Read the book: «Острые камни»

Или́я проснулся до звонка будильника, ощущая, как солнечный луч пригревает щеку. Июль – хороший месяц. Лето всегда приносило ожидание приключений, и Илия не сомневался: что-то интересное обязательно произойдет. Он сел на постели и потянулся, чувствуя легкость и бодрость в теле. Выпил стакан воды со столика возле кровати, поднялся и прошел в ванную.

Из зеркала над раковиной на него посмотрело молодое симпатичное лицо с большими оранжево-карими глазами. Рыжие волосы после сна топорщились во все стороны. Илия побрызгал на них водой и взял расческу.

Через десять минут, одетый в джинсы и футболку освежающего салатового цвета, он уже энергично шагал по улице, дожевывая на ходу бутерброд. Небо над ним было почти истерически-синее. Уже с утра повисла потогонная жара, но Илия был не из тех, кого напрягает погода. Его вообще мало что в мире напрягало. Разве только обшарпанный подвал, в котором он проводил минимум восемь часов в день. И «Вертушка». Сегодня должны быть объявлены результаты. Как только он подумал об этом, беспокойство начало ввинчиваться в мозг маленьким жужжащим буравчиком. Илия сделал вид, что выхватывает что-то из воздуха и швыряет, символически отбрасывая от себя тревогу. Голуби решили, что он бросил что-то съестное, и стаей слетелись к нему под ноги. Илия отдал им остатки бутерброда.

Он вошел в Парк Исчезающих Теней. Он часто слышал, что это место вызывает у людей беспокойство, как будто его густые заросли скрывают в себе неведомую опасность. Говорили даже, что на заросших тропинках иногда встречаются привидения. Но сам Илия ничего подобного не ощущал и не видел.

Он нырнул в заросли кустарника, прокладывая дорогу там, где ее нет, и спустился к берегу реки. Илия приходил к реке каждое утро, в любую погоду. Если он чувствовал, что настроение по каким-то причинам менее радужное, чем обычно, близость воды позволяла ему взбодриться.

Отражая небо, Нарвула, обычно серо-сизая, казалась голубой. Скользя подошвами кед по круглой гальке, устилающей берег, Илия пошел вдоль воды. Чайки вели охоту с утра пораньше. Паря над водой в поисках добычи, они казались ленивыми и сонными, но, завидев цель, пикировали со стремительностью падающего камня. Перо чайки спланировало к его ногам. Илия поднял его. Оно было белое, как облачко, и отливало перламутром. Чтобы не потерять и не смять, Илия сунул перо за ухо.

Он дошел до пристани, взбежал по лестнице и вскоре вышел к довольно узкой аллее, неизменно наводящей его на мысль о переходе в другой мир. Кремово-белое здание «Серебряной Лисицы» как будто пряталось в конце ее. Иногда у него создавалось ощущение, что все эти тополя и клены были высажены, чтобы скрыть здание от ненужных взглядов. Кто и зачем решил это сделать много-много лет назад? Не понимал он и смысла названия. «Серебряная Лисица». Оно вызывало у него образ призрачного животного, мелькнувшего на предрассветной лесной поляне. Не слишком ли романтичное название для всего-то вспомогательного отдела полиции? Хотя он до сих пор не очень понимал сферу деятельности СЛ, проработав в ней полтора года. И это его беспокоило. Чуть-чуть.

Его походка оставалась легкой и быстрой, но сердце, казалось, тяжелело с каждым шагом, приближающим к зданию с обсыпающейся штукатуркой. Подавив вздох, Илия вошел внутрь и предоставил документы на проверку. Перетерпев обычный осмотр на предмет соответствия лица и фотографии в пропуске, он продолжил путь по наполняющемуся людьми коридору с потертым паркетом до решетчатой двери на лестницу.

Проклятая лампочка на лестнице опять перегорела. Аккуратно ступая в темноте, Илия спустился к двери в подвал. На ощупь нашел замочную скважину и выключатель. Все тот же раздражающий глаза дрожащий тускло-голубой свет. Все тот же напитанный пылью затхлый воздух. Все те же захламляющие стол стопки бумаг и мрачный лабиринт из набитых папками стеллажей.

