Немного вина и ч/л масла

© Людмила Жаврова, 2020

ISBN 978-5-4498-7707-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

РИСК И ИЛЛЮЗИИ

Неизбежность нашего столкновения опасна вечностью рядом друг с другом. Пойдешь ли ты на этот риск?

Вы любите еду? Горячую, холодную, острую, соленую, сладкую. А как вы думаете, для чего люди едят? Ради того, чтобы жить? Или люди живут, ради того, чтобы есть?

Я не знаю, что больше нравится мне: жить или есть. Но, кое—что я понимаю точно! Миссия, с которой Бог послал меня на эту землю – дарить людям истинное наслаждение. Нет, я не являюсь обладательницей древнейшей профессии. Я – шеф повар. И, кажется, в этом слове заключена какая—то загадочная магия. Магия, которая пахнет розмарином, оливковым маслом, жареным луком в глазури, прохладной свежестью марокканских апельсинов, с нотками сладкой клубники и шипящего мяса на разогретой огнем сковороде… Это слово на вкус как бокал ледяной кавы, принесенный смуглым официантом где—нибудь на побережье экзотического острова. Для меня, это слово – вся жизнь.

Моя работа – не только вкусная. Она тяжелая. Но я просто не могу представить себе, как я жила бы без этой просторной, отполированной до блеска, кухни. Без вечно орущих и торопящихся официантов. Без изысканных запахов свежей, только что завезенной еды. Без до невозможности пафосных, но в душе отчаявшихся, посетителей отеля, в котором я работаю.

Кулинария – это как секс. Все начинается с томной прелюдии, при нарезке и шинковании компонентов, затем постоянно возрастающее наслаждение от усиления ароматов и вкусов шипящих в посудинах блюд. И, наконец, момент предпоследнего напряжения, когда ты пробуешь первую ложечку насыщенного соуса. В этот момент твои рецепторы готовы петь оперные арии, взывая – «давай еще!». А затем следует кульминация, самый приятный момент: когда гость пробует блюдо и его лицо мгновенно расслабляется, глаза закрываются, а из гортани почти что вырывается крик счастья.

Да, кулинария – это как секс по любви, где оба партнера абсолютно точно знают – мы подходим друг другу.

Моя профессия – мое счастье. И, все—таки кажется, что я живу, чтобы не только есть, но и наполнять счастьем других людей. Разве не в этом ли и заключается смысл жизни?

А теперь…

Представьте, что вы едете в дорогом автомобиле, кожаный салон обязательно кремового цвета, а водитель – строг и молчалив. Вы въезжаете через каленные узорчатые ворота на широкую каменистую дорогу. Из боковых окон вы видите высокие раскидистые сосны и ели. Они горделиво приоткрывают, словно дорогой сердцу секрет, невероятной красоты здание, уже показавшееся на горизонте. Вы приближаетесь и с каждым метром ваше сердце словно замирает от восторга и предвкушения. Машина останавливается и дверь, за которой сидите вы, галантно открывает швейцар в дорогом атласном костюме и перчатках цвета кипяченного молока, а второй такой же помощник уже везет ваши чемоданы…

А там внутри… Вы чувствуете свободу, радость, предвкушение, восторг… Пока не приходит время расплатиться за номер люкс на восьмом этаже с видом на озеро и густой еловый лес. Но, вас и это не беспокоит. Ведь вы – клиент экстра—класса! Клиент, желаннее которого нет в этом отеле никого. Все сделано только для вас! С любовью и заботой.

И тогда, пройдя в номер, вы закажете легкий ланч: бокал вина на аперитив, чашка эспрессо, тарелку оливок, нашинкованных слегка подсоленным, но по прежнему свежим филе форели и мягкий французский хлеб, политый ароматным оливковым маслом. Вы с огромным удовольствием съедите этот скромный по виду, но абсолютно не скромный по стоимости ланч. И ни за что не догадаетесь, как много теперь я о вас знаю, просто посмотрев, какую еду вы закажете себе в номер. Вы никогда не поверите, но я читаю людей по еде. И это – вторая особенность моей волшебной профессии.

Итак, вы – красивый мужчина, с виду очень строгий, всегда в костюме. Но, вечером, к примеру, любите снимать классику, и передаете свое предпочтение свободной футболке. Вы – не любитель экзотики. Вы – можно сказать, самый настоящий патриот своих предпочтений. Слушай, а можно на «ты»?

