Наконец, бизнес-джет начал понемногу расти в прицеле. Его беззащитный силуэт заполнил собой сетку. Я отчетливо видел высокий белый хвост, серебристые сопла двигателей, тонкое, как лист бумаги, крыло. Все, теперь враг никуда не денется: на такой высоте, в разреженном воздухе, любой резкий маневр сорвет машину в штопор. Как только я нажму на гашетку, двадцатимиллиметровые снаряды разорвут обшивку, разворотят хвост и двигатели, круша тонкие механизмы и магистрали.
Последнее уточнение, можно стрелять…
Но прежде, чем я открыл огонь, изношенное сердце ветерана Вьетнамской войны не выдержало. Сзади оглушительно грохнуло, и самолет затрясло, будто лошади понесли телегу по булыжной мостовой. Вспыхнули аварийные лампы. Скорость быстро упала, и «Гольфстрим» вновь превратился в украшенную белым шлейфом черточку.
Я немедленно выключил двигатель и щелкнул переключателем «раты» – аварийной турбины. За кабиной пилота в поток выскочил маленький воздухозаборник. Есть электричество и управление. Двигатель умолк, тишину в кабине нарушало только мелодичное пение гироскопов.
– Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй! «Волкодав», отказ двигателя! – закричал я в микрофон, выставив на ответчике аварийный код.
– Дотянете до базы? – невозмутимо спросил диспетчер.
Я быстро прикинул: с такой высоты я пролечу не больше пятидесяти миль. Посмотрел на желто-полосатую ручку катапульты и вспомнил напутствие старого механика.
– Нет. У меня единственный шанс – скоростное шоссе!
– Понял, «Волкодав»! Удачи! Спасательная команда в пути. Мы ведем вас по радару!
Самолет быстро снижался. Прямо передо мной красно-бурую пустыню резала прямая, как ствол винтовки, черта автострады. Справа от нее под лучами полуденного солнца поблескивала линия железной дороги. К великому счастью, на дороге не было ни одного автомобиля.
Я потянул ручку аварийного выпуска шасси. Вспыхнули зеленые лампы, в стойках загудел воздух. Скорость упала. Вдали показалась светлая точка. Но теперь ничего сделать нельзя. От судьбы не уйдешь.
Я выровнял самолет и помчался в метре над шоссе. Колеса робко сближались с асфальтом: при всем уважении к дорожникам, вряд ли они рассчитывали полотно на скорость сто семьдесят узлов. Наконец, машина вздрогнула и помчалась по автостраде. Я дернул ручку тормозного парашюта и вдавил в пол педали. Меня швырнуло вперед. Ремни натянулись. Надеюсь, они выдержат, и я не разобью свое лицо о приборную доску!
Светлая точка превратилась в автомобиль. Он недвижимо стоит на дороге. Водитель уснул, что ли? Или не видит мчащуюся на него серебристую смерть? Успею я остановиться или нет?
Стрелка указателя скорости склонилась к нулю. Самолет качнулся и застыл в метре от беспомощного лупоглазого кабриолета. Накрашенная блондинка вцепилась в руль и словно окаменела, с ужасом глядя на неподвижную металлическую птицу. Я открыл фонарь, сорвал перчатки, шлем, кислородную маску и спрыгнул на землю.
– Мисс, вам помочь?
Девица только покачала головой. Наверное, я похож на чудовище Франкенштейна. Я глянул в автомобильное зеркало: вампир вампиром. По-другому и не скажешь. Подбородок залит кровью из прокушенной губы, от старой кислородной маски остались темные разводы на щеках. Внезапно я ляпнул:
– Вьетконг далеко?
– Так вы из прошлого? – «догадалась» девушка. – Вы ранены, сейчас помогу! Стойте спокойно. Я – медсестра.
Она быстро достала аптечку, ощупала меня и обработала ранки на губах. Я зашипел от боли.
– Вроде больше ничего, – сказала моя спасительница. – А вы знаете, какой сейчас год?
– Тысяча девятьсот шестьдесят пятый. Февраль, – подыграл я.
– Операция «Огненный дротик»?
– Да. Откуда вы знаете? Это государственная тайна!
Девушка вздохнула и достала из-под сиденья фотоаппарат.
– Вы перенеслись в будущее больше чем на полсотни лет. Можно я сфотографирую вас?
