Read the book: «Сердце ведьмы», page 45

Глава 83

Миранда, закутанная в голубую шёлковую чадру, скрывающую лицо, стояла вместе с Илиасом на опушке гористого склона, позади них толпились охранники, чуть дальше на дороге осталась карета, в которой они приехали.

– Вам, Ваше Святейшество, лучше подождать меня здесь, – обратилась она к Главному инквизитору.

– Не уверен, что так будет лучше, миледи. Женщине идти одной в лес дело опасное. Да и трудно мне будет объяснить всем, почему вас одну отпустил, – вполголоса проговорил он, покачав головой.

– Вы позабыли о своём статусе, Ваше Святейшество? Что и кому должен объяснять Главный инквизитор? – едва слышно усмехнулась она.

– Хотя бы самому себе логичность своего поступка, – продолжил настаивать он.

– Себе объяснить можете свой поступок тем, что таково было откровение, посланное мне Господом, и вы его исполняете. Этого вам довольно?

– Оно честно было именно таким?

– Врать Главному инквизитору дело не только опасное, но и греховное. Не надо обвинять меня в подобном грехе, Ваше Святейшество. Кстати, сопровождающим вас можете сказать, что пошла я выманивать колдуна, и чтобы они были настороже. А сами можете расслабиться, я раньше вечера не вернусь, а то и под утро… Всё зависеть будет от того как скоро Господь решит его силы лишить. То по-разному может статься.

– Ты так уверена, что справишься с ним…

– Не я, Ваше Святейшество, не я… Мне такое не по силам. Я лишь проводник воли Божьей и не более.

– А если он тебя убьёт?

– Вы допускаете, что смертный, обладающий силой, может пойти против воли Господа нашего? Да вы богохульник, Ваше Святейшество, – она иронично усмехнулась, – или вы не верите мне, что откровение я получила?

– Ладно, иди с Богом, – Илиас осенил её крестным знамением.

Склонив перед ним голову, она развернулась и направилась по едва заметной тропинке вглубь ельника, которым поросло все основание ближайшего к ним холма.

***

Тропинка, поплутав по ельнику, вывела Миранду на каменистое плато, выше которого простирались непролазные заросли колючей ежевики. Пройдя немного по плато, она нашла узкий лаз в кустах и, поведя рукой, принудила их ещё больше разойтись в стороны, после чего пошла по образовавшемуся коридору, всё выше и выше взбираясь по склону. Коридор из кустов ежевики вскоре сменился достаточно широкой тропой, и она увлекла Миранду на очередное плато, покрытое изумрудной травой и цветами. Немного в стороне шелестел ключевой водой бьющий из недр холма родник, а над ним сомкнули кроны вековые раскидистые дубы. А за ними темнел вход в пещеру.

Приблизившись к нему, Миранда вначале сбросила с головы шёлковые покровы, потом властно вскинула руку, посылая импульс призыва, и громко проговорила:

– Выйди, хозяин! Поговорить надо.

Через некоторое время в пещере послышался шум, и опираясь на массивный кряжистый посох, оттуда вышел седовласый старик с вороном на плече. Окинул её внимательным взглядом и хрипло проронил:

– Зачем пожаловала? Не звал я тебя вроде.

– Не ждать незваных посетителей, когда мор на всю ближайшую округу навёл, дело самонадеянное, – в свою очередь смерив его испытующим взглядом, усмехнулась Миранда.

– Не в своё ты дело полезла. Без тебя со мной есть кому потягаться.

– А ты именно силой померяться рассчитывал? Столько лет жил тихо и вдруг решил потягаться с тем, кто захочет мор остановить. Интересный расклад. Зачем тебе это?

– Не тебе меня о том спрашивать. То моё дело, и мне за него ответ держать.

– Вот ответ я и пришла спросить. И коли есть желание силой меряться, начинай.

– Нет, с тобой тягаться не буду. И тебе не советую. Не бери грех на душу, ступай с миром, откуда пришла.

– Ты моими грехами не озадачивайся, не тебе о том печалиться, и уйти не уйду я, покуда заклятье не снимешь.

– Не снять его уже, моя девочка. Поздно. Очень поздно.