Сегодня у тебя последний свободный день перед свадьбой. И, кажется, ты пытаешься казаться уж слишком расслабленным. Но нет, я—то знаю, что внутри ураган. Внутри самая настоящая буря. А все потому, что эффектная блондинка в легком голубом платье и лакированных босоножках, которая буквально через минуту войдет в тот самый номер люкс с видом на озеро и густой еловый лес – любовь всей твоей жизни, женщина номер один, человек, вокруг которого уже целый год крутится твоя жизнь.

Но… ты слеп. Ты не видишь, с каким расчетом она касается удивительной красоты и просто вопиющего размера черного бриллианта на своем миленьком пальчике. Потому что любовь – это не ледяное вино и мягкий французский хлеб. Любовь – это риск. Так готов ли ты пойти на это риск ради иллюзии счастья?

ТЫ – МОЯ СЛАБОСТЬ

Никаких высших классов нет; человека возвышает лишь его сердце.

Гюстав Флобер «Воспитание чувств»

Глава 1. Лучшие друзья девушек – это… Точно, у меня же нет друзей

Вы знали, что любви не существует? Есть холодный расчет, деньги и… Но только не любовь.

Это чувство, больше похожее на химическую реакцию, на самом деле всего лишь необходимость не чувствовать скуку. Ужасную, тянущуюся безвкусной жвачкой, скуку.

Как же я устала от нее. Как бы я хотела навсегда забыть это чувство. Но, увы, любовь – не для меня. Я – выше этого.

Деньги – вот, что действительно делает жизнь лучше. Деньги заставляют меня отвлечься от навязчивых мыслей. Деньги делают меня по-настоящему счастливой.

Вкусив силу денег, ты никогда не сможешь забыть их горький вкус вседозволенности…

Ольга поднималась по лестнице. И, надо признаться, искренне наслаждалась стуком своих блестящих лакированных туфелек о мраморные ступени отеля. Походка была легка и изящна, несмотря на то, что девушка немного устала за время поездки. Все—таки полеты бизнес классом – не ее.

– В следующий раз нужно будет взять чартер… – задумчиво пробормотала та и открыла дверь номера пластиковой картой. Внутри ее ждал будущий муж.

– Олья! – тот резко встал с кресла, сидя в котором буквально секунду назад, читал что—то из английской классики. Алви подлетел к невесте и крепко прижал ее к себе, – Я так скучал, детка! – его акцент за длительную командировку на родину снова немного усилился. Оля слегка скривилась, но совершенно незаметно для «возлюбленного». Он так и не научился выговаривать ее, казалось бы, простое имя.

– Алви, дорогой! – Оля лаконично отодвинула суженного и поправила платье, – Я понимаю, что ты словно мой маленький богатенький Буратино, но Готье не просто так сотворил это платье! Не хочу его помять… – и она, глядя в глаза, совершенно ни за что пристыженному Алви, слегка улыбнулась и чмокнула в губы, – Ладно, не бери в голову! Я побежала в душ! – и также быстро упорхнула в ванную комнату.

– Б-б.. Буратино? – тот, словно пробуя на вкус, произнес незнакомое имя и озадаченно уставился в сторону уборной, – Детка, кто такой Буратино? Я его знаю? Это твой бывший? Детка-а-а? – взволнованно, но абсолютно безрезультатно спрашивал Алви, пытаясь перекричать громкие потоки воды в душе. Сдавшись, он снова сел в кресло и взял книгу. Но его мысли никак не могли закрепиться на строчке. Он, на секунду показалось, очень печальным взглядом посмотрел на лодочки, брошенные его любимой на полу и глубоко вздохнул.

***

Вечером в отеле намечался большой банкет. Вся кухня буквально стояла на ушах. Молодая пара, что заняла один из самых дорогих номеров в отеле, планировала крупный прием гостей перед свадьбой. В отель уже начали съезжаться родственники молодых людей, друзья, партнеры по бизнесу, репортеры различных свадебных изданий и прочие приглашенные.

– Вот блин! – Ольга застегнула красное атласное платье на тонких бретелях и, не переставая рассматривать себя с разных сторон, сморщила нос, – И зачем я вчера выпила так много шампанского? – она виновато покосилась на свое лицо и начала мягко похлопывать пальцами по персиковым скулам.

