Read the book: «Звериная страсть»

Прими же тьму внутри себя, ибо она – защита от тех, кто хочет воспользоваться твоим светом.

Ночь нечисти и ведьм

Летний воздух был хрустящим и ароматным. Я стояла на вершине поваленного дуба, его древние ветви тянулись к небу. Утреннее солнце окрасило опушку в золотистые оттенки, заливая теплым светом окружающий меня пышный зеленый лес. Я закрыла глаза, чувствуя под босыми ногами мягкий мох, и начала свою утреннюю молитву.

– Приветствую тебя, Солнышко! Благослови Дух, Душу и тело мое, чтобы в здоровье и благодати пребывать. – прошептала я, и мой голос унесло легким ветерком. – Велес Батюшка, путь дорогу мне освяти, прибудь со мной, береги меня свой невидимой рукой.

Открыв глаза, я услышала шелест листвы берёзок неподалёку. Должно быть, сам Могучий Велес осыпал меня своими благословениями.

Поклонившись три раза, я оставила корзинку с наливными яблоками на пеньке, возлагая требу. Я не могла не отдать лесному Богу дань уважения, ведь именно Велес благословил мою бабушку Озару священными знаниями ведизма и познания природы.

Я жила вместе с бабушкой-ведуньей в нашей скромной деревянной избушке, расположенной на окраине леса около деревни, где я родилась.

Восемнадцать лет назад, когда я была еще четырехлетним ребенком, меня отдали на попечение бабе Озаре – лесной знахарке. Мои родители, до сих пор живущие в деревне, сразу поняли, что мне суждено познать священные искусства природы с детства. Под мудрым и строгим руководством ведьмы, я глубоко погрузилась в тайны леса, научилась использовать его силу и превращать ее в целебные снадобья.

Каждый день, как только солнце поднималось в небо, я со своей наставницей отправлялась в чащу. Мы ходили по заколдованным тропкам и болотам, собирали травы и растения в определенные часы, обладающие целебными и защитными свойствами. Баба Озара рассказывала сказки из древнего фольклора наших предков, прививая мне глубокую любовь и уважение к Матери природе и сверхъестественным существам, обитающим в тени.

Лес был моим домом, где я могла общаться с духами земли-матушки и набираться опыта травницы. Совершенствуясь в этом искусстве, я открывала для себя диковинные растения, ягоды и грибы, способные излечивать как обыденные, так и магические недуги. Я научилась языку деревьев и трав, понимая их шепот и секреты, которыми они делились с ветром. Животные, чувствуя мое родство с их отцом Велесом, подсказывали и помогали мне в моих начинаниях.

– Шурка! Где ты ходишь, баламошка этакая! – раздался в глубине леса суровый голос бабы Озары, срочно призывая меня.

Нежно держа в руках серебряный букет полыни, я поспешила по извилистой тропинке к ней.

– Да, бабушка? – улыбка появилась на моих устах, когда я завернула за угол валежника и увидела сгорбленную фигуру старушки, прислонившейся к входу избы.

Заплетенная в косу грива серебристо-серых волос обрамляла обветренное временем лицо, изборожденное морщинами мудрости и строгого характера.

– Не называй меня "бабушкой"! – огрызнулась ведунья, и ее хриплый голос прорезал тишину, как пронизывающий ветер, пронесшийся по роще. – Я тебе не родня твоя человеческая!

Ее ледяной взгляд внимательно изучил меня, выискивая признаки непокорности.

– Не серчай на меня, Баба Озара, – с искренним раскаянием произнесла я. – Принесла ли я то, что ты наказала мне?

Я осторожно полезла в свою плетеную сумку, доставая горсть маковых зерен в мешочке, собранных в поле на рассвете.

– Дай взглянуть, – приказала старушка, в ее тоне слышался оттенок нетерпения.

Я протянула руку, предлагая ей сверкающее чёрное сокровище. Морщинистые пальцы выхватили у меня мешочек и быстро скрылись в тускло освещенной глубине избы.