– Не лги. Снять вибрационную активность не поздно никогда. Другое дело, что те, кто под первую волну попали, их уже не вернуть, а вот остальных из-под удара вывести ещё можно.

– Здесь на два дневных полёта птицы будет мёртвое место! – голос старца звучал безапелляционно.

– Тогда ты тоже станешь мертвецом! Возможно, вместе со мной. Но я того не боюсь.

– Не тебе против меня идти! Не тебе! – старик нахмурился и стукнул посохом.

– Почему так? Женщин за достойных соперниц не считаешь?

– Для меня ты не женщина, а дочь! И кровные узы не тебе рвать, – в его голосе звучал напор.

– Дочь? Я твоя дочь? – Миранда нервно рассмеялась. Откровение старика её поймало врасплох, но потом она быстро взяла себя в руки и с явным раздражением продолжила: – Ты в своём уме заявлять мне такое? Да даже если ты обрюхатил какую-то девку, которая дочь свою на пороге храма бросила, это не повод мне тебя отцом считать. Отец в первую очередь тот, кто воспитывал, а не клетку для зачатия из себя извергнул во время акта соития и развлечения. Уяснил?

Старик ещё больше нахмурился, потом негромко спросил:

– А если я скажу, что всю твою жизнь тебя отслеживал и поддерживал на расстоянии, отцом посчитаешь?

– Сказать, не сделать. Если бы делал, мой визит не стал бы для тебя неожиданностью, – тут же парировала она.

– Ты потеряла амулет и после этого связь с тобой при отрицательном твоём потенциале я потерял.

– Проклятье, – неприязненно поморщившись, тихо выдохнула она, – то есть ты всю мою жизнь следил за мной… Неплохое развлечение ты себе придумал.

– А ты думала, что старик Паисий сам по себе тебя так оберегал и ни разу не посмел и пальцем тронуть? Нет, это я на него заклятье наложил. И Вальда к тебе я привёл, и заставил влюбиться до беспамятства… Он с его характером на столь долгую связь по определению не способен был. А я привязал так, что до сих пор он от тебя отвязаться не может при всём своём желании…

– Альфреда тоже ты ко мне привязал?

– Зачем? Ты сама, если захочешь, привяжешь. Ты уже очень сильной ведьмой стала… и я не вмешивался почти всё последнее время. Лишь самоубиться тебе не дал, заставив Илиаса вовремя вмешаться… Сам бы он не успел, да и сил бы не хватило. Ты столь мощный посыл сформировала, что Творец уже был готов принять тебя, хоть и против Его планов это было.

– А каков был Его план? Инквизитором меня сделать?

– Нет. Ты проще поступить могла, лишь не захотела.

– Как проще? Как?

– Не смеши меня. Ты сама знаешь ответ на этот вопрос.

– Не знаю.

– Значит, ты не желаешь знать, так зачем меня спрашиваешь? Я ведь и ответить могу. Подумай хорошенько, прежде чем ещё раз спросить.

– Ответь!

– Хорошо. Слушай. После того как Альфред отправил тебя в подвалы, ты ведь разговаривала с ним наедине… – старик испытующе посмотрел на неё и после небольшой паузы, которую она не стала прерывать, продолжил: – В тот момент ты не могла не почувствовать, что всю его энергетику можешь стянуть за один раз лёгким ментальным движением, поскольку он поклялся её тебе восстановить… И как её восстановить, ты могла решить на своё усмотрение. Она была рядом и была твоей. Ты не могла это не чувствовать. И вот после этого уже бы ты диктовала свои условия. Но ты не захотела. Тебе хотелось ничего не брать самой, чтобы всё тебе предоставили на блюдечке, а ты бы ещё и условия ставила, на каком и с каким церемониалом при этом. Ты очень капризна, моя девочка, и избалованна. Я, конечно, поспособствовал этому в немалой степени, так что сетовать прав у меня нет, но ведь и ты сама расплачиваешься за это с лихвой. Не надоело ещё?

Никак не прокомментировав сказанное, Миранда некоторое время молчала, потом задала следующий вопрос:

– Когда я хотела Диего инкубом сделать, ты Вальда позвал?

