Море внутри тебя

Сорское море тоже не смогло отказать жемчужине, и на руке у девушки засветился тонкий браслет энергии, способной подарить ей каплю жизни. Затем волной вынесло её на берег к рыбацкой деревне.

***

Марина то приходила в себя, то снова проваливалась в небытие. Ей казалось, что этому не будет конца, но вот она смогла открыть глаза. Глядя в потолок, она мысленно позвала свою силу – тишина. Она дотронулась до правого запястья – браслетов больше не было. И брачного тоже…

Она стала обычным человеком. Слабым и беспомощным. От этих мыслей слёзы потекли по её щекам. Она вытерла их тыльной стороной ладони и заметила кольцо, которое подарил ей Алан. Это всё, что у неё осталось…

Шорох в углу комнаты привлёк её внимание, она с трудом, но всё же села на кровати и огляделась: тесная комната освещалась небольшой лампой, кроме кровати, на которой лежала Марина, здесь был крошечный стол и пара стульев. Сама девушка была одета в холщовую рубаху, скрывавшую её ноги, грубую, но теплую.

Привыкнув к полумраку комнаты, она наконец увидела источник шума: старуха сидела прямо на полу и вязала какие-то травы в пучки.

– Где я? – прошептала Марина.

Старуха вскинула голову и довольно резво для своего возраста приблизилась к кровати.

– Ты в рыбацкой деревне, моя госпожа, – поклонившись сказала она.

– Как я сюда попала? Я думала, что умерла…

– Так ты и была почти мертва. Кто ж его знает, сколько тебя море-то носило. А когда вынесло, так детвора местная быстро нашла и мне рассказала, а дальше я за тобой смотрела. Ты в рыбацкой деревне у Сорского моря. – пояснила старуха.

– Сорского? Странно… Как я могла в нём оказаться, если была в Свирском… – не понимая, пробормотала Марина.

– Эге… Так я думала…– удовлетворенно прокряхтела старуха, – Моря у нас холодные и слабые, но за помощь всегда отплатят.

– Вы знаете кто я?

Старуха кивнула.

– Тогда кто…вы?

– Сложно сказать… Одни называют меня провидицей и знахаркой, другие – ведьмой. Вот только живу я так давно, что чего только не видела. А ещё я вижу сны. И тебя тоже увидела во сне. Как ты море Свирское спасаешь и всю свою силу ему до капли отдаешь. Только вот не верила я, что гибель твоя там, поэтому и посылала внучат каждый день осматривать берег. Вот они тебя и нашли.

– Но я точно помню, что умерла, когда выплеснула всю силу. Как я смогла выжить?

– Ты отдала всё, но та, что внутри, сохранила свою силу и спасла тебя, – хмыкнула старуха.

Марина уже ничего не понимала. Что за та? И откуда у неё сила.

– Беременная ты! – рассмеялась старуха.

Девушка уставилась на неё. А затем начала снова проваливаться в беспамятство. Сквозь сон она чувствовала, как её аккуратно укладывают на кровать. Потом пришла темнота.

Проснувшись снова, Марина поняла, что осталась одна. Она села и осмотрела комнату. Старухи нигде не было. Встав на ноги, девушка осторожными шагами пошла к выходу. Как только она открыла дверь, холодный воздух мгновенно пробрал её до костей. Это в Кристове ещё царила осень, а здесь уже была зима. По замерзшей земле, она дошла до воды. И попробовала потянуться к морскому духу – тишина.

«И на что я надеялась? Дар утрачен…»

Марина поклонилась Сорскому морю в благодарность за спасение и, развернувшись к хижине, увидела старуху. Та молча наблюдала за ней.

Девушка вернулась обратно в тепло.

«Хватит отдыхать. Пора разобраться что со мной. И что…» – на этой мысли она запнулась, – «…с ребенком».

Она повернулась к вошедшей следом старухе и попросила рассказать ей всё.

Старуху звали Агата или бабушка Тата, как её все тут называли. Вот уже месяц, как она выхаживает Марину. За это время в деревню несколько раз приходили чужие и выспрашивали про неё. Но сердца и мысли их были черными – как сказала бабушка Тата – и она не выдала девушку. Своим же вообще без её ведома запретила о ней упоминать.

