Её Париж, город, который она то любила, то ненавидела, где отдавалась страстям и сентиментальной неге, где пережила горечь разочарований, разбивших её сердце вдребезги, город, где ей приходилось снова и снова собирать себя по кусочкам…

До тех пор, пока в её жизнь не вошёл Робер…

Карла сняла свою сумку с ленты и вышла на улицу. Перед её взглядом предстала вереница такси, длинная очередь только что прибывших людей, горы чемоданов и сумок разных цветов и размеров. В нос ударил запах моторов и разогретого асфальта вперемежку с духами. Все спешили поскорее уехать, и почти у каждого подъезжающего такси разгорался короткий спор за право поехать первым. Водители привычными движениями закидывали чемоданы в багажник, запрыгивали в машины и резко давали газ, со свистом отъезжая от аэропорта.

Парижское такси… Да, она дома…

Когда подошла очередь Карлы, она поспешно села в машину и положила дорожную сумку на колени. Ей хотелось как можно скорее отъехать.

Таксист кинул на неё спрашивающий взгляд. «Парк Монсо,» – коротко бросила она – и машина помчалась по скоростной трассе, ведущей в город. За окном сначала медленно, а потом все быстрее поплыли фермерские угодья со свежевскопанными длинными грядками, за ними – выстроенные в стиле барокко дачи парижан, и наконец, они въехали в Париж. Множество светофоров, цепочка маленьких бакалейных лавочек со снующими парижанами, ворота Клиши…

Париж, который она знала раньше, Париж без Робера…

Она почти не тосковала о нем в последнее время. Когда Тадао водил её по Киото, ей иногда казалось, что рядом с ней Робер, просто с другим лицом.

У него были те же манеры, похожий голос, живые глаза, мягкий взгляд. Тёплые руки, нежно сжимающие её ладони, когда они оставались вдвоём. Пристальный взгляд, устремлённый ей в лицо каждый раз, когда он рассказывал что-то или спрашивал её о чём-то. Он не задавал много вопросов, но на один из них она так и не ответила – хочет ли она, чтобы Робер вернулся. Она не знала, что ответить. Робер был слишком дорог для неё. В нем были все те мужские качества, о которых она мечтала, когда оставалась одна, сидя долгими вечерами с книгой в руках на своём маленьком балкончике. Он был самим совершенством. Ей вдруг вспомнились его слова в один из последних вечеров: " Я – твоя игрушка, ты не можешь выйти за меня замуж и иметь детей.»

Она увидела перед собой лицо Робера, его глаза с тем блеском, который она никогда прежде не встречала ни у одного из своих любовников, и горячая волна прокатилась по всему её телу, поднялась к груди и застряла в горле.

Карла вышла из такси напротив своего дома. Чувство тоски внезапно наполнило её, когда она вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь. Войдя в свою квартиру, она постояла несколько минут посреди комнаты, словно привыкая к ней, потом скинула с себя всю одежду и пошла в душ. После душа она открыла дверь на балкончик, взглянула на почти высохшие кустики базилика и розмарина. Покачала головой, набрала полный кувшин воды, вернулась на балкон, бережно полила оба кустика. Вернувшись в комнату, она скинула полотенце на пол, бросилась на постель, закуталась простыней и почти сразу уснула.

Её разбудил долгий дребезжащий звонок. Не сразу поняв, где она находится, Карла оглянулась растерянно вокруг – знакомая обстановка окружала её, она дома… Она схватила трубку и проговорила чуть осевшим голосом:

– Слушаю…

– Карлетта, детка, что случилось? – подобно летнему граду, затарабанил голос мамы. – Наконец-то! Я уже перезвонила всем твоим подругам. Звонила Бруно, он сказал, что Робер заболел, и ты повезла его в Японию, домой. Как он? Что с ним случилось? Святая Мадонна, он так молод! Моя детка, ты, наверное, очень переживаешь? Хочешь, я приеду, и ты мне все расскажешь?..

Карла вдруг вспомнила все, весь ужас, который ей пришлось пережить в тот день, когда она увидела неподвижное тело и живые молящие глаза.

