Read the book: «Сакральная подкова»

Часть первая. Они существуют?

«– Я с детства был умным парнем. Уже в пятнадцать лет додумался сделать дыру в женской раздевалке. Понимаете, для чего?

– Не догадываюсь.

– Когда меня там запирали, я мог вылезти.

– Поэтому вас взяли в тайное общество управлять миром?

– Нет, почему-то я им не подошёл. Да я бы сам не вступил, не хочу. Я узнал о них немного, они говорят, что их цель забрать человека из серости, показать ему великолепие бога и дивных зверей божьих, я запомнил всё.

– Каких зверей? Что значит забрать?

Дальше парень рассказывает невероятное».

Из беседы с человеком, не принятым в тайное общество.

Глава первая. Тест для читающего.

Сейчас есть шанс узнать секрет бытия. Понадобятся ум и желание, но читателю хочется выспаться, а не разгадывать загадки. Перед его глазами слова: «Друг, надо стереть то, что ты прочит…». Почему написано именно «друг», а не конкретное имя? Истекает время. Другие записи гласят: «Успей спрятать мировую тайну от НИХ!».

Тайна скрывается, кажется, среди маленьких чёрных букв на ослепительно-белом фоне. Этот экран – единственный источник света. Темнота вокруг густая и пугающая. Перед монитором нет клавиатуры, только мышь. Рядом с ней книга и нечто вроде щипцов, всюду цветочные лепестки. Напоминает подношения к алтарю, но для какого таинственного божества?

На краю стола незаметная чашка чая. Ночной читатель случайно сбивает её. Фарфор громко разбивается, а одинокий искатель тайн коротко матерится. Возвращается к письму с зашифрованным кодом:

«Друг, надо стереть то, что ты прочитаешь сейчас. Перед этим тебе нужно достать код от сейфа из этого текста. Ты достаточно умен для этого, я точно знаю! Это тест для читающего, они не справятся в отличие от тебя! Кстати, не сбей кружку со стола, вообще ничего в комнате не трогай, кроме сейфа под столом. Внимание! В тексте всего четыре цифры. Четыре, не больше. Я начал писать этот текст еще в понедельник. Дальше твоей подсказкой будет дерево, их будет два, дерево ясень и дерево береза. Сейчас тебе нужно добавить к неизвестному единицу, чтобы неизвестное лишилось единицы и вышла последняя цифра».

С чего начать? Написано: «В тексте всего четыре цифры», – намёк на четвёрку. После речь идёт о единице, потому что упоминается первый день недели «понедельник». Разгадывать дальше труднее, усложняется шифровка и мешает отравление. Теряется ясность сознания. У ночного гостя горячие ноги, мокрое тело и боль в глазах. Слабеют руки. Тошнота. Хочется лечь и уснуть, но этого нельзя допустить.

Он добрался сюда с опозданием на полчаса. Была просьба прийти ровно в десять минут второго. Мутное мышление подсказывает, что точное время названо неспроста. Следовало успеть в тот момент, когда друг, оставивший инструкцию, уже сбежал, а недоброжелатели, от которых и нужно прятать мировую тайну, ещё не явились. Сколько времени остаётся в запасе?

Сложно понять эту часть: «Дальше твоей подсказкой будет дерево, их будет два, дерево ясень и дерево берёза». Может быть, подразумевается цифра «два»? Подозрительно повторяется слово «дерево». Кажется, в нём ошибки. «…подсказкой будет дрерво, их будет два, дерво ясень и дерво березазз», – слова написаны неверно и это подсказка? Нет. На самом деле ошибки отсутствуют, они мерещатся отравленному сознанию. Гость страдает от чувства тошноты, нервно встаёт, шатается и резко падает в кресло. Тесно, больно в груди. Начинается жжение в глазах, они закрываются тепло и приятно. Успокаивается горячее тело. Приближается очень желанный сон.

Нельзя спать. Гость концентрируется, поднимается, делает шаг и падает на четвереньки. Ползти в ванную комнату опасно, есть риск отключиться по пути. Растеклась лужа чая рядом. Сухие руки окунаются во влагу, касаются горячего лица, освежают его. Вкусно пахнет чаем, не стоило опрокидывать эту чашку.

Он возвращается в кресло. Трясёт головой, чтобы взбодриться. Шатается монитор перед глазами. Неожиданно ум проясняется. Тело всё больше сдаётся яду, и остатки сил идут от конечностей к мозгу. Появляется догадка.

