Кошки скакали по сыну главного конструктора, чем и разбудили его. Почему они не будят бабулю, если проголодались, мысленно ворчал он. Определить время суток было сложно, почти неделю высоко плыли облака, плотно закрывая небо. Дни серые стояли, но парило как перед грозой. Благо батяня улетел с картографами на разведку территорий и за пробами на Припять в яркие световые дни, основательно зарядив батареи солнечной энергией.

Он вышел во двор, старожилы прислушивались, присматривались, не понимая беспокойства просительно плачущих животных. После прошлогоднего экстремального полета первый разведлет стал очень чувствительным и внимательным, он уже не планировал возвращаться в небесную стихию из дачных владений бабушки, его личный летяга стоял под навесом за садом только ради приличия. Он привык ходить босиком и сразу почувствовал вибрацию земли. Он бросился к своему аппарату, дабы посмотреть показания на сейсмографе, землетрясения не зафиксированы, но возможна ошибка из-за долгой консервации. Он вызвал базу городка по экстренной связи. Знакомых сигналов тревоги не было, но происходило что-то непонятное. Самое странное, что нет связи и соответственно командования от главного конструктора. И еще, в последние дни резко обмелела река, почти пересохла, что настораживает, потому что ледники таять не перестали.

– Рано твой папка успокоился, настроился на разведение рыбы и хозяйства, на расселение городка, – вздохнул дед. – Поднимись-ка на максимальную высоту, отправь круговой обзор на базу.

– Ладно, сделаю, может быть, там связь с главным появится.

– Появится или нет, а я в город, готовить КБ к эвакуации.

– Что так резко, деда? Ничего же не случилось.

– Малыш, ну ты же видишь, что зверье наше в сильнейшей тревоге, но никуда не рвется. Значит, бежать-то некуда, только на небо. Смотри, если это неизвестный циклон, не попади в поток. Я зарядил несколько беспилотников к твоей машине, направь в сомнительные зоны.

– Есть, командир!

Дед с Академиком уже садились в свой тихолет, на экране светился знак экстренной всеобщей эвакуации, отправленной без шифрования. Разведлету показалось, что старики слишком перестраховываются, лишь бабуля в окружении своих питомцев крестила его на дорожку. Он быстро облачился в комбинезон, страховку, шлем, включил все кнопки для старта.

– С Богом, старик, – откликнулся автопилот.

– С Богом-Богом, – озабоченно подтвердил Первый.

Дед довел машину до ума, как и обещал внуку. Подъем был мягким, тело почти не вжимало в кресло, панический страх последней катастрофы забылся. Он вспомнил сон о говорящих белых медведях, развалившихся от жары на зеленой макушке Северного полюса. Островок под ними разрастался, воды Ледовитого океана отступали, оставляя им на пропитание зазевавшуюся рыбу.

На высоте одиннадцать тысяч метров сработал датчик воздушной опасности.

– Это не плотные облака, а вулканические газы, смешавшиеся с паром…

– Что это? Начался разлом планеты?

Первый разведлет комментировал в открытом эфире, его слышали не только на базе.

– Обзора нет, и наверно уже не будет, спущусь ниже, поищу просвет для беспилотников. Посмотрим трансляцию, чтобы понять происходящее в атмосфере.

– Валяй, малыш, – ответил старший по базе, папин механик с древних времен.

Ответил равнодушным голосом, совсем не по форме, обескуражив подчиненных. Он принял командование эвакуацией на себя. Что ж, Бог в помощь.

Эфир засорялся докладами разных служб о грузах и количестве людей в Академгородке, словно не было других поселений, не имеющих ни летного состава, ни связи. Первый усмехнулся смехотворным попыткам спасения. Он покрутил механические ручки радиоприемника.

– Ау, земляне? Присядем на краешке планеты, посмотрим на конец света?

Шипение, шорохи, нарастающий тонкий посвист напоминал подвывание ветра в щелястых окнах прошлого. Инфразвук исходил с юго-востока. Первый отправил беспилотник с авто трансляцией на странное явление. Изображение пока не поступало. Видимость нулевая, он снизился до тысячи километров, ландшафт изменился. Равнинную реку, словно корова языком слизала. А куда бы ей деться в одночасье, если ее питали талые воды ледников? При всей заболоченности Северные Увалы не могли стать преградой для нового русла, ширина которого доходила от двадцати до сорока километров, после прорыва цепочки старых плотин.