– Ты не выглядишь так, будто бы пила вчера! – улыбнулся Алви, отвлекшись от завязывания галстука. Но, у него ничего не получалось и поэтому он слегка злился.

– Стой! – Оля сердито посмотрела на Алви и, прошуршав платьем, подошла к будущему мужу, – Ну, кто так делает? – она немного смягчила свое выражение лица и убрала руки мужчины с галстука, – Вот, смотри, тут заворот… А, не там, где ты пытался его сделать… – она, совершенно непривычно для себя, кропотливо возилась с галстуком, как внезапно Алви взял ее руки в свою, а второй ладонью коснулся ее щеки. От неожиданности Оля слегка дернулась, – Ты чего? – надо признаться, девушка смутилась. Может быть потому что подобной искренности не видела и не чувствовала, наверное, никогда?

– Ты еще никогда не завязывала мне галстук… – Алви продолжал смотреть на покрасневшую невесту.

– Ну… – отстранилась та и прокашлялась, – Все бывает в первый раз.

Алви продолжал улыбаться, любуясь в зеркало не столько собой, сколько пока что единственным мгновением, где он увидел, как Оля сделала для него что—то от всего сердца.

А Оля, через минуту спрятавшись в ванной, долго не могла перевести дух. Быстро ополоснув лицо холодной водой, она продолжала глубоко дышать. У нее никак не получалось понять, что с ней происходит. Лицо продолжало гореть, а сердце, казалось, вот—вот выскочит из груди. Она приложила полотенце к лицу и закрыла глаза. В голове был образ Алви. Оля почему—то вдруг прыснула со смеху, вспомнив, как он называет ее. «Олья». А ведь и правда забавно. Пожалуй, так даже лучше, чем просто Оля.

В просторном холле внизу звучала музыка, повсюду бегали официанты с подносами, раздавая уже вовсю веселившимся гостям бокалы с прохладительными напитками. Дама в широкой сиреневой шляпе (на которой, кажется, сидел дрозд из войлока) громко рассказывала на ломаном русском какую—то не совсем интересную историю своей соседке в темно—зеленом платье. Соседка молча кивала, периодически поднося к лицу ладонь, чтобы изобразить заливистый смех.

Оля стояла наверху лестницы и глядя на все это сумасбродство, твердила себе, что еще чуть—чуть, и дело сделано. Еще немного, и она жена. Еще чуть—чуть, и можно будет улететь на жаркий остров отдыхать подальше от всех этих навязчивых родственников. От мыслей ее отвлек Алви, незаметно подошедший сзади.

– Ты как? – тихо спросил тот, согрев дыханием ее ухо. Оля вздрогнула от неожиданности и резко повернулась к будущему мужу.

– Зачем ты так пугаешь меня? – попыталась улыбнуться Оля, но не смогла расслабить мускулы лица, вспомнив утреннее происшествие в ванной. Она до сих пор так и не поняла (или попросту не хотела понимать), что это было и какие чувства она испытала.

– Прости, я не хотел… – Алви обворожительно улыбнулся и приобнял девушку за плечи.

Стоп, что? Обворожительно?

Оля именно так мысленно и описала его улыбку.

Она попыталась встряхнуться и улыбнулась. Ей вдруг очень захотелось, чтобы Алви ее поцеловал. Хоть он и делал это уже тысячу раз. Но ей захотелось именно сейчас, именно как в первый трогательный раз. Поэтому она слегка придвинулась к нему и положила руки на белоснежную рубашку. Оля боялась шелохнуться, будто бы делала это впервые.

«А вдруг Алви не захочет целовать меня?»

«А вдруг я ему уже не интересна?»

Но не только эти мысли не давали Оле покоя. Еще одна вдруг резко врезалась в сознание, превратившись в огромную красную кнопку, на которой было написано «ТРЕВОГА! Почему меня это вообще интересует?!»

Раскосые глаза Алви смотрели на Олю со странным свечением. В них отражалось ее лицо и красное платье. Или это был пожар в его взгляде? Или все—таки красное платье? Или Оля вдруг стала тем самым пожаром в его глазах? Или… в сердце?

