Заветы Велеса. Славянские мифы и сказания

Грозный соперник

Ярость у наших предков не злоба, а страсть

к жизни, но как изменились такие славные слова.

Как шумно и весело нынче на небесах. Молнии сверкают, Гром грохочет. Золотистые кони несутся со всех сторон в чертоги Отца всех богов Сварога – его младший сын Перун не просто был спасен из лап чудовища Скипера, и вернулся в отцовский небесный дом, но нынче он женится на прекрасной Диве.

Никогда наши боги не оставались в одиночестве, выбирали они себе жен прекрасных, и оставались с ними перед лицом вечности, конечно, если ничто не мешало этому, но разное случалось. Страсть – это жизнь, и порой она обрушивается внезапно, как ураган вовсе не на тех, кто стоит рядом и готов быть вместе. Она так же непредсказуема для всех, и грозные боги бывают перед ней порой бессильны.

Как хороши молодые. Долго пришлось добиваться Громовержцу руки и сердца гордой девы. А когда все задания он исполнил, тут и явился Скипер – зверь, бывший ее жених, посчитавший себя обиженным. На этот раз игра, отцом невесты затеянная, настоящей бедой грозила Богу молний и громов небесных. И если бы не пришел на помощь юному богу отец невесты бог Дый, который не хотел ее оставлять в руках у грозного Скипера, из двух зол он решил все-таки громовержца выбрать, То плохо бы все закончилось.

Хотя предупреждала его Мокашь – богиня судьбы, что не любит Перуна Дыя, и совсем дугой бог был у нее на роду написан. Но после схватки, в которой рядом они сражались, уступил старик. Ни о Богине судьбы, ни о дочери своей не думал он в те минуты, и напрасно она птицей оборачивалась и летела от Перуна, рыбой становилась и плыла от него, зверем лесным была и бежала, везде настигал он ее. Тогда ничего не осталось ей, как только сдаться, а тот, другой, где он был, и почему не пришел к ней на помощь? Обида толкнула ее в объятия Громовержца, а обида всегда была плохим советчиком, но так все складывалось тогда.

Вот и она поняла, что не стоит больше противиться, куда ей против Громовержца бороться в одиночестве. Вошла она в чертоги Свароговы, чтобы стать одной из них.

И только в чертогах Сварога затрепетало сердце ее за свадебный столом поняла она какая беда ее ждет и не отпустит с миром.

Когда взглянула на нее Лада, то она все сразу поняла, от богини любви ничего никому никогда скрыть не удавалось, и Диве не удастся. Но кто же тот, кто с ее младшим и любимым сыном должен был в противоборство вступить?

Внимательно богиня любви смотрела на всех гостей за столом, пыталась угадать от кого им беду ждать надо. Стрибог слишком стремителен и непостоянен, он любит всех, и не страшен, Семаргл красив и ярок, но он тоже слишком быстр, отполыхает и погаснет, еще и огонь вспыхнуть не успеет. Есть здесь и мрачный Ний, но он никогда не любил никого, кроме нее самой, и вряд ли Дива для нее соперница, и тогда взор богини матери на старшего сына на Велеса упал, и все она поняла в тот самый момент.

И он заметил ее взгляд, постарался улыбнуться, но плохо это у него получилось.

– Не смей, – всем своим видом старалась сказать ему Богиня.

Но не сама ли Мокашь еще при рождении Весела коснулась его чела своим перстнем волшебным, и страсть неодолимая к жизнь в душе его загорелась, да такая, что рассудок все время затухал, как только она разгоралась. И не перед чем он не останавливался, никогда ни о чем он не жалел. Но на этот раз все могло скверно закончиться, если она его не остановит. Но уже и Дива на него смотрела, и глаз отвести не могла. И ей в один миг все понятно было. Предательство совершилось на глазах у всех, он даже таиться не собирался, хотя никто из них еще не пошевелился.

