Времена года. О времени и о себе

Цель массового оболванивания стара, как мир – «чур меня, чур» и, если своевременно присмотреться к ближнему своему, всегда можно рассмотреть вселившегося в него дьявола, а в этом случае уже не до того, чтобы разбираться в тонкостях политического российского устройства. И отложенный в очередной раз апокалипсис – не повод расслабляться, а лишь отсрочка для более тщательной к нему подготовки.

То, что остаётся от прожиточного минимума после дорогостоящей процедуры очистки и восстановления кармы, можно так же успешно вложить в оздоровление тела, и добрая Елена Малышева готова помочь в этом каждому в своём супер интеллектуальном утреннем шоу. Но желание оздоровиться в очередной раз сопровождается риском разориться. Ведь скоро зима, когда кожа нуждается в особом уходе с помощью специальных кремов, но пересушенный воздух в квартирах из-за работы системы отопления сводит эту процедуру на нет, поэтому в придачу к здесь же рекламируемым кремам предлагается воздухоувлажнитель, без которого любые кремы бесполезны.

Зубы, как и кожа тоже нуждаются в защите, поэтому нельзя пропустить новейшую зубную пасту в купе с нежнейшей электрической щёткой и тоже по доступным ценам. Но и этого недостаточно, поэтому после каждого приема пищи необходимо тщательно промывать зубы специальным устройством, обеспечивающим подачу воды под давлением в узкие межзубные пространства.

Из этого же шоу я узнала, что высокое содержание железа в яблоках – устаревший стереотип, его там нет, и никогда не было, а для того, чтобы восполнить недостаток гемоглобина в организме, необходимо приобретать в аптеках тут же продемонстрированные лекарственные средства.

– Вы что, в средневековье живёте, что ли, чтобы травами лечиться? – презрительно подпевают ведущей малышовские ассистенты. – От всех болезней уже давно придуманы лекарства. И вот они!

На сладкое – реклама основанной на чудотворных современных препаратах диеты для желающих быстро похудеть, подкреплённая убедительными картинками «до и после».

Если вы уже похудели, оздоровились и остались платёжеспособными, то сразу после малышевой прекрасная эвелина заклеймит позором всех, кто экономит на самом святом и до сих пор позволяет себе носить колготки тёмно коричневого цвета, что никак недопустимо в этом сезоне, и что шокирует и оскорбляет вкусы приличных граждан. И продолжается движение по сказочному Зазеркалью, в котором качественное здравоохранение, образование, культура, правоохранение успешно имитируются.

4

– Я классику люблю, – отбиваюсь я от назойливых «доброжелателей» и новоявленных мудрых советчиков, торопливо углубляясь в осень, которая всегда успокаивает и хоть ненадолго примиряет с грубой действительностью.

Отношение к осени противоречивое – хоть и «очей очарованье», но и «унылая пора», а неизбежно наступает ещё и последняя, в ожидании которой приходится переживать так называемое «время собирать камни». Накопилось их предостаточно, но это не мешает мне всё так же критически обозревать всё происходящее вокруг, то с иронией, то с искренним сочувствием наблюдая за теми, кому только предстоит в будущем задуматься над соизмерением своих жизненных достижений и потерь.

С годами понятие «последней осени» все более минимизируется не только до последнего дня, но и до последнего часа и, принимая свой возраст, как объективную реальность, я уже имею точное представление о том, о чём в молодости могла только предполагать или догадываться. Когда тебе тридцать или сорок, шестидесятилетняя мать кажется древней старухой, но так раздражающая когда-то фраза «дожить сначала надо», которой моя мать заканчивала все разговоры по поводу планирования и обсуждения какого-либо события, стала абсолютно понятной и актуальной теперь уже и для меня.

Спустя полтора месяца после смерти матери, я встретилась с ней на перроне вокзала, откуда куда-то провожала, а она, плачущая, продолжала стоять, пристально всматриваясь в моё лицо, и никак не могла подняться в вагон уже трогающегося поезда.

