Read the book: «Кругосветное путешествие сквозь канализации», page 3
– Лев Валерьевич, добрый день –, дружелюбно приветствовал чиновника Генеральный Секретарь, приглашая его за стол совещаний.
Для Льва Евгений Максимович Грачёв – уже почти пожилой, грузный человек, несмотря на своё слабое здоровье, был совершенным хозяином власти. Власть ощущалась в голосе, во взгляде, в движении и неподвижности. Ни в какой другой роли представить такого матёрого хищника просто невозможно – этот человек определённо занимал своё место.
– Товарищ Генеральный секретарь, здравствуйте –, скромно принял приветствие Лев.
Встреча была закрытой, поэтому намёк на официальный тон сразу сменился простым обращением руководителя к подчинённому:
– Лев Валерьевич, как вы себя чувствуете? Как дела в министерстве?
Сегодняшняя встреча была для Льва – заместителя министра природных ресурсов, внеплановой, поэтому можно было лишь догадываться о целях приглашения. Как опытный управленец и просто как предусмотрительный человек, он подготовился и был в курсе большинства процессов в своём поле ответственности.
– Благодарю, Евгений Максимович. Министерство активно работает над новыми госпроектами. Я подготовил актуальный отчёт. Предварительно, по итогам третьего квартала, есть признаки выхода на плато в объёме добычи природного газа на крупнейших месторождениях Ямала, бассейна Волги, шельфовых…
Привычный порядок изложения доклада о результатах работы подотчётного ведомства вдруг прервался.
– Погоди, ты не торопись, Лев. Сегодня никаких отчётов. Разговор будет немного о других перспективах. Во всяком случае то, что мне нужно я знаю и без ваших отчётов – Грачёв хитро ухмыльнулся, перейдя на фамильярный тон.
Выдержав небольшую паузу, он продолжил:
– Я хорошо знал твоего отца, он был преданным своему делу и надёжным человеком. Впрочем, это можно сказать обо всей вашей семье. Интересы государства для вашей семьи были святым Граалем, Лев. Ты знаешь это? Я за тобой наблюдаю с тех самых пор, как ты поступил на государственную службу. То, что каждый чиновник находится под микроскопом, секретом вряд ли является, но с тобой история другая –, Генеральный Секретарь въедливо прищурился, будто исследователь, пристально изучающий лабораторный образец.
Лев слегка был сбит с толку таким поворотом беседы. Да, он действительно знал и давно свыкся с тем, что тайн от служб безопасности у чиновников быть не может и вся его жизнь уже давно собрана в досье. Но что такого интересного первое лицо в государстве могло обнаружить в его биографии? Селезнёв не нашёл, что ответить и продолжил слушать.
Тут Грачёв наклонился вперёд и перешёл почти на шёпот –, есть люди, которых мало кто замечает и ещё меньше догадывается о тонкой сути проделываемой ими работы, но острый ум, твёрдая рука, приверженность идеям и преданность этих людей защищают наш огромный корабль, нашу империю, и ведут его сквозь опасные воды истории. Именно таким гражданином являлся Валерий Михайлович.
Льву вдруг стало слегка не по себе. Он не мог никак понять, к чему эти комплименты от Грачёва по отношению к его отцу и остальным членам семьи, но совершенно ясно осознавал, что тема беседы вышла далеко за пределы стандартного протокола коммуникации, принятого на таком уровне.
– Поверь мне, ты не знаешь даже десятой доли того, как много твои предки сделали во благо не только империи, но и всего мира. Возможно, мы с тобой сейчас сидим и разговариваем только благодаря таким вот незаметным товарищам, как твой отец.
– Благодарю вас, товарищ Генеральный Секретарь –, заместитель министра был в полном недоумении, но старался держаться спокойно.
