Read the book: «Тайна архангела. Книга 1», page 22

Помощница архангела подалась к сестре милосердия и ласково обняла ее.

– Да, – Роза опустила голову. – Мы все сильно перепугались, когда Мир вернулся и сказал срочно возвращаться в рай. Скажи, это очень страшное нападение было, наверное?..

– Признаться, я сегодня отлично поняла, почему Михаил так беспокоится за то, чтобы женщины не встречались с воинами Варфоломея, – проговорила Агнесс. – От одного их дыхания веет смертью…

– Зачем они мучают нас? Почему так ненавидят?.. – вопросила Роза тихо.

– Они демоны, Розочка. Они выбрали зло. А мы служим добру и мешаем их планам, – ответила Агнесс. – Не бойся, мы сделаем все, чтобы защитить вас. Главное, чтобы и вы не забывали, что в мире есть коварство.

– Мы не забудем, – пообещала Роза. – Только скажи, Агнесс… Если сейчас мужчины защищают всех нас… то кто защитит их?..

Агнесс улыбнулась.

– Попробуем мы, женщины. Ну, а вообще, они всегда под защитой Бога и Девы Марии.

Заросли розовой акации шатром окружали древний кривящийся дуб, росший на отшибе, в далекой глубинке райского сада. Корни его были покрыты мягким мхом, земля вокруг была усыпана золотистыми желудями. Ни души в окрестностях, ни звука среди зелени.

В тишине и уединении под покровом дерева приютился юноша с пшеничными волосами. Он облокачивался на столетний ствол и долгим опечаленным взглядом смотрел на цветочки, у венчиков которых вились дивные переливающиеся мухи. Листики акации прятали его фигуру от посторонних глаз, и он сидел в полном одиночестве, бесшумно вдыхая тонкие райские ароматы.

День клонился к вечеру, и прохлада влажной травы стала ощущаться на коже, когда чья-то рука аккуратно отодвинула ветки, и в зарослях появился Михаил.

– Кто тут сидит такой маленький и хороший?.. – молвил первый архангел. – К тебе можно?

– Конечно, – юноша просветлел глазами и подвинулся, освобождая место старшему брату.

Михаил устроился рядом с младшим архистратигом, кладя ладони на его плечи.

– Привет, Мил. Ты звал меня, маленький?.. – взглянул он. В глазах Михаила отразилась некая усталость и забота напряженного дня.

– Звал, – Иеремиил прижался к груди брата и притих.

Несколько минут прошло в молчании. Мил не двигался с места, Михаил сидел рядом, чувствуя у своего сердца его неуловимое дыхание.

– Как ты?.. – молвил старший брат.

– Ничего… – тихо отозвался Иеремиил. – Вот сидел, ждал…

– Прячешься опять ото всех? – Михаил искал его взора.

– Ты же знаешь… – ответил Мил. – Нет, просто тебя очень хотел видеть… Одного.

Михаил понимал Иеремиила с самого детства лучше всех. И давно стала для него личным откровением любовь Мила к укромным уголкам, где его никто не мог найти. С самого разделения мира на рай и ад… Он искал, где бы мог один пережить то сокровенное, что творилось у него в душе. И никто, кроме старшего из братьев, не мог проникнуть в этот мир.

– Мил… – Михаил провел ладонью по его волосам. – Что же ты так…

– Я нормально… То есть я терплю… Раз так надо. Хотя сегодня стало совсем тяжело, – признался он. – Скажи, Миша… как континент?.. Все прошло удачно?

Михаил кивнул.

– Да, все хорошо, – проговорил он. – Только демоны так и не соблаговолили появиться. Я расставил новые посты, мы пристально следим за всей планетой.

– Ясно… – голос Мила прозвучал далеко и сухо.

– Прости. Я должен был раньше заметить.

Объятия Михаила не помогали. Он ощущал, как в груди брата трепещет что-то недоступное его воле, не постигнутое его разумом. И он сознавал, что не может взять на себя хотя бы часть того, что предначертано Иеремиилу.

– Ты тут ни при чем, – покачал головой Иеремиил. – У тебя своя работа, у меня своя… И я не думал, что сегодняшний случай станет для меня такой болью. Но я ошибся… Не знаю, откуда это…

– Мил… – произнес Михаил, и это имя остановилось на его губах. – Ты всегда говоришь мне, что ты в порядке. И даже когда ты дышишь на грани…

– Это мой порядок, кто же виноват?.. – ответил он коротким взглядом светлых, как капелька чая, глаз.