– Нет. Он по своей воле явился. По мне так не самое плохое развлечение ты выбрала. А надоел бы инкуб тебе, я бы помог избавиться от него так, что ты бы и не догадалась о том. Вальд об этом не знал, он вообще обо мне не знает, вот и решил подстраховаться.

– Интересный расклад… очень интересный… Кто моя мать?

– Она давно умерла.

– Кто она?

– Зачем тебе о ней знать?

– Хочу!

– Её имя ничего тебе не даст. О ней мало кто помнит. Она была обычной невинной и милой девушкой, которая пошла против воли своей семьи, чтобы быть со мной.

– Почему она отказалась от меня?

– Она не отказывалась. Её убил её брат, перед самыми родами, я немного опоздал и не смог её спасти… зато успел спасти тебя. Так как его я тоже убил, то на меня начали охоту, и оставить тебя с собой я не мог. Поэтому уехал подальше и подбросил тебя к дверям храма, проследив при этом, чтобы кошка тебя до утра грела, а священник потом не обижал. Со временем поселился неподалеку, там в долине, за рекой, в бору, где ты цветы собирать любила, и издали наблюдал, как ты росла.

– В том доме, в чаще, где печка во всю горницу и полная миска отборных ягод всегда на столе стояла? Ты там жил? А почему ни разу не вышел ко мне? Я ведь так звала тебя! А потом решила, что это домик лешего, и подарки ему оставляла в обмен на ягоды…

– Я боялся… боялся, что привяжешься и не сможешь от меня уйти. Твоё сердечко было готово полюбить, но не мне было претендовать на твою любовь, ты должна была осчастливить ею не меня, а своего избранника. Мне хотелось подарить тебе сказку взаимной любви. Сказку, которой я сам был лишён. Но твоя сказка оказалась тоже не слишком долгой. Наверное, это семейное, – старик грустно вздохнул.

– Почему ты оставил тот дом? Он был очень милым и так нравился мне.

– Его сожгли. Мне пришлось перебраться сюда, в пещеру.

– Ты за это мор навёл?

– И за это тоже…

– А что было основным?

– Когда ты покинула эти места я стал иногда помогать местным, чем дальше, тем больше. Со временем совсем прятаться перестал и страждущие потянулись вереницей. Пары дней не проходило, чтобы кто-то недужный или хворый не пришёл. О том прознал местный граф и приехал ко мне вместе с управляющим своим, и потребовал с меня дань. Мол, раз живу на его земле и лечу, то должен десятину и ему, и в церковную казну. Вначале я по-хорошему пробовал откупиться, даже вылечил дочку его, но чем больше делал и денег давал, тем больше требований возникало, а потом и вовсе граф начал инквизицией грозить. Пришлось мне наложить заклятье, чтобы дороги ко мне найти не могли, на это граф удумал охранников послать вместе с одной хворой увязаться и дорогу отметить. Тропу я сбил, конечно, а его отряд в болото завёл. Тогда он местным пообещал, что денег даст, если прорубят они торную дорогу до самого моего дома. На деньги охотников нашлось много, все сразу забыли сколько помогал я им, дорогу хоть и не быстро, но справили. Напоследок им женщина, что лечить ко мне ребёнка принесла, помогла. Бечеву к дубу у дома привязала и как вышла к строителям конец её отдала, а мне то и в голову не пришло, проверить двор после её ухода. Хорошо ворон предупредил, что местные близко подошли, ушёл я до того как охранники графа подоспели. Собак несколько раз по следу пускали, пришлось их в топь уводить. Потом дом сожгли, а тех местных, которые не участвовали в строительстве дороги и отказывались меня искать, перед этим в него затолкали. Думали, выйду я их спасать. Я не вышел, помог им побыстрее с жизнью распрощаться, задохнувшись в угаре, после чего проклял это место и ушёл сюда.