Тон Грачёва внезапно сменился на генеральский:
– Тебя я вызвал сегодня не только для того, чтобы поделиться сентиментальными панегириками. Ты отлично справляешься со своими обязанностями на том месте, где находишься, но этого недостаточно. Значит так – ты включён в межведомственную группу и направляешься на следующей неделе в командировку. Предстоят двухнедельные консультации на международном уровне в Вашингтоне. Завтра тебе вручат список лиц, с которыми предстоит провести встречи, а потом выдадут дальнейшие инструкции.
– В Вашингтоне? –, переспросил Лев. Учитывая возраст Генерального секретаря, вполне могла быть оговорка. В конце концов, разные руководители государств каждый день несут в прямом эфире и не такую сюрреалистичную околесицу.
– Округ Колумбия. Там же, где и обычно последние сто с небольшим лет. Кстати, я не случайно упомянул твоего покойного отца. Он неоднократно участвовал на этих встречах. Многие из тех людей, которых вы там увидите, неплохо знали вашего отца, а некоторые имели честь работать с вашим дедушкой, которого вы, к сожалению, не застали.
Лев был потрясён. Почти весь двадцатый век Вашингтон считался столицей вражеского государства и речи о том, чтобы граждане СССР участвовали там в каких-то консультациях и кулуарных встречах быть просто не могло. Некоторые эксперты даже считали Холодную Войну новой формой мирового конфликта и называли её Третьей Мировой. Противостояние шло абсолютно во всех возможных областях – от военных конфликтов в банановых республиках руками аборигенов до космической гонки вооружений, от эпического противостояния в спорте до всеобъемлющей информационной войны. После не очень продолжительного периода разрядки противостояние снова начало набирать обороты пока даже убеждённым оптимистам не стало очевидно, что в политическом разрезе единой Евразии быть не может. До конца никто не понимал почему, но факт оставался фактом. И потом наступил Нулевой День. Этот день стал последним фрагментом паззла нового мира. Главные игроки окончательно определились с выбором своего лагеря и впоследствии консолидация внутри союзов только росла, пока нити всесторонних связей не соединили их вместе так крепко, что технически каждый из двух больших союзов превратился в единое полигосударственное образование с единым центром силы. Холодная война разгорелась с новой силой и почти все буферные зоны, а в особенности Интермариум, постепенно превратились в бурлящие огненные реки войн, окаймляющие по периметрам оба идеологических лагеря. Сегодня визит чиновника уровня министерства в столицу вражеского союза, по мнению любого гражданина, являлся бы несомненным предательством и преступлением, что вполне согласовывалось с официальной позицией власти. Селезнёв всё больше склонялся к тому, что старый Грачёв что-то путает и, возможно, весь сегодняшний разговор продиктован старческой деменцией, которой, по-видимому, тот давно страдает.
Глава 11. Селезнёвы
Самое первое воспоминание из детства Льва было одним из самых приятных. Он помнил ясный солнечный день 1985 года, брызги солёной воды от набегающих на лапы большого катамарана морских волн, лучезарную улыбку матери в лёгком летнем платье и загорелого отца, который легко управлялся с парусами, направляя катамаран в нужную сторону. Ему тогда было всего три года, но родители решили, что малыш уже готов к перелёту и небольшому морскому круизу. Отец очень любил ходить под парусами, поэтому каждый год приезжал со своей семьёй на фамильную виллу в тихом пригороде испанской Картахены. Родители Льва не ошиблись, когда предположили, что это путешествие действительно запомнится маленькому мальчику. Каждый год хотя бы раз они приезжали в это укромное, райское местечко, неизменно встречавшее Льва приятными солнечными ваннами, лазурными волнами, потрясающей кухней и ещё десятками других развлечений, которые, казалось, никогда не могут надоесть. Уже к десяти годам вместе с родителями он побывал в половине стран мира. Поездки в Латинскую Америку и Африку чаще всего были связаны