Ничего не ведал счастливый жених, но и он скоро обо всем узнает. Не смогут они скрыть, не оставит Велес Диву в покое, даже если бы и хотел этого..Но если она ничего не сможет предотвратить, стоит ли вмешиваться.

Удивленно смотрел Сварог на Ладу. Что это с ней такое творится в такой торжественный день. Странная она какая-то, но когда она другой была? За это он и любил ее всегда. Но как только отвернулся от любимой своей Перун, она и исчезла куда-то, словно не было ее. Встрепенулись гости, жених несчастный понял, что и на небесах, и в чертогах отца его что-то творится.

Сверкали очи его ясные, молнии метались в разные стороны. Но в ярости лютой заметил он, что и брата его старшего Велеса нет поблизости. Ему еще не хотелось верить в то, что тот, кто все сделал для того, чтобы вырвать его из рук чудовища, теперь и предал, что из его рук он любимую жену вырвал теперь так же яростно. Не может быть, – убеждал он себя, – это был кто-то другой. И вырвался он на небесные простоты бескрайние, и тучи его со всех сторон окружили, то ли его хотели защитить от бога всего живого, то ли того, от грозного брата. И Лада метнулась за ними, потому что у нее -то никаких сомнений не оставалось в том, что уже произошло, что еще случиться должно было. И догнал Перун похитителя, и тут же, не особенно долго думая, вырвал он из рук его Диву, которая дивилась, только непонятно чему больше, тому ли, что снова в руках Перуна она оказалась, или тому, что похищена была на свадьбе в первый день. Видно столько страсти передалось ей от Велеса, пока в объятиях свои он обнимал ее, да целовал жарко, что зачарованной и полумертвой к жениху она вернулась.

– Она не твоя, она чужая, – читал он в глазах матушки своей, но ничего о том знать не желал. И, минуя чертоги отцовские, к себе направился, за ними бросился, почти безумный Велес.

И что с ним было делать? Тогда он и повернулся, и на глазах жены своей молодой и матери своей рассек брата молнией и бросил на землю, чтобы не стоял он на пути его и не безумствовал. Сброшен за страсть и вероломства был Велес с небес на землю, и должен был он там оставаться.

Это спасло его на какое-то время от дальнейшего поединка, потому что не мог он до них с земли дотянуться. Уговаривал бога ветров умчать его к Диве, чтобы хоть одним глазком на нее взглянуть, но не согласился тот, Стрибог понимал, что он крайним останется, Велесу терять уже нечего, он и в подземном мире не пропадет, а ему только просторы бескрайние любы были всегда, куда он без них. И только когда сама Дива спустилась с небес, не ведая, что творит, потому что вырвать его из души своей так и не смогла, тогда и умчал он ее на остров иллюзий, где город для них двоих построил.

Знал бог всего живого, что недолго им вместе быть, что разлучат их боги, потому что мир против них был, но пусть хоть так, пусть хоть пока. И такими страстными и безумными были эти ночи, что родился Ярила – бог страсти, и поняли все, кто увидели этого красавца богом всего живого рожденного, что страсть – это жизнь, и не может она не быть другой, а ярость – это не злоба, а страсть, и только такая ярость и должна в душах оставаться. Потому что все остальное – это мертвечина.

Дива должна была на небеса вернуться, к мужу своему, но она оставила этому миру своего Ярилу, как напоминание о любви и страсти, для которой не было никогда никаких преград, не было и не будет.

– Они безумны, – рокотал Перун, простив свою жену, но не простив брата своего.

– Они счастливы, – говорила Лада

Так и поняли все остальные, что счастье, страсть и безумие всегда ходят рядом, но почему же остальные тайно или явно завидовали этим безумцам?

Когда Ярила там торжествовал,

и вся природа позабыла плен,

Кощей во тьму бессильный отступал,

и ждали все страстей и перемен,

И ярость жизни, светлые минуты,

Когда все кружит, позабыв про сон,

И мы их презираем почему-то,

А мир прекрасен, дерзок и влюблен,

Об умерщвленье плоти забывая,

И понимая, что такое жизнь,

Во тьму воды, спокойные ступая,

Мы видим глубину ее и высь.