Я неосторожно согласился и встал возле сверкающего на солнце крыла. Щелкнул затвор.
– И все-таки, какой сейчас год? – спросил я.
Девушка назвала дату. Я не успел ничего ответить: вдали послышался вибрирующий гул. Он быстро нарастал и через минуту над нами промчались еще два вьетнамских ветерана: похожий на вытянутую коробку «Зеленый великан» и маленький «Хьюи». Обе винтокрылые машины развернулись и, окутанные клубами пыли, приземлились чуть в стороне от автострады. Я застыл, не в силах отвести взгляд от лопастей, замедлявших бесконечный бег. Наконец, винты замерли. Из вертолетов посыпались солдаты.
– Они тоже… из прошлого? – растерялась девушка.
– Вам лучше немедленно уехать. Иначе вас примут за вьетконговскую шпионку.
Я, махая руками, побежал к вертолетам. Командир, капитан лет сорока, остановился и поднял руку. Солдаты замерли.
– Дайте ей уехать! Не подходите близко! – я указал на кабриолет.
– Почему? – поднял брови капитан.
– Не хватало, чтобы она заметила современную форму!
Девушка развернулась, и, видимо, утопила педаль газа в пол. Через минуту машина превратилась в светлое пятно.
Я забрался в «Хьюи», захлопнул дверь и без сил плюхнулся на скамейку. Поднес руку к глазам и увидел, как дрожат пальцы. А я-то всегда считал, будто у меня железные нервы. Завизжала турбина, захлопал ротор…
Я завалился в гостиницу, разделся и плюхнулся в постель. Тишину нарушал лишь едва слышный гул кондиционера. В комнате стояла почти полная темнота, и сладкие тягучие волны тяжелой дремы обволакивали меня и уносили… понятия не имею, куда.
Наконец, я очнулся, накинул халат и, шаркая тапочками, вышел в холл. За стойкой сидел совсем другой администратор: полная женщина средних лет.
– Мистер Риппер! – просияла она. – Я уж думала, с вами что-то случилось. К вам приходил какой-то полковник. Не наш, я всех здесь знаю. Он строго-настрого приказал вас не трогать и просил позвонить, когда вы проснетесь.
– Валяйте, звоните, – разрешил я. – А куда исчезли все цветы?
– Какие цветы? – администратор застыла с трубкой.
– Ну, девушка здесь была? Симпатичная такая…
– Не знаю. Она меня подменяла. Меня попросили несколько дней отдохнуть. За счет гостиницы.
Администратор набрала номер. Она сказала только два слова: «он проснулся» и подняла глаза:
– Вам приказали одеваться, мистер Риппер. За вами выехали.
– Надеюсь, не скорая психиатрическая помощь, – я хлопнул дверью номера, скинул халат и натянул футболку и шорты. Вышел в холл и присел на диван, ожидая машину…
Армейский джип притормозил возле желтого административного здания. Когда-то со мной это уже было. Непередаваемое чувство дежавю. Я поднялся на второй этаж и постучал в дверь кабинета Тимоти Коффина.
– Войдите, – сказал мой тесть. Он сидел за столом рядом с генералом, перебирая какие-то бумаги. Оба посмотрели на меня, как на выходца с того света. Я набрался нахальства и без приглашения уселся на стул перед грозным судилищем.
– Докладывай, – сказал генерал. – Мы сгораем от нетерпения.
Я вкратце поведал о своих воздушных приключениях. Когда я дошел до инцидента с хозяйкой розового кабриолета, вечно вытаращенные глаза полковника блеснули:
– Джек, я удивляюсь твоей фантазии. Когда ты больше не сможешь летать, я возьму тебя в отдел дезинформации. Это же надо сочинить байку о пришельце из прошлого!
– Но девушка сфотографировала меня!
– Пусть поставит снимок на ночной столик и любуется. Если с такой легендой она заявится в прессу, ее отправят на консультацию к психиатру.
Я на секунду задумался.
– Во всей этой истории мне непонятно, зачем режиссер удирал. Я же выполнил задание.
Полковник зловеще ухмыльнулся:
– Это потому что ты не читал сценарий. Мой агент снял копию с нескольких страниц. Фильм называется «Справедливое возмездие». Ты должен был остаться в ущелье. По крайней мере до того момента, когда спасательная команда отскребет от камней обгорелый труп. Твой труп.
Я оторопел:
– Зачем это ему?