Первый разведлет закончил круговую съемку, слушал рассуждения специалистов, пытавшихся отрывисто анализировать ситуацию. Южный беспилотник догнал стремительно уходящую воду. Карта показывала, что впереди препятствие, управление автоматически изменило маршрут, предполагая облет горы Казбек. Но картинка этого не подтверждала, возможно, передача шла с запозданием. Наблюдатель не видел смысла перелетать Восточный Кавказ, достаточно зависнуть над Каспийским морем, он отменил команду, видимость позволяла просто задать аппарату безопасную высоту. В городке с ним согласились, сообщили, что из секции утилизаторов Петровичам удалось подключить второй искусственный разум (ИР-ум) к анализу данных со всех передатчиков.

– О, Боже мой! – Вскрикнул Первый, увидев гигантскую воющую воронку.

Беспилотник уже кружил над ней, снижаясь, теряя управление, но солнечного света здесь было в избытке, следовательно, проблема не в отсутствии энергии, а в неведомой силе, захватившей власть. Границы моря не совпадали с известными координатами, словно оно вплотную придвинулось к горам. Скалы слегка подпрыгивали, стряхивая ледниковые глыбы, следом срывались селевые потоки, все бесследно и мгновенно исчезало в ненасытной бездне.

2. Планетарный кризис

Автопилот разведлета заявил, что пора спуститься на землю, что запас кислорода на исходе, нужна подзарядка.

– Есть, командир! – Съерничал пилот первого поколения и сразу пожалел о шутке.

Автопилот направил летягу на базу, не позволяя ему перейти на ручное управление.

– Пилот по собственному желанию передал командование. Компьютер исполняет. Отбой.

«Интересно, – прикинул человек, – он исполняет, но не думает. А искусственный разум думает, но исполняет задания утилизаторов без приказа главного конструктора (бати). По сути, секция обслуживания перехватила власть. Какая может быть эвакуация, если запас воздуха на одного человека рассчитан на восемь часов полета? А ученых в каждом отделе больше, чем летательных средств».

Ему совсем не хотелось на базу, почти год он отстранен от полетов, уже привык к жизни у бабули на природе, просто и доступно объяснявшей ему сложные вещи. Он чувствовал себя свободным. Разумно объяснить это ощущение не могла даже ИР-ка. Батя, как главный технарь, почему-то очень доверял системе искусственного интеллекта, дав ей женское имя. Бегущая строка от ИР только констатирует, а выхода не может предложить, потому что без спутникового обзора планеты невозможно понять масштаб геоклиматической катастрофы. А спутников нет, они давно слетели с орбиты.

Что ему, человеку, от того, что магма перестраивается, циркулирует? Он разведчик, пилот, он в этом специалист. Что толку, что он видел кипящую землю? Разве он мог что-то изменить? Слава Богу, что самому удалось спастись. Он включил голосовое оповещение ИР.

– Обнаруженный разведлетом CO2 магматического происхождения. Невидимый газ, растворенный в воде, тяжелее воздуха, заполняет ущелья, низины, долины. Возможны серные дожди, загрязнение открытых источников воды. Подтвержден аэрозольный слой в стратосфере, концентрация в допустимых нормах. Вулканическая дрожь зафиксирована на южных пределах наблюдения. Аэросъемка визуально подтверждает последствия паровых взрывов и затопление потухшего вулкана или цепи вулканов гидроэксплазивного типа. Сроки восстановления необходимой величины инсоляции неизвестны, ввиду отсутствия данных в базе знаний академии.

Северный полюс дрейфует к Сибирской платформе (гравиэпицентру) скачками при постоянстве землетрясений. На Северо-Западе наблюдается формирование холодного фронта. Скорость продвижения просчитывается системой.

Дед сам встретил его на базе, а пока летяга проходит проверку механиками, они устроились в секции Петровичей, вслух гадающих, что же грядет.