Когда Илия впервые оказался в этом месте, он усомнился, что выдержит день до вечера. Хотя выбора у него не было – только терпеть. Он был в подвешенном состоянии, потому что провалил «Вертушку» – неожиданный результат даже для начальства. Ему позволили пересдать ее через три месяца. А до завершения срока ожидания, просто чтобы куда-то его пристроить, попросили помочь архивариусу. Илия уже даже не помнил, как звали архивариуса, потому что тот уволился, едва у Илии начало хоть что-то получаться. То есть почти сразу. Илия не винил его.

Половина ламп не горела, придавая и без того невеселому помещению дополнительное сходство с подземельем. Илия не любил темных замкнутых пространств. По правде, он едва их переносил. В своей съемной квартирке он даже занавески снял с окон, чтобы не преграждали путь солнечному свету.

Он прошел за стеллажи к маленькой двери в проявочную. Нагнулся в проеме, не рассчитанном на его высокий рост. Щелкнул переключателем и в залившем каморку красном свете увидел привычные вещи, оставленные вчера вечером в легком беспорядке. Рулоны проявленной пленки, свисающие с бельевых веревок, увеличитель, кюветы… И готовые фотографии, для просушки разложенные на газетах.

Илия начал складывать фотографии в оранжевый конверт: беспалую руку, затем отсеченные пальцы – каждый на отдельном фото, один снят дважды – с кольцом и без. Кольцо было тонкое, женское, как и сам палец. Все последнее фото занимало ухо. Илия неодобрительно отметил высокую степень зернистости из-за увеличения. Наверное, это и есть профессиональная деформация: когда ты смотришь на фотографию с отрезанным ухом и размышляешь о зернистости. Если бы раньше Илии сказали, что у него будет такая работа, он бы решил, что свихнется на ней. Но на деле он быстро привык. Ко всему, кроме подвала.

Конечно, их привлекла не его осведомленность в фотографическом деле. И не его сомнительный талант рисовать персики и розы. Он также хорошо бегал и отлично плавал. Однажды после местного соревнования по плаванию к нему подошли некие маловыразительные люди с весьма невнятным, но захватывающим предложением о работе. Может быть, они использовали тайные психологические техники. Или же он просто не был рожден для фотографии и живописи. Но, впервые в жизни проигнорировав настояния матери, Илия бросил университет на четвертом курсе.

С тех пор он не нарисовал ни одной картины; фотоаппарат пылился где-то в квартире родителей. И все ради того, чтобы в итоге зависнуть в проклятом архиве. «Спокойно», – сказал он себе. Не стоит погружаться в негатив. Уже сегодня все может перемениться, и он наконец займется настоящим делом.

Илия запечатал конверт и отнес заказчику. Вернувшись, он обнаружил втиснутую между дверью и проемом записку, которая упала на пол, когда он вошел: «Поднимись к М. Лиза». В ушах загромыхал пульс. Сунув в карман скомканную записку, Илия отправился к начальнику на третий этаж.

В секретарской Лиза прижала палец к губам и указала на кресло. Илия сел, вдруг забывая, зачем пришел. Из-за двери доносился сердитый громоподобный голос Медведя, но тяжелая дверь не позволяла четко разобрать слова. Полностью сосредоточившись на подслушивании, Лиза подарила Илии возможность пялиться на нее без опаски.

Ему случалось видеть девушек и покрасивее, но таких хорошеньких – никогда. Вроде бы обычная девушка: миниатюрная, округлая в нужных местах, с большими прозрачными серо-зелеными глазами, пухлой нижней губой и светло-рыжими, почти блондинистыми волосами ниже плеч, завивающимися в мягкие кольца. Но каждый раз Илия пожирал ее глазами. Лиза наводила его на мысль о гармонии. Все в ней было на правильном месте – каждая черточка именно такая, как должно. Она пользовалась минимумом косметики, носила закрытые блузки в цветочек и юбки до колена и едва ли замечала, как поворачиваются головы ей вслед. Невинный вид Лизы в сочетании с лавиной похотливых мыслей, погребающих Илию рядом с ней, заставлял его испытывать муки совести.