– Скажи, с чего граф на тебя так взъелся. Вот не поверю, что без причины. Что-то было…

– Было, конечно, – старик неприязненно хмыкнул. – Амина, девчушка местная, ко мне ходила, по хозяйству что-то помочь, а я в травах её учил разбираться, она сирота была, жила у дяди на мельнице, он не особо её опекал, но и не притеснял. Куском хлеба не попрекал и из дома не гнал. Так вот, влюбилась она в графского ловчего, и тому она глянулась, посватался он за неё, мельник с удовольствием согласие дал, повенчались они, и вроде всё хорошо должно было быть у них, только граф её на первую ночь к себе затребовал, и молодой муж её к нему привёл. А Амина девушка гордая была очень, сначала графа просила её не трогать, а когда не помогло это, оглушила его канделябром и сбежала. Сбежала, как ты понимаешь, ко мне. Я приютил, потом отвернул собак, что по её следам пустили, и отвёл подальше. И вроде забылась эта история, посчитали все, что в болотах сгинула, только повадился ко мне тот ловчий ходить, вроде как по надобности какой-нибудь, а сам всё о любви своей к ней вещал, и что найти её надеется, и что защитил бы, коли нашёл. Ну и купилась Амина на эти разговоры, – тяжело вздохнув, старик отвернулся.

Потом после некоторого молчания продолжил:

– И ведь говорил ей, говорил, что врёт шельмец, запрещал выходить к нему, запирал даже. Но любовь штука коварная, не доглядел как-то, и сбежала она к нему. Я над зельем поворожил, гляжу, а он к графу её снова повёл. Не поленился я, сходил к графу и попросил не трогать её, а продать мне за очень большой бриллиант. Глаза у графа разгорелись, как он камень увидел, взял его, но сказал, что проверить желает и просит сутки времени, чтобы ювелиру суметь показать. И на следующий день он мне либо камень вернёт, либо девушку отдаст. Ругаться мне с ним было не резон, и я дал ему это время, но предупредил, чтобы девчушку не вздумал трогать, если камень хочет себе оставить. Граф пообещал, но обещание не сдержал и поизмывался над ней вволю, правда сам насиловать не стал, а приказал раздетую и связанную на дворе выставить, где все желающие могли и насиловать, и бить, а потом велел мужу её едва живую ко мне на верёвке привести, мол, он её не трогал, как я и просил, а что дворовые его с ней творили, он за них не ответчик. А если я претензии ему осмелюсь высказать, разбираться со мной инквизиция будет. Я тогда разозлился сильно и велел ловчему передать графу, что коли дворовых своих он приструнить не в силах, то теперь и мужскому достоинству своему указчиком не будет. Сила она или во всём или ни в чём. И что он тоже, раз жену на поругание отдал, ни род свой не продолжит, ни удовольствие никакое не поимеет. После чего выпроводил его и закрыл дорогу ко мне заклятием. Амину тогда у себя оставил, вылечил, но лишь тело, душу вылечить не сумел, умом она тронулась… и от пережитого позора, и от того, что предал её тот, кому доверилась. Ходила как тень и тихо скулила, как собака от боли. А потом, выбрала время, когда в лес по делам ушёл, и на крыльце повесилась.

– Я так понимаю, ты до сих пор себя в её смерти винишь? – вглядываясь в глаза старца, спросила Миранда.

– Права ты, – кивнул он, – никак не могу смириться с тем, что не доглядел. Ведь мог в самом начале заклятье на неё наложить и пусть бы жила со мной и горя не знала. А так сгубила душу девчонка ни за что, ни про что.

– У каждого свой путь. А ты всё пытаешься провидение Творца своим заменить, что со мной, что с ней. Не тебе с ним тягаться, не тебе. Насильно осчастливить невозможно.

– Ты что, десять лет при Вальде плохо жила и готова от них отказаться, коли бы могла?

Миранда помолчала некоторое время, размышляя, потом решительно выдохнула:

– Те годы были действительно счастьем и никакая плата за них не будет большой, однако твои слова, что не по доброй воле Вальд со мной жил обесценивают для меня то время, сильно обесценивают.

– Не передёргивай, – покачал он головой. – Я не говорил, что против его воли к тебе его привязал. Я лишь породил в нём резонансную с твоей волну, и он не смог отказаться от счастья испытывать этот резонанс всё то время, что было ему отведено здесь.

– Скажи, оно сократилось из-за меня?