Согласно тексту: «…подсказкой будет дерево, их будет два, дерево ясень и дерево береза». Если более коротко, то: «…будет дерево, дерево ясень и дерево береза. Дерево, дерево, дерево». Может быть, это три? Четвёрка, единица, тройка. Получится ли узнать последнюю цифру с помощью подбора, а не разгадывания текста?

Гость ложится на пол, включает фонарик на смартфоне и открывает нижний шкафчик стола. Здесь сейф. Сейфы в квартире были разные, но друг когда-то уверял, что именно этот намертво блокировался при вводе неверного кода. Он с трудом встаёт и опирается на стол. Садиться в кресло страшно, можно расслабиться и не очнуться. Гость фотографирует монитор, ложится на пол и смотрит в текст: «Сейчас, тебе нужно добавить неизвестному единицу, чтобы неизвестное лишилось единицы и вышла последняя цифра». Разум напрягается. Разбирает написанное на части, ищет между ними связь. Возникает вопрос: «Неизвестное. Какое неизвестное? Что можно назвать неизвестным?».

Гость читает, а язык неприятно скребёт по иссохшему нёбу. Он размышляет: «Как можно добавить единицу так, чтобы что-то лишилось единицы? Парадокс. У чего добавление единицы отнимает единицу? Что за неизвестное? Неизвестное – это знак вопроса, это инкогнито, это что угодно. Это икс! Римское число десять. Если поставить перед иксом единицу, то есть добавить её, то выйдет девять. Девять – последняя цифра! И в математике, и в коде».

Четыре, один, три, девять. Подходит. Открывается сейф, гость рад. Достаёт загадочный предмет и засовывает под футболку. Решилась задача, тело наполняется энергией. Но как стереть сообщение без клавиатуры? Мышью можно вырезать текст или удалить файл, но его удастся восстановить. Гость устаёт думать и бьёт по монитору, тот слетает прочь. Наступает непроглядная тьма. Гость достаёт смартфон из кармана и включает фонарик. Пора идти. К горячему потному телу липнет неизвестная вещь. Ещё непонятна грандиозность её значения.

Он добирается до коридора, направляется к выходу, и равновесие теряется. Тело как будто съезжает с ног. Делает один шаг, следом второй падающий шаг и лбом влетает в стену. Резкая боль, выступает тёплая кровь, это бодрит.

Хватает координации закрыть за собой дверь на ключ. Он спускается на лифте до первого этажа и подходит к выходу из подъезда. На улице холодно, зачем идти туда?

Он сворачивается калачиком, обняв свою находку, и засыпает. Не думает о том, что важно не только сберечь таинственную находку, но и спастись самому.

«Беги от НИХ!», «Много ИХ», «Уснешь и проснешься с НИМИ, в ИХ аду!» – эти недавно прочитанные предостережения он не вспоминал, потому что сон мгновенно поглотил его. Во снах пришли пейзажи, увиденные днём. Весна. Насыщенно-синее небо, куда не хотелось смотреть. Пугающе глубокое, где захлебнулось солнце и потонули почти все облака, которых уже не видно. На полотне бескрайней синевы выжило одинокое белое пёрышко, последнее слабое облако. В чудовищных глубинах неба скрывался страшный взор господа, ненавидящего людей. Гость пополз в тёмный угол подъезда, чтобы спрятаться от злого бога.

Глава вторая. Тёмный храм.

Не счесть, сколько деревьев здесь росло. Все были громадны и распускали бурые толстые ветви, полные пышных и шуршащих облаков ярко-зелёной листвы. Лес окружил два тёмных строения из кирпича. Широкие четырёхэтажные здания стояли напротив друг друга и соединялись двадцатиметровым тёплым переходом, который превращал дома в единое двуглавое создание. Внутри бесчисленные двери, люди, коридоры и лестницы, лестницы и коридоры. В строениях были большие окна, но света не хватало. Царила полутьма. Стены были покрашены в разные цвета, но все выглядели мрачно, казались одинаковыми. Потолок изрезали трещины, чёрные линии, может быть неведомые письмена? Бродя по таинственной обители, новый человек ощущал себя незваным гостем некой злой церкви.

В глубине этого тёмного храма был светлый кабинет. Здесь витал лёгкий аромат духов, за огромным столом сидела брюнетка с ярко-синими глазами. Это Мария. Она видела на мониторе карточку пациента: «Семён Нилов». Подросток казался здоровым на первый взгляд, а лёг в больницу он лишь с одной жалобой. Заведующий отделением назвал это «случаем Передонова». Семён сразу запомнился Марии.