с командировками отца, поэтому в аэропортах Каира, Аддис-Абебы, Каракаса, Буэнос-Айреса и других он ориентировался не хуже, чем любой советский подросток в заброшенной стройке по соседству. Так же Селезнёвы иногда посещали Германию, Японию, Великобританию, Францию и многие другие страны. Почему – ни Лев ни даже мама точно не знали, но это было для них и не важно. Глава семьи – Валерий Селезнёв, формально числился партийным работником средней руки при Верховном Совете СССР. Однако, род его деятельности крайне отличался от тех обязанностей, которые обыкновенно возлагаются на политиков второго дивизиона. Собственно, вопросы организации внутрипартийных мероприятий, общественная деятельность и законотворчество вообще не фигурировали в его годичном расписании. Наоборот – кроме узкого круга лиц внутри Компартии и Верховном совете почти никто не имел представления о том, за что отвечает товарищ Селезнёв, а вне этого круга он и вовсе был никому не известен. Вне партийной иерархии и над номенклатурой – такую позицию в аппарате занимало всего несколько человек. Род Селезнёвых неизменно находился на государственной службе и внутри первого эшелона приближённых к власти, независимо от строя. В семейной летописи, которую фамилия вела со времён императора Александра I Павловича, документально отмечено, что предки Селезнёвых были приближены к государственным делам. Тот факт, что прародители уже тогда стояли возле штурвала корабля Империи, являлся особым предметом гордости для семьи. На судьбоносном для всего мира Венском Конгрессе одним из советников Графа Разумовского – члена спецкомиссии от Российской Империи, числился и некий господин Селезнёв, хотя этот факт отмечен только в секретных исторических документах. На первый взгляд, их предкам не удалось блеснуть выдающимися достижениями в политике или хотя бы прославиться финансовыми успехами, стать известными промышленниками, но, внимательно изучив историю этой семьи, разумный человек заметил бы несколько примечательных фактов. А именно – на них никак не отразились те разрушительные бури, через которые судьба пронесла Российскую Империю во всех её инкарнациях. Господа Селезнёвы никогда не являлись публичными лицами, никто никогда не привлекал их к коллективной ответственности при смене власти или государственного строя, а ведь на каждом из подобных переломных моментов целые классы были судимы народным судом за грехи предыдущих властителей. Казалось бы, после 1917 года ни один человек, причастный к осуществлению власти Императором, не имел никакой возможности устоять под натиском могучего урагана революции, но нет – кое-кто устоял. Положение семьи никак не пошатнулось ни при переходах власти, на них не отразились ни последствия восстания Декабристов, ни реформы второй половины девятнадцатого века, ни неудачные военные авантюры, ни даже три подряд революции, закончившиеся Гражданской войной и установлением власти большевиков. В то время как судьба вела Великую Империю от одного чудовищного потрясения к другому, эти люди спокойно жили, будто находясь в параллельной реальности. При Николае втором прадед Льва числился в администрации Петра Столыпина и принимал непосредственное и активное участие в разработке и реализации аграрных реформ. Однако, в семейном архиве хранилась фотография из 1913 года, происхождение которой Льва считал совершенно необъяснимым, ведь на ней его прадед Михаил Селезнёв позировал рядом с Президентом США Вудро Вильсоном. После Первой Мировой войны, Октябрьской Революции и Гражданской войны фамилия Селезнёв всплывает уже в составе молодого правительства новообразованной коммунистической страны. Отец Льва – Валерий Михайлович, рассказывая про своё отрочество в Сталинскую эпоху, любил вспоминать, как до переезда правительства Новосибирск, они с родителями, братом и сестрой жили в старом доме на Кузнецком Мосту. Двухъярусная квартира ещё при Александре II стала резиденцией Селезнёвых, в просторных комнатах и залах которой вот уже три поколения они жили счастливой