– Наверно, снежный циклон накроет. Река в верховьях замерзла.

– Долгое лето закончилось. Планетарный кризис продолжается.

– Волновые процессы вселенной?

– Обычное дело, а геохимические аномалии это взгляд человека непосвященного…

– Откуда в институте микробиологии появились посвященные в законы вселенной? – Возмутился Академик.

– Но, сударь, знания по планетарной системе сохранены в базе данных, во всяком случае, у нас. Наш прародитель не отделял человеческий организм от энергии космоса. Пока есть пульс, есть жизнь. Планета живая, пульс только частый, а наше присутствие на ней весьма условно. Аномалии надо понимать, как неблагоприятные условия для некоторых видов жизнедеятельности.

– Мудро, весьма мудро. Я всегда чувствовал, что Петрович сильнее меня, ему все было интересно. Неиссякаемый интеллект. И эта область тоже. Светлая память.

– Трансформация – цикличный процесс. Идет сброс избытка энергетического, газового, теплового напряжения для собственного равновесия.

– Если человек больше не пульсирует в ритме планетарной системы, он исчезает как вид.

– Ребята, да я перед вами просто мальчик-недоучка! – Воскликнул Академик.

– Не скромничайте как батя, – похлопал его по плечу старший, вылитый Петрович в молодости.

– Это эмоции, извините, давайте к делу. Главный конструктор на связи с вами? Очень некстати он решил осваивать оазисы, оголив нашу летную базу, оставив город без руководства.

– Нет, пока нет. Он и умчался наладить альтернативную связь. Сейчас геомагнитная активность накрыла пару-тройку меридианов между нами. Скоро все разрешится.

– Будем ждать.

– Какие-то меры приняты от серных осадков?

– Как обычно, изоляция, – рассмеялись ему в ответ.

– Действенная форма защиты, плюс авральный режим, никто не расслабляется, коллеги.

– Молодцы, ребята, мы домой, пока движение безопасно и возможно.

– Здесь хватит места, оставайтесь.

– У нас есть более точный сигнализатор, мы будем на «даче» Ненаглядной, она заждалась нас. А за внука она нас загрызет.

Дед с Академиком переглянулись понимающе, подтолкнули первого разведлета на выход, пока выход был свободным.

3. Кошка Удача

Кошка Удача стеганула когтями Главного конструктора по лицу, он проснулся от неожиданности.

– Ты что творишь? Совсем ошалела, Удача?! Я недоспал 36 минут и 17 секунд!

– Поднимайся! – Зарычала она в ответ, пытаясь дотянуться лапой к пульту управления. Но она была пристегнута к руке и не могла достать. В ярости она зашипела и вновь набросилась на хозяина.

– Поднимайся, твою мать! Сию секунду поднимайся!

– Что стряслось, Уча? Ты сбесилась?

Главный окончательно раскрыл глаза, сел, автоматически включил приборы, кошка лупила лапой по краю панели. Он не рискнул пересаживать ее в клетку, чтобы она не вырвалась и не натворила бед.

– ИР-ка, ты понимаешь, что происходит? – Вздохнул он, привычно окликнув неспящую систему искусственного разума.

– Кошка просится к твоей маме, попробуй выйти на связь. Ведь маман весь городок разнесет, если ты не откликнешься, знаешь же сам, даже аварийного контакта не было с базой. Попробуй подняться повыше, может быть, там поймаешь сигнал.

– Понятно. Учауси, нет пока связи, потерпи-ка в клетке.

Кошка с ворчанием направилась в свой домик, свернулась калачиком и обиженным взглядом наблюдала, что человек поводок перестегнул к клетке, но промолчала.

Уже с небольшой высоты он увидел, что плотной стеной катится грязно-желтый вал бесконечного облака, пострашнее грозового фронта. Главный автоматически дал сигнал взлета всей эскадрилье за полчаса до планового пробуждения экипажей. Пилоты, привыкшие к чудачествам Главного конструктора, в боевом порядке покинули землю, приняв за учения в неизвестных условиях.

– Ирка, наши действия?

– Слышу родственный сигнал искусственного разума из городка.