Михаил замолчал, переживая про себя.

– Не мучайся из-за меня, прошу, – молвил Иеремиил. – У тебя и так много тяжких забот. Я не хочу, чтобы ты страдал. Просто ты нужен мне рядом…

– Я буду рядом с тобой всегда. Столько, сколько будет нужно, – промолвил Михаил. – И я был бы счастлив взять хотя бы толику твоей ноши, если Бог когда-нибудь позволит мне…

– У тебя свое бремя, Миша, – возразил Иеремиил. – И оно ничуть не легче моего.

– Легче…

– Не тебе судить, раз ты не знаешь моего, и не мне, раз я не знаю твоего, – Мил впервые улыбнулся слабой свечкой улыбки. – Поверь мне. Ты на передовой всегда, я на заднем плане. От тебя зависят судьбы. Посредством меня они могут быть исправлены. Ты один – на лезвии меча. Я – в глубине обороны, под твоими крыльями.

– Я не знаю… Просто я очень волнуюсь за тебя, – взгляд Михаила скрестился со взглядом Иеремиила. – И… хотя бы как получится… прошу: побереги себя.

– Я буду звать тебя. С тобой мне легче, и улыбка, кажется, сама бежит на сердце, – сказал Мил. Он помолчал. – Ты знаешь, я счастлив, Миша. У меня замечательные братья, у меня прекрасные ангелы, вокруг меня рай. Разве может быть несчастен ангел, у которого все это есть?..

– Нет…

Ответ Михаила прозвучал тихо, одними губами. И сколько раз он, ощущая в себе теплое горение света, спрашивал, что такое счастье в том мире чувств, которые окружают ангелов?.. Михаил не мог не согласиться, что счастье – это то, что внутри, то что сильнее обстоятельств, глубже радости и огорчения, и существует несмотря на них, а порой – и вопреки. Счастье – это состояние, насажденное в душе любовью.

– Мое служение пришло ко мне свыше, и я был рад согласиться с ним. Так же, как и ты, – проговорил Иеремиил. – Но знаешь, мне жаль, что за последние столетия в мои ряды добавилось так мало ангелов…

– Что уж тут попишешь, если твое служение требует в сто крат больше жертвы, чем мое, – выдохнул Михаил. – И ты не отдохнешь от него ни днем, ни ночью… Да и ненависть дьявола к твоим ангелам едва ли не сильнее, чем к моим…

– Я знаю это, – ответил архангел милосердия. – Он предает мое имя забвению везде, где может это сделать. И даже церковь на Земле не помнит обо мне во многих своих книгах… Но это все неважно, если милосердие продолжает жить в сердцах. Куда же оно только уходит, когда его подменяют слепой, ненужной жалостью?..

– Подмена идет на всех фронтах. Во всех душах, – согласился Михаил. – Но часто людям бывает трудно понять, где сострадание истинно, а где жалость заменяет любовь… Несмотря ни на что, твои ответы Самуилу красноречивее его злобы. Ты тот, кто бьет любые его козни единым ударом сердца.

– Жаль, что сердце у меня только одно, и что оно не может биться быстрее… Тогда его, может быть, хватило бы на большее. Тебе пора. И мне тоже, – внезапно оборвал беседу Мил.

– Постой, куда ты так торопишься? – попытался остановить его Михаил. – Посидим еще вместе…

– Прости, я должен идти. И ты должен заниматься делами. Прощай, Михаил, – Иеремиил ресницами послал улыбку и испарился.

– Увидимся, Мил, – вздохнул про себя Михаил.

Глава 30

Марина вышла из лифта, не заботясь более ни о чем. Случилось то, что она желала в глубине души и никогда не произносила. Когда ум гаснет светом дневным, сменяясь на искусственный, и сердце разумное перестает биться. Она как-то провела этот вечер в своих размышлениях. И на утро проснулась, всецело уступая тому, что от Дениса она без ума.

…Сквозь шум ливня не слышен был звук отъезжающей машины.

Она ожидала, пока утешатся нервы. Зачем?.. Просто так, она не знала, зачем это сделала. Зачем отказалась от поездки, соврав при этом подруге. Одна… Не хотела быть. Не хотела… Все перепуталось.