– Мы пока не знаем. Наверху приказали замести дело под ковер.
– Если Фикс так хотел убить Риппера, то почему он просто не подослал наемных убийц? Это эффективнее и дешевле, – зашевелился Коффин.
– Он же творческий человек, – ответил Келли. – Известный документалист, между прочим.
– Тогда для чего мои пушки зарядили боевыми снарядами? – я зачем-то пожал плечами.
Полковник зловеще улыбнулся:
– Грузовики набили взрывчаткой. Ударная волна расплющила бы тебя о скалы. Да, Фикс предусмотрел запасной вариант. Жаль, что этот проклятый кинодел удрал невредимым. К сожалению, нас подвел самолет.
– Нет, не подвел, – сказал я. – Он просто устал убивать.
– Придется наказать твоего железного друга, – осклабился полковник. – Сделаем из него летающую мишень…
У меня потемнело в глазах. Разбить, превратить в груду искореженного металла моего спасителя? Я вскочил и сжал кулаки…
– Шутка, – остановил меня Келли. – «Супер Сейбр» – слишком большая историческая ценность. Машина останется в музее базы Холломан в качестве летающего экспоната. Будет развлекать народ на авиашоу.
– Ну, коли так… – я недоверчиво глянул в глаза тестю.
– Даю слово. Кстати, девушка-администратор в гостинице – мой агент на случай, если бы Фикс наступил бы на собственные принципы и разыграл вариант с киллером.
– А Додсон? – спохватился я.
– Он дал показания. В катапульте наши специалисты нашли заряд пластита. Но в любом случае мы не будем преследовать механика, если он будет держать язык за зубами. Не доводить же историю с Фиксом до публичных слушаний.
– Додсон предупредил меня перед вылетом. Иначе бы я здесь не сидел.
– Вот даже как? – поднял брови Коффин. – Наверное, ты напомнил ему кого-то из его шестерых детей. Ты свободен, Риппер. Завтра утром тебя заберет «Геркулес» и доставит в Бостон.
Я вышел из кабинета и осторожно закрыл дверь. Немного побродил по базе, вернулся в гостиницу и провел остаток дня и почти всю ночь у телевизора. Я намеренно не выспался и добросовестно провалялся на койке весь полет.
На следующий день приехал тесть. Как всегда, он сел во главе прямоугольного стола в гостиной. Супруга покорно вышла из комнаты. Полковник не остановил ее.
– Джек, ты больше не будешь летать на «Старфайтере», – сказал он.
– Почему? – у меня внутри все упало. Неужели я где-то накосячил?
– Потому что каждый его полет обходится налогоплательщикам в круглую сумму. Мы будем выкатывать «Старфайтер» или на авиашоу, или для совсем уж экстремальных полетов. Придется тебе освоить новую машину.
– Какую? – подскочил я.
– Французы сейчас меняют свои «Миражи-2000» на «Рафали»…
– Вот неудачники.
– Почему это? – осведомился полковник.
– У «Миража» максимальная скорость на треть выше.
– Французы, наверное, считают, что это не главное. И не перебивай меня! – повысил голос тесть. – Правительство решило закупить несколько «Миражей». Мы оснастим их новой навигационной системой. Машины получат наименование «Мираж-2000CA».
– Ирония судьбы, – сказал я. – Мы, мировая авиастроительная держава, закупаем истребители у французов. Что у нас, нет своих самолетов?
– Ты еще предложи пригнать F-22 с опознавательными знаками ВВС, – съехидничал тесть. – Мы и так едва отмылись, когда засветились со «Старфайтером».
Полковник встал, давая понять, что разговор окончен. Я спустился в сад. Жена подстригала кусты. Она подняла глаза:
– Джек, что с тобой? Ты мрачнее тучи!
Я махнул рукой:
– Снова твой папа задумал какую-то авантюру. То ли еще будет.
Глава 4. Авиабаза Сигонелла
Наверное, тесть достанет меня даже в раю. Или же в аду, смотря куда попадают летчики, вернувшиеся из последнего полета. На этот раз полковник явился в тренажерный зал.
Впрочем, он терпеливо дождался, пока я не закончу силовые упражнения и не приму душ. Как только я переоделся и вышел из раздевалки, он утащил меня в буфет и заказал два кислородных коктейля. Двое задохликов, постоянных завсегдатаев кафе, с интересом уставились на нас.