– Это сложный вопрос. Время здесь зависит от уровня совершенствования. Дошёл до максимума, уйдёшь без проблем, если ничего тут не держит. Не дошёл, значит продлеваешь своё здесь пребывание, если более сильный индивид, конечно, не вмешается. Скажи честно, ты шла ко мне в надежде, что убью? Ведь не могла уровень не видеть…

– Надоело здесь всё, отвратное место… – Миранда брезгливо скривилась, – хотела хоть чем-то его улучшить и сдохнуть наконец… хотя если до конца честной быть, то прям увидела путь к тебе и поняла, что это моя дорога… Такое радостное возбуждение охватило, подумала, что наконец поняла, зачем я Творцу понадобилась: тебя обуздать. А оказалось всё гораздо сложнее… Сейчас в мыслях такой раздрай, что ты и представить не можешь.

– Это место зависит от населяющих его индивидуумов, в твоей власти своей вибрацией притянуть сюда тех, кто будет тебя радовать.

– А что это ты, имея такой уровень, не притянул к себе никого достойного, а? – иронично осведомилась она в ответ. – Сил не хватило или желания не было?

– Желания, моя девочка, – усмехнулся старец. – Творец послал мне испытание потерей, и я не смог с ней справиться, не захотел возродить сердце для новой любви… хотя мог, наверное, сначала с тобой, потом с Аминой… Дай я ей хоть чуточку любви, она бы и не глянула ни на кого другого… но я не дал, и она стала искать, и нашла совсем не того, а я вмешиваться не захотел. Решил, что на всё воля Творца, и каждый свой путь проходит. Вот она и прошла, как сумела, и я тоже упрямо иду своим. Кстати, похоже, ты повторяешь мой путь. Ладно, девочка моя, что зазря время терять, тебя я полагаю, с нетерпением ждут. Вот, на, – он с силой стукнул посохом, потом раскрутил верхнюю его часть, вынул оттуда и протянул ей тонкую капсулу с иглой, – она твоя. Ты победила.

– Не стану я её брать, – помотала она головой. – Не ты ли мне сказал, что не надо мне грех на душу брать и кровные узы рвать? С чего передумал?

– Не будет на тебе греха, то моё решение, – решительно выдохнул он.

Миранда замерла на мгновение, подняла взгляд кверху, постояла так недолго, потом решительно протянула руку и взяла амулет, после чего выдохнула:

– Значит так, сейчас ты сменишь код вибрации, а потом я уйду с твоим амулетом.

– Во-первых, код менять я не умею, во-вторых, никому кроме тебя силу не отдам.

– Код менять сейчас научу, а до этого большую часть твоей силы заберу сама, мне нужен практически разряженный амулет, чтобы никому и в голову не пришло, что ты выжил. Уходя, я восстановлю твоё заклятье скрытности, и ты будешь здесь в безопасности.

– Зачем ты хочешь оставить меня в живых?

– Ты должен научиться тому, ради чего здесь до сих пор. Любить кого-то ещё кроме моей матери. Возможно, меня, а может, ещё кого-нибудь, и, возможно, с твоей помощью я тоже этому научусь. Пока у нас обоих плохо выходит, поэтому, пока я буду стараться твоё проклятье хоть частично остановить, ты постарайся наработать новый запас сил. Он мне очень понадобится, если я выживу.

– Ты с ума сошла под проклятье лезть?

– Мне очень плохо… очень. Наверное, как твоей Амине плохо. Мне тоже хочется ходить и скулить, как побитой собаке. И лучшее средство от этого: борьба с тем, что считаешь злом, потому что петля это точно не выход. Твоё проклятье это очевидное зло, и если я остановлю его, то, может, мне станет легче, и я смирюсь с этим миром и увижу в нём хоть какой-то позитив… Ведь не может созданный Творцом мир быть столь безрадостным. Это мы разучились видеть в нём и радость, и красоту, и доброту…

– Знал бы, что ты под удар полезешь, ни в жизнь бы проклинать это место не стал. Но мне такое и в голову прийти не могло… Но, может, и правда борьба с моим злом и негативом, тебе поможет обрести свою радость. Я постараюсь выжить и накопить силу для тебя, моя девочка. Давай, показывай, как код менять.