Я хорошо знала назначение этих редких семян не понаслышке. Полнолуние приближалось к своей последней фазе, в нашем лесу происходила глубокая трансформация. Среди доброжелательных существ, называвших этот лес своим домом, как и мы, появлялась нечисть, поклявшаяся в верности первозданной тьме.

В эти непростые времена мы с бабушкой трудились не покладая рук, создавая арсенал защитных оберегов для деревни, которая всегда находилась под покровительством таких как баба Озара – ведьм и ведунов.

Путем тщательной алхимии трав и семян, взывания молитвами к Роду и духам Вещего леса, возлагая им различные сладкие требы и угощения на опушках, мы пытались отразить надвигающуюся угрозу завершения полнолуния и сохранить народ деревни от нечистой силы.

С наступлением сумерек бархатное небо распахнуло свое полотно, украшенное оркестром мерцающих звезд. Луна, наделенная силой, одаривала нас неземным сиянием.

По мере того, как мы углублялись в чащу, сам воздух становился тяжелым от древних чар, пульсировал энергией леса и его тайнами.

Под руководством мой мудрой наставницы, я приступила к выполнению задания, следуя ритуалам, передававшимся из поколения в поколение.

Ветки полыни были искусно сплетены в венки, пропитанные освященной водой и солью. Каждый шаг, каждое движение выполнялись с точностью, шепот заговора слетал с моих губ и смешивался с дыханием самого леса.

Когда последние песчинки заскользили по песочным часам сумерек, наступил назначенный час. Полночь.

Баба Озара вышла из тени елей, в ее серых глазах сверкали решимость и благоговение. В руках мерцало пламя котелка, отбрасывая на лицо танец теней.

Мы рассыпали семена священного мака с солью на границе леса и деревни, выписывая на плодородной почве замысловатые узоры-обереги. Эти семена, тронутые небесной благодатью, обладали силой отгонять злые силы нечисти и вызывать благосклонных духов, обитающих среди древ и водоемов природы.

После, я развесила венки из полыни на березках возле нашей избушки. Сквозь темную завесу деревьев зазвучала ночная симфония сверчков. Туман окутывал лесную подстилку из мха, а под ветвями старинных ёлок шептались забытые чары. Ночное зверьё, завороженные нашими ритуалами, выглядывали из своих потайных логовищ, их мордочки блестели любопытством и трепетом.

Когда опустилось последнее семя мака на околицу, в лесу воцарилась тишина. Воздух потрескивал от электрического заряда ритуала, снимая тяжесть обыденного мира и приоткрывая скрытую завесу между Явью и Навью.

Мы с бабушкой Озарой стояли, связанные гармоничным единством, преодолевая разрыв между смертной плотью и нетронутой магией леса. Взгляд ведьмы смягчился, когда она посмотрела на меня, в ее старческих чертах мелькнуло тепло.

– Ты славно поработала, дитя, – прохрипела она. – Этой ночкой деревня будет спать спокойно.

Внезапно спокойствие чащи пронзил ужасающий крик. Звук эхом разнесся по деревьям, по моей спине пробежали мурашки. Страх охватил сердце, и я вцепилась в серебряный оберег Велеса у меня на шее, ища защиты у древнего божества.

– …Что это, бабушка? – я вздрогнула от очередного леденящего душу крика, голос был едва слышен.

Глаза старушки диковинно впились в меня, наполненные беспокойством.

– Ступай домой и запри скорей двери и ставни, Шурка. Никому не открывай. Даже мне. – настоятельно наказала она.

– Но, бабушка, как же…

– Я сама открою, если понадобится! Свои руки и разум имеются ещё.

Я поспешно кивнула, и невольно содрогнулась, увидев, как баба Озара исчезает в непроглядной темноте чащи.

Заперев на засов скрипучую дверь, я поспешно захлопнула ставни окон и зажгла свечи из восковых сот, пытаясь отогнать надвигающуюся темноту и тревогу.

Поставив на плиту чайник, чтобы успокоить нервы, я чуть не обронила чашку. Из-за двери послышался слабый стук.

У меня перехватило дыхание, я вся напряглась, прислушиваясь к ночным шорохам. В тишине раздались еще два стука – более настырных. Затем ещё один, но на этот раз он донёсся из-за закрытых ставней.

