При взгляде на камне цветок распускался.

Столь пылкая жажда к познанью была:
Вершил я открытия – им нету числа!
И что был ни день, то картина иль песнь
Без музы рождались под пробой пера.

Любил я беспечно, и был я любим,
И добрым лишь помыслом был я движим.
Я верил, что некий вселенский эфир
Преблагостным светом наполнил весь мир.

Но рухнули веры напрасной подпорки,
Как вазы разбитой порожней осколки.
Открылась мне сущая ценность вещей
И подлинный облик и нравы людей.

Я видел, как их поражает проказа —
Жестокость и зависть, пороком зараза.
И видел я смерть, что в шелках прибыла, —
Её за руку алчность людская вела.

Я слышал истошные стоны земли
И душ угнетённых пустые мольбы.
И с ними кричал я от боли несносной,
Но волею сильных на гибель был послан.

И был я гонимым людьми отовсюду,
Став жертвой нещадных их самосудов.
Явившись в кровавых лохмотьях, война
Родных и друзей у меня отняла.

С тех пор в моём сердце добро не живёт.
Презренья и злобы лишь нервный клубок
В нём вырос из чёрного семени вражьего,
Что было людскою рукою посажено.

Прежний свой облик тогда я утратил,
Пришлось мне, предавши смерти в объятья,
В могилу людской свой дух закопать.
Но им ли зверем меня называть?

Да толку с них спрашивать – жертвы соблазна!
За блеском иллюзий лишь гнаться горазды.
Пешки слепые с надутым чутьём,
Себя же под грязью хоронят живьём.

Как только урочное время начнётся,
Мне в мир человека вернуться придётся —
Сразиться с той силой, что неспроста
В труху превращает людские сердца.

Пройду по дороге, что мною забыта
И с глаз посторонних в чащобе сокрыта.
Но так ли надёжно сокрыта она,
Коль гостя любезно ко мне привела?

Знай же, искатель: в замке прилежно
Хранятся брильянты души моей прежней,
Но там же и слёзы испитого горя.
Зря здесь гулять никому не позволю!

Хотел бы я знать перед тем, как прощаться,
С кем честь я имею сегодня общаться.
Особо мне выведать будет приятно,
С чем ты намерен вернуться обратно.

Итак, искатель, слушай, внимая.
Задача стоит пред тобою простая:
Выключив разум, зренье и слух,
Выбрать одно тебе нужно из двух.

В зелёном лесу, что век свой отжил,
Жёлудь в карман ты, забыв, положил.
В другой же карман, где лежал под обстрелом,
Гильза тайком закатиться сумела.

Не думая выбрать шанс тебе дан
С подсказки души один лишь карман
И достать из него всё то без прикрас,
Что сердце твоё наполняет сейчас.

Коль лёд безразличия в тебе растопился,
Росток доброты и любви зародился,
И влечёт оттого на благие дела,
Конечно, ты жёлудь достанешь тогда.

Вернёшься в свой мир совершенно другим:
Отзывчивым, добрым и чутким – живым!
Радость подаришь, другим помогая
Росток обрести, что в тебе процветает.

И будешь ты сказки детям писать,
На истинный путь в их делах наставлять.
Фантазмы твои столько чуда представят,
Что в сказку и взрослых поверить заставят.

Явив ценность знаний, высоких идей,
Ты мыслить разумно научишь людей,
И в каждом из них ты пробудишь охоту
К живому всему относиться с заботой.

Пусть снова ожившие ценности эти,
Как прежде, даруют родители детям.
Пусть светлые души начнут умножаться,
И только тогда мир начнёт возрождаться.

Так что, искатель, не словом, а делом,
Наглядным, достойным почёта примером
Поведать велю о секрете моём.
А сможешь иль нет, мы скоро поймём.

Коль всё это явно тебе не под силу,
И сердце твоё безнадёжно застыло,
Холодная вьюга лишь только в нём свищет,
В кармане, что выбрал, ты гильзу отыщешь.

Дух безразличия, хладно целуя,
Ранит порою больнее, чем пуля.
Он людям лукаво пророчит покой,
Ведя на погибель дорогой прямой.

Те, кто бесстрастны к насилью и злу,
Корабль милосердия тянут ко дну.
И где та гарантия, что завтра же в них
Не вскроется жажда поступков дурных?

Слепые к еде, что с экранов дают,
На судьбы детей по незнанью плюют,
И в праздном унынье шатаясь по барам,
За безрассудство вздымают бокалы.

Спроси, задаются простыми вопросами:
Станут ли дети достойными взрослыми?
И будет ли завтра планета Земля
Пригодной для жизни, такой, как вчера?

Нет, и не думали. От них зачастую
Обносят покупками сущность пустую
И тлеют в безделье, что дарит прогресс, —
Вот так пресмыкается их интерес.

И бродит по миру такая толпа.
В ней столько людей – но одиноко всегда.
Их сила связала, что разум гнетёт.
Затопчут любого, кто вдруг упадёт.

Как видишь, искатель, души глухих
На смерть обрекают себя и других.
Коль хладный карман ты сердцем избрал,
Тебя не смогу я оставить в живых.

Итак, не тяни же, открой поскорей,
Что прячешь сегодня в душе ты своей.
Сюда не зову вас, но если пришли,
То сделайте выбор, будьте добры».

***

Бедного гостя во время рассказа
Бросало то в холод, то в жар не по разу.
Смотря с содроганьем на страшного зверя,
Что это виденье, хотел бы поверить.

Сразил до забвенья суровый вердикт,
Не вымолвить слова – сдавило в груди.
Судья угрожающе клацал зубами —
Ждал, чтоб рука оказалась в кармане.

«Левый ли? Правый? Большой или малый?
Тот, что с заплатой, иль тот, что не рваный?»
Раздумывал долго, хотел угадать,
Как заведомо точно спасенье достать.

Оборотень взгляда с него не спускал.
Заметив нечестность, он зло зарычал.
Опутал искателя жуткий дурман,
И, сердцу поверив, он выбрал карман.

Тёплое, гладкое, с шляпкой шершавой
На дне, в уголке в том кармане лежало.
Радостный путник в руке его сжал
Да на свет поскорей из кармана достал.

«Что же, теперь-то мне стало понятно:
Честно заслужен путь твой обратно.
Дорога открыта – можешь идти.
Отныне тебе мир к свету вести».

Ветер поднялся, уныло завыл,
И образ звериный во тьме он размыл.
Рычанье утробное вдаль уносилось
И, наконец, в тишине растворилось.