– Я рада, что ты согласился. Кстати это повод и мне код поменять, на своём примере легче показывать…

Глава 84

Илиас, откинувшись на подушки, дремал в карете, когда заглянувший охранник доложил, что леди Торн вернулась и просит аудиенции с ним.

– Да, да, конечно, веди её сюда, – сбрасывая остатки сна, поспешно проговорил главный инквизитор и, выпрямившись, сел в карете более ровно.

Дверка кареты распахнулась, внутрь скользнула девушка, полностью укатанная в голубой шёлк, и села напротив него.

– Лицо открой, – ругая себя, что заранее не предусмотрел, что так и чужак мог к нему подобраться, достаточно резко проговорил Илиас, одновременно сканируя пространство вокруг неё, и не обнаружив никаких чужих вибраций, облегчённо вздохнул.

– Поздновато ты спохватился, – с усмешкой проговорила она, сбрасывая с лица шёлковую завесу, – Эрбил бы никогда такого не допустил, но я тебе благодарна, не хотелось бы раньше времени твоим охранникам лицо показывать.

– Я так понимаю, твой поход удачно завершился. Как всё прошло? – заинтересованно осведомился он.

– С Божьей помощью он не мог завершится иначе, – распевно проговорила она, потом достала из складок струящегося шёлка капсулу с амулетом и протянула ему. – Вот, сломай и убедись, что амулетчика на вверенных твоим заботам землях больше нет.

– Не особо он и силён был… – взяв амулет в руки и ломая иглу, усмехнулся Илиас.

– Он был сильнее, но на противодействие мне ему пришлось потратить много сил, восстановить которые он не успел и не смог.

– Почему тогда сама не сломала? Ведь могла и все свои потери скачком восстановить и, вернув его потенциал, потом себе забрать.

– Я не играю в эти ваши игры, Илиас. Не играю… да и какой толк мне поднимать свой потенциал, когда он с потенциалом Алехандро связан? Чтобы откачал он у меня всё?

– А ты не хочешь дать ему такую возможность?

– Не хочу! Да и ты должен был быть уверен, что за спиной твоей прикупа не держу, не мне с Главным инквизитором тягаться, когда он до сих пор мне не доверяет, опасается, а возможно, и злится… я не враг себе.

– Марта, клянусь, что нет у меня против тебя ни обиды, ни злости. И верю я тебе даже с излишком, вон даже проверить тебя не приказал, когда вернулась, хотя это и не ты быть могла…

– Миранда я, Ваше Святейшество, Миранда, – поправляя волосы, иронично хмыкнула она. – Пора бы и запомнить. Не надо поминать всуе имя давно почившей селянки, ставшей по недоразумению и воле прежнего Главного инквизитора герцогиней.

– Да помню я, помню, – поморщился Илиас, – лишь не думал, что прежнее имя тебя столь напрягает. Свидетелей ведь нет. Кстати, тебя приказать обратно на остров доставить или моё сопровождение тебе необходимо?

– Не утруждайтесь, Ваше Святейшество. Лучше в столицу возвращайтесь и договоритесь с королём о том, чтобы кордоны вокруг всей территории заражения установил. А я сама доберусь. На причале должна лодка Алехандро дежурить. Меня доставят в замок без проблем.

– Я сам кордоны установлю. Мне помощь короля ни к чему. Мне моих людей достаточно будет.

– А вы большую власть заимели, Ваше Святейшество. Это хорошо, – сохраняя максимально серьёзное выражение лица, кивнула Миранда. – Лишь не переусердствуйте, видимость королевской власти обеспечивает определённую стабильность, и не с руки вам её терять. Так что без необходимости не демонстрируйте, что это лишь ширма.

– Ах, чертовка, и не боишься ведь такие разговоры вести, – пристально глядя на неё, качнул головой Илиас.

– Сам сказал, свидетелей нет, – отбросив всякий пиетет и так же пристально глядя на него, тихо проговорила она, – а меж нами, по-моему, давно секретов нет. Но если тебя напрягает такой расклад, так тебе ничего не стоит его поменять. То в твоей власти, и я не особо нужна тебе.