Книга на столе осталась раскрытой, перелистываясь сама собой с нужных страниц. Аня отошла от письменного стола. Курить. Железной Ане надо покурить.

Она закрыла квартиру на ключ и в тапочках спустилась на этаж ниже. И еще ниже, чтобы не встретить его. Курила свою сигарету в молчании и одиночестве, смахивая пепел в стеклянную тут банку. Недокуренную потушила.

– Все, пора взять себя в руки, – решила Аня и пошла по ступенькам наверх, дабы сосредоточиться в опустевшей квартире и начать серьезно наконец-таки заниматься. Ливень унялся буквально за несколько минут, и она считала капли на подъездных стеклах, в очках, видящая все, замечающая жизнь.

Случайно или же желая чего-то увидеть, взгляд упал во двор, за окно. Аня остановилась на месте перед приоткрытой рамой, не доходя два пролета до своего этажа.

Чувства, зажатые внутри, вырвались наружу ударом дикой силы, перевернув все внутри. Она издала нечеловеческий вопль. Стоя по щиколотку в разбитых стеклышках, Аня держала навесу истекающую кровью руку.

Ослепнув от слез, от неистовства и головокружения, она, не разбирая дороги, кинулась домой, чтобы только остановить кровь. Лишь на своей лестничной клетке, рыдая, она подняла глаза.

– Плохо, да?..

Перед ней стоял он.

Она не смогла ответить. Истерика охватила ее удушьем. Она почти свалилась на пол. Денис подхватил ее на руки.

– Возьми, на, – его носовой платок уткнулся в ее кожу, зажимая рану от разбитого одним ударом голой руки окна.

– Дома… бинты… – от боли и страха она прижимала руку к блузке, пачкая кровью себя и его. – Ключ… в кармане… – простонала она.

Денис полез в ее джинсы, вытаскивая брелок. Рука без особых напрягов метнулась к двери, отпирая замок. Через полминуты он внес обессиленную Аню домой.

Землей не тронуты

И между небом,

Закутаны по плечи

В простынях,

Сидели души,

Не раскрывшись телом.

Играли души

В карты. На себя.

Ей ставку сделать несподручно.

На что?

Ведь нету ничего у ней.

Смолисто время и так скучно.

Давай играть помедленней скорей.

Кто был партнер?

Его не знала.

Лишь видела его глаза.

Зрачка стекло, и как бриллиант

Блистали.

Как лезвие, ресницы мгла.

Он симпатичен.

Слишком скользко.

Он как лощеной жизни

Франт.

Ему так карты шли,

И пальцы

Одеты золотом

В пожар.

И бил он душ ее тузами,

И видела она,

Как те,

Запутанные простынями,

Чернели, сгинув в вязкой тишине.

И лица ей не показали,

И жизнь не прожили

Они.

Лишь карту бито

Все стяжали…

И о любви для смеха

Ты моли.

А ей везло – играла дольше.

Но может быть, хотел он так.

И вот его подача.

Гостем

Пришедшим он незваный был.

Зачем пустили?

Нету мыслей. А если были -

Всё забыть…

Она подумала: уж поздно.

И очень хочется ей спать.

Но выйти из игры нельзя теперь

Или, однако ж, можно?..

И ей об этом не сказать.

Смотрел в ее лицо

И только.

И знал, победа, как она, близка.

О Боже, просто так ли небо?..

Ведь помнила, что нет туза.

Один лишь раз отбился картой

Он самой главной и одной.

Мошенничество – это фатум?..

И туз ложится козырной.

…Она смотрела.

Не забыто.

И что-то есть еще внутри,

И что-то блеском не избито.

О чем-то хочешь – говори.

Ладонь вперед.

И против правил

Она сказала: «Ты постой.

И я возьму себе тайм-аут:

Подумать надо

Мне душой».

Глава 31

Он выбирал это место для себя сам. Или, казалось, есть такие места в этом городе, которым предначертано стать таковыми изначально.

Это была, пожалуй, одна из самых крошечных улиц Москвы, которая состояла всего из двух зданий и из одной четной стороны. Зато здания эти были самыми главными. Напротив родильного дома, круглым балконом выдающегося на улицу, дозорной башней небесного легиона возвышался храм, посвященный архангелу Михаилу.