жизнью. В 1920-х годах дедушка Льва занимался дома с частными репетиторами в специально отведённом для учёбы зале на первом ярусе. В этом же зале расположилась огромная библиотека, содержащая как современные учебники и справочники, так и редчайшие экземпляры шедевров мировой литературы на нескольких языках. Никто из предков Льва никогда не ходил в школу, тем не менее, все они обладали превосходным базовым образованием и специальными познаниями в различных науках, достаточно глубокими, чтобы иметь возможность выбирать для своего дальнейшего развития любой университет в любой стране без исключений. В 1950-х отец Льва каждое утро просыпался от аромата горячих багетов из пекарни или от запаха свежего шоколада, который доставляла специальная курьерская служба на автомобиле прямо с фабрики Красный Октябрь. На верхнем ярусе дома Селезнёвых находилась комната для прислуги, сменявшейся по ротации один раз в год, в течение которого покидать резиденцию им не дозволялось. Валерий, будучи сорванцом с непростым характером, доставил немало хлопот этим милым женщинам и это единственное, о чём он вспоминал потом с сожалением. До совершеннолетия Лев почти не задумывался о том, что в истории его клана есть нечто необычное. Подобно тому, как осенью все травы на лугах увядают и умирают, а весной им на смену появляются, буйно расцветая, новые поколения для того, чтобы прожить свою короткую жизнь и снова исчезнуть при первых признаках зимы – так сменялись поколения народов, больших и маленьких людей. Циклы истории, подобно смене сезонов, позволяют каждому поколению достичь процветания на короткий срок, создавая благополучные времена, на смену которым неизменно приходят шторма и периоды катастроф, выкашивающие народы подобно засухе или зимним холодам. Древо рода Селезнёвых стояло как ни в чём ни бывало, неувядающим и вечнозелёным, посреди пожухлых трав, будто не замечая изменений, приносимых течением времени. Позже Льву стало казаться, что в этом есть какая-то закономерность, ведь не всё зависит от самого человека, в некоторых обстоятельствах требуется удача, а в некоторых – ничто не способно отвратить беду кроме высших сил, в существовании которых он сомневался, как человек образованный. Эту закономерность он пытался связать с какой-нибудь экстраординарной способностью его предков находить островки безопасности в периоды хаоса, правильно ориентироваться в розе ветров, принимать правильные решения, и т.д. То есть, по предположению Льва, успех семьи являлся исключительно заслугой её членов и никак не связан с внешней протекцией, ведь о какой протекции может идти речь во время революций или дворцовых переворотов, когда даже самые сильные не готовы поручиться даже за собственную безопасность, не говоря о покровительстве над другими?
Глава 12. Посвящение
Захватив чашечку кофе в небольшом кофейном домике на набережной пруда Конститьюшн Гарденс, он сел на скамейку под плакучей ивой. На другом берегу пруда красовался великолепный обелиск. Эти древние мегалиты всегда внушали ему необъяснимый трепет. Такие, даже по нынешним меркам, великолепные архитектурные шедевры, разбросаны по всей планете и многие из них имеют признаки использования стандартизированных технологий по обработке твёрдых пород. При этом, великолепный гранитный обелиск по ту сторону водоёма появился так давно, что время его производства уходит от современников Иисуса Христа дальше в глубину веков, чем Рождество Христово отстоит от нас. Эта мысль вызывала необъяснимый трепет в душе Льва Селезнёва – по сравнению с большими временными масштабами, жизнь человека кажется маленькой искоркой, которая вспыхивает и угасает в одно мгновение, в то время как каменные глыбы, созданные неизвестным конструктором, стоят многие тысячи лет, словно вчера возведённые на постаменты. Глянец их гладкой поверхности ничуть не потускнел, углы не затупились и поверхность не покрылась трещинами. Ещё сотни поколений расцветут и увянут, а мегалиты так и будут сиять, будто тысяча лет для них всего лишь секунда.