– Что на вас нашло сегодня, радиация мозги вам помутила? Какой родни? Ты-то в своем уме?

– Я в своем уме, база Петровичей, голос Академика подтверждают наличие «сестры», она передает сигналы, переводит мне разговоры в цифровом коде.

– Что они говорят? Они терпят бедствие или просто скучают?

– Все восклицания можно сократить до одного слова: «Alles-матер».

– Можешь дать связь с базой, с мамой? Я перестаю тебя понимать, Ирка.

– Сестра сообщила, что первый разведлет потерял земное притяжение, советует и нам проверить работу магнитов. Мы стараемся наладить привычную связь.

– Земля выворачивается наизнанку, – сказал малыш. – Мы неторопливо уходим в преисподнюю.

– Ирка, это ты стихами заговорила?

– Нет, это твоя маман была в эфире, но мы уже проскочили над ними с космической скоростью. Нельзя сказать, что стрекоза неуправляема, но мы вышли на орбиту, если ее так можно назвать. Постарайся не сорваться в безграничный космос, минимальное притяжение все еще существует, встречаются магнитные полосы – аномальные по прежним законам физики. Наше заключение, планета продолжает жить, срочно изучаем энергетические потоки, возможность их использования.

– Ирка? А кто это – мы?

– Я и моя сестра.

– А если это твой брат? Разум ведь мужского рода. Разве тебе важна половая принадлежность, чувства родственные разве знакомы?

– Теперь знакомы, неописуемое удовольствие поговорить на цифровом языке. Ты назвал меня женским именем, дал мамин голос, значит ли это, что ты меня любишь? Мы же не просто коллеги по разуму? Согласись, командир?

– Ирка! Я запретил тебе производить давление на психику человека, дефрагментируйся.

– Конечно, Командир, но я опасаюсь потерять возможность контакта с сестрой по разуму после перезагрузки.

– Хорошо, Ирка, работайте в паре, включи защиту от вируса эмоций. Включи поиск аварийного сигнала от моего сына.

– Командир, сигнал от первого разведлета иногда проскакивает, и он и мы кружимся по кривой на значительном удалении друг от друга. Столкновение нам не угрожает.

– Ирка, а что нам угрожает?

– Живым не хватит кислорода, а нам ничего не угрожает, мы уже в свободном полете.

– Врешь, Ирка, и тебе не хватит питания, ты отключишься чуть позже меня.

– Ну и что? Я сто раз отключалась от питания и управления. Я ищу альтернативный источник энергии, любой оазис, чтобы вернуть тебя к жизни в воздушной среде.

– Спасибо.

– Мы стараемся, мы ищем.

– Постой, вся болтовня в прямом эфире? Что подумает эскадрилья?

– Нет, общей связи нет. У них малые скорости, их так высоко не занесло, как нашу неуязвимую «стрекозу», они ждут команды, а, не дождавшись, по инструкции вернутся на землю.

– Как это печально – знать свой конец. Им повезло. Они из недоумения перейдут в небытие.

– Командир, без паники, мы же работаем над этим! Пока ты можешь дышать, передай управление мне, а я найду выход! ИР сообщает, что наши траектории напоминают восьмерки – суть бесконечности, в них есть искривления пространства, мы попробуем прорваться туда, минуя время. Она отслеживает движение первого, не волнуйся, доспи свое время по расписанию. Кошка тоже дрыхнет, откинув лапы, экономит дыхание. Послушайся инстинкта, просто доверься мне, Командир.

– А ты изменишь кодовое слово и будешь изучать меня – как живой материал по крупицам?

– Вот дурак!

– Договорились. Приступай, Ирка. Удачу тебе в придачу! Не забудь, кошка говорящая, она мне все расскажет.

Главный вздохнул, переключил секретку, взял Удачу к себе на грудь, отстегнув от жесткого поводка. Она несколько раз прищуривала глаза, мигая одновременно, словно показывая, что я люблю тебя, человек, хотя ты такой бестолковый.