Деревня, где оказалась Марина, расположилась в перешейке между двумя морями и состояла всего из десятка домов. И все эти дома принадлежали людям одного клана, главой которого была старуха. Клан полностью зависел от моря. И когда в новостях показали, что в Свирское море льётся нефть, то в ужасе ждали, что пятно через пролив прольётся в Сорское море и отравит всю рыбу. Но случилось чудо, остановившее разлив. И в благодарность за это бабушка вылечила девушку.

Бабушка Тата была не просто хорошей знахаркой, но и ведуньей. И жила так долго, что успела многое поведать. Она видела властителей морей, и знала: кто такая Марина. Но даже при этом не смогла сначала понять: как та, потеряв силу (да, она и это смогла увидеть), осталась жива. И лишь спустя пару недель, когда жемчужина подросла, она поняла в чём дело.

С её слов выходило, что часть силы Марины передалось её ребенку. И эта сила смогла убедить помочь ей и Свирское и Сорское моря.

«Месяц. Я провела здесь целый месяц. А теперь я без силы и беременна…» – думала девушка.

– Бабушка Тата, я могу позвонить? Мне нужно сказать, что я жива. – попросила она.

– Госпожа…

– Перестаньте меня уже так называть! – прервала Марина, – Я обычный человек. И меня зовут Марина.

– Ну нет, ты сохранила нам море, да ни одно. Мы теперь до конца наших дней будем служить тебе. – почтительно ответила старуха, – Но, как хочешь. А телефона у меня нет, через пару дней вернётся мой сын, так у него и возьмём.

Следующие пару дней Марина провела у моря. Бабушка Тата наделила её целым ворохом теплой одежды, и теперь ветер был не страшен.

Как и обещала старуха, как только вернулся сын, девушка смогла позвонить. Первым делом она набрала Алана, но телефон его не отвечал. Решив, что он всё ещё Кратске, она позвонила в его офис. Милая девушка на вопрос о господине Кратове сообщила, что он действительно уехал в усадьбу. И скоро у него свадьба. От неожиданности Марина даже переспросила:

– Свадьба? А кто женится?

– Господин Алан сочетается браком с Евой Бекетовой! Мы так взволнованы…

Дальше Марина слушать не стала. Она сделала ещё один звонок – дяде Луке. И попросила её забрать. Она спокойно выслушала радостные возгласы дяди. Отдала телефон бабушке Тате. И молча ушла к морю.

До глубокой ночи Марина стояла у воды. Но даже море теперь не могло её утешить. Девушка чувствовала, как внутри разрастается дыра. Предали, её все предали: и сила, и Алан. Остался только дядя Лука и… Тут она вспомнила о ребёнке. Будто впервые осознавая, Марина положила руку на свой живот. Где-то там внутри, ещё совсем крошечная, жила жемчужина.

Марина осторожно погладила живот:

– Мы справимся, вот увидишь, мы справимся! – пообещала она.

Вскинув голову, она запретила себе думать об Алане. Теперь она будет думать о ребенке, растущем внутри неё. Осталось дождаться дядю Луку и можно двигаться дальше.

***

Утро началось с неожиданного визита. Когда бабушка Тата сказала, что к ней приехал гость, Марина решила, что это дядя Лука, но в хижину вошёл Олаф. Девушка опешила. Не замечая её удивления, гость осмотрелся и присел на ближайший стул. В твидовом пальто и безупречном черном костюме он выглядел весьма странно среди скромного убранства её жилища. Но, казалось, его это не заботит, Олаф оперся на свою трость и, склонив на бок голову, посмотрел на Марину:

– Ну что, девонька, силу возвращать будем? – спросил он.

Марина продолжала на него смотреть, не зная, что сказать.

Не дождавшись от неё какой-то внятной реакции, Олаф вздохнул и начал говорить. И чем больше он говорил, тем меньше девушке верилось в происходящее.

Старик рассказал, что к нему за советом пришёл новый хранитель Мелишковских. И так как Олаф знал, что силы у клана давно нет, а, значит, и хранителя быть не может, то отказался его принять. Однако посетитель был так шумен и настойчив, что Олаф согласился его выслушать.