Через три часа должна была начаться вводная конференция по серии закрытых международных консультаций с участием представителей разных отраслей. Как правило, тематика таких крупных форумов декларируется заранее, чтобы участники имели возможность подготовиться и сформировать делегацию, но с этой конференцией с самого начала было что-то не так. Даже проводилась она не в специально предназначенном для этого здании, коих в Вашингтоне хватило бы и на пятьдесят подобных съездов одновременно, а в залах Национального Музея Естественной Истории. В прогуливающемся по засыпанным осенней листвой дорожкам Садов Конституции человеке, одетом в длинное серое пальто, с небольшим саквояжем в руке и в дополняющей образ чёрной шляпе, вряд ли можно было бы узнать заместителя Министра Природных Ресурсов Сибирского Округа Красного Союза. На вид он практически не отличался от десятков работников государственных учреждений правительственного квартала в Вашингтоне, для которых этот парк и прилегающие аллеи стали излюбленным местом для уединения и неспешных прогулок. Через час Лев уже поднимался по ступеням южного корпуса Национального Музея Естественной Истории. О том, что здесь проходит какое-то крупное международное мероприятие было трудно догадаться, потому что отсутствовало привычное для саммитов полицейское оцепление улиц, не наблюдалось и очередей из дипломатических кортежей, обычно с помпой подъезжающих к главному корпусу, не позаботились организаторы ни о красных дорожках, но о патрульных вертолётах, и даже о снайперских подразделениях, занимающих позиции на крышах – ничего из перечисленного здесь не имелось. Обстановку отличало от повседневной лишь временное отсутствие рекламных афиш, информационные таблички с напоминанием для посетителей о том, что в ближайшие две недели экскурсии не проводятся и две полицейские патрульные машины по обе стороны пешеходного перехода через Мэдисон Драйв к Смитсоновской библиотеке. Зал совещаний оказался не очень большим. Лев прикинул, что сегодня здесь находится не более ста пятидесяти человек – очевидно, не все участники съезда, если значение мероприятия действительно соответствовало заявленному. На стол ему положили небольшой синий конверт, вскрыть который рекомендовали после окончания сессии. Можно было видеть, что все участники форума, разместившиеся на удобных креслах полукруглого конференц-зала, напоминающего амфитеатр, так же получили конверты. На подиуме за длинным столом сидели семеро представителей президиума, а немного левее разместилась трибуна докладчика. На эту трибуну медленно поднялся весьма пожилой человек, лет около девяноста на вид, очень высокого роста, сухощавого телосложения и в чёрном классическом смокинге. В руке у него была трость, на которую старик опирался дрожащей рукой. Когда этот человек повернулся к аудитории, Лев отметил для себя, что взгляд пожилого мужчины совсем не таков, каким он должен быть у людей в его возрасте. Его глаза излучали холодный, хищный блеск, будто у аллигатора, завидевшего жертву, а направление взгляда не сразу получалось определить– куда бы не повернул голову старик, казалось, он всё равно сфокусирован на собеседнике, так что у Льва невольно возникли ассоциации с рептилией вроде игуаны или варана. Селезнёв невольно поймал себя на мысли, что внутри этого дряхлого тела сидит совершенно другая сущность, запертая, по недоразумению, в немощной оболочке. Докладчика звали Джордж Аккедис. Наконец-то взобравшись на трибуну, он начал речь:
– Верите ли вы в судьбу, господа? Сегодня многие из вас впервые узнают, кто они такие на самом деле, а уже завтра вы получите первые ответы на те вопросы, которые задаёт себе каждый человек, видя несостыковки в реальности нашего бытия и логические противоречия в устройстве человеческого мира. Я называю вас господами не из соображений оставаться в рамках делового этикета и называю вас людьми не из необходимости придать значимости своим словам. Вы – господа по призванию. Вот уже шестьдесят лет я открываю эти консультации. Ваши отцы и даже их отцы сидели передо мной на собраниях нашего Общества задолго до сегодняшних дней, поэтому я могу уже поведать вам с высоты своих лет, чем отличается господин от любого другого