Он был виден издалека. Еще задолго до того, как к нему подходили по ровной дороге от метро. За парком, зимой не скрытый голыми ветвями деревьев, а летом выше зеленых зарослей, главным куполом выделялся, устремленный в небо.

В нем не было ничего лишнего. Каждая пристроечка, каждая башенка, стройная колокольня органично чертили линии его силуэта. Лишь недавно они сменили медь куполов на золото. И теперь белоснежный и узкий в постройке храм взмывал к облакам, оставляя россыпи розовых кустов у крыльца. Настоящих роз в центре Москвы, спрятавшихся в полукруге за остроконечным забором, на подстриженной, как он предпочел, лужайке…

Внутри церковь казалась больше. Стены будто расступались между колоннами, выходя из-под нависающего балкона. Они огибали два придела, посвященных святым, и центральный алтарь в честь первого архангела и всех небесных сил бесплотных. Левая сторона и правая. От одной колонны до другой. Здесь все хранило его бесчисленные образы. В разных чертах лица, разных скулах, разных одеждах, они все были похожи друг на друга чем-то внутренним, схваченным иконописцем как моментальный снимок.

Под главным куполом – изображение Святой Троицы: Бог-сын на коленях Отца. А ниже, среди маленьких ангелочков, парящих на двух крылышках, восемь архангелов небесного царства. Не был забыт здесь, Иеремиил стоял плечом к плечу старшего брата, такой же юный и похожий на себя. Они все неразличимы в лицах, но, если закрыть глаза ладонью и представить каждого, угадаешь существующий лик, различие в силе, в глазах, в несущейся в мир символике братьев.

На боковых дверях алтаря – два архангела. Михаил – на правой стороне по левую руку от Христа, отделенный предусмотрительно от Гавриила длиной прохода до следующей дверцы. На левой стороне, рядом с Богоматерью, – архангел вдохновения. И опять только взгляд говорил все: извиняющийся и безмятежный напротив пронзительности. Соединенных царскими вратами ангелов.

Восковые свечи горели во множестве, позолотой переливаясь в застеклении икон. Над балконом – вестник Апокалипсиса, старший архангел на крылатом коне, и звук трубы сквозь роспись краски вырывается наружу, исполняя пение церковного хора. Ведется соло, тянутся за ним голоса… Они знают свое дело. Они – лучшие на этой службе.

Люди стояли нестройными рядами. Крестились поминутно. Чьи-то взгляды, пойманные случайно, теплые, посланные на икону. Чьи-то свечи, тающие в руках.

Они останавливались, кланяясь перед образом, крепко вливая воск в подсвечник. Они шептали слова и прикасались губами к стеклу. Храмовая икона на правой стороне. Михаил в свисающих кулонах, кольцах на звеньях протянутых цепочек. Они были преподнесены ему в дар.

Он предпочел левую колонну. Вплотную к стене, незримый и скромный в бежевом костюме, стоял первый архангел. На бедре у него как влитой сидел меч.

Он крестился так же, как и остальные. И отличался от прихожан лишь тем, что был невидим. Он слушал возвышенные песнопения и смотрел, как люди подходят, ища его у изображения лица. Рядом с его рукой – еще одна икона. Маленькая, напоминающая об одном далеком чуде, в честь которого и был заложен этот храм… Он внимал обращенным к нему просьбам, большим и малым, страстным и спокойным, влюбленным и произнесенным вполголоса, оставшимся в сердцах и не сорвавшимся с языка. И каждый поцелуй губ отдавался на краях его одежды.

Сюда приходили и уходили. Молились воскресной молитвой. Просили и убегали по делам. Заходили беременные, на девятом месяце, ходатайствуя о покрове у того, кого совсем скоро хотели ощущать рядом со своей больничной постелью.

Михаил наблюдал, как трудятся под сводами ангелы молитвы – золотистые духи Салафиила. Как служат, стараясь, свою небесную службу, помогая людям, исправляя то, что по несовершенству могли упустить они. Архангел оставался незрим и для небесных сил. Чтобы не смущать. Зачем?.. Он еще помнил, как однажды золотистая девушка, заметив его, разнервничалась и нечаянно влетела в стенку. Вместе с Библией. Ведомо ли…

Вчерашняя зачистка территории прошла бесплодно. Но мысли Михаила теперь были далеки от нее. Он был тут, и глаза его думали в глубине темных бликов. Единственное, о чем он молился теперь, – это о мире. А еще о своих ангелах.