Тарахтящий без остановок голос мамы окончательно разбудил её. На последний вопрос она поспешила ответить:

– Нет, нет, мамуля, тебе не нужно приезжать. Все в порядке. Я отвезла Робера в больницу. Он уже чувствует себя лучше. Почему не остался здесь в больнице? Оказалось, что ему не подходит наш климат, пришлось срочно отвезти его в Японию, – на ходу придумала Карла. – Я позвоню тебе потом. Извини, я очень устала с дороги. Я тоже тебя люблю. Целую.

Карла положила трубку, откинулась на подушку и уставилась в потолок. Пролежав так несколько минут, повернула голову к будильнику и посмотрела на часы. Половина пятого. Можно выпить чаю и снова уснуть. До утра. А утром пойти на работу. Все, как прежде.

И все-таки, все было не как прежде…

Она встала, включила чайник, открыла свой шкаф. На глаза попалось платье от Каролины Херрера. То самое, в котором она впервые увидела Робера. Как он был мил на лестнице с газетой… Она взяла платье, уткнулась в него носом и закрыла глаза. Запах вернул её в события того дня. Вот она бежит по лестнице, распахивает дверь, толкает ею незнакомца и забегает в парадную. Возвращается, чтобы извиниться и видит его лицо. Его лицо… Как ей не хватает этого красивого лица с нежной благородной улыбкой. Теперь только она поняла, что улетела, не навестив его. И что она почти не думала о нем там, в Японии…

Там, в Киото, Тадао занял все её мысли. Но ей казалось, что это Робер провожал её в гостиницу и приглашал на ужины, нежно держа под локоть, когда она садилась в такси…

Конечно, внешне Тадао был другим со своим бледным черноглазым лицом, обрамлённым черными блестящими волосами, всегда аккуратно и тщательно уложенными. Но в поведении, чертах характера и даже в походке, Карла узнавала Робера…

По-прежнему прижимая к себе платье, она глянула на телефон. «Я же обещала позвонить ему, когда вернусь в Париж. Но почему-то все время думаю о Робере…»

Она увидела накинутое на кресле красное кимоно. И поняла: все напоминает о Робере. Даже парижское такси, в котором она ехала из аэропорта.

Она прошла на кухню и заварила себе душистого чая. Надела кимоно и, прихватив из коробки печенья, снова вернулась в постель. Теперь она была в полном смятении. Робер был таким родным и близким, но Тадао был живым мужчиной, к тому же это он изобрёл и создал Робера. В каждом движении Робера угадывались черты Тадао – и наоборот.

Перед её взором возник сначала Робер, потом Тадао. Черты их лиц отличались, но мягкий, добрый взгляд, ласковая улыбка четко очерченных губ были абсолютно идентичны. Карла невольно улыбнулась, вспоминая нежные поцелуи сначала Робера, а потом Тадао.

Тадао создал Робера по своему образу, он даже дал ему свою фамилию, значит, в принципе – это один персонаж, думала она, закинув руки за голову. Шёлковые рукава кимоно издавали запах роз и бергамота, напоминая ей о последнем вечере, проведённом с Робером.

Карла допила чай, поставила чашку прямо на пол перед диваном, завернулась в простыню и снова начала погружаться в сон.

Она засыпала, наполненная той нежностью, которую ощутила в первый же день, когда увидела Робера. У неё больше не было чувства одиночества, как прежде. Не было чувства пустоты, которое всегда мучило её после расставания или непонятного исчезновения очередного «принца», «графа Монте Кристо», или ещё какого-нибудь героя романа. Её никто не предал, просто в силу обстоятельств удалился, ушел на время. Теперь для нее Робер и Тадао воплотились в одно лицо. Засыпая, она представляла их двоих вместе с ней и улыбалась своим мыслям. Да, это был один человек… человек и его отражение, его копия, со слегка изменённой внешностью… Внешностью, которую создала она…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Как хорошо проснуться дома, в своей постели!..

Карла широко взмахнула руками, закидывая их за голову, сделала глубокий вдох, ощутила сладковатый запах базилика, доносившийся из распахнутой настежь балконной двери. Она улыбнулась своим мыслям и чувствам и энергично выпрыгнула из-под одеяла.

Душ занял несколько минут. Хотелось поскорей бежать в библиотеку. Сегодня она наденет своё любимое лиловое платье – то самое, от Каролины Херрера, в котором она впервые встретилась с Робером.