И узнал удивительную историю:

Дмитрий Мелишковский тайно вызвал того в Свир и попросил провести обряд передачи силы. Хранитель был удивлен, но отказаться не смог. В назначенный день он с сопровождением приехал на берег Свирского моря и застал там вместе с Оредьевым странного вида шамана. Управляющий объяснил, что шаман нужен якобы для того, чтобы внешние силы не смогли помешать обряду.

На вопрос хранителя почему нет того, кто отдает силу? Оредьев усмехнулся и ткнул пальцем в море:

«Она уже там».

Тут появился Мелишковский и вошел в воду. Вид его так напугал хранителя, что тот не стал больше спрашивать и начал обряд. В это время шаман стал проводить свой ритуал.

Хранитель прочёл заклинание передачи силы и был уверен, что энергия ушла в море, оставалось лишь прочитать второе заклинание и передать власть новому хозяину. Но ничего не произошло. Он снова прочитал заклинание, и снова не помогло. Мелишковский был в ярости. Он дал хранителю три дня на то, чтобы заставить силу перейти к нему.

Поэтому он приехал к Олафу, как к самому опытному хранителю. Но тот отказался ему помочь.

Олаф связался с сыном и приказал дать ему знать, если Марина появится. И вот он здесь.

– Но с чего вы взяли, что сила еще там? Ведь прошло больше месяца? – с сомнением спросила Марина.

– Ну, девонька… я ж не сразу к тебе в эту дыру поехал. Я сначала в Свир завернул и к морю сходил. Там она, я её чувствовал.

– И что с того? Я потеряла дар.

– Потеряла – найдешь! – отрезал Олаф, – Отдавать её Мелишковским нельзя. Я не позволю, чтобы жертва Кости была напрасной. Если сила не приняла нового хозяина, значит, у неё осталась связь со старым, то бишь с тобой. Неужели ты совсем не чувствуешь магию? Должно быть что-то.

Марина промолчала. Олаф продолжал сверлить её взглядом. Наконец, решившись, она проговорила:

– Есть не что-то, а кто-то. Я жду ребенка, господин Олаф. Если верить бабушке Тате, то искра силы, которую получило моё дитя, спасла меня.

Олаф радостно хлопнул в ладоши:

– Чудненько! А отец господин Алан? Я правильно понимаю? – злой взгляд Марины заставил его рассмеяться, – Интересно… Очень интересно… Теперь я собираюсь прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как ваше дитя войдет в силу. Удивительное будет создание…Но не об этом сейчас. Собирайся. Нас ждет лодка.

Уже сидя на носу лодки и кутаясь в теплый плед, Марина подумала, как она вообще на это решилась. Идея вернуть силу была нереальной, но Олаф так напирал, что она не смогла его переубедить. И как они всё провернут? Не сядут же с удочкой? Энергия – не рыба, тут наживка не сработает. Она оглянулась на старика, тот невозмутимо болтал с рулевым. Марина решила поддаться его уверенности и прикрыла глаза: дорога до Свирского моря займёт достаточно времени, чтобы поспать.

***

– Марина, проснись! – кто-то грубо тряс её за плечо, – Давай просыпайся, пора прыгать!

– Ку…куда? – девушка распахнула глаза: вокруг вода, местами покрытая снегом и льдом.

– Как куда? В море! Где оставила – там и заберешь! Ты ныряешь, я читаю заклинание передачи силы. Что тут непонятного? – нахмурился Олаф.

– Но я же замерзну раньше, чем вы даже начнете обряд!

Марина приподнялась и посмотрела в тёмную гладь воды. В этот момент Олаф резко толкнул девушку в спину. От неожиданности она потеряла равновесие и стала тонуть.