– Не переживай, я скоро к тебе приеду, – успокаивала я мать, как могла.

Однозначная разгадка этого сна напрашивается сама собой, и я теперь невольно прислушиваюсь к каждому знаку судьбы, но чтобы не запаниковать, приходится успокаивать себя тем, что в масштабах вселенной «скоро» – понятие очень растяжимое. А настороженный взгляд матери, отражённый множеством стеклянных окон и витрин магазинов и кафе, до сих пор пристально наблюдает за мной.

Она долго и мучительно умирала от неизлечимой болезни, лишь на время успокаиваясь и засыпая после очередной дозы обезболивающего, и с каждым днём всё пристальнее вглядывалась куда-то, пытаясь рассмотреть что-то за моей спиной. Но однажды не удержалась и спросила:

– Что это за незнакомая женщина ходит по квартире?

Старательно сдерживая нервную дрожь, я не осмелилась выяснить, как выглядела эта невидимка – была такой же прекрасной, как Джо Блэк, или привиделась в привычном образе чёрной старухи с косой, терпеливо ожидающей рокового часа. И наступил тот самый день, накануне которого мать рассказала мне свой сон о том, как уже покойный муж отвозил её куда-то на деревянной телеге.

– Это значит, что я скоро умру, – уже непослушными губами выдавила мать свою последнюю фразу.

Но таинственная незнакомка не спешила покидать наше жилище в течение целого года после её ухода, разбивая мои тело и душу всё новыми недугами.

Остаётся лишь согласиться с тем, что «счастья нет, а есть покой и воля», и каждый в итоге независимо от общественного статуса, финансового благополучия, семейного положения остаётся, как в известной мудрой сказке, у своего разбитого корыта наедине с самим собой и своим прошлым, хотя, как правило, всю жизнь посвящает борьбе с одиночеством.

Но в одиночестве, особенно на склоне лет, есть свои преимущества, если у тебя есть крыша над головой и хотя бы прожиточный минимум, и не так опасно само одиночество, как страх перед ним. Ведь теперь в отсутствии свидетелей появилась реальная возможность по-мужски разбрасывать носки и другие многочисленные предметы женской одежды по квартире, а в перерывах между делами заниматься своими любимыми занятиями – грызть ногти или ковыряться в носу. Тем более после того, как выяснилось, что у меня множество сторонников, последователей и советчиков, уверенных в том, что обработка ногтей зубами укрепляет дёсны и стимулирует выработку дополнительного иммунитета ко многим инфекционным заболеваниям, человеческая слюна качественно промывает и дезинфицирует ногти и способствует их быстрому росту, а регулярный массаж пальцами внутренних носовых пазух – стимуляции качественного кровообращения. Ну и то, что тщательно облизывать после употребления свежей домашней еды столовые приборы и пальцы – святое дело для всех и каждого, не вызывает у меня ни малейших сомнений.

Иронизировать по этому поводу можно бесконечно, но нельзя просто отмахнуться от факта, что я оказалась в положении, когда рассчитывать можно только на себя, и приходится соответственно этому выстраивать с окружающим миром общение, которое становится всё более своеобразным. Теперь, подчас забывая самые распространённые слова и имена давних знакомых, лучше заранее составлять в уме целые предложения, чтобы без запинки выдавать их в готовом, понятном для всех варианте.

Сама с собой я разговариваю, пытаясь хоть как-то иногда договориться со своим двойником-оппонентом, уже давно, но теперь от этих монологов регулярно отвлекают реальные собеседники, и дебаты с телевизионными персонажами прерываются на выяснения отношений с бытовой техникой или домашней утварью. И если чашка с чаем вдруг неожиданно падает и расплёскивает своё содержимое, то приходится выяснять, по чьей вине. Наверняка, это ручка чашки своевременно не освободила указательный палец, с которым всегда следует считаться, из своего цепкого объятья, когда моей руке понадобилось поставить чашку на стол. Достаётся не только в очередной раз обожжённому указательному, но и всем остальным пальцам, особенно неприкаянному мизинцу, который может незаметно задеть или уколоть любой из окружающих предметов.