– Нет, чертовка, нужна ты мне, – не в силах отвести от неё взгляд, отрицательно покачал головой он. – Ты даруешь ощущение стабильности, а уж после того как такого мощного амулетчика свалила и на блюдечке мне его амулет преподнесла, ничего взамен не требуя, не трону я тебя, чтобы не творила. Лишь и дальше свидетелей не допускай, и спущу тебе любую выходку.

– Мне приятно это слышать, – её губы тронула лучезарная улыбка, и воздух дрогнул от сгенерированной ею позитивной вибрации. – Ты один из немногих, кому доверяю, и было бы неприятно, увериться, что делала это зря.

– Я не поблагодарил… Спасибо тебе, – улыбнулся он ей в ответ. – Я буду молиться за тебя. Как бы ни странно для тебя это звучало, но я буду просить Господа нашего даровать Его посланнице душевного спокойствия и счастья. Я был бы рад, если бы ты нашла своё земное обычное женское счастье.

– Благодарить меня не за что, Илиас. Я исполнила то, что должна была. А про счастье, не знаю, мне кажется, что для меня это неосуществимо, – в её тоне зазвучала неподдельная грусть, – но право твоё просить Господа всё, что только пожелаешь. Только не пойму, тебе-то это к чему?

– Я видел, какая ты бываешь, когда счастлива… и мне действительно хочется увидеть это вновь, я был бы этому рад.

– Тогда не смею мешать, проси, может, и снизойдёт на меня Божье благословение ещё раз, и я сумею вновь ощутить радость жизни. Пока не получается, и живу я лишь для того, чтобы долг исполнить.

– Господь милостив, будем надеяться и уповать на милость Его. Иди с Богом. При возможности попрошу Алехандро разрешения твоим духовником стать, если ты не против.

– Не мне против такого возражать. Кто в здравом уме и твёрдой памяти Главному инквизитору отказать в таком может?

– Ты можешь. И твой отказ не будет иметь никаких последствий.

– Может, и могу, но не стану, Илиас. Если Алехандро даст тебе разрешение, я приму твоё окормление с благодарностью.

– Я рад это слышать. Иди с Богом, и да хранит Он тебя, – он осенил её крестным знамением, и после недолгого размышления, глядя как она поднимается с сиденья, спросил: – Денег дать, чтобы ты до пристани добралась?

– У меня есть, – она порылась под складками одеяния и, достав, показала небольшой кошель. – Так что не волнуйтесь, Ваше Святейшество, без проблем доберусь, куда пожелаю. Счастливой вам дороги и прибудет с вами Господнее благословение.

– И тебе хорошей дороги и всего доброго, – напутствовал он её, глядя как она, вновь скрыв своё лицо за шёлком чадры, покидает его карету, после чего приказал вознице и охранникам ехать в столицу.

***

Через неделю, когда вестовые со всех постов, установленных Илиасом вокруг заражённой территории, донесли ему, что смертей уже несколько дней в подконтрольной области не наблюдается и жизнь там постепенно возвращается в привычную колею, именно тогда ему доложили, что аудиенции с ним просит граф Алехандро Торн и говорит, что его дело не терпит отлагательств.

Удивившись, Илиас приказал незамедлительно проводить графа в приёмную залу и сам так же направился туда.

Ожидавший его граф был мрачнее тучи, и даже не пытался скрыть, что энергетика его напоена негативом до придела. Однако при виде его поклонился и поцеловал перстень на протянутой ему руке.

– Проходите, милорд, – Илиас, непроизвольно опасливо поёжился, но постарался вида не подать и сделал приглашающий жест, после чего следом за графом вошёл в зал для приёмов и плотно закрыл за собой массивную резную дверь.

Потом, указав на кресла в углу, опустился в одно из них сам и, дождавшись, чтобы граф сел рядом, продолжил:

– Я вижу, что вы сильно чем-то огорчены, Алехандро. Что случилось?

Граф в раздражении скрипнул зубами, но сдержавшись, молча протянул ему его же письмо, написанное им в замке, и хрипло осведомился:

– Как это нужно понимать, Ваше Святейшество?