Она взяла его в руки, заметила несколько катышек по бокам. Досадно, но это же можно легко исправить! Карла достала из нижней части шкафа маленькую машинку для удаления катышек, включила её и провела несколько раз по платью. Отлично, теперь платье выглядело как новое. Её мама научила всем этим нехитрым хитростям, и Карла была очень благодарна ей за это.

Она надела платье – оно выглядело немного помятым, но она не стала гладить его – просто побрызгала спреем и пригладила на себе, глядя в зеркало – небольшие вмятины на платье послушно разгладились. Карла оглядела себя с головы до ног. Прекрасно! Теперь все будет так, как хочет она. Она не будет больше суетится и волноваться по пустякам.

Она решила позавтракать в библиотечном бистро. Возможно, она увидит там Бруно. Он всегда завтракал в библиотеке, как настоящий итальянец, который не любит завтракать дома. Её грудь наполнилась тёплым трепетом от этих мыслей. Карла поняла, что соскучилась по нему. И, конечно же, по Сесиль. Нужно будет обязательно позвонить ей!

А вечером она заедет в Савой, заберёт оставшиеся вещи Робера.

Робер… Все теперь казалось каким-то сном. Волшебной сказкой. Словно она окунулась в другой мир и вот, теперь, вернувшись, наслаждалась приятным послевкусием всего того, что произошло за последние полгода. Как после написанной мастером хорошей книги с захватывающим сюжетом – или оперы. Ей вдруг вспомнилось, как они с Робером ходили на оперу в Гранд-Опера.

Карла очень любила оперу, особенно «Травиату» и «Кармен».

В тот день давали «Кармен»…

Робер смотрел на сцену широко открытыми глазами, вслушиваясь в гармонию звуков, вникая в каждую ноту, желая понять, откуда исходят звуки, и, поняв, вытягивал шею, пытаясь заглянуть в оркестровую яму. Он был подобен ребёнку, который, услышав впервые голос матери, наслаждается им, не понимая, что это за звуки и откуда они берутся.

Карла отрывала глаза от сцены и смотрела на него, любовалась им. Ей было приятно, что Роберу нравилась опера.

Он ловил её взгляд почти мгновенно и сжимал нежно её руку. Он знал, о чем думает Карла. Он всегда знал, о чем она думает. И она была совершенно не против.

Она вышла из дома и, радуясь хорошему настроению, направилась к метро.

В бистро было много любителей позавтракать за счёт библиотеки. Тут платили купонами, да и выпечка была вкусной и свежей. Запах булочек с фисташками разносился на весь квартал, хотя библиотечное бистро находилось на втором этаже.

Она не ошиблась: Бруно не заставил себя долго ждать. В четверть восьмого он появился в бистро. Он увидел Карлу, и его глаза изумлённо округлились. Он взял кофе, прихватил салфеткой бриошь с буфетной стойки, откусил от него сразу половину, отхлебнул на ходу кофе и заторопился к Карле. Ему трудно было скрыть радость.

– Карлетта, ты живая? Мама моя родная! Не верю своим глазам! – он поставил завтрак на стол, чмокнул девушку в обе щеки, обнял за плечи. – Ну, я приготовился к твоему удивительному рассказу. Что? Где? С кем?

– Была в отъезде. Просто смоталась в Японию, – сказала Карла и рассмеялась, увидев его ещё более округлившиеся глаза.

– Этот мой парень… Робер… – попыталась объяснить она, – Он… в общем, ему стало плохо, и нужно было… Я же звонила тебе из аэропорта. А ты что моей маме сказал?

– Что я сказал твоей маме? – Бруно театрально закатил серые большие глаза, и Карла сразу поняла, что с мамой они хорошенько посплетничали. – Я сказал, что ты отъехала в отпуск с молодым человеком. А потом тоже пришлось сказать, что ему нездоровится. Иначе как я мог объяснить твоё молчание? В общем, пришлось насочинять и сделать вид, что я в курсе, чтобы твою маму не хватил удар.

– Ты такой умница, спасибо тебе, – Карла крепко обняла Бруно и с признательностью погладила по спине.