Радослав стойко перенес удар. И не было амбиции, которая встрепенулась бы среди переживаний за то, как легко облапошили его демоны. Без звука генерал переместился, согласно приказу, в Африку. Рафаил вчера дольше всех носился, проверяя, все ли его девушки на месте. К счастью, обошлось без жертв. Мил… Михаил не переставал думать о нем. Как и об Агнесс. Но он радовался, видя в ее глазах поддержку, возмещением за тот спор, что случился между ними две недели назад. Вечером она извинилась перед ним за непонимание…

Как на живой пленке фильма, Михаил видел жизненные ситуации, судьбы и проблемы, зная, кому должен помочь сам, а чьи просьбы переадресовать своим братьям или ангелам, кому придется подождать, а кому лучше и не познать того, о чем он или она сейчас, сами не ведая зачем, просят. Архангел успевал все, живя на небе и не оставляя Земли.

Михаил поднял запястье, чтобы поправить прядь светло-ореховых волос. Но его пальцы не коснулись лба. Кисть руки быстро и бесшумно опустилась на левое бедро, сжимая рукоять меча. Это была посылка дерзости. И выход на контакт.

Архангел развернулся на девяносто градусов. Его глаза из-под темных бровей устремились вперед.

– А ты бодрствуешь, даже когда дремлешь. Да, дорогой моему сердцу?.. – проговорил чей-то тихий и глубокий голос.

Через повеявший далеким кующим льдом холод материализовался в храме сверкающий силуэт. Напротив Михаила возник великолепно сложенный, рослый, как и он сам, мужчина с резкостью красивыми аристократическими чертами лица. Его широкие плечи были закованы в золотящуюся кольчугу, черные брюки облегали узкие бедра, перехваченные широким кожаным поясом. На поясе были закреплены отливающие глянцем зловещие ножны. Он стоял уверенно, широко расставив ноги и упирая костяшки пальцев в бок. Почти на каждом пальце красивых белых рук было надето по золотому кольцу, на шее тяжелым грузом висела золотая цепь. В левом ухе бриллиантом светилась серьга. У него были длинные волосы. Золотистые, яркие как солнце, они были тщательно зачесаны назад и убраны за уши, оживляя светлую кожу чистого, как лунный свет, лица. Тонкие очерченные губы были сложены в ухмылку, прямые линии переносицы уверенно шли, ускоряясь вниз легким загибом с хищным разрезом раздувающихся ноздрей. Темно-карие, цветом один в один как у Михаила, глаза, обрамленные русыми бровями, с насмешливым вызовом смотрели на архангела. Но в отличие от взгляда первого архистратига в них не было ничего доброго, лишь не скрываемая за язвительностью злоба и ужасающая черная топь, будто вся бездна Земли собралась в этих страшных и влекущих, как водоворот, зрачках.

Мужчина пришел не один. По бокам от него стояли, вольно касаясь его плеч, две модельные красавицы. Иссиня черная брюнетка с длинными жгучими волосами и прозрачными голубыми глазами, щедро подведенными синим карандашом и играющими внутри холодным пламенем, была одета в короткое чешуйчатое платье цвета морской волны с глубоким вырезом на высокой груди, а ярко рыжую даму, худую и высокую, перехватывала лишь короткая черная юбка и блестящий топ, удерживаемый лентой на белеющей шее. Обе девушки были на высоких шпильках, однако все равно оставались существенно ниже своего спутника. Их взгляды вперились в Михаила, а длинные ногти скребли о кольчугу мужчины.

– Здравствуй, Михаил, – вкрадчиво проговорил гость. – Ты первым не здороваешься теперь, да?..

– Здравствуй, Самуил, – ответил первый архангел. – Я ждал начала беседы от прибывшего.

– А, так ты позволил задать тон мне?.. Классно!.. Угу, девочки?.. – он взглянул на своих дам. – Поздоровайтесь с архангелом! Он у нас как-никак самый главный.

– Привет! – рассмеялась рыжая.

– Здравствуй! Помнишь меня, Михаил?.. – послала воздушный взор брюнетка.