– Чем обязан? – спросил я, скорее формально, чем с интересом. И так понятно: мне предстоит работа.
Полковник, смакуя, допил свой напиток и лишь тогда счел возможным снизойти до своего непутевого зятя:
– Собирайся. Заскочим к тебе домой, и в Бостон.
– А дальше?
– Расскажу позже. Без посторонних ушей.
Я вышел на улицу. Дневной бриз разогнал духоту, забрался под рубашку, остудил разгоряченное тренировками тело.
Тесть приказал мне подождать. Через минуту он вывел «Додж» со стоянки. Я сел рядом с ним и осторожно прикрыл дверь. Автомобиль помчался по улицам.
– Джек, мы едем в командировку. На базу Сигонелла. Это на Сицилии.
– Италия? Европа? – я только развел руками, не в силах переварить информацию.
– Будешь переучиваться на «Миражи», – сказал полковник. – Под руководством опытного инструктора.
– По-моему, французам было бы удобнее возиться со мной у себя дома, – возразил я.
– Зато нам удобнее у себя. Сигонелла в том числе и наша флотская авиабаза. Как у тебя с морскими навыками?
– Никак. Разумеется, в прибрежных операциях я участвовал, но вряд ли вы получите неземное наслаждение, если увидите, как я размажу истребитель о палубу авианосца.
Мы подъехали к дому. Пока я собирал дорожный чемоданчик, тесть ворчал мне на ухо:
– Джек, много вещей не бери. На Сицилии сейчас лето, жара. Возьми на всякий случай плащ, да запасные брюки.
Я едва не разозлился: нельзя же быть таким занудой! Немного подумал, и аккуратно уложил парадную форму. Я, пусть и в отставке, все-таки капитан ВВС. Но как жаль, что моя жена в рейсе – придется ехать голодным.
Полковник отвез меня в аэропорт и оставил машину на охраняемой стоянке. На самолете местных авиалиний мы вылетели в Бостон. Я накрепко пристегнулся, закрыл глаза и сделал вид, что сплю. Не хватало мне опозориться перед тестем, показав ему свой страх летать пассажиром.
Все, что произошло после посадки, показалось мне ускоренным кино. Мы пробежали «зеленым коридором», за десять минут прошли все международные формальности, сели в автобус и помчались к грузовому терминалу.
Я пришел в себя только в набитом брюхе флотского транспортника «Глоубмастер». В передней части грузового отсека чья-то добрая рука поставила несколько рядов обычных пассажирских кресел. Десяток парней в форме морской пехоты зубоскалили друг над другом, не переходя, однако, границ дозволенного. Я грустно посмотрел на череп Карателя на своей футболке и почувствовал себя полным «штафиркой», штатским.
– Командир приглашает нас на верхнюю палубу, в ВИП-ложу, так сказать, – прервал невеселые мысли неизвестно откуда возникший тесть. – Можно подрыхнуть на койке.
– А… идите. Здесь хотя бы нет иллюминаторов, – я махнул рукой.
Полковник недоуменно пожал плечами, взлетел по лестнице и хлопнул дверью. Я плюхнулся на свободное место, зажмурился и накрепко затянул ремень.
Раздался мелодичный звон. Вспыхнуло табло, обязывающее пассажиров пристегнуться. Одна за другой взвыли четыре турбины и самолет, подрагивая на стыках плит, покатил по рулежной дорожке. Наконец, грузовик на минуту замер и начал разбег. Меня прижало к спинке кресла. Стукнули створки шасси, зажужжали закрылки. «Глоубмастер» набрал высоту и выровнялся. Табло «пристегните ремни» погасло.
– Мы сегодня будем обедать или нет? – пробасил кто-то из морпехов.
– Ты думаешь о чем-нибудь другом, кроме жрачки, капрал?
– Конечно! О хорошеньких цыпочках! В прошлый раз…
– Молчать! – меня едва не оглушил неожиданно высокий и резкий голос. – Не позорьте меня перед офицером!
Я открыл глаза. Через два ряда от меня чуть коренастый комендор-сержант, привстав со своего места, грозил кулаком подчиненным. Грубоватое лицо, коротко стриженые волосы, узкие бедра – если бы не две едва заметные выпуклости на идеально подогнанной форме, я никогда бы не подумал, что это женщина.
– Откуда вам известно, что я офицер?
