Read the book: «Друг», page 3

В этот раз он нисколько не буянил, ему удалось вызвать минимальные насмешки и даже удивить некоторых сверстников, но чувство, будто о него вытерли самые грязные сапоги в мире, его не покидало. Он сидел в печали, ожидая приема в следующие кабинеты. Поигрывал в клишированные кликеры на телефоне, листал ленту с мемами, успевшими стать баянами за пару дней. Вокруг него выросла темно-синяя аура. Ее мог увидеть даже атеист, готовый отрицать правдивость гороскопов до потери сознания. Видно было и то, как Тимофей, прижав к себе какие-то бумажки с врачами и кабинетами, сидел в одиночестве, смотря в экран безразличными глазками. На лавке было еще три свободных места, но, смотря на некоторых людей, стоявших вдоль стен, создавалось ощущение, будто даже незнакомая ему мамаша со своим дитя не хотела подсаживаться к нему. И почему же? Он худ, лицо кругленькое, даже милое, одежда простенькая. Так что же отгоняло эту мамашу от идеи разделить с ним лавку?