Алви провел тыльной стороной ладони по щеке Оли и приблизился. Девушка почувствовала его дыхание на своем лице. Мужское дыхание, с нотками древесных оттенков роскошного одеколона. Того самого, который Оля впервые услышала, обернувшись к Алви, год назад, в кофейне «У Сью», уронив от неожиданности латте. Как тогда, когда он также обворожительно улыбнулся и помогая девушке собрать рассыпанные салфетки, пригласил на свидание.

Сердце вот—вот готово было выпрыгнуть из груди Оли. Лицо Алви было так близко, что еще пол сантиметра, и она смогла бы коснуться его губ…

– Олья… – тихо произнес Алви и резко прижал девушку к себе. Оля закрыла глаза и…

– Вот вы где! – громкий смех не совсем трезвого обладателя звонкого женского голоса моментально развеял окутавшую молодых людей химию. В нескольких метрах от пары стояла та самая не совсем трезвая дама в смешной шляпе с птицей из войлока. Придерживая одной рукой бокал и сумочку одновременно, женщина пыталась что—то достать из ее глубин второй рукой.

– Алви, дорогой, ты не мог бы мне помочь? – дама продолжала широко улыбаться, протягивая внуку бокал с ярко красным отпечатком губ.

Алви, многозначительно прокашлявшись, подошел к бабушке и вежливо забрал шампанское.

– Никак… – продолжала рыться в сумочке дама, – Никак не могу найти эту… Черт! – выругалась та и еще более широко раскрыла рот в улыбке, лучезарно смотря Оле в глаза, – Милая, никак не могу найти помаду! Ты бы не смогла мне одолжить свою?

– Да, конечно… – Оля выглядела слегка смущенной, однако без промедления открыла расшитый бусинами клатч и достала толстый рубиновый карандаш от Dior, ее любимый, – Держите… – и она протянула будущей родственнице помаду.

– Детка, не проведешь меня в уборную? А то я совсем что—то заблудилась тут… – не отставала та.

Оля переглянулась с Алви и, пытаясь спрятать ноты сожаления об утерянном моменте, улыбнулась жениху. Тот ответил ей такой же почти дежурной улыбкой, явно скрывая за ней сожаление о несостоявшемся поцелуе. Но, не успел тот сообразить, что к чему, как проворная старушка уже уводила Олю куда—то в слабо освещенный коридор.

В туалете пахло букетом из фруктов и ягод.

– Наверное, богатые люди могут себе позволить гадить запахом свежей клубники… – пробормотала под нос Оля, зайдя в одну из туалетных кабинок, отполированных до зеркального блеска. Она все еще никак не могла привыкнуть, что и ее статус уже далеко не «средний класс». Оле было неловко находиться наедине с бабушкой Алви. И, пока та красила свои и без того алые губы, девушка коротала время, читая состав на баллоне освежающей жидкости.

Тем временем Алви уже пятнадцать минут как выслушивал тираду какого—то давнего бизнес партнера своего отца. Нервно теребя бокал с шампанским, молодой человек незаметно от собеседника оглядывал зал в поисках стройной фигуры в красном платье. Но, безрезультатно.

Еще через пол часа, когда Алви окончательно отчаялся найти в толпе свою невесту, внезапно выключили свет, зазвучала музыка и гости принялись делиться по парам.

Где—то издалека к Алви приближалось зеленое пятно. Тут он сильно пожалел, что не надел линзы. Щурясь, Алви пытался рассмотреть силуэт. В потемках, свечение стробоскопа еще сильнее мешало мужчине. Наконец, силуэт приблизился вплотную и Алви почуствовал аромат какого—то изысканного парфюма…

Женщина, словно змея, в изумрудном сверкающем платье—чешуе подошла к Алви и медленно обвила руками в длинных черных перчатках шею молодого человека, коснувшись его щеки рыжими, как медь, волосами…

***

Бабуля Алви уже пять минут сидела в кабинке и что—то тихо напевала. А Оля, тем временем, старалась не выходить из себя, разглядывая полы длинного платья. Оно немного светилось в светодиодных лучах туалетного зеркала. И, девушка, словно загипнотизированная, поглаживала рукой гладкую алую ткань.

Его глаза были синие. Такие же синие, как мечты о море. Такие же глубокие, как и моя глупость в шестнадцать лет.