И там русалки дивные царили,

И лешие порядок навели,

И наши предки радостные жили,

И стать рабами сроду не могли.

– Но я не раб, – рычал он на прощанье,

Наш светлый князь, о, Святослав лихой,

К Яриле убегали на свиданье,

Красавицы, и мир совсем другой

Явили взору странные картины,

Нам непонятны страсти их и сны,

Но самые красивые мужчины,

Проснулись в ожидании весны.

И снова и костры и хороводы,

Пугливым нам все видятся вдали,

И к нам Ярила в тишине приходит,

И говорит, о страсти и любви.

И крестится испуганно старуха,

И девица краснеет невпопад,

И в душах опустевших лишь разруха,

И в судьбах невезенье и разла

Единственная ночь

Той ночью звезды падали с небес,

И в озере тонули без следа.

И мир в тумане медленно исчез

Остались только неба и вода.

И ночь была волшебной- блеск огня,

И страсти, и мерцание костров,

И вдохновенье, окрылив меня,

Несло на крыльях вдаль иных миров.

Все было прекрасно в небесных чертогах – никаких особенных волнений, после того, когда Ний и Змеи вернулись в царство тьмы. Все надолго успокоилось. И только среди богов происходили какие-то странные, а порой и грустные истории. о никакой беды бы не случилось, если бы бог Семаргл – первый из страстных и огненных созданий не захотел по земле прогуляться.

Тайные, даже ему неведомые желания теснились в душе его, полыхало пламя страсти, еще никак не проявившееся, но уже толкавшее его куда-то на землю. Сны снились такие, что дух захватывало, и так хотелось пылкому богу, чтобы сбылись они поскорее, и пусть он сгорит дотла, но испытает это чудо- соединения с любимой. И сам он дивился тому, что с ним такое твориться могло. Только ночью промелькнул он на полыхавшей во тьме колеснице своей, спрыгнул на землю и велел вознице появиться к рассвету.

– Не смей меня искать и тревожить раньше, не вернусь назад, пока не отыщу ее.

Но кто она была он и сам не ведал, во сне она обнимая и обволакивая его ласками, все время ускользала, словно бы и не было ее рядом. Тайна и злила, и пугала и волновала Семаргла.

Прошелся по заповедному лесу огненный бог, то тут, то там первые костры загорелись от прикосновения его. Но он не замечал этого – в первый раз по земле шагал, и все новым и необычным казалось. Тогда и всполошились духи лесные, – где это видано, чтобы огонь расхаживал по владениям их, и захотели они от него поскорее избавиться, пока беды не случилось.

Но не успели туда броситься, как появилась перед ним богиня ночи Купальница. Она молода и прекрасна была, только что Мрак едва от нее ушел, а уже и огонь перед ней появился. И видела она, как суетились остальные, его завидев. Но так захотелось ей в объятиях огненного бога побывать, что только их и видели, увлекала она его подальше в горы, кокетливо за собой маня., и Стрибог умчал их подальше. Повелитель всех ветров понимал, что ему больше всего от Рода и достанется, если еще Семаргл побудет тут да лес заповедный спалит.

Он спросил на всякий случай у Купальницы, не обижает ли ее Семаргл, но та только рассмеялась звонко, и эхо по горам покатилось. Он умчался прочь, не желая видеть того, что происходить будет. А они, не в силах сдерживаться и бросились друг к другу, радуясь, что все их оставили.

Как они метались, догоняя друг друга, как догнал и опалил ночь Семаргл, потом Баяны песни распевали самые чувственные, да такие, что захотелось и Велесу что-то подобное испытать. А он был самым страстным из всех и яростным, тогда и родился у него Ярило, и подарил он миру страсть неуемную и всепоглощающую. За это и был с небес на землю сброшен, но не особенно печалился, стал он здесь богом всего земного, и только над Перуном, в небесах метавшимся, посмеивался.