– За пятнадцать лет службе в морской пехоте я научилась отличать военных от гражданских! – отрезала суровая дама. – Ваша выправка бросается в глаза! Скорее всего, у вас звание не ниже первого лейтенанта.
– Капитан Джек Риппер… в отставке, – печально вздохнул я.
– Комендор-сержант морской пехоты Джоанна Смит! – отрекомендовалась она.
Я прищурился:
– Маленький у вас взвод. Понесли серьезные потери в аэропорту?
– Отпускники. Возвращаются на службу, сэр.
– Понятно. Может, обойдемся без формальностей? Я ведь бывший офицер. А сейчас – простой метеоролог.
– Офицеры бывшими не бывают, сэр, – не моргнув глазом, ответила Джоанна. – А я должна быть примером для подчиненных. Будете обедать, сэр?
– Скорее, ужинать. Конечно, буду. У меня с утра во рту ни крошки.
– Коллинз, Исмей! – приказала Джоанна. – Разогрейте полевые рационы. Не забудьте гостя!
Двое морпехов раздали пластиковые контейнеры с бортпитанием. Наверное, этот «рацион» загрузили прямо в аэропорту. Я быстро расправился с куском курицы, салатом и жареным картофелем. Маловато, но до Сицилии, думаю, дотяну. А самолет?
– Джоанна! – спросил я.
– Сэр? – тут же ответила она.
– Где у нас промежуточная посадка?
– Нигде, сэр. Мы дозаправимся в воздухе.
Замечательно. Минус один взлет. Чем дальше от земли, тем ниже риск.
Самолет немного встряхнуло. Я вцепился в подлокотники кресла и, наверное, побелел. Лоб тут же покрылся испариной. Мое состояние не укрылось от Джоанны. Впрочем, она тактично промолчала.
Открылась дверь на верхнюю палубу. Тесть пробежал глазами по нашей компании бравых вояк. Его взгляд на секунду остановился на Джоанне. Полковник чему-то ухмыльнулся и спросил:
– Джек! Ужинать будешь?
– Уже, – я показал ему пустой контейнер.
– Как знаешь. Если что, стучи в дверь! – тесть исчез в проеме.
Самолет снова тряхнуло. Джоанна подсела ко мне и зашептала на ухо:
– Это не мое дело, сэр… но нельзя же так бояться. Всего лишь небольшая турбулентность.
– Скорее, мы попали в пересекающий воздушный поток. Скорость такой небесной реки запросто может быть выше сотни узлов, – выдал я лекцию. – Правда, для реактивного самолета она не опасна.
Джоанна схватила меня за плечо и смутилась:
– Виновата, сэр, – она оставила мои бицепсы в покое. – Вы бы отстегнулись. До посадки еще долго.
Тринадцать часов перелета через Атлантический океан прошли спокойно. Скрепя сердце, я смирился с участью пассажира и доверил свою драгоценную жизнь, надеюсь, опытному флотскому экипажу.
Десантники притихли. Наверное, в моем присутствии они чувствовали себя не совсем свободно. А может, просто устали: от чьего-то храпа, казалось, грузовик вот-вот рассыплется на мелкие обломки. Джоанна, к моему изумлению, уткнулась носом в книгу. На обложке мне удалось рассмотреть: «Когда пробьет восемь склянок».
Я достал из дорожного чемоданчика плеер и, как советовал психолог, воткнул в уши музыку для медитации. Тягучая, однообразная мелодия швырнула мое измученное сознание в беспокойный сон.
Кто-то тряс меня за плечо. Я открыл глаза: высоко под потолком горело табло «пристегните ремни».
– Прилетели, сэр, – нарочито безразлично сказала Джоанна. – Готовимся к посадке.
Едва «Глоубмастер» зарулил на стоянку и замер, в грузовой отсек спустился тесть. Опустилась рампа, и мы сошли на раскаленный солнцем бетон. Дневная жара Сицилии оглушила меня. Здесь море насыщало атмосферу тяжелой, горячей влагой и духота ощущалась особенно невыносимо после кондиционированной прохлады самолета.
Базу Сигонелла построили на плоской, как стол, единственной равнине Сицилии. За двумя параллельными взлетными полосами, насколько хватало глаз, желтели засеянные злаками поля. К рулежным дорожкам примыкали ангары и капониры, из-за которых маячили крыши казарм и административных зданий. И над всем этим, в дрожащих потоках раскаленного воздуха, курилась массивная громада Этны.