– Чаю? – автоматически предложила Лиза, продолжая прислушиваться к выкрикам из-за двери.

– Нет, спасибо.

«Спасибо. Чаю? Кофе? Доброе утро. До свидания». Больше они друг другу никогда ничего не говорили. С ней хорошо развитые коммуникативные навыки Илии куда-то испарялись.

– У него Дьобулус, – прошептала Лиза. – Когда он приходит, всегда скандал.

– Серьезно? – спросил Илия, просто потому, что не придумал, что ответить.

Это было что-то новое. Глядишь, через каких-нибудь десять лет Илия даже сможет обсудить с ней в кафетерии погоду. С уха Лизы свисала длинная сережка из кристальных бусин. Ему отчетливо представилось, как он засовывает язык в это маленькое ушко. Он поерзал, положил ногу на ногу и скрестил руки на груди.

Дверь раскрылась, и в секретарскую выплыл Дьобулус. Его красно-рыжие волосы заметно отросли с тех пор, как Илия видел его в последний раз, и, выбиваясь из хвоста, свисали вдоль лица романтичными локонами. Дьобулус был одет в сильно обтягивающую футболку с розовыми тигровыми полосками и обвешанные цепочками кожаные штаны, которые в такую погоду должны были уже приплавиться к его ляжкам. В этот раз, по крайней мере, никаких болтов, продетых в мочки ушей. На лице Дьобулуса, как обычно, сияла широкая улыбка, полная издевательской жизнерадостности. Репутация в СЛ у него была отвратительная, хотя никто так и не удосужился объяснить Илии, почему. Может, они и сами не знали, в чем тут дело. У Илии Дьобулус вызывал тревожное чувство. Он выглядел ровесником Илии, но что-то в его глазах выдавало человека как минимум вдвое старше.

– Привет, – протянул Дьобулус, окидывая Лизу неторопливым раздевающим взглядом.

Лиза очаровательно улыбнулась и помахала ему рукой.

Развернувшись к Илии, Дьобулус подверг его тому же унизительному осмотру, вызывая ощущение, будто под одеждой забегали насекомые. Илия не сомневался, что Дьобулус каждый раз проделывает этот трюк с единственной целью – поиграть у него на нервах, и именно поэтому поздоровался подчеркнуто вежливо, будто Дьобулус его вовсе не раздражал.

– Я скажу про тебя, – поднялась Лиза, когда задница Дьобулуса, обтянутая вишневого цвета штанами, скрылась за дверью в коридор. Проходя мимо, она выдернула из-за уха Илии перо. – Уличные птицы переносят много всякой инфекции. Тебе стоило бы знать.

– Войди, – рявкнул Медведь через минуту.

После беседы с Дьобулусом начальник выглядел таким измочаленным, как будто ему пришлось принять роды в такси: лицо покраснело, седая борода всклочена. Расстегнутая на две пуговицы рубашка приоткрывала могучую грудь с выступившими каплями пота. Скомканный (видимо, в состоянии крайнего раздражения) пиджак свисал со спинки кресла.

Медведь был хорошим начальником, обычно по-отечески великодушным, но иногда возникал риск попасться ему под горячую руку, и тогда все ходили на цыпочках, кроме Лизы, которая никогда от него не получала.

– Чего тебе? Результаты? Ты провалил. Пиши прошение о пересдаче. А лучше не пиши. Если тебе нужно подтверждение провала в письменном виде, попроси Лизу распечатать. Свободен.

Попрощавшись механическим голосом, Илия вышел из кабинета Медведя и побрел в свой. Это было так плохо, что он не мог поверить. Если бы его кто-то остановил в тот момент, он бы просто начал кричать.

– Уволюсь, – пробормотал он в сердцах, хотя знал, что этого не сделает. Проблема в том, что с такой же силой, с какой его отвращал подвал, его притягивала «Серебряная Лисица» в целом.

Он надеялся, что, оказавшись в уединенности своего подземелья, сможет успокоиться. Но ненавистные затхлость и темнота только взвинтили его чувства. Провалил. Опять. И более странные люди сдавали «Вертушку» без проблем. Делеф, например. Вот уж с кем точно что-то не так. Илия начал злиться. Все, что стоит непреодолимой стеной между ним и столь желанной должностью управомоченного, – паршивый психологический тест. Илия ответственный. Разумный. Сдержанный. Что им в принципе может в нем не нравиться? Может, это какая-то ошибка? («Ага, четыре раза»). Он должен разобраться.