Ему было семнадцать лет, но выглядел старше из-за широких плеч и заметной мускулатуры, явно занимался спортом. Кожа очень бледная, губы и глаза большие, этим Нилов напомнил рыбу. На руках и голове не росло волос. Не было бровей. Из растительности у Семёна только густые ресницы.

Пациент рассказал, что в детстве грустил, когда дети с ним не играли. Тогда он внушил себе, что они тоже не играют. Нарисовал воображением причудливые аппараты, изобразил малышам вокруг инструменты, и выглядело так, что каждый из них трудился, а не развлекался. Родителей пациент охарактеризовал положительно, а в колледже его не сторонились, но близких друзей не нашлось. Он пожаловался на образы, возникающие в пространстве время от времени. Семён наблюдал странные вещи.

Марию волновал не только пациент, но и одна весомая проблема. Появились люди, которые были готовы доказать, что видели бога. У неё уже не лечились такие пациенты, но они поступали в другие отделения и поражали многих врачей с огромным стажем.

Боговидцы отличались от большинства пациентов своей общностью и нетипичной риторикой. Массовая истерия? Мария хотела разобраться. Не забывала и об остальных больных, пыталась помочь им победить невроз.

Она проводила регулярные лекции в отделении. Рассказывала, как мозг продуцирует что-либо, объясняла «приём зато», убеждала постоянно задавать себе вопросы: «Чего я боюсь? О чём переживаю?». Сейчас она переживала из-за того, что боговидцы вызывали у неё явную тревогу.

***

В палате тёмного храма восемь коек, четыре у одной стены и четыре у противоположной, на каждой койке белая чистая простыня. Здесь лежал Семён, с загадочным предметом в руках. «Что за штука? Что в ней?» – думал он. Пора открыть, увидеть мировую тайну.

Внутри скрывалась мировая тайна, по словам Михаила Геннадьевича. Он был учёным-фриком, поэтому его прозвали Академиком. Однажды Михаил сказал Семёну: «Нужно прийти в час десять и забрать головоломку, внутри неё самое важное!».

Головоломка ли перед ним? Он не знал. Молочно-белая кожа его ладоней начала багроветь и слезать. Но это было не по-настоящему. Он видел лишь пугающую иллюзию. Семён не понимал, что заставляло его дорисовывать образы в окружающую реальность.

На что похож оккультный предмет, если не на головоломку? Выглядит как бронзовая подкова, местами чистая, где-то тусклая и изрезанная, будто обкусанная. Она была не сплошной, а состояла из восьми секций, каждую из которых можно повернуть вокруг своей оси. Семёна привлёк механизм, но он быстро заметил нечто более важное и тревожащее.

На подкове располагались неведомые знаки. Они были вдавлены и плохо различимы. Он пытался понять, как незнакомые символы помогут открыть головоломку. В знаках часто встречалась прямая линия «|», она была начерчена под разными углами. На одном из символов Семён заметил сразу две черты. Учитывая, что знак походил на иероглиф, значение могло быть интуитивно понятным.

Первой мыслью стало, что две косые линии обозначали дождь, а весь символ был связан с погодой или водой. Что, если две черты указывали на двойственность знака, как на астрологическом символе близнецов? После Семён подумал, что линии могли обозначать много всего: рельсы, кавычки или половину значка решётки «#». Он ощутил отчаяние, когда целиком осмотрел загадочный символ, который состоял из множества элементов. Академик был учёным, и неизвестно, смог ли сам расшифровать эти знаки, а какие шансы у подростка сделать это?

Спустя пару секунд он догадался. Понял, что ему помогут не иероглифы, а сама подкова, потому что она тоже является символом. Семён ощутил тревогу, когда представил, как откроет головоломку. Было неясно, кто мог напугать бесстрашного Академика. Каким могущественным силам понадобилась эта подкова и когда они придут за ней?

«Время полдника!» – объявил сосед по палате. Он появился из ниоткуда, как призрак. Семён увидел соседа прозрачным привидением, которое уплыло по воздуху и скрылось в арочном проёме. Эта иллюзия позабавила.

Дверей в мужскую палату не было. В отделении стояла дверь в женскую палату, были двери у врачебных кабинетов и у сестринской, они не имели ручек.