Подкатил внедорожник – «Хамви». Не слишком ли много чести для скромных гостей? Водитель-морпех отвез нас к двухэтажному светло-желтому зданию. Часовой на входе проверил наши документы и мы прошли в кабинет с табличкой «Командир базы Сигонелла кэптен Кристофер Деннис».
Из-за стола поднялся рослый моряк. Если бы я смотрел на его портрет, я бы подумал, что кто-то напутал с размером снимка – чуть сплюснул картинку по высоте. Но так мне показалось из-за широко расставленных глаз.
Деннис пожал руку мне и полковнику, и предложил нам сесть.
– Значит, вы – Джек Риппер, наш слушатель, – уточнил кэптен. – У меня приказ назначить вам охрану и ни в коем случае не выпускать за пределы базы.
– А полковник? – спросил я, неожиданно раздосадованный своим полутюремным положением.
– На него приказ не распространяется. Какие-нибудь пожелания?
– Разрешите, чтобы моим охранником была комендор-сержант Джоанна Смит?
– Вы знакомы? – поинтересовался Деннис.
– Летели вместе в самолете. Думаю, она заслуживает доверия.
Кэптен поднял трубку телефона:
– Комендор-сержанта Смит ко мне! Срочно!
Через пять минут Джоанна стояла навытяжку перед командиром.
– Вы до особого распоряжения назначаетесь начальником охраны капитана Риппера, – сказал Деннис.– Не отступайте от него ни на шаг. Не пропускайте к нему никого, кроме полковника Келли и меня. Организуйте караул у его комнаты, когда он спит. Возьмите столько людей, сколько необходимо. И ни при каких обстоятельствах не позволяйте капитану покинуть базу. Единственное исключение – учебные и боевые вылеты. Вопросы?
– Нет вопросов, сэр, – звонко выкрикнула Джоанна и повторила приказ.
– Тогда садитесь.
Охрана? Боевые вылеты? Дело куда серьезнее, чем тренировки на «Миражах»! Но пока рано расспрашивать. Надо ждать.
– Риппер, ваш инструктор – майор ВВС Франции Антуан де Перье, прилетит завтра утром. Пока отдыхайте.
– У меня вопрос, – вскочил я.
– Слушаю.
– Можно мне отдыхать в казарме морпехов?
– Зачем это вам? – изумился Деннис.
– По-моему, три десятка охранников лучше, чем один. Даже самый лучший.
– Логично. Разве что вы будете мешать морпехам. Джоанна?
– Предлагаю компромисс, – ответила она. – Комната инструктора строевой подготовки пустует. Пусть капитан Риппер спит в ней. Я ночую в казарме.
– Не возражаю, – ответил кэптен. – Вы свободны.
Тесть остался в кабинете. Джоанна проводила меня в серое приземистое здание сразу за ангарами. Она организовала мне постель в крохотном помещении с маленьким окошком. Единственное, что через него было видно – вечно укрытая снегом вершина Этны.
Я рухнул на солдатскую койку, но позволил себе поспать всего четыре часа: надо привыкать к местному времени.
Когда стемнело, я попытался выйти на улицу. Приставленный ко мне морпех зашагал за мной.
– Дружище! – я обернулся к нему. – А если я пойду в сортир, ты последуешь за мной?
– Останусь у двери, сэр!
– Хоть какую-то свободу оставили. Попроси кого-нибудь позвать сержанта.
– Есть, сэр!
Джоанна явилась немедленно, будто ждала приказа.
– Мне захотелось пройтись, – сказал я. – Может, прогуляемся вдвоем?
– Рядовой Лоуренс! Вы свободны!
Морпех исчез. Мы направились к ангарам.
– Значит, вы – летчик, – разговорилась Джоанна, когда мы остались наедине. – Мой бывший жених тоже летчик. Штурмовик. Он вернулся после операции «Успех» и развелся с женой.
Со стороны рулежных дорожек раздался знакомый гул.
– Бежим! – крикнул я и рванул к летному полю.
Мы пробежали мимо ангаров. Несколько незнакомых мне турбовинтовых машин стояли у рулежки.
– А вы в хорошей форме. Еле догнала… – Джоанна осеклась, увидев мое лицо.