Но история бога Огня грустной оказалось. Поднялся он в назначенный час на небеса – на земле всегда было ему опасно оставаться, только на короткий миг и вырывался он сюда, и уносился туда снова. А Купальница на земле осталась. Да не одна, в назначенный срок, после всех страстей, с Семарглом пережитых, родились у нее близнецы. И сына Купалой назвала она, а дочку Костромой.

Еще в те времена говаривали, что когда близнецы на свет белый появлялись, то надо было ждать беды, не только среди людей, но и среди богов такое стряслось.

Но матерью она оказалась беспечной, и черная птица, посланная Нием, похитила мальчика. Не мог ей бог Тьмы простить того, что она отказала ему, а в объятья огня бросилась. Только дочь осталась у нее Кострома, и сколько не искал его Семаргл, сколько Ночь сама не металась, все напрасно, исчез Купала, словно его и не было.

Даже к Ладе- богине любви обращалась с мольбой, но та только усмехнулась и ничего не сказала ей, с Богом Тьмы, который и без того на нее был зол, она ссориться не хотела, ведь никому он не подчинялся, и всякого от него можно было ждать.

И оставил бы Ний Купалу навсегда во Тьме, но даже он Мокашь ослушаться не посмел, ведь было написано в Книге Судеб, что вернется он в мир, который покинул когда-то и эта ночь будет самой счастливой в жизни людской, и будут сходится там один раз в честь его возвращения Отец его, которому на землю спуститься позволено, и мать. И великие чудеса могут происходить в такую ночь.

Но не бывает радости без печали. Было и другое в той книге отмечено, то, о чем даже Берегини – помощницы богини Судьбы говорить не могли, да и не хотели особенно.

А случилось это в момент возвращения из другого мира Купалы. Бросился он в тот мир, о котором не помнил, ничего не знал, но от этого он ему еще прекраснее казался. И такие там красавицы встречали его в эту ночь и улыбались ему, что огонь, который отец в душе его зажег, только ярче и ярче загорался. Никто не мог заснуть в такую ночь. И среди встречавших Купалу была и красавица Кострома – гордая и непреступная. Ни за кого она замуж не собиралась, не человек, а бог ей нужен был. Не могла Леля терпеть такого, и решила она несносной девице отомстить, и невидимая рука сорвала с ее головы и бросила в воду венок, который вместе со всеми плела себе Кострома..

И все она сделала для того, чтобы именно этот венок Купала и взял в руки, а потом еще улыбалась загадочно.

Кострома и опомниться не успела, как увидела, что нет венка на голове у нее. Но он в руках юноши прекрасного был. И, спрыгнув на берег, тот стал спрашивать у девиц его окруживших, кому этот венок принадлежит.

Расступились они, не скрывая своего разочарования. Можно было и обмануть Незнакомца, да себе дороже, что потом будет и представить трудно. Не стали они этого делать, не могли и не хотели.

Так и оказался в один миг Купала перед Костромой. И пошел к ней вместе с венком. А она уже и не упрямилась так, потому что как только взглянула на него, так и поняла, что в нем вся жизнь ее. Никого прежде не любила она, но час ее пробил.

– Видно, боги так того желали, – услышала она голос, а в нем звучала музыка

И отрешившись от земных сует,

И растворяясь в призрачных мирах,

Мы видели и звезды и рассвет.

И продолжалась в вечности игра.

И были боги юные мудры,

И были девы тайные прекрасны,

В такую ночь стихии мы верны,

И торжествует жизнь, и смерть безгласна.

Так потом пели об этой ночи влюбленные, но в тот момент, когда Купала встретил Кострому, и страсть оказалась неодолимой и произошло самое страшное из всего, что могли подарить им боги.

Забыв обо всем и обо всех, они оказались в объятиях друг друга, и знали, что раз венок оказался в его руках, то должен он быть с ней и в эту ночь и всегда, и жениться должен. Но никому никогда неизвестно, что происходит на самом деле, чего хотят от чад своих боги, на что они нас толкают.