гражданина. Обыкновенный гражданин никогда не окажется на вашем месте, несмотря ни на какие таланты, способности и усилия. Конечно, многие жители Земли обладают экстраординарными способностями: впечатляющим коэффициентом интеллекта, хорошей памятью, воображением, трудоспособностью, талантами в науках и бизнесе, физическими способностями и социальными навыками. Возможно, одно из главных заблуждений, бытующих в народе –, тут у Джорджа Брайтмана вырвалась невинная усмешка –, это то, что для движения вверх по иерархический лестнице обязательно требуются какие-то особые способности и огромный труд. Вы, конечно же, в силу своего происхождения, прекрасно понимаете, о чём я. Какой-нибудь курьер со средним образованием, развозящий пиццу на велосипеде, вполне может справиться с управлением транснациональной корпорацией, если указать ему правильный путь. Успехов в науке может добиться и домработница или неграмотный пастух из буферных пустошей, чему есть примеры в истории, а страной, как говорил один выдающийся господин, может управлять и домохозяйка. Всё это правда и более того – все эти категории граждан настолько энергичны и мотивированы, что даже вам было бы сложно с ними конкурировать в отдельных областях. Другими словами, вы не отличаетесь от граждан способностью управлять, вы не сильнее и не умнее. Граждане способны ко многим вещам, которые вам не под силу. Но, тем не менее, вы находитесь здесь, а они–нет. Вас мало, но вы направляете их, а не они вас. И здесь я расскажу про ваше главное отличие, про то, почему пастырь не равен пастве. Гражданин может управлять, но в тех случаях, когда он, волею судьбы, оказывается у руля власти, как в случае с пастухом Максимином Фракийцем, по счастливой случайности взошедшим на престол императора Рима, то он не может двигаться дальше, в силу своего природного эгоизма полагая, что это и есть самая высокая вершина и всё, что требуется делать дальше – так это защищать и оберегать священный источник силы. Управление становится самоцелью, власть осуществляется ради власти. Но возможность править на самом деле является только первой ступенью той жизни, которой триумфатору предстоит жить. Управление имеет цель, а власть – инструмент для приближения цели. Вы знаете это и знали всегда, вы умеете пользоваться этим инструментом, и вы осознаёте, что за маленьким холмом власти, славы или богатства скрывается огромная, заснеженная вершина истинного могущества, которую не видно с подножия холма. Наглядный и поучительный пример того, что происходит с исправно работающим механизмом цивилизации, построенным вашими прилежными и мудрыми предками, можно увидеть в истории императора Гига, нашедшего волшебное кольцо, которое позволяло его владельцу становиться невидимым при желании. Гражданин, конечно же, воспользовался силой кольца для узурпации власти. Мы опустим рассуждения о морали граждан, но главное в истории Гига – это то, что скипетр власти оказался в руках того, кто его не был достоин. Как же Гиг распорядился полученной силой? Прозрел ли он и стал ли настоящим господином? Нет. Как и во всех других подобных случаях, когда гражданам удавалось прикоснуться к праву распоряжаться судьбами народов, его триумф так и не был унаследован, никакого задела для будущих поколений пастух-император, разумеется, тоже не создал. Всё своё короткое правление Гиг провёл, ревностно оберегая ото всех двери в сокровищницу власти, но не имея, однако, и капли представления о настоящих возможностях этих сокровищ, об их предназначении. Я не зря начал свою речь с вопроса о вере в предопределение. Некоторым из вас суждено сменить нас и перехватить эстафету служения Обществу. Все, кто сидит в этой аудитории, так или иначе связаны друг с другом кровными узами, хотя, возможно, многие из вас даже не подозревали об этом еще час назад. Эти узы неразрывно тянутся вот уже тысячи лет и оборвать их невозможно, ибо так устроено Общество. Так же, каждое поколение ваших предков получало в наследство ту ответственность, связи и невероятные возможности, которые вскоре будут переданы и вам. Ваш мир и мир граждан будут взаимодействовать только односторонним образом, посредством рычагов управления, тянуть за которые предстоит вам. Я упоминаю Общество, но на самом деле правильно говорить Общества, потому как, являясь по праву рождения частью корневого Общества, упоминаний о котором вы нигде не найдёте, в дальнейшем вам предстоит стать кураторами и чаще взаимодействовать с существующими в видимом поле многочисленными организациями, разбросанными по всему Миру, которые являются побегами от материнского объединения. Основные понятия, которые вы, господа, должны уяснить раз и навсегда, раскроет вам президиум в процессе дальнейшего посвящения, в лице семерых уважаемых Маршалов:
Симеона Коэна, Ревекки Грин, Якова Орлова, Сэмюэль Росс, Карл фон Эйнем, Сейко Такаячи, Лоренцо Каллея. Понятия эти глобальные, стратегические, соответственно нашим целям и нашей роли. Самое время вспомнить притчу о трёх слепых мудрецах, у которых спросили – «Что есть слон?». Один мудрец изучил хобот слона и сказал, что слон – это нечто гибкое и протяжённое, словно большая змея. Второй мудрец изучил ногу животного и заключил, что слон подобен стволу дерева, а третий мудрец, пощупав хвост, рассказал, что слон подобен хлысту. Будьте же готовы выйти за пределы вашей уютной специализации, иначе вы не увидите слона целиком. Примите теперь моё запоздалое приветствие и пусть Господь благословит вас. После произнесённой речи Аккедис ещё раз оглянул аудиторию взглядом своих холодных глаз, а затем медленно удалился в полной тишине.
Глава 13. Симеон Коэн о глобализации
С первой минуты приветственной речи Аккедиса, Льва Селезнёва не покидало ощущение, сравнимое с тем, какое бывает у студента, пропустившего первый месяц занятий в начале семестра. Казалось, все кроме него уже глубоко погружены в новый предмет, все понимают о чём речь, лишь ему одному нужно срочным образом наверстать упущенное время и восполнить информационный вакуум. В небольшом перерыве перед выступлением первого Маршала было объявлено, что после окончания каждой конференц-сессии главные темы дня будут обсуждаться на факультативах, подробную информацию по которым можно найти в конвертах, предварительно врученных участникам. Первое слово досталось Симеону Коэну. Коэн был мужчиной среднего возраста, с благородной осанкой, интеллигентной классической причёской и в стильных очках. Как и остальные Маршалы, он придерживался делового стиля в одежде. Его легко можно было принять за сотрудника банка или менеджера крупной торговой компании. Лев ничего не знал об этом человеке, но безошибочно определил по невербальному поведению принадлежность высоким рангам.
– Наш почтенный Посредник Джордж Аккедис, будучи всегда чрезвычайно лаконичным и рациональным господином, не стал растрачивать драгоценное время на декларацию всего списка базовых понятий, над которыми нам предстоит работать ближайшие дни –, Сказал Коэн.
– Мы последуем его примеру и приступим немедленно к первому и одному из важнейших, поскольку актуальность этого понятия растёт с каждым днём. Это понятие – глобализация, глобальный мир. Начнём с того, что, как утверждал Сергей Капица, человечество всегда, с самых начал – уже со времён родоплеменного строя, жило в глобальном мире, хотя, осознающих такое в те далёкие времена определённо бы не нашлось. Но существовал языковой обмен, обмен знаниями и опытом, элементами культуры, продуктами ремесленного производства, генами и болезнями. События, информация и материальные ценности в античных человеческих сообществах Средиземноморья, рано или поздно, медленной волной распространялись до сообществ людей Африки, Юго-Восточной Азии, Северной и Южной Америки несмотря на то, что все эти колонии даже не подозревали о взаимном существовании. То же самое происходило и в обратную сторону, что оставило свой отпечаток на каждой культуре. Недаром мифы и фольклор совершенно разных народов имеют так много общего в своей основе, а лингвистические особенности языков всего мира указывают не только на их общее происхождение, но и на взаимодействие уже после ответвления от главного древа праязыка – родоначальника всех языков. Естественно, по мере роста популяций, развития транспорта, наук, искусств, социального уклада и культуры, увеличивалась скорость такого обмена и её охват. С первых дней возникновения человеческих сообществ, люди неосознанно стремились к экспансии, контролю