– …Чую твой дух, голубушка. – прошептал снаружи хрипловато-тихий голос. – Чую, молода ещё, незамужняя… Открой, девица-душечка… Я здесь…жду. Жду, жду!

Плотно закрыв глаза, я искала утешения в своих мыслях о светлом. О семье и младшей сестрёнке, Милавушке…

И все же, я ощущала, что за дверью притаилось нечто зловещее, что кружит вокруг дома, ожидая моего разрешения войти.

– Шурка, ставь кипятить воду! – голос бабы Озары ворвался в мою дремоту, резко прервав мои тревожные сны.

От неожиданности я вскочила с лавки и увидела, что бабушка заносит раненого незнакомца на своей сгорбившийся спине. Окровавленная рука свалилась с ее плеча, сигнализируя о серьезности ситуации.

Старушка осторожно положила раненого на покрытую льном и ароматными вениками для бани, скамью, тяжело выдохнув.

– Очисти его раны, Шурка. Я пока приготовлю лекарство, – с решимостью на лице распорядилась она.

Судорожно закивав, я поспешила к незнакомцу.

Мужчина лежал неподвижно, его дыхание было затруднено и наполнено болью. На разорванной рубахе виднелись следы звериных когтей, а лицо было скрыто под грязной мантией.

Взяв мокрую тряпку, я осторожно стерла с его широкой груди и шее слои грязи и запекшейся крови, открыв молодое лицо, от которого у меня перехватило дыхание. Оно оказалось удивительно красивым: высокий лоб, прямой аккуратный нос, острый подбородок, густые ярко-рыжие волосы. Такие гармоничные тонкие черты лица… Этот юноша казался прекрасным видением, способным своей чарующей внешностью заманить ничего не подозревающую душу любой девы в глубь леса.

Любопытство взяло верх, и я наконец-то обратилась к наставнице.

– Что с ним случилось, бабушка?

Озара, старательно останавливая кровотечение на его растерзанных запястьях мазью из крапивы, мрачно произнесла.

– Мальчишка – охотник. Его дружина заблудилась в лесу. Видимо, старый плут Леший вдоволь с ними поиграл… В полночь их вынюхали упыри и решили устроить себе знатный ужин. Этот был единственным, кого я успела скрыть и забрать. Остальным семи повезло меньше.

У меня задрожали руки, когда я начала обрабатывать его раны на ключице, тщательно очищая кровавые рубцы.

Я взглянула на вечно спокойную ведьму, ища ответа в ее мудрых глазах.

– Кто-то в дверь и ставни стучал, пока тебя не было, бабушка. Я не открывала, как ты и наказала.

Глаза ее сузились, пристально посмотрев на меня. Старая ведунья кивнула, на ее губах заиграла лукавая улыбка.

– Конечно, не открыла! Если б открыла, ты бы сейчас тут со мной слово не молвила, баламошка этакая… Упыри только этого и ждут, чтобы такие как ты, им приглашение в гости раздавали.

Упыри… Живые мертвецы – это мерзость, возникающая из трупов умерших или тех, кого по несчастью укусил другой упырь. Эти существа питаются плотью живых и распространяют свое проклятие, как чуму. Из-за их ненасытного голода были уничтожены целые деревни в округе.

Я горько сглотнула, взглянув на чистое лицо спящего парня. Вблизи его черты были еще более завораживающими, что резко контрастировало с теми ужасами, которые он пережил этой ночью. Однако, я знала, что не стоит поддаваться на такую пленительную притягательность, как внешность. Тем более, я уже давно пообещала себе никогда не поддаваться на соблазн любви и привязанности.

Баба Озара хихикнула, прервав мою задумчивость.

– Ты что, Шурка? Неужто приглянулся молодец? – озорно поблескивая глазами хмыкнула она.

Мои щеки сразу запылали, и я поспешно направилась на кухню, чтобы помочь приготовить необходимые травы и зелья.