Олег мечтал о жизни более лучшей. Сидя за школьной партой, он то и дело торчал в пабликах, типа «Роскошь без понтов», «Карат длиною в жизнь» и так далее.

А я, сидя за соседней партой, мечтала о нем…

– О чем задумалась? – спросила Никитина. Лучшая подруга не могла и минуты усидеть в тишине. Ее карие глаза внимательно смотрели на мое лицо.

– Никитина, ты в курсе, что твои глаза такие темные, что не видно зрачков? – усмехнулась я, выйдя из гипнотического синеглазого транса.

Та слегка насупилась и схмурила свои брови—ниточки.

– Ты чего сидишь, словно тебя транквилизаторами накачали? – быстро переключилась та, моментально забыв про мое высказывание о ее глазах.

– Какая разница… – задумчиво произнесла я и взгляд неосознанно, словно годами надрессированный, стрельнул влево, к подоконнику у учительского стола. Была перемена и ребята тусили кто где. Но Олег всегда сидел на этом подоконнике и слушал свой плеер. Модный, белый, словно из будущего, его гордость и сокровище – бесценный плеер. Ах, как бы я хотела оказаться такой же нужной, как этот плеер.

Он слушал исключительно зарубежную музыку.

– У отечественных исполнителей все под копирку! – как—то ответил он на мой вопрос о его музыкальных предпочтениях, – А тебе что нравится?

– Не знаю… Слушаю все, что хорошо звучит! – быстро нашлась я, а в голове пыталась экстренно вспомнить хотя бы одного певца, певицу или группу. Но, конечно же, мне нравилось все то, что нравилось Олегу. Но как же в этом признаваться то? К примеру, как—то раз он пришел в школу в белоснежных кроссовках. Модные, опять же, единственные самые крутые в классе. Вот тогда я поняла – мальчишки в темной (увы, естественно дешевой) обуви – отстой.

– Оля, если ты не прекратишь на него пялиться, то скоро весь класс будет галдеть, что ты втюрилась в Меньшикова! – потрясла меня за руку Никитина, снова выдернув из очередного транса, – Не, ну честное слово: ты сегодня сама не своя! – Ее красивые губы скривились, приняв странную форму. Она вроде, как и осуждала меня, но в тоже время (как я наивно полагала), глубоко сочувствовала моей неразделенной симпатии.

– Пошли пожрем… – сказала я, стряхнув с себя остатки сладких грез о великой любви (о которой обязательно должны напечатать в газетах нашего маленького городка), и встала из—за парты. Никитина пошла спереди.

– Какая же она красивая… – подумала я. Наверняка ее ждет что—то крутое по жизни. С такими—то зашибенными ногами, тонкой талией, и высокими, не по годам, острыми скулами… Я тут же посмотрела на свои толстые ноги, которые так и норовились порвать тонкие капроновые колготки. Юбка, немного короче, чем положено, уверено открывала мои (как мне всегда казалось) дряблые жирные колени. По утрам, когда я смотрела на себя в зеркало, школьная форма очень шла моей вообще не модельной фигуре. А потом, если кто—то в школе умудрялся сделать фото со мной, хотелось сразу же уйти в лес и начать питаться одними листьями и жуками (ну, на последнем я конечно же, перебарщивала…).

Что я только не делала, чтобы хоть каплю походить на Никитину. И худела на различных экстремальных диетах (правда, такие диеты продолжались, максимум, два дня). И пила «срульные» чаи. Потом сутками не вылезала из туалета. И покупала дорогущие пластыри, спуская последние карманные, жевательные таблетки от голода. Даже пыталась перестроить сознание, путем медитаций (по совету интернет—гуру, которые потом, как оказалось, были всего лишь скучающими личностями, пишущими различный непроверенный бред и дающими бесполезные советы всем, кому не попадя). Короче говоря, все без толку.

В конечном итоге, я просто была вечно на диете. Вечно толстая, вечно недовольная, вечно на диете.

Но Олег… О—о—о… Мне казалось, он этого не замечал. Ведь, как мило он улыбался, когда проходя мимо, наши взгляды встречались в толпе. Как он здоровался, если мы случайно пересекались в раздевалке, в начале учебного дня…

– Привет, красотка! – говорил он, улыбаясь уголком рта, почему—то каждый раз поправляя часы на руке. Этакий маленький странный, но до невозможности сексуальный жест.