максимально больших территорий, ресурсов и контролю социальных процессов. В доиндустриальные времена такая конструкция представлялась единственно возможным способом развития. Позднее, после зарождения империализма, каждая империя стремилась установить контроль уже над всем миром. Необходимость и стремление к централизации власти над всей планетой и есть глобализация. Разве нет? Единое планетарное государство, объединение человечества вокруг одного ядра, от которого в тело общества прорастают бесчисленные нити управления. Термин «глобализация» долгое время означал именно такое устройство мира будущего, именно ради этого мы боролись сами с собой сотни и тысячи лет. Много ли империй, выбравших своей целью контроль над всем миром – а других империй и не бывает, сохранились до наших дней? Каждая империя проходила один и тот же путь, подобно циклу жизни звезды: возникновение, становление, экспансия, расцвет, вторичная экспансия и крах под воздействием сил внутреннего давления, преодолевающих предел прочности здания империи. В конце концов, большая часть массы звезды, после окончательного выгорания, разбегается в разные стороны, оставляя в центре бывшего светила маленькое, голое ядро. Даже лучшие представители нашего Общества, без участия которых не возникла и не умерла ни одна империя в известной истории, до сих пор не понимали до конца, как выйти из этого замкнутого круга. Долгое время у нас просто не было правильного понимания сути единого мира, как бы мы его не называли. До недавнего времени. Теперь мы, наконец-то, сформулировали верное определение этого термина, а это значит, что прошлых ошибок больше никто не допустит, эксперименты со старым добрым империализмом окончены и путь к целям Общества наконец-то освещён и освящён. Возможно, те из вас, кто впервые присутствует на конференции, успели заметить некий тренд на деглобализацию с начала двадцать первого века. Куда-то подевались антиглобалисты, союзы трещат по швам, появились разногласия между многими бывшими историческими партнёрами, а гибридные войны вот уже тридцать лет не прекращаются. При этом, интенсивность таких конфликтов порой даже растёт. Если вы действительно обратили внимание на то, о чём я сказал и решили, что тренд на единение и интеграцию сворачивается, то вы рассуждаете старыми терминами, как наши предшественники. Я заявляю, что процесс полной глобализации почти завершён и находится на стадии стабилизации, после которой контуры нового мира окончательно будут очерчены. Новый мир больше не разрушится как старые империи. Шумер, Египет, Римские Империи, Британская, Османская, Российская – в периодах относительной стабильности существовали веками и тысячелетиями, что казалось гражданам вечностью, но по-настоящему долго будет жить Новый Мир, который мы построили и управлять которым предстоит вам. Наша ошибка в понимании способов управления планетарными империями заключалась в недооценке деструктивной природы людей. Невозможно успешно управлять империей достаточно продолжительное время без того, чтобы процессы брожения и разложения в гражданском обществе не ослабили и не погубили левиафана. И это совершенно не зависит от степени покорности граждан. Примите это как аксиому, потому что формат моего доклада не позволяет затягивать рассуждения. Достаточно только знать, что это было проверено на многих империях и многих народах. Все попытки добиться устойчивого состояния и сохранить способность к сопротивлению внешним и внутренним факторам проваливались и заканчивались всё более и более масштабными катастрофами, по мере роста популяции во всех странах и развития технологий. Конечно, учитывая появление новых технологий и накопленные научные знания, мы старались применять новые инструменты при строительстве глобальной цивилизации. Появление телевидения, радио, телефонии, а потом и зачатков Интернета вселяло надежду на воспитание по универсальным лекалам граждан будущей Империи. В самом деле, разве вы не мечтали о том, чтобы границы, выдуманные консервативными локальными властями, были стёрты, чтобы вся планета стала одним государством с единым правительством, единым обществом, объединённым идеями развития технологий, науки и дальнейшей колонизации Космоса?