– Отчего ж такая робкая сделалась, девонька моя? – продолжала моя наставница, в ее голосе прозвучала игривость. – Все твои сверстники, голубчики, давно уже успокоились, остепенились, а ты все бродишь со мной по лесам, да по болотам. А коли и в твоей жизни появится суженый-ряженый, когда времечко придет? Бросишь меня, небось?

Я сразу же запротестовала: – Не могу полюбить ни одного молодца я, бабушка! Не позволю себе такой слабости! Обещаю, всегда оставаться здесь, рядом с тобой. Это – долг мой земной. Стать ведуньей, и, как и ты, оберегать деревню нашу.

Ведьма ехидно захихикала, сверкнув по-лисьи очами своими. Вскоре, она удалилась в свою маленькую горницу, оставив меня разбираться со своими противоречивыми чувствами.

Забравшись на печь, где были мои извечные покои, я зашторила занавески. Мысли все еще терзались угрозой упырей, пытавшихся проникнуть в наш дом, и о прекрасном юноше, которого чудом удалось спасти…

Постепенно погружаясь в сон, я тихо молилась о безопасности моей бабушки и деревеньки моих родителей. Поклялась я, что никогда не буду терять бдительности своей, ведь тьма, угрожавшая нам – детям света, уже маячила за порогом.

Зааркань меня, коли сможешь

Я сидела на скамейке, мое сердце бешено колотилось, пока я любовалась незнакомцем. Лицо было точеным, а волосы – яркого рыжего оттенка, который, казалось, танцевал огнём в лучах солнца. Я все еще не могла поверить, что он не плод моего воображения, не полуночный сон, от которого я скоро проснусь.

Невольно тяну руку, чтобы поправить выбившуюся прядь его волос, мои пальцы дрожали от благоговения и трепета. Но не успела я и прикоснуться к нему, как звуки бабушкиной прялки, доносившиеся из соседей горницы, испугали меня.

Я быстро отдернула руку, и смущение, румянцем, залило мои щеки. Понимала я, что должна отступить, спрятаться от этого незнакомца, так сильно завладевшего моим любопытством.

Я выскользнула во двор и скрылась за избой, стараясь, чтобы мои шаги не выдали моего присутствия, разбудив его. Раздумывая, что делать дальше: подходить или нет, опасаться или же нет, я погрузилась в работу на огороде.

В отличие от деревенских мужиков, знакомых и предсказуемых, этот молодец казался другим. Он выглядел и благоухал миром, который я не могла себе и представить. Заморским миром…

– Гой еси, наш гость полуночный! – услышала я характерный голос бабы Озары, вошедшей в клеть.

Навостряю уши, пытаясь расслышать их разговор, но голоса затихали, слова уносило ветром. Все, что я смогла уловить, – это теплоту в голосе ведуньи, которую она проявляла к этому таинственному гостю.

– …Оклемался уж небось?

Я тяжело сглотнула, любопытство быть ближе к этому незнакомцу почти пересилило. Но я оставалась в тени елей на задворках, не зная, как вести себя на неизведанной территории в разговоре с таким, как он.

Внезапное предложение бабушки вывело меня из внутреннего раздумья.

– Мёд стоялый будешь? – спросила она с озорной усмешкой в голосе.

Паника охватила мое сердце, осознав, что последует, если незнакомец согласится. Мне придется встретиться с ним лицом к лицу, общаться с ним в совершенно непривычной для меня манере!

– Шурка! Подь сюды! И медовуху прихвати из погреба! – каркнула ведунья, ее властный тон не оставлял и места для колебаний.

Я прикусила губу, смирившись с неизбежностью предстоящей встречи. Набравшись смелости, я достала из погреба пряный медовый напиток, стараясь не пролить ни капли.

Войдя в клеть, невольно нарушаю их оживлённый разговор, принося с собой тишину.

Глаза незнакомца встретились с моими, их орехово-зеленые глубины были напряжены и наполнены чувством любопытства, которое взволновало что-то и во мне. Руки слегка дрогнули, когда я ставила поднос на стол.

– Благодарю, красна девица, – проговорил незнакомец, и его голос мелодичной каденцией успокоил мои расшатанные нервы. – Не стесняйся меня, милая, не обижу.