– Помню, Катя, – молвил архистратиг.

– Жаль, еще одной твоей дамочки у меня сегодня в загашнике не оказалось, – сказал Самуил, наблюдая за движением его губ. – Ты воспитывай их получше, может тогда…

– Сэм, я сейчас занят, давай по существу, ладно? – сдвинул брови Михаил.

Без тени негодования был взгляд первого архангела на второго по рождению из девяти братьев. Падшего архангела Самуила, созданного Денницей, то есть светлой утренней зарей, восходящей на небосклоне, возгордившегося архистратига власти. Сверженного из рая в архангельском бою мечем Михаила. Дьявол, темный Князь преисподней, в сопровождении двух своих не единственных любовниц Кати и Алены, одна из которых была прежде ангелом-хранителем в раю. Красавица, ныне она переменилась в своем облике так, что Михаил с трудом мог найти в ее лице прежнюю Катерину, что служила под его началом.

– Он занят. Ну, извини, пожалуйста, – проронил Самуил, бормоча слова. – Я не знал, что для общающегося с Богом лицом к лицу так важна воскресная служба. Я поговорить пришел.

– Хорошо, мы поговорим, – кивнул Михаил. – Только после богослужения и не в храме.

– Совести у тебя нет!.. Заставлять ждать сразу троих! – воскликнул Самуил. – Ладно, ради твоей персоны я подожду. Встретимся во дворе перед входом. А пока мы с девочками пойдем подостаем твоих верных прихожан, если ты не против.

– Я против, – ответил Михаил.

– Какая незадача! – усмехнулся Самуил.

Обняв за талию загомонивших девиц, он свободной походкой двинулся гулять по церкви. В глазах Михаила мелькнули голые женские ноги. Он отвернулся на прежнее место, более не глядя на брата. Лично или посредством своих бесов, дьявол находился даже в храме день ото дня. Он не обошел ни одно из человеческих сердец. И не обойдет, пока не прейдет Земля.

Самуил, едва не насвистывая, приближался то к одному, то к другой молящейся, что-то мурлыкал им на ухо, наблюдал за меняющимися лицами и рассеивающимися взглядами, посланными вдаль. Улыбался паршивенько, шел дальше.

«Ладно, общайся, общайся, – подумал Михаил. – У тебя пять минут до конца литургии оглашенных. И мы оба знаем, что ты не будешь делать себе неприятно».

Девушки отпустили своего господина и мирно стучали каблучками сами по себе, приставая в основном к мужчинам. Изредка они бросали темные взгляды на Михаила и перешептывались между собой.

– Будем приставать к моему бывшему хозяину? – вполголоса спросила Катя, глазами буравя до дыр фигуру архангела.

– Конечно будем! Упускать такой момент, что ли?! – прошептала в ответ Алена.

– А Князь? Он же взбесится!..

– Само собой, взбесится!.. Да ему полезно заводиться!..

Заклятые подруги перебросились брызгами яда. Вернулся довольный Князь.

– Ну что, булочки, пойдем? – спросил он, обнимая их нежно. – А то мне уже надоел здешний дизайн.

– А нам как ладан надоел! Все духи перебивает! – закивала Алена, строя недовольное личико.

Князь, улыбаясь, покинул храм, уводя своих девиц через главный вход. Михаил спиной ощутил, что стало легче дышать. В эту минуту распахнулись царские врата, и с воздуха зазвучала херувимская песнь.

Литургия подходила к концу, когда Михаил оторвался от стены и прошел мимо прихожан, направляясь к одной из молящихся девушек.

– Я тебе два дня назад сказал уйти вон и не появляться около нее, – архангел, сдвинув брови, вгляделся в оказавшегося рядом демона.

Дух вздрогнул. Он не ожидал появления такого собеседника. Обитающие в различных измерениях, ангелы и бесы не перекрещивались друг с другом, пока сознательно не желали увидеться.

– Мне?.. Только… не надо рук, ладно? – демон выставил ладони вперед, не найдя сказать ничего лучше. На губах повисла ужимка. Долгие часы назад он и вправду был предупрежден прекратить искушения услышавшим девичью молитву архангелом.

– Иди. А то придется, – сказал Михаил.