– П—п—п… Привет, – поначалу смущалась я, а после даже стала искать лишний повод, чтобы еще раз не случайно пересечься с объектом моей фанатичной любви.

Олег однозначно мог бы меня полюбить. Может быть я даю ему слишком мало повода, чтобы он смог понять, что двери открыты, шанс есть, путь свободен, я готова и так далее?

Черт возьми, да я из кожи вон лезла, чтобы он обратил на меня внимание. Любой бы уже раздраженно сказал: Оля, иди в жопу!

Но нет… Олег вел себя так, будто бы я была не просто фанаткой, а очень любимым поклонником. Тем самым человеком, которого обычно приглашают за кулисы к звезде, чтобы тот под камеры журналистов, смог взять автограф и получить дежурную обнимашку.

Поэтому, надежды мои жили и каждый день пополнялись все новыми и новыми мечтами.

В столовке я брала тот самый отвратительный холодный черный чай и, если не удавалось взять с прилавка оставшийся йогурт, сидела и клевала носом. Клевала носом, потому что не было сил. А не было сил, потому что я ничего не ела. Ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. И вот только ночью, когда хорошие девочки, с задатками лидера и умственными способностями выше среднего, ложились спать, во мне просыпалась ночная жруница…

Вот тут я была лидером на все сто процентов!

Колбаса? Пфф… Вчерашняя селедка? Да пожалуйста! Бутерброд с майонезом?! Выдавите еще! Хочу больше мазика!!!

А после плотного ночного зажора, я выпивала двойную дозу сладкого кофе и еще часов пять, пока работал кофеин, торчала в интернете, разглядывая фотки и досконально изучала контент, комменты и лайки на страничке… догадайтесь кого.

Я, конечно же, не понимала своей фанатичной озабоченности одним человеком. Мне виделась лишь красивая картинка: я, он и восхищенные взгляды толпы, провожающие нас до парты, где мы, разумеется сидим оба, вместе. Идет урок, а он держит меня за руку, под столом, чтобы было видно только мерзким одноклассницам. А я, кстати, стройная, похудевшая, и вообще супер—пупер звезда. И у нас, обязательно, любовная любовь до гроба.

Любовная любовь до гроба?

Ох, и глупенькая Оленька.

Глупышка…

– Какая у тебя хорошая помада! – громко сказала незаметно подошедшая сзади бабуля Алви. Она, совершенно не смущаясь, поправляла колготки цвета детской неожиданности, смотря на Олю.

– Алви подарил, – улыбнулась та и дамы вышли из туалета.

Музыка, игравшая в зале, не могла перекрыть звуки гогочущих женщин и громко переговаривающихся мужчин. Оля вдруг отчетливо почувствовала себя не в своей тарелке. Казалось бы, она всегда мечтала об этом мире: мире денег, хороших пиджаков, элегантных дам, зазнавшихся детей, маленьких собачек, блестящих сумочек и фиктивной любви.

– Алви не такой! – думала та, пока спускалась по лестнице. Оглядывая зал, Оля глазами искала будущего мужа, – Или все же такой?… – в помещении было темно, и лишь лучи многочисленных свечей слабо освещали танцующих людей. Там она увидела необычайно красивую пару. Она в зеленом, словно россыпь изумрудов, длинном платье. Ее роскошные волосы локонами обрамляли хрупкие плечи, сверкающие ключицы… Руки, изящные и тонкие, в перчатках до локтей, обвивали плечи мужчины. Уже со спины Оля определила, что мужчина определенно также эффектен: статная фигура в белой рубашке и черных брюках, темные волосы, сильная спина… Вот так повезло этой красотке…

Оля пригляделась: лицо девушки было сложно разглядеть в потемках. Прибавив шаг, она стала пробираться в сторону медленно танцующей пары. Официант, с гибкостью гимнаста, проскользнул мимо и быстрым легким движением засунул в Олину руку бокал. И пока та отвлеченно искала, куда бы поставить ненужное шампанское, пара сделала странный вираж и оказалась весьма близко. Так близко, что Оля разглядела лицо молодого человека.

– Алви? – какого хрена тот танцует с какой—то бабой? За накрывшим ее удивлением, Оля и не заметила, насколько ревнивая гримаса исказила ее милое личико.