Илиас взял в руки письмо, пробежав его глазами, убедился, что это именно его послание, и недоумённо повёл плечами:

– Я не понимаю, что вам непонятно, Алехандро. В районе предгорья были проблемы, о которых я вам написал. Марта, вернее, Миранда, сообщила мне, что у неё было видение, и она может этого колдуна обезвредить. Мы поехали туда вместе, не дождавшись вас, поскольку дело не терпело отлагательств, и Миранда настаивала. Чем вы недовольны? Тем, что она так рисковала? Так закончилось всё благополучно, и не пострадала она в итоге.

– Я не знаю, чем всё закончилось и что с ней в итоге. Поэтому пришёл спросить у вас.

– Почему не знаете? Она давно уже должна быть в вашем замке, поскольку в тот же день, как мы покинули его, обезвредила колдуна, отдала мне его амулет и пообещала вернуться обратно самостоятельно. Правда, я не проверил это. Мне было необходимо срочно прибыть в столицу, чтобы организовать кордоны вокруг заражённой территории. Но её обещание не давало поводов для сомнений. А вы хотите сказать, что она в замок не вернулась и сбежала, воспользовавшись предлогом помощи мне?

– Похоже на то, если верить вашему рассказу.

– Мне не к чему вам врать, Алехандро. Я клянусь, что всё так и было. Я уверен был, что не сбежит она от вас, поскольку многократно утверждала, что связана с вами неразрывными обязательствами, которые не вправе нарушить.

– Это именно так. Поэтому я недоумеваю, где она может быть. И у меня была мысль, что в ваших подвалах.

– Нет, Алехандро! Клянусь! – Илиас клятвенно поднял руку. – Чем угодно клянусь, я не похищал её, никаких дел на неё не заводил, и она не под следствием. Я предупредил бы, будь иначе. Единственное, что может быть, это если она зашла за кордоны после их установления, и её теперь не выпускают с заражённой территории. Но она знала о них, сама просила их установить. Поэтому вряд ли она вместо того чтобы к причалу ехать, туда отправилась. Хотя если заблудилась, или нарочно её кто-то в заблуждение ввёл… хотя с её способностями это всё бред. Благоволит ей Господь и не попустил бы такое. Кстати, почему вы только сейчас её хватились? Я уверен был, что вернулись давно и она, и Вы.

– Я лишь вчера в замок вернулся. Про заражение слышал, но большого значения не придал, лишь объехал посты дальней дорогой.

– С Диего разбирались? Он, кстати, хоть жив?

– Физически жив, но моральное состояние оставляет желать лучшего, того и гляди умом тронется граф.

– Марта так постаралась?

– Откуда знаете?

– Она не скрывала, что стремилась очаровать графа, чтобы сбежать от вас. Правда, намекнула, что физической близости избегала, именно её сделав заветной целью, ради которой граф и старался, но мой допрос герцога Скиндермейнского ставит под сомнение эти её намеки. Если хотите, могу бумаги с его откровениями дать вам почитать.

– Разве он был свидетелем отношений Диего с моей тогда сестрой, а теперь супругой?

– Нет, но Диего с ним откровенничал.

– Со мной граф Истерманд откровенничал всё последнее время, Ваше Святейшество. Так что откровения герцога по сравнению с этим ничтожны. Но за предложение спасибо. Я оценил.

– Так она была с ним близка или нет?

– На мой взгляд это не слишком принципиально. Супругой моей она на тот момент не была, и не скрывала, что не в восторге от того, что насильно её в замке под чужим именем держу, так что я бы и их близость пережил. Но если вас интересуют факты, то фактически не было ничего, кроме посулов, однако достаточно откровенных. При этом Диего очень хотелось верить, что связь между ними была реальной, и поскольку его моральное состояние внушало мне сильные опасения, о самоубийстве граф подумывал и даже предпринимал некоторые попытки, то я постарался его уверить в том, что всё меж ними уже было, что я знаю о его близости с моей сестрой и её любви к нему. Что скорблю о её утрате не меньше его и дал бы разрешение на их брак, останься она жива. Но поскольку она погибла, ему надо её забыть и научиться жить счастливо со своей женой, особенно в свете того, что она уже родила ему двойню. Вот как-то так.