А может быть, это именно мои руки, оснащённые десятью одними из самых чувствительных и болезненных инструментов, перестают меня слушаться и всё чаще выражают недовольство моим неблагодарным отношением к ним, используя любую возможность отомстить. Десятилетиями они осваивали и отрабатывали на практике многочисленные, всё новые и новые навыки: по черчению и каллиграфии; рукоделию, кулинарии и домоводству; малярным и ремонтных работам; садовничеству и огородничеству; спортивных упражнений и оздоровительных процедур, но так и не дождались от меня ни качественной дорогостоящей косметики по уходу за кожей, ни приличного маникюра.

Ногам тоже есть, за что меня наказывать – ведь им приходится напрягаться ещё больше, чем рукам, участвуя вместе с ними во всех делах и начинаниях. В сговоре с паласами и коврами, которые совсем недавно в качестве основных предметов роскоши и произведений искусства украшали стены над изголовьями кроватей и диванов, а теперь нещадно попираются моими ногами, и которые всегда готовы на подножки в самый неподходящий момент. Они могут организовать падение и опрокидывание не только гораздо более наполненных жидкостями объёмов, чем чайные чашки и бокалы, но и всего моего тела. И всё чаще выходит из себя забытый на плите закипевший чайник.

Но случаются и роковые стечения обстоятельств и уже не знаешь, кого винить – пятницу под тринадцатым числом или полнолуние, когда всё моё окружение объединяется в едином порыве испортить настроение или даже покалечить, и их слаженная работа способна производить всеразрушающие фейерверки. Но приходится мириться с таким хулиганством моих сожителей и прощать их – ведь в ожидании последней осени мне ими ещё не раз придётся попользоваться.

5

В жизни, посвящённой ежедневной борьбе за выживание, не остаётся времени и сил на размышления по поводу того, как она должна пройти, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Если все рецепты на эту тему были понятны и наизусть заучены в советской школе, и оставалось лишь неукоснительно следовать мудрым указаниям вышестоящих, то со сменой власти несостоявшиеся строители коммунизма так и не смогли приспособиться к новым реалиям. Перед каждым новым предстоящим периодом своей жизни им приходится замирать перед выбором, как и в каком статусе его встретить – прислушаться к голосу совести или привычно не задумываясь следовать указаниям новых хозяев.

Всю человеческую жизнь можно разбить на определённые периоды, более или менее значимые, но между ними всегда существуют переходные, результаты которых могут быть самыми неожиданными в зависимости от того, какой из всех возможных вариантов дальнейшего развития событий выбирается. Каждый в поисках альтернативы привычным и доступным житейским радостям спасается, а вернее сходит с ума в свой последний переходный период по-своему, но у женщин, как правило, больше вариантов его разнообразить. Одни из них собирают бродячих кошек и собак; другие пытаются приручить молодых кавказских гастарбайтеров; третьи занимаются рассылкой «волшебных» писем, гарантирующих счастье и благосостояние, но теперь уже не бумажных, а по WhatsApp; другие просто спиваются. И мне предстоит на некоторое время зависнуть в этом в какой-то степени неопределенном состоянии, когда за интуицию всё чаще принимается излишняя мнительность и, наблюдая за более старшими, позаботиться о том, чтобы хотя бы на финишной прямой мне «не было мучительно больно».

Самое опасное в этом случае – потерять способность реально оценивать свой возраст и соответствующее ему состояние в попытках выяснить, есть ли жизнь после секса, несмотря на то, что нормальная для большинства температура тела в тридцать шесть градусов для многих из них уже считается повышенной. Вместе с молодостью умирают условности и предрассудки, а эротические фильмы возбуждают больше порнографических. Со стороны всегда виднее, и благодаря возможности наблюдать за своими стареющими знакомыми и оценивать степень этой способности у них, я могу примерять её и на себя. Но всё сложнее отличить кокетку от кокотки и то, что карикатурно проявляется в конце жизни, закладывается в самом начале, а изживается или развивается самим человеком на всём её протяжении.