Холод. Она не чувствовала ничего кроме холода. Тяжелая одежда и прилипший плед тянули её ко дну. Паника накатывала волной, отсекая другие мысли. Марина уже хотела сдаться, но всё же заставила себя открыть глаза: вокруг неё синими нитями плавала сила. Переливаясь и сверкая, нити собирались в один большой сгусток. Понимая, что уже задыхается, девушка чудом смогла протянуть руку и коснуться силы. Сгусток подплыл к ней… и через мгновение она уже была внутри него, ещё мгновение – и он в ней. А потом… она стала морем. Растворилась в нём. Потянулась к морскому духу и с облечением услышала, как он откликается.

Марина позволила себе совсем на немного остаться в воде. Только, чтобы убедиться, что море восстанавливается. Значит, жертва была не напрасной. Удовлетворенная увиденным девушка волной вернулась в лодку, мстительно обрызгав Олафа. Тот лишь хмыкнул.

Она опустила взгляд: на её запястье сверкал тонкий серебристый браслет – щедрый дар Свирского моря.

***

Дорога до дома дяди Луки заняла пару дней. Этого времени Марине хватило, чтобы попрощаться с доброй бабушкой Татой. И расстаться с Олафом в Кристове. Старик высадил её на побережье и отправился в монастырь. А она бросилась в воду.

Аш принял её, сетуя на долгое отсутствие и питая своей силой. Под ласковое ворчание моря Марина расслабилась и не спеша направилась в Кратск.

Несмотря на то, что все её считали мёртвой, девушка не стала рисковать и, лишь дождавшись темноты, вышла на берег. У дяди на кухне горел свет. Она тихонько открыла дверь и замерла, услышав голоса. У дяди был гость, точнее гостья. Узнав говорившую, Марина вошла в кухню.

Дядя и бабушка Мириам бросились навстречу. Крепко зажатая между двумя любящими её людьми, Марина расплакалась. Старики молча прижимали её, давая время прийти в себя.

Затем усадили за стол и потребовали подробный рассказ. Марина не стала утаивать и рассказала им о жизни в деревне, о возвращении силы и… о ребенке. Дядя был явно не готов к такому повороту, а вот бабушка была счастлива.

– Девочка! Я уверенна это будет девочка! – восклицала она, – Алан будет счастлив.

– Нет, бабушка, не будет, – прервала её Марина, – Обещайте, что не расскажите ему.

– Но, детка…

– Бабушка, он принял своё решение, женившись всего за месяц моего отсутствия. Я не буду мешать его семье.

– Марина, он очень тяжело принял твою гибель. Браслет на его руке погас, он был уверен, что ты мертва. Этот брак вынужденная мера, там нет любви… – уговаривала её женщина.

– Между жизнью и морем я выбрала море. Между скорбью и долгом он выбрал долг. Хватит. Пусть каждый идет свой дорогой. – отрезала девушка.

Бабушка Мириам недовольно поджала губы, но спорить не стала.

Меняя тему, Марина спросила дядю про дом, который просила найти. В Кратске им оставаться нельзя, в Кристове тоже будет опасно, нужно искать новый дом. Дядя не подвел. И уже присмотрел им дом пригороде Эрума. Это была противоположная сторона Ашского моря. Таким образом, Марина оставалась рядом с любимым Ашем, но на безопасном расстоянии ото всех, кто мог её узнать.

Марина и дядя Лука решили уехать ранним утром. Место хоть тут и уединенное, но риск, что девушку увидят, всё же был. Бабушка Мириам в задумчивости наблюдала за их сборами. Затем, попрощавшись, вышла.

Лишь только забрезжил рассвет, они были готовы к отплытию. Марина в последний раз обошла дом, ставший ей родным. И закрывая дверь, случайно зацепилась за щеколду кольцом. Она с удивлением посмотрела на свою руку: как она могла забыть и столько времени носить кольцо Алана? Девушка сняла его с пальца. Она подавила желание бросить его в море. И, вернувшись в дом, положила кольцо на кухонный стол. Теперь точно всё. Всё её прошлое останется здесь. И она решительно закрыла дверь.

Подходя к лодке, она с удивлением увидела бабушку Мириам. Самым решительным тоном та заявила, что едет с ними. В усадьбе ей больше нет места. И она будет заботиться о Марине и будущем ребенке. Дядя Лука попытался возразить, но получил такой гневный взгляд, что предпочел сдаться.