Свистя прижатыми к фюзеляжу двигателями, на взлетную полосу выруливал небольшой реактивный самолет. Он остановился на минуту, клюнул тупым носом, разбежался и ушел в усыпанное звездами ночное небо.
– Что-то не так? – обеспокоенно спросила Джоанна.
Я посмотрел вслед удаляющимся огням:
– Не так. Только что взлетел самолет радиоэлектронной борьбы «Праулер». А если этот бродяга где-то появляется – намечается серьезное дело.
С инструктором я встретился на следующее утро. Майор Антуан де Перье, худощавый француз, ждал меня в учебном классе. Глядя на него, я почувствовал себя неловко: куда до этого дворянина мне, грязной помеси колонистов-скваттеров и беженцев из Ирландии.
Первое, что сделал Антуан – достал из портфеля толстый том с фотографией «Миража» на обложке, полистал его и швырнул через плечо.
– Это тебе не понадобится, – он вытащил маленькую брошюрку и протянул мне. – А это – вызубрить наизусть. А теперь полетели. Лучше один час в самолете, чем сто часов теории.
– А тренажерная подготовка? – спросил я.
Антуан хлопнул меня по плечу:
– Тренажер тебе ни к чему, дружище.
Аэродромный тягач выкатил двухместный «Мираж». Несколько минут я запоминал арматуру кабины: расположение переключателей и приборов. Конечно, с первого раза в новом самолете не освоишься, но за день-другой я, думаю, разберусь.
Засвистел двигатель, и мы с Антуаном покатили на полосу. С этого дня моя жизнь на базе превратилась в череду взлетов и посадок.
За неделю я налетал на «Мираже» пятьдесят часов днем и ночью, освоил радар, навигационную систему и даже потренировался в учебных пусках ракет. Но к бортовому компьютеру я так и не привык.
– На чем ты летал в ВВС? – спросил меня Антуан.
– F-15C. Одноместная модификация.
– А сейчас на чем?
– На «Старфайтере».
Антуан присвистнул:
– Старая школа? Тогда понятно. «Мираж» – современный истребитель. На нем ты – не пилот. Ты – оператор летающего компьютера. Достаточно указать ему, куда лететь, а дальше он все сделает сам. Зачем пилотировать по старинке, по наитию, когда есть указатель, который точно показывает направление?
Я терпеливо дождался окончания монолога:
– Что делать, если вся эта заумная электроника выйдет из строя?
Антуан рассмеялся:
– Тогда остается катапульта. В «Мираже» четыре компьютера и еще один резервный. Если все пять откажут, значит, обломки самолета уже ищут домик какого-нибудь незадачливого фермера.
После вылетов я, измученный перегрузками, приходил в казарму, падал без сил на койку и мгновенно проваливался в страну несбывшихся надежд. Но на восьмой день, после очередного вылета, техник неожиданно поднял над головой скрещенные руки. Повинуясь команде, я перекрыл топливный кран. Турбина умолкла.
– На сегодня все, – сказал Антуан. – Мне больше нечему тебя учить. Завтра экзамен.
Я с неохотой выбрался из кабины в послеполуденную жару и побежал в казарму. Джоанна, как хвост, рванула за мной. Внезапно я остановился:
– Может, пообедаем вместе? В ресторане «Белла Этна», прямо на базе. Конечно, у вас и так неплохая кормежка, но все же? Надеюсь, тебе не надо беречь фигуру?
Джоанна рассмеялась:
– Вряд ли мне грозит располнеть. Идем.
По-моему, мне удалось растопить сердце сурового комендор-сержанта. И я не знал, к счастью это или, наоборот, к беде.
Мы уже доедали свои порции жаркого, когда открылась дверь, и на пороге ресторана возник мой тесть. Собственной персоной.
– Вот вы где, голубки! – сказал он и бесцеремонно подсел к нам. – Джек, ты когда заканчиваешь учебу?
– Завтра экзамен.
– Отлично! – полковник даже хлопнул в ладоши.
– Почему? – вырвалось у меня.
– Потому что луна. Не буду мешать вам, – и тесть пересел за соседний столик.
Мы с Джоанной гуляли по базе, пока солнце не скрылось за зубчатыми вершинами невысоких гор и на безоблачном небе не проступили первые, самые яркие, звезды. Я за это время произнес лишь несколько скупых слов – мне просто нечего было ей сказать. Наверное, летчик и сержант все-таки слишком разные, чтобы понимать друг друга.