Вылетев из кабинета, Илия взмахнул по лестнице и пружинистым от гнева шагом рванул через длинный коридор на второй этаж. Он подергал за дверь, табличка на которой лаконично извещала: «Психиатр». Никого нет. Илия спринтанул к комнате отдыха, судорожно пытаясь припомнить имя. Октавиус, кажется. Невыразительный тип. Не найдя Октавиуса и там, Илия спустился в кафетерий и сразу нащупал взглядом искомого, стоящего у чайника с чашкой в руке.

– Никаких пояснений, – категорично заявил Октавиус, кинув на Илию короткий безразличный взгляд. – Я пью чай, – прервал он попытку Илии открыть рот и начал заливать кипяток в чашку. На его невозмутимой физиономии не дрогнул ни один мускул, как будто вся карьера Илии не рушилась по его решению.

С беспомощной яростью Илия пронаблюдал, как Октавиус проходит среди столиков к свободному месту рядом с Дьобулосом. Тот сидел, развалившись на стуле, и курил, хотя курение в кафетерии было запрещено. Октавиус отпил несколько глотков, игнорируя пронзающий до костей взгляд Илии, потом все-таки встал и подошел к нему, не выпуская из рук чашку.

– Эй, парень, я не знаю, который ты из списка, но если я не дал тебе добро, у меня были на то веские основания. Просто прими это.

– Я хочу знать, почему.

– Никаких пояснений, – закончил Октавиус той же фразой, какой начал, и вернулся к Дьобулусу.

Никогда в жизни Илия не был настолько близок к тому, чтобы наброситься на кого-то с кулаками. Вместо этого он резко развернулся и ушел к себе.

У решетчатой двери перед лестницей в подвал он обнаружил Лизу. Илия моргнул. Лиза никуда не исчезла.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Нет. Я просто пришла поговорить. Ты ушел от Медведя таким расстроенным.

– Спускайся. Только очень осторожно.

Илия отпер дверь в архив и, слегка огорошенный, предложил Лизе войти. Проигнорировав свободный стул, Лиза присела на край стола, сдвинув бумаги.

– Не обращай внимания на старикана. На него иногда находит. Это Дьобулус его накрутил.

– Я завалил «Вертушку» в четвертый раз.

– Это психологический тест для кандидатов в управомоченные?

– Да.

– Его так сложно пройти?

– Там тысяча или несколько тысяч вопросов, я не знаю. У тебя есть четыре часа, чтобы ответить на них «да/нет». При этом времени и на одно только чтение едва хватает. Если хотя бы один вопрос останется без ответа, тест провален. Вопросы часто повторяются. Некоторые выглядят бессмысленными, например: «Наступаете ли вы на канализационные люки?» или «Угнетает ли вас темно-синий цвет?» Тест проходится в такой нервотрепке и спешке, что после действительно хочется блевать. Поэтому его и прозвали «Вертушкой».

– Когда ты сможешь повторить?

– Через год. Каждой следующей пересдачи приходится ждать на три месяца дольше, чем предыдущей, – Илия устало потер виски. – Я прошел их медицинское освидетельствование. Сдал все их нормативы. Но что делать вот с этим, я не знаю.

– Что тебя не устраивает в твоей текущей работе?

– Все, – отрезал Илия. – Я способен на большее, чем перебирать бумажки.

– Ты не просто перебираешь бумажки, – не согласилась Лиза. – Ты обрабатываешь информацию. Для этого нужны мозги. Медведь говорит, у тебя хорошие аналитические способности.

– О, – Илия попытался не показать вида, что доволен похвалой сурового начальника. – То, что я тут наанализировал, мне совсем не нравится.

– О чем это ты? – Лиза заинтересованно подалась вперед.

– Неважно, – Илия прикусил губу.

Лиза потянула его за руку.

– Я теперь от тебя не отстану. Выкладывай.