Баба Озара разразилась хохотом, и ее скрипучий смех заполнил всю маленькую избушку.

– Моя Шурка? Стесняться?… Знаешь, может, любая другая деваха деревенская и дрожала бы от трепета пред молодцом таким заморским! Но моя девка – именно та, которую должны опасаться такие хлопцы, как ты!

Я натянула вежливую улыбку, скрывая смущение. Незнакомец, ничуть не обеспокоенный шуткой старушки, тепло улыбнулся в ответ.

– Понимаю… Трудно представить, что за таким светлым ликом, аки солнце зимнее, может скрываться что-то, кроме мягкости.

Его слова пролились мёдом на душу мою, успокаивая неуверенность, которая еще несколько минут назад терзала меня. В тот же миг я почувствовала прилив смелости, которой и не знала раньше. Мне захотелось завязать с этим добрым незнакомцем беседу, раскрыть историю, скрытую в этих пленительных глазах.

– Как нарекли тебя, красавица? – спросил молодец, изучая меня с нескрываемым интересом.

– …Шура, – тихо представилась.

Улыбка незнакомца расширилась, в его взгляде сверкнула игривость.

– А мое имя, знать, не спросишь?

– А на кой пень ей твоё имя сдалось, касатик? – вмешалась Озара, ее голос был острым, как острие кинжала. – Ты нам лучше поведай, как оказался в наших краях дремучих? Помнишь ли ты, хоть, что вчера произошло?

Лицо парня изменилось до бледного оттенка, в глазах мелькнул страх.

– …Пропали други мои. Да? – голос его был едва слышен.

Посмотрев на его состояние, суровое лицо Озары смягчилось.

– Повезло тебе, касатик рыжий, что подоспела я вовремя. Иначе, с твоими остальными, ты бы сейчас мавок в болоте кормил.

– И то правда, – вздохнул молодец, в его голосе слышалось облегчение и благодарность. – Век буду обязан вам за это!

– Тю век! Век не век, а наш народ несколько веков живет. Условия способствуют. – усмехнулась старая ведьма.

Я снова встретилась глазами с незнакомцем и хотела было отвести взгляд, но он вдруг мягко улыбнулся.

– Лукьяном меня зовут.

Я попытался улыбнуться в ответ, и тут же ускользнула, чтобы разлить медовуху по кружкам.

Баба Озара продолжила расспрашивать его, ее любопытство разгорелось как пламя.

– Откуда сам будешь хоть?

– С Карпатских гор, хозяюшка. Оттуда и буду!

Лукьян продолжил следить за моими движениями у печи, его взгляд притягивала каждая мелочь.

– Ну, явно не отсюда, – фыркнула бабушка.

Лукьян посмотрел на нее с недоумением, растерянность проступила на его лице.

– А что, так очевидно?

– Так бороды нет совсем. – объяснила старуха. – Рыло у тебя скобленое!

Гость был ошарашен таким заявлением. Я с улыбкой повернулась к нему, надеясь успокоить.

– Не серчай на бабушку мою, она всегда как думает, так и говорит. Пророй, не замечает, как слова ее других задевают.

Парень благодарно посмотрел на меня, в его глазах отразилась признательность.

– Ах, ты, вяжихвостка, сплетничать обо мне удумала? – воскликнула ведьма.

– Да разве сплетни – то, что при тебе сказано, бабушка? – я поставила перед ними две кружки с медовухой, надеясь сменить тему.

– Не зови меня бабушкой своей, сколько раз талдычить тебе это, подлиза этакая! – зашипела она, забирая кружку и уходя обратно к своей прялке.

Лукьян тоже взял напиток и сделал глоток, тепло медовухи разлилось румянцем по его щекам.

– …Вижу ладно вам живётся вместе. По-семейному. – сказал он, обводя глазами нашу скромную избу.

– И не говори! – хихикнула я, пытаясь разрядить повисшее в воздухе напряжение.

Я уже собиралась уходить, как вдруг он вскочил, ухватив меня за запястье.

– Погоди, краса, а что это у тебя на шее? – он осторожно прикоснулся к моему амулету Велеса, в его глазах засветилось любопытство.