***

Семён сидел за столом и ел вкусную булочку с маком, запивая ароматным чаем. Любовался лесом через большие окна, где выросла огромная тёмно-зелёная стена листвы. Напротив себя Семён наблюдал, как большие зубы кромсают булочку, тщательно перемалывают её. Так ел лысый мужчина лет пятидесяти. Его челюсти покрывала колючая чёрная щетина. Голос был глубокий, звучный, как у артиста. Слева от Семёна сидел Призрак. Лысый сказал:

– На полдник не все ходят. Полдник по желанию.

– Они не ходят и нам больше достаётся, – заметил Призрак. У него на тарелке было две булочки, а одну он уже съел. – Я первые дни общаться боялся, думал мало ли кто тут попадётся. Потом оказалось все хорошие, только Николай буйный.

Сказав про буйного Николая, Призрак кивнул на лысого. Тот улыбнулся, и разговор продолжился. Семён узнал, что зачастую в отделении неврозов лечатся те, чьи родственники страдают от рака. Он раньше не подозревал, что, переживая за больного, можно самому получить психические проблемы. Трудно слышать: «Ваш близкий умрёт. Ждите».

После полдника хотелось прогуляться. Семён переодевался рядом с койкой. Снял футболку, надел свитер. В палате были Николай, читающий книгу, и Призрак, который, глядя на неведомую подкову, вдруг спросил:

– Это головоломка у тебя? Я слышал, как крутится. Головоломка, да?

– Типа того, – ответил Семён. Будь он тревожнее, задумался бы: «Какое ему дело до этой подковы?».

***

Тёмный храм наполнился скромным светом ламп. Пациенты готовились к мирному сну, прекрасному лекарству от невроза. Они не печалились, их успокаивал летний свежий вечер, надежды на будущее и уколы элзепама. Транквилизатор только начал расслаблять Семёна, который лежал под одеялом. Сознание ещё оставалось активным. Казалось, что было слышно, как Николай почёсывает острую щетину.

Семён не боялся, но осознавал угрозу. Что с ним способны сделать могущественные силы? Нужно узнать где он, попасть в отделение больницы, суметь похитить его из палаты. «Уснешь и проснешься с НИМИ, в ИХ аду!» – вспомнил Семён. Задумался: «Тут безопасно. С момента, как я забрал предмет из сейфа, прошло четыре дня, меня могли бы уже поймать, будь я нужен. Сюда им лезть накладно. Ради меня столько делать надо, да это нереально. Тут безопасно».

Глава третья. Обряд фанатиков или таинство изуверов.

Доставить жертву оказалось легко. Парень на месте. Пора. Сейчас он будет рождаться из зверя. Таков ритуал – мрачное таинство. Когда жертва очнётся и встретится с окружающим безумием, то останется меньше двух минут, чтобы спастись.

Тёмные и массивные фигуры изуверов стоят около чудища, которое зовётся Увечьем. Увечье – это гигант, одно из миллиарда божьих зверей. Оно руководит грандиозным обрядом и восхищает собой. Увечье невероятно. Завораживает и покоряет каждого. Монстр поражает по трём причинам.

Первая – непонятно, каково обличье чудовища. Увечье громадное. Оно столь велико, что бордовые ткани, едва скрывающие его звериное тело, смогли бы накрыть пару часовен и даже землю рядом с ними.

Раздаётся вторая причина. Звучит низкий гул Увечья, сотрясающий нутро. Он проникает в организм так глубоко, что изуверам кажется, будто звук рождается в них самих. Мощный и чудовищный глас поражает.

Два этих факта меняют восприятие мира. Обширная зала освещена подобно операционной, но ужасающие масштабы Увечья убивают и поглощают свет. Исполинские габариты создают полутьму, а глубинная песнь зверя пробуждает в сознании панику. Всё пространство вокруг превращается в мрачную языческую гробницу.

Есть третья причина замереть перед Увечьем. Этот нежный и прохладный запах, тот священный аромат, который тянет к себе, напоминает о тёплом, очень хорошем сне, куда хочется вернуться.

Бордовые ткани на теле монстра обрезаны в одном месте, где торчит чёрный отросток. Это малая часть Увечья. Отросток приоткрывается и походит теперь на беззубую пасть. В ней легко вытянуться в длину, но не в ширину. Здесь есть яйцеклад, то единственное, что роднит Увечье с насекомыми.

Ширина яйцеклада чуть большая, чем хватит жертве, чтобы поместиться внутри. В яйцекладе колба, чей объём немного меньше того, который нужен, чтобы втиснуть туда ужавшегося человека. Получится ли внутри хотя бы открыть рот для вопля?