Женщины, становясь свекровями, кардинально преображаются в тех же зловредных старух, которых они так ненавидели в молодости. Бывшие умницы и красавицы презрительно с проклятиями оборачиваются вслед яркой хохочущей компании молодых «недодранных мандовалок», окончательно забыв, что не так давно сами так же раздражали старух. Но не все сдаются сразу в настойчивом преодолении всё возрастающей амплитуды раскачивающихся между «хочу» и «могу» возрастных качелей. Седеющая вагина не сдаётся, и так же, как когда-то считался опасным избыток эстрогена и тестостерона, теперь роковым может оказаться их недостаток.

И забавнее всего выглядят дамы, привыкшие всю жизнь считать себя неотразимыми, а теперь прилагающие максимальные усилия для того, чтобы продлить это состояние и максимально растянуть во времени в поисках новой любви. Они холят и берегут себя так же, как в молодости, и ведут себя аналогично – носят мини-юбки и обильную косметику с полной уверенностью в том, что их формы прекрасно сохранились и по-прежнему соблазнительны. Но уже не всегда просто определить, что давит на рёбра и мешает дышать – уставшая от обильной жирной пищи печень или отработанные молочные железы, которые всё ещё преподносятся в качестве пышной обольстительной груди.

А толстый слой грима не в состоянии надолго зацементировать глубокие борозды морщин, которые предательски пробиваются через него и разбегаются по улыбающемуся лицу во время кокетливых заигрываний с молодыми мужчинами.

За моральной поддержкой некоторые из стареющих красавиц специально отправляются на продуктовые рынки, где можно поболтать с продавцами орехов и сухофруктов из кавказских республик, особенно учтивыми и всегда готовыми на комплименты, которые обнадёживают так же, как обманчивое солнце бабьего лета. И в очередной раз одна из них, уже не потаскуха, но всё ещё всеобщая любимица, нежно прислонясь ко мне где-нибудь на парковой скамейке, расскажет о том, как её до сих пор досаждают назойливые поклонники. Но современные дамы обладают определёнными техническими преимуществами и для того, чтобы удовлетворить потребности любой из них, или хотя подбодрить и поддержать, бывает достаточным просто войти в её чад.

Иронично наблюдая за этими многочисленными неуёмными попытками вскочить в последний вагон уходящего поезда, я уже начинаю сомневаться в своей половой принадлежности и задумываться над тем, что может быть уже перерождаюсь в мужчину, если с каждым годом меня всё больше раздражают женщины. И решаюсь опровергнуть категоричность оценок своих наблюдений по этому поводу, со слабой надеждой рассуждая о том, что может быть слишком рано тороплюсь закопать свою молодость. Но всё очевиднее факт того, что теперь уже точно «никто меня не любит так, как я», и всякий раз усаживаясь перед зеркалом, убеждаюсь, что хоть и выгляжу не хуже своих ровесников, тоже не молодею, и всегда найдется повод погрустить по этому поводу.

Волосы на голове уже не так активно пробиваются, зато уши через волосы – всё активнее, нос, и так занимающий значительное место на лице, выглядит ещё больше на фоне отвисших, усыхающих щёк. Я замечаю глубокую складку между левыми ноздрёй и уголком рта и в попытке выяснить причину появления, провоцирую ещё большее её углубление. На лице тут же появляется ехидная кривая усмешка и, испугавшись, я срочно максимально расслабляюсь и нежно чуть приоткрываю рот, возвращая лицу исходное спокойное выражение.

– Добрее надо быть, – укоряю я своего двойника, с удовольствием оценивая результат процедуры.

Понятно, что эта уродливая морщина возникла не случайно, и презрительная усмешка на лице появляется всё чаще в результате постоянного критического осмысления всего происходящего вокруг, но я так и не смогла возлюбить всех ближних своих и не научилась подставлять левую щёку, когда бьют по правой.