– Это? Амулет, – спокойно объяснила я, стараясь, чтобы его прикосновение не повлияло на меня. – А это… никто не имеет права трогать! – хлопаю его по руке, которая держит мое запястье, и отбегаю в сторону, защищая свое самое заветное богатство – оберег Вещего Леса.

– …Не серчай на меня. Совсем озверел я во время долгого странствия своего. Ласки женской не видал давно. Не ведаю, как уже слово молвить с людьми… Да еще и с красой такой! А камень этот адский… Жизнь мне спас, – признался Лукьян, кивнув на мой амулет. – От волков, видать, отвадил. Только потерял я его где-то в чаще…

– Серебро, адским камнем зовёшь?

– У нас на Родине так его нарекли, – пояснил он, погрузившись в раздумья.

Вдруг молодец осознал, что он наполовину гол, и рваные остатки кафтана свисают с его широкой груди.

– Прости за вид непристойный, хозяюшка! Кушак-то мой, весь искромсался… Волки подрали, небось, когда напали… – Лукьян присел обратно на скамью, сморщившись от боли в боку.

– Не бирюк это. Нет… – неожиданно возникла баба Озара.

– Что, простите?

– Бирюк – это зверь дикий. – прошептала я, пытаясь пролить свет на загадочные слова старухи.

– Не волки это, нет. Упыри тебя так подрали, касатик! – заключила старушка, с кривой ухмылкой допивая свою медовуху.

Лукьян уставился на нас.

– А не кошмар ли это был? Я-то думал…

– Нет, видел ты упырей не в бреду, милок. А наяву.

– …А что же вы тут? Неужто одни совсем живете?! – недоумевал он, все еще пытаясь осмыслить события, бросившие его на наш путь.

– За околицей деревни смотрим мы. Охраняем от нечисти всякой. – разъяснила я.

Выросла я на историях наших предков, на легендах о нашем наследии Древлян, и защита народа родного долгом была, который по венам струился моим.

Бабушка хмыкнула, собирая свою дорожную сумку, готовясь к очередной болотной вылазке.

– Не сиди с миной такой кислой, касатик! Авось до свадьбы заживет! Шурка-то, подле тебя все ночь до зари просидела, листья крапивы все прикладывая к ранам твоим кровоточащим. Заживет! – хихикнула она, выходя из дома пружинистым шагом. – Шурка, отведи гостя нашего в деревню! – крикнула ведьма напоследок, и ее голос разнесся по лесу.

***

В самом сердце чарующего леса я без труда пробиралась среди возвышающихся древних елей, пока Лукьян следовал за мной. Его слова эхом разнеслись по опушке.

– Одного не понимаю я… Как же ты можешь жить здесь?

– …О чем ты?

– Это же грех истинный – скрывать красу такую редкую за брёвнами избы да за лесным буреломом!

Я усмехнулась, приостановившись, чтобы немного облегчить ему путь-дорогу.

– Красота – это лишь миг мимолетный. А вот знания и мудрость ведическая – это на всю жизнь и больше!

Лукьян прислонился к березе, его дыхание перехватило, пока он внимательно наблюдал за мной.

– Понимаю твое искреннее желание стать ведуньей, помогать людям и все такое… Но разве не бывает тебе одиноко в этом уединенном месте?

На моем лице заиграла снисходительная улыбка.

– Одиночество никогда не гостило в сердце моем. У меня есть моя мудрая бабушка, и ее присутствия достаточно, чтобы наполнить дни мои общением и заботой.

В медовых глазах парня появился хитрый огонек, с любопытством он склонил голову.

– Необыкновенная ты, Шура… В отличие от других девиц, кого за жизнь повстречать успел, вижу, обладаешь ты особым светом внутри.

Его яркие рыжие волосы блестели в лучах утреннего солнца, а диковинный наряд, который накинул он на себя в избе, из своей уцелевшей походной сумки, чудно контрастировал на фоне леса. Несмотря на необычную одежку, его природная красота была неоспорима. Я невольно прикусила щеку, на мгновение отведя застенчивый взгляд.