Рад был такому выбору Купалу, радовалась и Кострома, особенно после того, как в свете луны все совершилось, и первая страсть великолепна, с ней ничто сравниться не может, да не много радоваться им пришлось. Где в это время Купальница была, куда она укрылась, или не позволили ей вмешаться, кто знает, только после ночи ворвалась она к Семарглу на небеса и рассказала ему о том, что с их детьми произошло. А Берегиня уже Костроме обо всем рассказывала.

Та не поверила сначала, ведь знала от Лады самой, что не может брат мужем стать, не должно так быть. Но Берегиня не шутила, это от Болотницы такого ожидать можно было. И когда та, как, всегда подслушав их разговор, захохотала дико на весь лес, подтверждая, что случилось непоправимое, бросилась к ней Кострома, чтобы наказать злобную деву, но больше никто ее не видел в этом мире.

Так появилась русалка в заповедном лесу, – самая печальная и молчаливая из всех, и если другие рассказывали о том, как их обманули и бросили, как клятвы нарушались, то она всегда молчала, потому что ее любимый ни в чем не виноват был, он просто не ведал о том, что творилось.

И когда зажгли той ночью костер, и Купала понял, узнал от отца своего, что же произошло, куда его любимая исчезла, он так рассвирепел за то, что отец не остановил их, да и бросился в огонь, ни о чем больше не думая, да и сгорел в неравной борьбе с пламенем.

Но Лада потом говорила, что не собирался он жить в этом мире в одиночестве, потому сам и оказался там, а Семаргл даже спасти его пытался, да ничего у него не вышло.

Когда узнала русалка о том, что случилось с ее братом и любимым ее, то и вовсе говорить перестала. Никто никогда не слышал ее больше. Только цветы она рассыпала в память о Купале. А он возвращался один раз в году в этот мир, чтобы взглянуть на других влюбленных, тех, кого не обманули боги и позволили любить и быть вместе- они безумцы, но счастливые безумцы, им дано слишком многое, но разве многие могут сохранить этот чудный дар. А потом, когда расходятся влюбленный в укромные места, он бродит по лесу в одиночестве (ни одна земная дева больше не может увлечь Купалу), и ищет Кострому. Но ни разу за все время не появлялась молчаливая русалка перед ним, потому что слишком грустная это история, а ночь так прекрасна. Но порой, укрывшись в ветвях дерева – русалки выбираются на землю в это время, она издалека смотрит на Купалу, но не плачет, потому что не хочет, чтобы боги, так с ними поступившие, видели ее слезы. Да и ночь эта такая прекрасная.

И ночь была волшебной – блеск огня,

И страсти, и мерцания костров,

И вдохновенье, окрылив меня

Несло на крыльях вдаль иных миров.

Леший явился. Осень в лесу

И первый леший нынче вышел в лес,

Чтобы хранить то чудо бытия.

И филин с ним, и волк из чащи лез

И жизнь была прекрасна, и паря

Жар Птица прилетела, чтобы свет

Рассеял тьму, и к солнцу все тянулось.

И зашумел от ветра первый лес

Русалка в глубине воды проснулась

И заворчал хозяин этих вод

Жизнь начиналась, было все впервые

И вот опять по лесу он идет.

Деревья убирает он сухие,

И с птицами о чем-то говорит.

И ветки для костра опять приносит.

А лес стоит, он мудр и деловит

Наш добрый Леший, обо всем расспросит

Погладит он кота, и в тишине

На бабочек любуется и знает.

Что только лес в извечной тишине

Хранит наш мир, и сказки сочиняет.

На озере лесном в это время все и собрались- и хотя Велес был с ними, но главным оставался Тихон.

И он расположился на этом самом берегу, и рассказывал неспешно о том, что приключилось с ними за последнее время.

Это были простые и обычные вещи. Но улыбался Велес, он -то знал лучше других, что скоро о таком времени они будут только мечтать. Когда стужа охватит землю и тогда уже кажется, что больше солнца и тепла не будет, а если еще вместе с ней и темные силы придут в этот мир?