Архистратиг вышел из храма, минуя кованые двери главного входа. На улице было свежо и ветрено. Солнечные лучи чередовались с тучами, стремясь подарить побольше весеннего света распускающейся зелени города.

Глаза Михаила остановились на дорожке у клумбы. Там в свободной позе стоял, о чем-то хохоча с девушками, Самуил. Завидев архангела, он вмиг переключился на него. Из воздуха нарисовалось резное кресло, похожее на трон, и он вальяжно в него опустился. Девушки прильнули к подлокотникам, присаживаясь ближе к своему Князю и до предела обнажая длинные ноги. Взгляды их за секунду облобызали Михаила, делаясь вязкими и желающими.

Архангел шагнул вперед и остановился на лестнице.

– Я готов слушать тебя, – проговорил он.

– Нравятся мои девушки? – как будто не расслышав, полюбопытствовал Князь.

– Я отношусь ко всем так же, как и прежде, – ответил архангел.

– Так же… Это, скорее, «да» или «нет»? – Алена посмотрела на Катю.

– Скорее, «да». Хотя, может быть и «нет», – пожала плечами Катя. – Но судя по взгляду… И не угадаешь. Что скажешь, Михаил?

– Я тебя не понимаю, Катя, – молвил он.

– Странно, а раньше понимал, – удивилась она.

– Главное, чтобы «раньше» не стало «гораздо позже», – заметила Алена. Девушки захихикали.

– Интересно, что имеется в виду под «гораздо позже»? – Князь поднял бровь, глядя на Алену.

– Это когда то, о чем думалось тебе раньше, дорогой, случилось еще раз, но позже, – пояснила рыжая, улыбаясь.

– И мы очень боимся, что так иногда случается, – поддержала Катя, беспечно разглядывая свои ногти.

– Ах, вот оно как, – Самуил наклонил подбородок. – Значит, не боясь меня обидеть, ностальгировать решили. В таком случае идите на все северо-запады, я вас отпускаю. Мне для родного брата ничего не жалко!

Самуил подтолкнул девушек в спину, и те, взвившись как бабочки, слетели с кресла и направились к Михаилу. Он стоял, как и стоял, не изменившись во взгляде. Катя выдвинулась вперед и, уверенно улыбаясь, шла к нему навстречу. Однако на последнем метре что-то случилось. Их глаза встретились. У него они были такие же, как тогда, в раю. Катя ощутила, как что-то внутри вздрогнуло. Но ей удалось сохранить самообладание и даже обмануть окружающих, когда она, игриво развернувшись, пошла обратно к Самуилу. Пожимая плечами и разводя руками.

– Что не понравился? – поинтересовался Князь.

– Ты лучше, – заверила Алена, улыбаясь. Она прервала попытку раньше подруги и уже залезла обратно к Самуилу, стараясь обниматься теснее.

– Тоска извела? – заметил Князь, видя водный омут в глазах Кати.

– Я тебя люблю, – отозвалась она, отвечая на объятия его руки.

– Вот так. Такова свобода выбора, сам говорил, – констатировал Денница. – Да и тебе нравятся только блондинки, так ведь?..

– Слушай, у меня сегодня много дел. Да и у тебя, наверняка, тоже. Не будем мучить себя и окружающих. Если ты пришел говорить со мной, то давай поговорим, – произнес Михаил.

– Про твой архангельский Конгресс я помню, – Самуил размял плечи. – На который меня вы не приглашаете. О`кей, я вправду должен сообщить тебе кое-что важное. Поэтому вам, девушки, лучше убрать свои красивые глазки и ушки домой.

– Что?.. – нахмурилась Катя. – Ты нас прогоняешь?

– Вам не место в мужском разговоре, – ответил Князь.

– Не место? Ну хорошо, – кивнула Алена. – Пойдем, Кать. Надеюсь, что вы мило проведете время.

– Это точно. Михаил, пока, – попрощалась Катя. Ее пальцы отстали от Самуила.

– Да, до встречи. Зови, если понадобимся. Если надоест блондинка, – бросила Алена, и обе девушки испарились.

– Обиделись. Какие слова! Стервочки не иначе, – произнес Князь. – Но до настоящих стерв им далеко. Ладно, утешу, когда приду. Возможно, – его взгляд переместился на Михаила. Темные глаза переиграли серьезной жестокостью. – Вот мы и встретились снова, брат. Сколько времени прошло. А ты изменился.