Заигравшись со своим любимым котом, я иногда доводила его до бешенства. Обид мой сожитель не прощал, и как бы я не пряталась и не пыталась его умаслить, успокаивался он лишь тогда, когда подкараулив, бросался из своего укрытия на мои ноги, впиваясь в них зубами. Так уж я устроена, что как тот кот далеко не всегда могу простить обидчика и забываю о нём лишь после того, как в качестве мести внушительно покусаю. Но если принять во внимание тот факт, что люди – тоже звери, это во многом оправдано, тем более, что люди в состоянии мстить гораздо изобретательнее и изящнее.

Продолжая «на зеркало пенять», я поднимаю глаза, чтобы встретиться взглядом с такими же и оценить качество и степень износа «зеркала души». Но глаза меняются меньше всего, они, можно сказать, вообще не меняются, меняется выражение глаз, а брови над ними – не просто брови, а бровиссимо какое-то. И вспоминая, как развлекая гостей когда-то, я могла без труда достать языком до кончика носа, попыталась проделать то же самое. Но то ли проворный шаловливый язычок потерял свою гибкость, то ли лицо максимально усохло и вытянулось, и попытка провалилась.

Но всё это мелочи в сравнении с глобальными химическими реакциями, протекающими в стареющем организме и диктующие свои условия мозгу. Игнорировать их невозможно, сдерживать сложно, а мне предстоит побороться со старостью и пережить ещё не один кризис, пока я добираюсь до последних дней моей последней осени. И я молю всевышнего на этой финишной прямой не лишать меня остатков разума и здравого смысла, чего заранее страшусь.

Только с возрастом становится понятно, что многое в человеческой жизни определяется набором физических и химических процессов, протекающих и сменяющих друг друга внутри каждого организма, и гораздо проще бороться с определёнными проблемами, если принять тот факт, что люди – тоже звери. А пока организм растёт и развивается, а мозг ещё не загружен всей необходимой информацией для безошибочного принятия важных жизненных решений, только кажется, что все человеческие поступки разумны и продиктованы логикой мышления. Но и разумного вдумчивого подхода к выбору своих партнеров и соратников не всегда достаточно, а у меня он часто определяется на уровне животных инстинктов, и немаловажную роль в нем играют запахи.

Их всегда много, самых разных, они не всегда явно слышны и понятны, но запоминаются, со временем приобретая определенное значение, а отношение к каждому конкретному запаху во многом определяется связанными с ним обстоятельствами. У каждого из людей – свой «Шанель номер пять», и одни запахи навсегда остались неприятными, а к другим отношение со временем изменилось, но тот период жизни, когда все одновременно запахли «Красной Москвой», сбил все наработанные настройки и приобретённые навыки.

Вместе с определённым жизненным опытом пришло понимание причин определённых ароматов, исходящих от моих приятельниц, совершеннолетних и не очень, каждый из них говорил сам за себя и выдавал особенности характеров их обладательниц. И до сих пор первозданные инстинкты вынуждают меня оценивать каждого нового знакомого по этому признаку, а к человеку, который не пахнет вообще, отношение долго остаётся настороженным – он, скорее всего, больной, или даже провокатор.

Возможно, именно поэтому дети часто повторяют судьбы своих родителей, что вынуждены расти и взрослеть в ауре определённых ароматов своих родителей, позднее выбирая своих спутников жизни по уже знакомому критерию. Однажды уже в зрелом возрасте я вдруг неожиданно ощутила давно забытый родной запах покойной матери и, охваченная суеверным страхом и паникой, невольно заметалась по квартире, спотыкаясь и озираясь по сторонам, пока не упёрлась в батарею одной из комнат, на которой сохли мои пропитанные потом вещи после лыжной пробежки.

– Нам нечего больше терять, – печально пропел зеркальный двойник под мою фонограмму.