То ли дело было в ее просящих глазах, то ли в ее прикосновении, посылающем электрические разряды, то ли Илия был уже слишком на взводе, чтобы продолжать скрывать то, что не давало ему покоя на протяжении долгих месяцев.

– Ты задумывалась, чем они вообще тут занимаются? – спросил он, приглушив голос.

– Ну, СЛ же помогает полиции, разве нет? В делах, требующих дополнительной экспертизы.

– Нет, чем на самом деле занимаются управомоченные? В практическом смысле?

– Они выезжают на места преступлений. Проводят расследование…

– Почему полиция не расследует?

– Видимо, это какие-то особенные дела.

– В чем особенные?

– Я не знаю, – Лиза покачала головой и замкнула круг: – Наверное, требующие дополнительной экспертизы.

Илия покачал головой. Он понимал, что должен остановиться, но не мог. Может быть, он просто хотел еще немного побыть с Лизой наедине.

– Что, если я тебе скажу, что практически все дела, которые я вижу в архиве, шиты белыми нитками? Они не нуждаются ни в какой «дополнительной экспертизе». Улики прямо указывают на обвиняемого. И его оправдывают в большинстве случаев.

– Это звучит как абсурд. Никто не будет создавать государственный орган с целью оправдания преступников. Я понимаю, что не все виноватые получают наказание, особенно если они богаты и влиятельны. Но не будет же этим заниматься специальная организация.

– Но занимается. И мы с тобой в ней работаем.

– Такого не может быть, – не согласилась Лиза. – Бессмыслица.

– Смысл наверняка есть. Просто от нас скрывают какую-то тайну. Я тебе больше скажу. Обвиняемые не попадают под обычные суды. Их дела полностью ведет СЛ, включая вынесение вердикта. Если вердикт оправдательный, дела подчищаются, документы частично изымаются, пишется заключение, максимально отводящее вину. Например, убийство выдается за несчастный случай.

– Это звучит крайне странно. У меня нет идей, зачем кому-то понадобилось такое делать. Ты уверен, что правильно все понял?

– В делах куча упорно игнорирующихся несостыковок. Слишком много, чтобы отнести на счет непрофессионализма ведших следствие. Как это еще толковать? – рассказывая обо всем, Илия почувствовал, что у него ускоряется пульс. Он подписывал бумаги о неразглашении информации и знал, что в случае несоблюдения ему грозит уголовный срок. Раньше осознание вероятных последствий гасило его желание поделиться наблюдениями с коллегами. Однако с Лизой он поддался иррациональному и безрассудному чувству, будто с ней ему можно обсуждать что угодно. Это было неумно. В сущности, он ничего не знал о ней, кроме того, что она очень привлекательная девушка, рядом с которой он не может дышать ровно.

– Например, какие несостыковки? – как и он, Лиза перешла на шепот.

– Да вот, например, – Илия порылся в папках на столе. – Две школьницы после учебы пошли погулять на озеро Ржавое в городке Риндарин. Одна утонула. Заключение – несчастный случай вследствие алкогольного опьянения. Причем оправданная – дочь портнихи. Явно не попадает под категорию богатых и влиятельных.

– На первый взгляд, ничего необычного.

– А после второго и третьего уже глазам своим не веришь. Начнем с самого невероятного. Моя прабабушка жила в этом городке. Озеро Ржавое, может быть, когда-то и было озером, но от озера остались только название и котловина, наполняющаяся водой при таянии снега и дождях. В детстве моя мать, приезжая к бабушке, играла там в кораблики.

– Пьяный может и в луже утонуть.

– Здесь тоже есть настораживающий момент. Сложно сказать, насколько пьяна была утонувшая. В деле ссылаются на гемоделюцию, мешающую установить степень опьянения, хотя факт употребления алкоголя признан доказанным.

– Что такое гемоделюция?

– Разведение крови водой. Это якобы делает невозможным определение точной концентрации алкоголя в крови на момент утопления. Я не знаю, так ли это на самом деле. Я не судебный медик. Но! Вторая девочка, поначалу сбежавшая с места происшествия, через несколько часов позвонила в полицию и сообщила о несчастном случае. Тем же вечером ее кровь тоже протестировали на алкоголь, установив, что его количество практически на нулевой отметке. Если немного посчитать и учесть, что все случилось в середине дня, она едва ли выпила больше бутылки пива.