Мы шли дальше молча, пока не добрели до небольшого родника, спрятанного в глубине леса, который нам предстояло пересечь. Ранним утром вода в нем была ледяной, и я вздрогнула, погрузив босую ногу в хрустальную глубину. Лукьян внимательно следил за каждым моим движением.

Набравшись храбрости, я шагнула в родник, шипя от окутывающего меня колкого холода. Только я собралась окунуть и вторую ногу, как сильные руки парня неожиданно притянули меня к себе, без труда подхватив меня, аки драгоценную ношу.

Звучно выдохнув от неожиданности, я так и застыла в его объятиях, а он лишь мелодично рассмеялся.

– Душа моя, мы так с тобой хлеба не испечём! Быстрее будет так и приятней! – по-лисьи усмехнулся Лукьян.

Совершенно ошеломленная, я почти не двигалась, опьяненная успокаивающим ароматом хвои от его тела и сладких цветов, витавших в воздухе.

Достигнув берега, стало очевидно, что парень не собирался отпускать меня так рано. И пронёс на руках ещё несколько аршин вперёд. Эти мгновения, растянувшиеся в сладкую вечность…

И только когда на моих щеках запылал румянец, я легонько подтолкнула его локтем в грудь, призывая опустить меня на землю.

– Каюсь, мог бы нести тебя так вечно! Так легка и грациозна ты, голубка лесная, – забвенно прошептал он, наконец-то позволив мне встать на ноги.

С раскрасневшимися щеками я поправила сарафан и сделала шаг назад.

– Не просила помощи я твоей! И сама могла бы перебраться через родник тот, – пробормотала я, пытаясь вернуть самообладание.

Лукьян лишь ухмыльнулся, продолжая наш путь.

– Что сделано, того не воротить… А если бы и мог, не пожелал бы отроду!

Покачав головой в недоумении, я жестом указала на видневшееся вдали селение.

– Деревня ждет тебя вон там!

Перед границей леса, Лукьян внезапно подбежал ко мне, и его сила удивила меня вновь: он легко поднял меня на руки и закружил вокруг себя, заразно смеясь при этом.

Сначала я пыталась сопротивляться, но завидев его искреннее веселье, улыбка отразилась и на моих губах.

Устав кружиться, парень крепко прижал меня к себе, его прикосновение разожгло тепло внутри.

Наши лица были всего в нескольких вершках друг от друга, и я чувствовала его теплое дыхание, нежно ласкающее мои губы.

– Ей-Богу… Все бы отдал, лишь бы попробовать на вкус эти сладкие уста, – прошептал Лукьян, опустив взгляд.

На какой-то миг я покачнулась, соблазненная приятным чувством, витавшем в животе. Однако внезапное осознание настигло меня, и я поспешно оттолкнула его, проворно, как белка, маневрируя за березку.

– Ай, да краса! Любо – дорого смотреть! – усмехнулся парень, медленно приближаясь ко мне. – Бабушка твоя поведала, что завтра в деревне праздник у вас какой намечается… День Стрибога? Придешь? – он прислонился к дереву с другой стороны, не сводя с меня взгляда.

Я замешкалась, пристально изучая его черты.

– …Может, и приду, а может, и нет.

– Приходи, Шура! Я там буду. Сможем отпраздновать вместе, – молодец очаровательно улыбнулся, и ямочки на его лице ожили.

Слегка ухмыльнувшись, я гордо вскинула голову.

– Посмотрим, смогу ли я найти время для таких праздников!

Его рука осторожно приблизилась к моей на березовом стволе, кончики пальцев робко прикоснулись к моим. Между нами будто проскочила солнечная искра, согревая все мое существо. Лукьян горячо заглянул в мои глаза.

– Пожалуйста, Шура. Приди.

Убрав руку, я ловко отпрянула обратно к тропке, оставив его одного средь берёз.

– Завтра посмотрим, – прошептала я, растворяясь в тени елей.

И когда на древний лес опустились сумерки, я не могла не размышлять о событиях, которые могли ожидать меня в День Стрибога завтра. Пришлось молча признать, что моя душа непреодолимо тянется к полуночному гостю – Лукьяну, пробудившего в моем сердце весну.