Марина в последний раз посмотрела на берег, дом, и ту сторону, где за скалой скрывалась усадьба. Затем кивнула дяде: можно отплывать.

Алан

– Дорогой, мне сказали, что ты уезжаешь?

Алан поморщился. Этот капризный тон, которым Ева пыталась показать своё недовольство, у него вызывал лишь раздражение. Поэтому, даже не посмотрев на нее, он продолжил собирать вещи:

– Да, Ева. Завтра я возвращаюсь в Кристов.

– Но как же я? Ты оставишь меня здесь совсем одну? – в голосе Евы послышались слёзы.

– Ева…послушай…– устало начал Алан, – Я тебе перед свадьбой всё объяснил. Живи там, где посчитаешь нужным. Я бы посоветовал остаться в усадьбе, пока я не разберусь со всеми виновниками гибели отца и…

Алан замолчал. Он не хотел произносить это имя при Еве, не хотел выдавать свою боль. Уже на следующее утро после свадьбы он пожалел, что решил жениться. Надо было передать клан Савве. Но он так в тот момент устал бороться с матерью, что совершил глупость. Бабушка была права: стоило подождать. Он погрузился в свои мысли и совсем забыл о Еве. И только хлопнувшая за ней дверь напомнила ему об их разговоре.

Как только он спустился вниз его атаковала мать.

– Алан, почему ты заставляешь девочку плакать? Вы же только что поженились?

– Мама, ты хотела невестку. Ты её получила. Ева тоже знала на что шла. Что теперь вы обе от меня хотите? Я закончил здесь все необходимые дела. Дальше совсем справится Савва.

– Сынок, почему ты не хочешь попробовать построить семью с Евой? Такая милая девочка. Не то что эта…умерла и ладно, тебя наконец освободила… – Надежда слишком поздно поняла, что сказала последнюю фразу вслух. Увидев, как золото заливает глаза сына, она поспешила оправдаться: – Прости, я не то имела в виду. Не злись на меня. Конечно, мне жаль несчастную девочку. Но тебе нужно позаботиться о себе.

Алан молча смотрел на мать. В детстве он очень дорожил теми теплыми отношениями, которые у них были. Теперь же, он смотрел на неё как на абсолютно незнакомую, жестокую женщину. Понимая, что, продолжив этот разговор, он рискует причинить ей вред, Алан развернулся и ушёл в свой кабинет.

Он внимательно просмотрел отчёт начальника службы безопасности: нападавшим помогал один из местных, он и показал какими тропами можно подойти к деревне. Когда его задержали, он настолько был напуган, что признался не только в помощи в нападении, но и в том, что показал лежбище нерп охотникам из Страховской усадьбы. По его словам, он не думал, что эти люди будут убивать местных жителей, но Алан ему не верил. В любой другой ситуации он отдал бы мерзавца властям, но клан потерял слишком много людей, и он должен ответить за это. Алан решил отдать его семье: никто не накажет строже предателя, чем его семья.

Оредьев и Мелишковский покинули эти места. Люди, наблюдавшие за их усадьбой, сообщили, что дом пуст и непохоже, что скоро там кто-то появится. Ну что ж, неважно куда они отправились – он их всё равно найдет.

Алан уже заканчивал разбирать бумаги, когда телефонный звонок привлёк его внимание. Он посмотрел на номер: звонил Вадим из Кристова:

– Алан, я прислал тебе кое-какие бумаги. Тебе лучше всё увидеть самому… – и, больше ничего не объясняя, повесил трубку.

Алан открыл почту и увидел письмо от Вадима с документами на продажу имущества. Сначала он не понял о чём идёт речь и уже собирался перезвонить помощнику, как в конце документа увидел имя дяди Луки. Он принялся снова перечитывать документы: согласно им, дядя Лука продал всё имущество Марины, а средства от продажи перевел в фонд помощи моря. Алан посмотрел на дату – всего три дня назад. Мужчина открыл остальные документы: дядя Лука снял все средства со счетов, открытых на их с Мариной имя, и всё забрал наличными.

«Зачем старику столько денег?» – недоумевал Алан, – «И почему он с такой срочностью продал всё? От кого он бежит?»

