он сохранился, и усиливается в определённые дни…

– Такие, как День Летнего или Зимнего Солнцестояния?

– Да. В особенности Летнего. А это означает, что Терри отправился к одному из двух самых больших и хорошо сохранившихся Кругов и хочет попасть туда к Дню Летнего Солнцестояния. Наверное, это звучит дико. Когда я только начинал слушать сэра Джуниора, я не мог понять, как этот почтенный Мыш может серьёзно относиться к таким вещам. Но к концу разговора я уже не был так уверен. Обдумав всё, я понял, почему Терри решил отправиться туда и почему он не успокоится, пока не добьётся своего.

– Постойте, но чего именно хочет добиться ваш брат? Какая «призрачная надежда» и реальные шансы? И как узнать, к какому из двух Кругов, о которых вы упоминали, он направился?

Фарри невесело усмехнулся.

– Всё довольно просто: он хочет стать серым. Тогда ничто не помешает ему возглавить семью. Как в точности он рассчитывает это осуществить, я не знаю. Он выслушал всё, что ему рассказал Старший Мыш о преобразовании вещей, об исполнении желаний, о том, что когда-то белоснежные камни превратились в серые… Но к какому выводу он пришёл, мне неизвестно.

Вы спрашиваете, какой именно Круг выберет Терри? Один из больших Кругов, как вы, наверное, знаете, находится на Оркнейских островах. Терри пришлось бы пересечь всю страну, одолеть Высокогорье (что не только крайне опасно, но и очень долго), а потом переправиться через пролив. Проделать такой путь до Дня Летнего Солнцестояния просто невозможно.

Ещё один Круг, под названием Калланиш, находится на Западных островах. Если точнее – на острове Льюис. Путь туда лежит через долины, потом – через пролив у замка Эйлен-Донан, затем нужно пересечь остров Скай и уже оттуда перебраться на Льюис. Вы представляете себе карту? Вот и отлично. Сообщение там регулярное, места более населённые, чем на Высокогорье. Старший Мыш сказал, что Терри заинтересовал именно Калланиш. Это не просто Круг, а целый комплекс из огромных Камней, и, по свидетельствам, удивительно хорошо сохранившийся. К тому же у Терри есть реальный шанс успеть туда вовремя.

– А что думаете вы сами, мистер Фарри? ВЫ верите, что все те странные вещи, о которых рассказывают, могут происходить в действительности?

– Знаете, что сказал сэр Джуниор, когда я задал ему тот же вопрос? Я помню его ответ почти дословно: «Можно утверждать, что то, чего не может быть, – быть не может, но годы научили меня особой житейской логике. И согласно ей нельзя отметать что-то лишь потому, что оно считается невозможным, если всё остальное указывает на то, что оно как раз является весьма вероятным».

Я не встречал в своей жизни более здравого и уравновешенного Зверя, чем сэр Джуниор, и даже он посчитал, что во всём этом есть доля правды. И я тоже так думаю.

– И вы хотите, чтобы ваш брат вернулся домой, потому что никто теперь не будет против, чтобы Белый Мыш возглавил семью? Или потому, что Каменные Круги всё же могут быть опасны? И почему сэр Джуниор просто не рассказал вашему брату о его великих Белых предках?

– Точно не знаю, мистер Баджер. – Фарри задумался. – Учитывая характер Старшего Мыша… Мне кажется, он бы предпочёл, чтобы Терри сначала стал КЕМ-ТО, а уже потом узнал, что ему это ПРЕДНАЗНАЧЕНО.

Ещё сэр Джуниор добавил, что Терри вообще не должен приближаться к Каменному Кругу и что он не всё рассказал ему о Камнях. Точнее – не всё, что мог бы рассказать, знай он о его намерениях. Например, то, что говорят об этом на соседнем с малонаселённым Льюисом острове Скай: Звери пропадают рядом с Кругом в Дни Летнего и Зимнего Солнцестояния, с годами в них меняется количество Камней, их форма и величина, а внутри появляется всё больше каменных осколков. Выглядят они так, будто лежат там сотни лет, и при этом ещё недавно их там не было. Возможно, именно такие слухи и помогают отличить Истории от Сказок.

Фарри ненадолго задумался, а затем добавил:

– Да, я считаю, что Терри нельзя рисковать и лучше даже не приближаться к Калланишу. От этого зависит его жизнь и судьба всей нашей семьи.

– Значит, вы направляетесь на остров Льюис?

– Да. Шёл я медленно, учитывая погоду и мой… груз. Но вот я здесь, у перевала, в вашей прекрасной таверне, возле горящего камина. А будущее всё так же остаётся черным-черно, ведь пока у меня не получается нагнать Терри, я даже следов его не нашёл. Скорее всего, мне придётся добраться до самого Льюиса, а для меня это всё равно что до Луны, да ещё и время поджимает. Хорошо, что я хотя бы не сбился с дороги. Уже достижение!

Фарри развязал свои усы, и они, замявшиеся от постоянного подвязывания, опустились прямо в тарелку.

– Сэр Джуниор обещал отправить весточку Болди, – добавил он, – чтобы тот подключился к поискам. Но найдёт ли его письмо – неизвестно. Мы точно не знаем, куда он отправился, так что лучше на это не рассчитывать. Нет, вернуть Терри – моя задача. А вот сумею ли я её выполнить… Так или иначе, мистер Баджер, спасибо вам. Вы – первый Зверь, которому я решился рассказать об этом. Теперь мне стало легче принять решение.

Не объяснив, какое решение ему нужно принять, мистер Фарри расплатился с хозяином и со вздохом отправился наверх. А мистер Баджер ещё долго сидел, смотрел на пляшущий огонь в камине и думал, думал и снова думал…