– Ты тоже, – отозвался Михаил. Не дожидаясь приглашения, он присел на ступеньку, не заостряя своего внимания на людях, продолжавших по лестнице выходить из церкви.

– Не столько. И не в худшую сторону. Не думал о том, чтобы бросить все это к черту, Миша? – вдруг спросил Самуил.

– Ты о чем?

– О служении твоем, как ты его называешь, бездна возьми. Не понимаю, зачем тебе сдалось то, что высасывает тебя, как пиявка.

– Оно – моя жизнь и моя судьба, и ты это знаешь, – произнес Михаил.

– Жизнь? Судьба?.. Мы выбираем свою судьбу сами, – Князь откинулся на спинку. – Ты посмотри, Миша, ты выглядишь настолько старше меня!.. Это при нашей разнице в возрасте вопит в глазах. Подумай, ты такой парень, на что ты себя растрачиваешь?.. У тебя могло бы быть все, если бы ты только захотел. Все женщины легли бы к твоим ногам.

– У меня и так все есть, Сэм. Не думаю, что тебе стоит уговаривать меня на что-то. Так что давай к делу, – молвил архангел.

– Резонно, – Самуил опустил ресницы. – Однако твоя логика уходит в тупик. Нельзя гробить всю жизнь из-за слепой благодарности к Творцу. Он дал тебе жизнь, отлично. Теперь ты можешь распоряжаться ей сам. Мы же братья, Миша. Я бы мог помочь тебе во всем.

– Ты первый, кто вряд ли захочет делить свои владения со мной, – взглянул на него Михаил.

– Ты рассуждаешь о том, что я жадный?.. Поверь, это не так, – ответил Самуил. – Я всегда признаю успех за теми, кто успешен. Потому что я успешен и сам. Вместе мы бы закончили войну с небом быстрее, чем ты думаешь.

– Небо не на мне держится…

– Разумеется не только. Но на тебе держится его оборона. Этого достаточно. Мы бы смогли договориться о том, как и что распределить. Или ты не скучаешь по глазам прекрасных ангельских дам?..

– Я скучаю по своим ангелам. А вот ты женат, Сэм, подумай об этом.

– Ах, ты соскучился по прекрасным глазам Дианы?.. – Самуил ухмыльнулся уголком губы. – Да, я помню о ней. Ты тоже вспоминаешь?..

– Не стоит делать ей больно.

– Вот со своей женой я разберусь как-нибудь сам, – раздраженно выговорил Самуил. – И ее жизнь точно делить с тобой не буду.

– Ей нужна твоя любовь. Не унижай ее своими словами.

– Слушай, мы про одну и ту же Диану говорим? – сдвинул брови Князь. – Ты знаешь, что это за стерва и истеричка?.. Да она сама кого хочешь растопчет и закопает и плакать долго не будет. Я и без твоих советов даю ей все, чего она захочет. Платья, драгоценности, силы. Она – Княгиня ада, что ей еще нужно?..

– Ей нужен ты. И это первое…

– Не лезь. Эта женщина моя, я ее хозяин. А ты строй свой курятник сам, если сможешь, конечно.

Михаил промолчал.

– Кстати, об этом я и пришел говорить, – добавил Самуил.

– О курах?.. – поднял глаза Михаил.

– О курочках. Об изумительных блондинках. С голубыми глазами, – Самуил поднялся с кресла.

Михаил встал на ноги, глядя как к нему неспешно шагает брат.

– Я хочу сказать, что ты прекрасно справляешься со своей героической миссией. То есть браво, Михаил! Лучше пудрить мозги не получается даже у меня, – проговорил Самуил, приближаясь. – Агнесс просто боготворит тебя, это было слышно в каждой нотке вашего вчерашнего разговора.

– Наш разговор касается нас двоих и больше никого, – нахмурился Михаил.

– Да? Ну почему же так? – сверкнул глазами Самуил. – Очень занятно было слушать, как вы ласкаетесь у дерева. Как меня обсуждаете, будущее… Она видит тебя на коне, прекрасного и далекого. Просто герой, о котором бредят, кумир, на которого молятся. Хорошо ты ее приручил, молодец! Продолжай в том же духе, если сможешь!

– Я люблю ее. И не делаю того, о чем говоришь ты.