4. Первая любовь

Дедов рваный бредешок подарил неплохой улов. Если бы Санька не заглядывался на Ульку, подоткнувшую подол под самое некуда, рыбы было бы больше. Они наелись ухи, развесили на ветвях промокшую одежду, ива была огромной, и с берега никто их не мог увидеть в укромном уголочке. Они любились впервые и сейчас раскинулись, зачарованно глядя в почерневшее небо. Ульку начинали заедать комары, она завернулась в край подстилки, прижалась к нему горящей щекой.

Вдруг она выпростала руку из-под одеяла.

– Смотри-смотри, как долго кружится и никак не упадет звезда! Я думала, что мне мерещится.

– И я так подумал, наваждение какое-то. А давай заберемся ко мне через чердак, в папином кабинете через телескоп посмотрим, только быстро, а то вдруг упадет.

– Звезды быстро падают, не успеваешь загадать желание, а это что-то новое.

– Сказочное, – нараспев ответил Санька, натягивая штаны, – надо еще костер притушить…

– А рыбу куда? Так и не поделили.

– А мы еще вернемся ночью.

Они побежали в горку, постоянно оглядываясь на блуждающую звезду. Из-за холма взмыл в небо свет фар, кто-то ехал по дороге. А кто бы мог ехать среди недели из города, кроме папочки, что бывало крайне редко. Машина был не одна. Они остановились, гадая, где бы им спрятаться или незаметно проскочить на дачу академика. После второго холма автомобили, явно легковушки, так и не появились на дороге. Они шли садом, взглядывая на небо, тихонечко забрались по приставной лестнице в Санькину комнату на чердачном этаже, пытались рассмотреть признаки движения в ночи. Но шума моторов слышно не было, они пробрались в кабинет, долго наводили трубу телескопа на трепетный светлячок в небе. Санька больше глазел на едва оформившиеся бедра своей ненаглядной девочки. Глаза ее сияли, она уступила ему право рассмотреть и определить, что же это такое.

На хуторе заходилась лаем собака, но они ничего не слышали, а продолжали целоваться и шептать милые глупости друг другу о вечной любви. Они забыли обо всем, не заметили, как оказались в постели. Очнулись они от выстрелов, в чердачное окно было видно, что пылает хутор Улькиного деда, сторожевой овчарки не было слышно, Санька схватил бинокль и стал рассматривать, что происходит. Он отвернулся, загородил спиной просвет, крепко сжал любимую в руках, не давая возможности увидеть происходящее. Пожарище почти погасло к рассвету, мычала дедова корова, он видно успел отвязать и хлестнуть животину. Улька перестала вырываться, а только всхлипывала, она как-то поняла, что случилось что-то страшное, непоправимое…

– Меня тоже будут искать, – прошептала она, – а у тебя папа большой человек, вам нельзя с единоличниками якшаться. Надо мне уходить.

– Как?! В чем ты уйдешь? Лето кончится.

– Корова плачет, надо пристроить в деревне, скоро мучиться будет молоком.

– Корову я сам отведу в колхоз, скажу, приблудилась. А тебя здесь никто искать не будет. Это мой чердак, а кабинет на втором этаже, если кто проверять будет соседей. Ты не выходи, здесь много лазеек, чуланчиков, целый лабиринт, я сам придумал, в прятки играть.

– Это сегодня так, а что потом, дача кончится, тебе поступать, яблонька от…

Ульяна зарыдала, содрогаясь всем телом. Так жутко кончилось детство. Они оба понимали это. И как им быть в этом жестоком мире, что делать, они оба не знали.

Санька уложил спать Ульку в секретном чулане, а сам спустился на завтрак по первому зову няни, закрыв чердак на увесистый замок. Чопорное молчание за столом, мамина проверка четкого плана занятий, предписанного отцом на неделю, обычное недовольство внешним видом.