Последним документом оказалась дарственная на Эквуса с крупной суммой, рассчитанной на его содержание. Коня следовало вернуть обратно на конезавод, где он родился и обеспечить ему достойный уход. Глядя на то, как подробно в документе расписан уход за животным, Алан не мог отделаться от чувства, что что-то упускает.

Он набрал Вадима. Но тот знал лишь то, что написано в документах. Всего за один день старик распорядился всем имуществом Марины.

На этом странности не закончились. Вечером за ужином Алан узнал от Миши, что бабушка Мириам уехала.

– Куда уехала? – не понял Алан.

– Никто не знает. Она сказала своей служанке, что в этом доме ей больше нет места. Собрала вещи и ушла. – пожал плечами Миша.

Алан посмотрел на Савву, но тот тоже ничего не знал.

***

Большую часть ночи перед отъездом Алан не мог уснуть. Странное поведение дяди Луки и бабушки не давало покоя. Опять появилось чувство, что он не замечает нечто важное. И только после того, как решил утром перед отъездом наведаться к старику, он смог ненадолго забыться сном.

Приближаясь к дому отшельника, Алан подумал о том, что ни разу не смог навестить его. Ему было стыдно перед стариком, что не позаботился о Марине. И страшно приближаться к месту, где всё пропитано ею.

Он огляделся: дом выглядел пустым, лодки у причала не было. Решив, что хозяин отплыл поделам, Алан подошёл к двери и толкнул её. К его удивлению, дверь была не заперта. Он вошёл внутрь, и на всякий случай окликнул дядю Луку. Ответа не последовало. Мужчина прошёлся по первому этажу и, помедлив, поднялся в комнату Марины: здесь всё было так же, как в тот вечер, когда он принёс её домой. Он присел на край кровати и вдохнул воздух, с удивлением замечая, что в комнате пахнет морем. Сначала он списал этот запах на близость дома к воде, но потом понял, что это не запах моря, а запах Марины. Будто она покинула этот дом всего день или два назад, но это было невозможно. Поддавшись порыву, он подошёл к её шкафу с одеждой и открыл его. Пусто. Неужели дядя Лука поспешил избавиться от всех её вещей? Это было так непохоже на старика, что Алан решил спуститься и проверить и его комнату. Пусто. Все личные вещи Марины и дяди Луки пропали.

«Неужели старик избавился от всех вещей Марины и покинул это место?» – недоумевал Алан.

Он еще немного побродил по дому и уже собирался уходить, когда что-то блестящее на кухонном столе привлекло его внимание. Алан подошёл ближе.

В утренних лучах солнца, проникавших сквозь неплотно закрытые шторы, камни на кольце светились каплями морской воды. Он протянул руку, чтобы убедиться, что оно настоящее, и аккуратно положил на ладонь. Мужчина прекрасно помнил тот день, когда нашёл это кольцо. Марина думала, что он купил его перед тем, как сделать ей предложение, но это неправда. Когда ему пришлось срочно вернуться в Кристов, оставив Марину в Кратске, он очень много работал. Но однажды возвращаясь из дока, где были украдены товары, увидел маленький ювелирный магазин. Днём он был почти незаметным, но в сумерках витрина так ярко светилась, что Алан не удержался и зашёл внутрь. Там-то он и увидел кольцо, напомнившее ему Марину и, не раздумывая, купил его.

Теперь же это кольцо, одиноко лежащее на его ладони, было прощальным посланием от той, для кого оно было куплено.

Алан не сомневался, что кольцо оставила Марина. И теперь понимал, почему дядя Лука продал всё её имущество. И почему ушла бабушка Мириам.

Предал. Он её предал. И она ушла. Теперь уже навсегда.

Оцепенение, в котором он жил с момента гибели Марины, сменилось жуткой болью в груди. Но эта боль возвращала его к жизни. Сжав в кулаке кольцо, Алан вышел из дома и направился к морю.

– Я знаю, что не достоин тебя. И что не смогу тебя увидеть, пока ты сама этого не захочешь. Но я буду тебя ждать! Даже если на это мне потребуется целая жизнь! – прокричал он воде.