– Ты можешь мне объяснить теперь, почему вы рванули в Японию? – продолжал допытывался друг. – Он что – из Японии, этот твой красавчик? Выглядит, как француз или итальянец. Хотя нет, для итальянца, он, пожалуй, слишком педантичен, – философски заключил он.

– Интересно, когда ты успел его разглядеть?

– Как где? Под окнами тут гулял каждый вечер! – воскликнул приятель. – Ромео, тоже мне… Ну хорош, хорош! Ничего не скажешь… А что, все-таки, с ним стряслось?

– Бруно, давай не будем обсуждать сейчас Робера. Расскажи лучше, как у тебя дела. Ты едешь домой летом? Я хочу поехать ненадолго в Италию.

– Э-э, дай, Карла. Вот всегда так. Как только я хочу узнать какие-нибудь подробности, ты тут же меняешь тему.

– Ну, хорошо, – уступила Карла. – Робер – француз, но из Японии. Его родители жили и работали там. Ответив, Карла спохватилась: почему она говорит о родителях в прошедшем времени? Сейчас неугомонный Бруно спросит, куда они делись.

– Все, – категорично сказала она. – Больше никаких вопросов. Не знаю, вернётся он вообще или нет, ему тут климат не подошёл. Я пошла работать. Пока. Целую.

Она чмокнула ошалевшего от любопытства и разочарования Бруно, поставила свою пустую чашку на столик с грязной посудой, и оправилась на пятый этаж, в свой архив.

Она уже соскучилась по нему.

Вечером, закончив накопившуюся за время её отсутствия работу, Карла позвонила в Киото, в приёмную Тадао. И почти сразу услышала голос Маки:

– Офис Тадао Куросавы, чем я могу вам помочь?

При имени Тадао сердце в груди у Карлы сжалось и заныло приятной тоской.

– Маки, это Карла. Доброе утро. Как дела? Что нового? – ей было страшно произнести имя Робера. Вдруг его больше нет? Вдруг его разобрали и больше не соберут? А вдруг они… – замелькали у неё в голове лихорадочные подозрения

– Карла, как я рада! У нас все хорошо. Я вас соединю с Курасава-сан. Он все расскажет. Доброго вам дня, – голос Маки звучал спокойно и дружелюбно.

На другом конце послышался щелчок, и Карла услышала голос Тадао – его мягкий, размеренный, чуть бархатный тембр.

– Привет. Как ты добралась? Уже на работе? Ах, у вас уже вечер. Да, тут утро. Сегодня прекрасный день. В Киото наконец приходит лето.

Он говорил сдержанно, но нежность проскальзывала в каждом слове. Если бы Карла никогда не встречала его в жизни, а только разговаривала с ним, она бы запросто влюбилась в этот голос.

– У меня все хорошо. Задержалась на работе, чтобы позвонить тебе. Не знаю, когда вернусь домой. Хочу заехать в Савой. Забрать оставшиеся вещи… – она сделала паузу. – Вещи Робера…

Она набрала полную грудь воздуха, прежде чем спросить то, о чём она боялась думать:

– Как он там, что с ним?

– Мы работаем ещё над этим, – сказал ровным голосом Тадао.

Но голос его немного похолодел, нежные нотки пропали. Он немного помолчал.

– Ты скучаешь по нему? Тебе одиноко? Хочешь, я приеду к тебе? – и нежность снова послышалась в голосе.

– Ты приедешь, правда? – Карлу вдруг захлестнула радость.

Что за вопрос? Это то, чего бы она хотела больше всего.

– Хорошо. Если ты хочешь, я приеду. Я дам тебе знать. Созвонимся, хорошего дня!

Карла уловила нотки волнения в его голосе. «Настоящий самурай» – подумала она. Только близкий ему человек может понять, какой огонь, какая буря чувств пылает у него внутри. Карла живо представила Тадао его лицо, глаза… В минуты волнения щёки его покрывались румянцем, голос слегка надламывался, как у подростка – от этого он становился ещё обаятельней. Карла улыбалась. Она была счастлива уже от одной только мысли, что он есть – вот такой необычный, своеобразный, невероятно талантливый и ко всему этому застенчивый…

Он – и его произведение… Его» Любовник для Карлы»…

You have finished the free preview. Would you like to read more?