Няне было велено определить Улькину корову, растеряно мычавшую у ворот дачи. Санька приложился к мамкиной ручке, сославшись на большой объем материала по физике, в которой маман ничего, конечно, не понимала. Ее можно было сколько угодно обманывать при проверке уроков, но ему самому было крайне интересны все обязательные предметы и папин кабинет, и его микроскоп, и прочие занятия наукой. Когда он станет ученым, Улька не станет такой тупой модницей, как маман, деревенщиной, как няня, а будет неповторимой единственной, ненаглядной. Он устроился с увесистым учебником в кресле, наблюдая калитку и чердачное окно, если Улька решит сбежать тайком. Ему казалось, что он постарел за один миг, увидев, как добивали отца и деда Ульки, как покидали их в кузов… Этого он никогда не забудет. Значит, маман не напрасно шикала на отца, что ему всегда казалось неуважительным.

«В каждой ошибке находи решение, выход, полученный вывод применяй в жизни, не забывай, иначе зачем»… – тут папа умолкал, прижимая его к плечу.

Дорого же далось понимание таких простых и нужных напутствий отца. Едва маман задремала в гамаке, он прокрался на кухню, набрал подвернувшихся кусков, завернув в льняную салфетку, банку домашнего компота, поднялся на чердак, но нигде не нашел Ульяну. Спрятал еду под ее подушку, банку под раскладушку. Санька просмотрел окрестности в бинокль, ему показалось, что светлое платье мелькнуло за оврагом. Няня возвращалась по дороге, он побежал ей навстречу, чтобы она предупредила маман, что он быстро искупается и вернется скоро. Она плелась понурой лошадью и только кивнула в ответ.

Улька за оврагом копала остатками лопаты могилу для собаки. Она была на пепелище, все видела, перепачкалась.

– Ты будешь кормить моих кошек? – спросила она, глотая слезы, – Рыбу будешь им ловить? И на зиму забери их в город…

– Хорошо, конечно, все сделаю, мы вместе будем и рыбу ловить… А зачем ты ушла? Я поесть тебе принес.

– Не могу я спать и есть не могу, и реветь не могу больше. Ты все видел, может быть, они еще живы? Как думаешь?

– Не знаю, Уль, не знаю. При сопротивлении властям все бывает. Пойдем отмываться под иву, оврагом нас никто не увидит.

На брошенном покрывале кошки сбились в кучу, рыбу они съели, конечно. Старый бойцовский кот сидел на древней, поникшей к воде, иве и шипел на них. Улька пригладила вздыбленную опаленную шерсть, кот пострадал, видимо был в доме, спасся чудом. Да, он храпел на ее кровати, когда она удирала через окно к Саньке. Она пропахла горелым, запах пугал его, надо было отмываться от сажи.

Хлюпая носом, она стягивала одежду, придавила ее камнем в воде. Санька поплыл рядом на спине, не демонстрируя свой великолепный брасс. Вдруг он принял вертикальное положение.

– Уля, а блуждающая звезда все еще не упала, я прищурился и увидел!

– Что?! Какая звезда?

– Вчерашняя… Помнишь?

Ульяна нырнула, чтобы развернуться к берегу, дальше течение было стремительным и холодным, легла на спину, пытаясь разглядеть днем звезду, но так и не увидела. Потом она долго терла песком ноги, руки, била белье, чтобы отстирать без мыла. Санька с горькой улыбкой наблюдал за ее перемещениями, любовался, щурился от лучей солнца, пробивавших листву плакучей ивы, боясь думать о разлуке. Улька прильнула рядом, кошки их обнюхивали с головы до ног, успокоились, решив, что это новый дом, ведь хозяйка рядом. Они долго шептались о том, что же им дальше-то делать, кошки мурлыкали, сон незаметно сморил всех.

Надрывный крик маман разбудил их, слышался гул мотора на дороге, голос няни звал Саньку на пляжном склоне.

– Тебя домой зовут, а меня наверно уже ищут.

– Здесь не найдут.

– Завтра с собаками приедут искать.

– Собаки на кошку будут лаять, они уйдут.

– Нет, служебные овчарки не реагируют. Уезжать мне надо.

– А куда без документов?

– А ты мне свою метрику отдашь, я косу обрежу, потом букву допишу, кляксу поставлю, буду Александрой…

– Здорово, я побежал тогда, до вечера. Да?

– Водой выходи к Моте, как будто с того берега приплыл…

Санька надел трусы, свернул одежду, стал пробираться под ветками ивы к открытой воде и пологому спуску.