Read the book: «Часы пробили август», page 6
Но увы, мы все ошибались. Теперь будучи в толпе незнакомых людей и ненужных лиц, ты одиноко сидел на лавочке на 10 пути, провожая взглядом поезда. И все никак не мог поверить, что ни один из них уже не доставит тебя в нужное место, которое есть на карте, но не в драгоценных строках ее письма. Всего одна минута решила всю твою судьбу. Медленно смеркалось, зажигались вокзальные фонари, а где-то вдалеке одна девочка больше не поверит в пятилистную сирень…
***
«Дин-дон!». А вот и полночь, как и тогда, но уже прошло без малого 60 лет. Так же за окном стучит дождь, напевая тихо свою мелодию. Вернувшись из наших с тобой воспоминаний, ты открыл глаза, из которых по щекам текли горькие слезы. Каждая минута того прошлого ни на день не потускнела в памяти, и, будто пожелтевшее письмо, до сих пор пахло чернилами и сиренью. Ко второму конверту ты так и не смог притронуться, где на листе в клеточку было написано восемь заветных букв, которым в тот день так и не суждено было стать увиденными.
«Тик-так…». А вот уже и половина первого. С трудом встав со стула, ты взял трость и, сделав несколько шагов, сел в любимое кресло, укрывшись потускневшим зеленым пледом. Слегка улыбнувшись, ты напоследок взглянул в ночное окно, где все более тускло светил одинокий уличный фонарь, и, закрыв глаза, вновь на мгновение замер с ее поцелуем на юной щеке.
А я пробил час, половину третьего и семь… Но видимо этим сном и закончится август 1978 года у белой сирени. Надеюсь, теперь ты успел на этот поезд.