Тихон и не заметил, что о том самом тревожном он неожиданно начал говорить вслух.

– Это не нынче случится, – отвечал ему Велес, а остальные только переглядывались.

Было отчего в смятение прийти. Вроде и утешил, но ведь и намекнул на то, что это все-таки случится.

– Ний не успокоится, да и Перун тоже, и вроде бы они за правое дело воевали пока, и потому Доля с ними была. А потом, когда они уверовали в свою непогрешимость, то уже и черту переступают легко.

– А разве Доля не отвернется от них? – спросил кто-то из чертей.

– Знамо отвернется, только они больше уже устоять не могут.

– Но ведь можно остановить их, – не выдержал уже сам Тихон, – когда Леший взбесится весной бывало,, ведь останавливали же их.

– Ты тоже сравнил Лешего с Нием али Перуном, – услышали они голос Баюна, он и прежде где-то поблизости был, как без него, а тут, уже и голос свой подал, плут этакий.

– Остановить придется, – согласился с Лешим Велес, – только никогда еще насилие над богами добром не кончалось. И какие же они тогда боги, если мы их как людей неразумных, смирять начнем.

Так они еще долго говорили о том, да о сем, но рыжая красавица Жива уже кружила рядом. А увидев Велеса, она взлетела над ним. И он невольно устремился взором пока за ней.

Зашевелились черти вокруг Они почувствовали такую страсть и радость, которая исходила от них, и хотя сами они таким страстям не особенно были подвержены, но чувствовать-то все чувствовали.

А Жива, видя, что произошло и как Велес встрепенулся, звонко рассмеялась и приблизилась к нему.

Но в тот момент она наступила на хвост коту. И он так заверещал на весь лес, что сама Жива вздрогнула.

– Да что это за страсти такие, – мурлыкал Баюн, если ученый кот без хвоста останется.

– Да тебе не так больно, как кажется.

– Кота обидеть любая богиня может, – не сдавался он, только я злой и память у меня хорошая.

И все вокруг знали, что это правда. И тогда Тихону пришлось взять кота на руки и долго он его уговаривал да гладил.

– И не уговаривай меня, – верещал кот, – у них там страсти, из-за которых и большие беды случатся, и не только мой хвост пострадает.

Но Жива уже отпустилась у ног Велеса, и они о чем -то тихо вели беседу, забыв о коте придавленном, и обо всех, кто был тут поблизости.

Что это было? Обычный вечер в свете луны. Но как же он был прекрасен, вероятно все они должны были просто запомнить его таким.

Потому что скоро пожалует Кощей, чтобы сковать их мир льдом и снегом, и это еще половина беды, потом, после него появится, сам Ний, ему нужно получить власть над миром, и вернуть свою тьму назад.

И темные силы из Пекла будут с ним рядом.

А люди? Что люди, они, как капризные дети вырвались от него из леса, отделились., и пытаются доказать, что они проживут и обойдутся.

Обойдется пока, а потом, когда все начнется, там у себя, какими они окажутся беспомощными, странно даже представить.

И на рассвете, когда уже стали гаснуть костры на той стороне леса, куда они приходили все-таки, нельзя же совсем с лесом распрощаться, он зовет и влечет назад, Леший отправился туда, чтобы загасить костры и посмотреть, чтобы пожар не охватил этого мира.

А потом можно передохнуть немного, если здесь у чертей или там, у людей ничего такого не случится, но это бывают только редкие счастливые дни, когда все и тут и там покойно, обычные труды и заботы.

Но как же все-таки прекрасна эта жизнь, как она легка и неповторима.

Леший смотрел куда-то в даль и радовался тому, что видел вокруг.

Уже вместе с Живой исчез куда-то Велес, даже кот не заметил когда и куда они ушли – какая досада. Стали по своим болотам черти уходит и русалки спрятались на дно. Вот и еще одна чудная ночь завершилась, и никогда она больше не вернется. Но впереди вечность. Хотя какой она будет?

А Велес это знает. Он не знал – это точно.