А я вынуждена была согласиться с тем, что слишком поспешила столь категорично осудить своих сверстниц, и что нам уже можно всё, ну или почти всё. И, может быть, я слишком преувеличиваю опасность момента и тороплюсь ставить крест на своей жизни? Но чтобы нести его дальше, понадобится гораздо больше сил и сноровки, чем в молодости.

Как-то одна из моих давних приятельниц, знавшая наизусть все основные молитвы, и не пропускающая ни одной возможности приложиться губами к святым мощам, в ответ на мой отказ совершить неприемлемый для меня поступок и кардинально изменить стиль жизни, поведала мне в назидание притчу о важности этой процедуры, рассказав о том, как два человека по-разному отнеслись к этой священной обязанности. Один из двоих путников на пути к вожделенному раю страдал от непосильной ноши и выпросил у бога крест поменьше. Другой донёс свой тяжёлый до конца, и когда они остановились у глубокого рва, первый не смог его преодолеть, а второй использовал свой крест в качестве моста и благополучно перебрался по нему на другую сторону.

Мне пришлось согласиться с тем, что на фоне рассказчицы я выгляжу очень блекло, и мои жизненные достижения в сравнении с её многочисленными победами скромны и незаметны. Но искр божьих на всех не хватает, и кто, если не такие праведники, как она, помолятся и спасут нас, великих грешников!

– А ты и постишься регулярно? – осмелилась я спросить, невольно обозревая с каждым годом всё более настойчивое стремление её разрастающегося тела вырваться из тесных оков одежды на свободу.

– Нет, да это и необязательно. Главное – чистота души и помыслов.

Я согласно покивала, выслушав эти рекомендации, но в грешной голове вдруг созрела мысль о том, скольких более слабых и немощных эти правоверные своими «крестами» могут вольно или невольно посбивать на своём пути к райской жизни. И так уж однозначно звучат их заученные молитвенные фразы во спасение души, если в каждодневной земной суете им далеко не всегда удаётся устоять перед грешными соблазнами, а между строками очередной просьбы Господу о прощении скрыты тайные намёки на то, чтобы он не торопил встречу с ним, а обеспечил многолетнее и ещё более сытное существование на земле? И если Спаситель вдруг отвернулся и не слышит, посылая праведнику всё новые испытания, чаще всего звучит традиционное «Господи, за что мне всё это?».

Но стоит ли роптать, если все человеческие мучения – следствия осознанного выбора и просить у бога снисхождения, не зная, что он потребует взамен, всегда рискованно. Жизнь в любом случае рано или поздно всё расставляет по своим местам – одних проклинают при жизни, других чтят и славят после смерти, а бывает так, что и то, и другое достаётся одним и тем же. А многократное «Вечная память!» в молитве о всех новопреставленных перед их погребением – для большинства из нас лишь традиционная формальность.

Как бы то ни было, закономерный жизненный финиш моей «трассы 60» неизбежен и, рисуя в воображении последние дни своей жизни, я уже имею представление о возможных вариантах её окончания. Но каким бы болезненным не был уход из привычного бытия, это, как утешают мудрецы, можно пережить, если учесть, что случается это всего лишь раз. А самый идеальный вариант из всех возможных можно обозначить цитатой из известной советской песни – «если смерти, то мгновенной».

Возможно, идеальный вариант мне не предназначен, и как родителям, предстоит долго мучиться, страдая от продолжительных болезней, а пышнотелые здоровяки, прощаясь с моим уставшим и навсегда уснувшим телом, позлорадствуют:

– Надо же, не пила, не курила, спортом занималась, и не помогло. Как говорится, пока толстый сохнет, худой сдохнет.

Возможно, мне не хватит сил бороться со старостью, и я, как некоторые из моих предков, малодушно струсив, не смогу дождаться её естественного завершения. Но любом случае каждый рискнувший перечить священным заветам поднимается на крышу в надежде не упасть, а взмахнув крылами, улететь на свободу, навсегда покончив со всеми земными проблемами. Но прежде чем расправить крылья, он оглядывается назад.