Алви по—прежнему не видел невесту. Еще круг, еще круг, и еще, и Оля наконец разглядела лицо красавицы, что посмела наложить свои руки на ее будущего мужа.

Никитина была такая же. Не изменилась ни капельки. Разве что отрастила волосы, и отрастила (а вот тут явно не собственными усилиями) грудь.

– Олья? – раздался голос Алви. Она и не заметила, как тот прекратил танец и подошел к своей невесте. Не заметила, потому что Никитина уже пол минуты пристально смотрела Оле в глаза.

– Сто лет не виделись, дорогая!!! – резко изменилась в лице та, сменив сосредоточенную маску на наивно—дружелюбную. Ее театральный смех почти что заставил Олю аплодировать.

– Какими судьбами? – Оля не знала, как себя вести, поэтому мило (но по—прежнему слегка насторожено) поприветствовала бывшую одноклассницу.

– Да вот, была приглашена на свадьбу нового партнера по бизнесу моего отца. А ты, я смотрю, тоже в качестве гостьи? – ее рот, густо накрашенный лиловой помадой, изогнулся в улыбке.

– О нет, нет! – наконец вступил в разговор и Алви, разрядив атмосферу, – Олья моя невеста! – и, отойдя от Никитиной, он нежно приобнял любимую за талию (отчего, не смотря на щекотливый момент, у девушки словно иголочками закололо все тело и покрылось мурашками). Это – и есть банкет по случаю нашей свадьбы. Что—то вроде репетиции… Но у русских нет такой традиции, поэтому просто банкет. – и он подмигнул Оле.

– Маааааамочка дорогая! – начала переигрывать Никитина (впрочем, это всегда была ее самая стремная черта), – Так ты и есть та самая «роскошная русская невеста»?! Божечки! Я тебя очень поздравляю! – и та кинулась обнимать подругу на глазах у обернувшихся на ее громкий голос гостей. В таких моментах обычно зовут на бис, настолько хороша была игра, – Ты мне срочно должна в подробностях рассказать историю своей любви!!! – затребовала та, потрясывая за руки Олю.

– В этой истории ничего сверхъестественного нет. Хотя… – начал было Алви, – Ну, не буду кидать спойлеры, оставлю это «удовольствие» своей будущей жене. – И тот посмотрел на Олю. По его выражению лица она поняла, что Алви давно просек, что Никитина – явно не старый добрый друг его любимой, – А сейчас, на самом деле, нам нужно идти. Скоро будет речь и Олья должна мне помочь подготовиться к ней.

– О, ну конечно, конечно! – засмеялась та, еще раз обняв Олю, – Я живу в номере триста двадцать. Так что, обязательно заходи! Поболтаем, как в старые добрые времена! – и, недвусмысленно подмигнув Алви, Никитина чмокнула воздух около щеки Оли и, зашуршав изумрудным платьем, направилась в сторону бара.

***

– Алви, только не говори мне, что тебе действительно вдруг понадобилась моя помощь с твоей речью? – спросила Оля, когда те уже стояли около своего столика, – У тебя же феноменальная память! Или… – она все поняла, когда увидела смешинки в глазах будущего мужа.

– Мне же нужно было как—то увести тебя от этой странной женщины! – сказал тот.

– Ты не перестаешь меня удивлять… – Оля смутилась, словно в первый раз. Мурашки по—прежнему иногда перебегали по ее коже, когда Алви касался ее рук или обнимал за талию.

– Ты мне расскажешь, что у вас с ней произошло, что ее лицо чуть не треснуло, когда я сказал, что ты и есть моя невеста? – поинтересовался Алви.

– Вряд ли тебе будет интересна эта дурацкая история! – нервно отмахнулась Оля и поправила жениху галстук, – Тебе, кстати, пора идти, – указала та на сцену.

– О, точно. Речь! – Алви прокашлялся и, быстро чмокнув Олю в губы, – На удачу! – стал подниматься на сцену.

Свет погас, оставив освещенным только небольшой островок на сцене. Алви был просто потрясающим оратором, но смотрелся в лучах прожекторов еще лучше. Оля затаила дыхание. Он начал. Под его звучный голос Оля, словно под гипнозом, провалилась в тот самый день, когда Никитина перестала быть ее подругой…