– То есть что, получается, она, практически трезвая, стояла и смотрела, как ее пьяная подруга тонет в луже?

– Не просто стояла и смотрела. Посмотри на это, – Илия вытянул из папки несколько фотографий.

Лиза, не дрогнув, поднесла фотографии к лицу. Стройное подростковое тело, вытянутое на берегу. Затем оно же, обнаженное, на секционном столе, животом вниз.

– Видишь эти пятна на задней поверхности шеи? Вот, нашел отдельный снимок.

Лиза задумчиво прищурилась.

– Как будто бы синяки. Качество фотографии не позволяет сказать наверняка.

– Хорошее качество для тех времен. Да, это синяки. Ее держали за шею.

Ориентируясь на расположение пятен на фотографии, Лиза положила пальцы себе на бедро и сжала.

– Да, ты прав. Что они пишут об этом в деле?

– Ничего не пишут. Хотя, может, и писали. Там вымараны целые фрагменты. И страницы вырваны.

– Все-таки всему этому может быть какое-то удовлетворительное объяснение. Например, синяки она могла получить до утопления.

Илия передал ей следующий снимок – лицо крупно. На черно-белой фотографии ссадины на лице утопленницы походили на мазки грязи.

– Нос сломан, царапины. Со сломанным носом она бы точно не решила прогуляться с подругой и выпить пива.

Лиза выглядела потрясенной.

– Как они могли спустить такое? Может быть, у них был другой подозреваемый?

– Если и был, они забыли его упомянуть.

– Сколько лет прошло с инцидента?

– Тридцать семь. Девочкам было по четырнадцать лет.

– То есть наша вероятная убийца почти наверняка жива… Знаешь, мы могли бы просто расспросить ее.

– Ты серьезно?

– Ну а что? – Лиза склонила голову набок. – Я не смогу перестать об этом думать, пока не разберусь, что произошло. А ты?

– Я тоже, – сознался Илия. – Но ты же понимаешь, какими последствиями может быть чревато наше любопытство?

– А кто кого сдаст? Ты меня или я тебя? – Лиза насмешливо посмотрела ему в глаза.

На это Илии было нечего возразить.

– Где этот Риндарин?

– Часов шесть на машине.

– Ты водишь?

– Да. У меня нет машины. Но я могу попросить машину у матери, – язык Илии принимал решения сам, не советуясь со здравым смыслом.

– Вот видишь, как все просто. Завтра суббота, выходной. Мы могли бы встретиться, например, в семь утра, и отправиться в путь. Только не забудь захватить папку с делом, уходя сегодня с работы. Сунь сзади за пояс джинсов и опусти футболку. Никто и не заметит. Даже если нам не удастся разобраться, у нас получится интересное приключение, – глаза Лизы наполнились таинственным блеском. – Представляешь, целые выходные. Ты и я.

Она потянулась к нему, будто собираясь поцеловать. Когда Лиза наклонилась, горловина благопристойной шелковой кофточки, закрывающей тело до самых ключиц, опала вниз, и Илия увидел темную зовущую ложбинку между грудями и край лилового кружевного лифчика. Во рту пересохло. Разум Илии продолжал вяло искать аргументы против их сумасбродной затеи, но он уже и сам понимал, что согласится. Если бы Лиза позвала его тушить лесной пожар, он бы сразу побежал. Если бы предложила составить ей компанию в чистке выгребной ямы, он был бы очень воодушевлен. Он просто хотел провести время с Лизой – неважно, где и чем занимаясь.

– Скажи мне, где тебя забрать.

– Только не у моего дома. Отец вызверится, если увидит, что я уезжаю с парнем. Неподалеку есть одно кафе…

Она написала адрес на листочке и, свернув вдвое, сунула в карман его джинсов. Ее пальцы словно обожгли кожу сквозь ткань.

Илия смотрел, как она удаляется, переставляя красивые стройные ножки, и очень надеялся, что в течение выходных не поставит себя в глупое положение, находясь рядом с девушкой, от которой у него штаны дымятся.