Когда я уже собирался спать, в дверь осторожно постучали.
– Войдите, – неосторожно сказал я. Впрочем, часовой вряд ли пропустит ко мне кого-нибудь. Скорее всего, что-то понадобилось тестю.
Но в комнату, озираясь словно преступник, вошла Джоанна. Она села на койку и спросила:
– Джек, ты замечаешь что-нибудь кроме своих летающих жестянок?
– Самолеты сделаны из алюминиевых сплавов, – нарочито серьезно сказал я.
Джоанна фыркнула:
– А девушки тебя интересуют? Или ты того… другой ориентации?
Я чуть не поперхнулся:
– Вроде как нет. У меня есть супруга… и даже несносный тесть. Классика.
– Это ничего не доказывает, – заявила Джоанна и вдруг задрала полевую блузу, обнажив плоский живот. Ниже пупка белела отметина.
– Что это? – ответ я знал и так.
– Пуля, – равнодушно сказала Джоанна. – А в тебя когда-нибудь попадали?
– Мимо меня даже ракеты с тепловым наведением промахиваются, – пошутил я. – А к чему этот разговор?
– К тому, что меня после ранения можно безопасно любить, и я не залечу. Очень удобно. Джек, доставь девушке удовольствие. Ну, просто для здоровья. Ты ведь тоже несколько дней постишься. Понимаешь, спать с подчиненными – обвинят в домогательстве. А с тобой можно…
Неожиданно Джоанна превратилась из образцового солдата, машины для исполнения приказаний, в жаждущую любви девушку. Ее глаза блестели желанием, бледные щеки налились легким румянцем. Несколько секунд я колебался, но мужское естество все же взяло верх. Один раз – не измена. Вряд ли жена узнает.
– Почему бы и нет? – прохрипел я и взял сухую, неожиданно горячую руку Джоанны в свою.
Девушка привлекла меня к себе, прижалась к моему рту влажными губами. От нее пахло мятной зубной пастой. Я провел рукой по ее маленькой и неожиданно упругой груди…
Внезапно резкий пульсирующий вой ввинтился мне, казалось, прямо в мозг. Боевая тревога! Джоанна спрыгнула с койки, поправила форму и вылетела за дверь. Снаружи раздался топот десятков пар ног. Я, как и положено, рванул к ангарам и едва не сбил с ног тестя.
– Тебе там делать нечего, – он сказал это с какой-то досадой. – Тревога учебная. Иди спать, у тебя завтра экзамен. И помни, Джек: цена мира – вечная осторожность.
Я вернулся в свою комнату, разделся и лег на койку. Может, оно и к лучшему, что у меня ничего не получилось с Джоанной? Наверное, к лучшему. А если бы тесть нас застукал? Не просто так я встретил его у казарм.
Утром я вылетел сдавать экзамен Антуану. Сначала простейшие упражнения: два аэродромных круга над желтыми квадратами полей и конвейер – уход на второй круг, когда самолет лишь касается полосы и снова взмывает в небо. Потом – высший пилотаж и на закуску – атака летающей мишени учебными ракетами. Наконец, Антуан, сидевший в задней кабине, назвал оценку.
– За что снижен балл? – спросил я по переговорному устройству.
– Ты хочешь перемудрить компьютер, не доверяешь машине, – ответил инструктор. – В остальном все превосходно.
Я уже хотел запросить разрешение на посадку, как вдруг Антуан окликнул меня:
– Джек! Ты безвылазно сидишь на базе! Поехали в город! Прямо сейчас!
– Стоит ли? – засомневался я.
– А что нам сделают? Не убьют же!
Меня разобрал азарт. Я швырнул машину на крыло и взял курс на городок с итальянским именем Катания.
Мы прошли прямо над улицами, едва не задевая провода, и проскочили городскую площадь. На развороте я разглядел пеструю толпу народа и сцену: наверное, какие-то местные гуляния. А может, рок-фестиваль.
Этна ледяной громадой высилась всего в десяти милях. «Мираж» промчал это расстояние меньше чем за две минуты. Я облетел укрытую вечными снегами вершину, стараясь не попадать в курящийся над кратерами белесый дым. На склонах вулкана лепились домики поселков, серыми лентами вились серпантины дорог. И как сицилийцы не боятся здесь жить?