Жертва в колбе начинает просыпаться от чувства сдавливания. Он ощущает, что грудина сложится пополам, а плечи коснутся друг друга. Его руки лежат на животе и едва сгибаются в локтях. Дёргаются колени сами по себе. Они нервно бьют по колбе, места им почти нет.

Дышать трудно, потому что колба тесная. Пальцы ног нащупывают дырочки, пускающие воздух. Сторона колбы с головой жертвы торчит наружу из беззубых челюстей, а другая сторона таится в темноте загадочной пасти.

Он наблюдает перевёрнутое пространство. Понимает, что лежит вверх ногами и немного наискосок. Виднеются две фигуры, на них хирургические мантии в пол, на головах широкие тёмные шляпы, с которых спадают чёрные плотные сетки, как у пчеловодов. За сетками лиц не разглядеть.

Позади изуверов находится длинный стол с несчётным количеством медицинских инструментов. Слышится непонятный шум. Гудят голоса? По-видимому, целая капелла мрачных хирургов ожидает в другом помещении. Раздаётся гул из глубин чёрной пасти. Что здесь – святилище или зал хирургии?

Проснувшись окончательно, он в ужасе ревёт, умоляет выпустить и дёргается в меру возможностей. Ему тяжело дышать и крик ослабевает, а его мольбы звучат неясно, как безумная молитва, потому что язык во рту будто чужой. Тело еле умещается в тесной колбе, плечи елозят, пинаются ноги. С каждым нервным движением колба опускается всё ниже. Наверное, чёрные челюсти – это загадочный аппарат, реагирующий на активность. Порвать колбу и сбежать выглядит невозможным, но это превращается в заветную мечту. На спасение остаётся чуть больше минуты. Появляется надежда. Рождается план.

Изувер смотрит как вторая тёмная фигура, его соратник, пересчитывает обрядовые инструменты. Они чистые и металлические, с пурпурными письменами. Громадное Увечье заслоняет потолочный свет, но лампы вокруг делают мир видимым. Жреца наполняют воодушевление и страх. Предвкушение. Жутко и радостно. Слышится невнятное бормотание. Жертве что-то нужно? Медленное разрождение Увечья прерывается.

Он старается не двигаться, терпит нервные уколы затёкшего тела. Дышать всё сложнее. Изуверы приближаются к колбе, останавливаются рядом с ней и смотрят. Кажется, для обряда необходимо, чтобы колба выпала из челюстей. Этому можно помешать.

«Тело затекло, я не могу двигаться, тело не слушается, – жалуется он. Намекает, что ритуал не случится, пасть не вытолкнет его. Они что-нибудь ему ввели, чтобы точно не проснулся при транспортировке. – У меня аллергия на наркоз, я не чувствую ног! Да я же умру!».

Выбраться из колбы надо обманом, если порвать её нельзя. Они должны вытащить его или церемонии не будет. Фигуры в шляпах расходятся. В поле зрения сейчас только стол с острыми предметами. Сперва пяток касается тёплый воздух, а следом обжигающий жар, который идёт из недр тёмной пасти.

Крича, он начинает дёргаться ещё интенсивнее, чем раньше. Задыхается. По-видимому, горячий воздух пожирает кислород. Теперь крик членораздельный, потому что язык снова подчиняется жертве. Но изуверы по-прежнему плохо понимают, о чём вопит их узник: «Я не могу дышать! Помогите мне! Выпустите! Я задыхаюсь!». Фанатик различает слова, чьё звучание искажено колбой. Что-то не так с дыханием?

Жертва видит, как изувер уходит к столу с инструментами, следом возвращается к колбе и надрезает её ножом, лезвие ходит у самого рта парня. Фанатик давит на прорезь, получается маленькая дыра для воздуха. Удаётся сделать тяжёлый вздох и ощутить себя счастливым. Появляется идея. Кажется, теперь есть новый способ освободиться. Остаются последние полминуты, когда ещё можно спастись.

Изувер смотрит, как его соратник делает надрез на колбе, а после этого уходит в угол совершать молитву. Наблюдать за молитвой не принято. Он сам отдаляется от стола и обращается к высшим силам. Моральный настрой – это самое важное. Борются эмоции между собой, разные виды любви сменяют друг друга, и умиление, и восторг от собственного ума, и ощущение тепла в груди.

Увечье тоже чувствует счастье, но зверю нелегко. Обычно роды у насекомых проходят быстро, но когда в яйцекладе человек, то процесс затягивается. Любовь в душе фанатика ослабевает, вспыхивает ненависть. Только сложная работа изуверов по всему миру дарит добро, душит мразотную мерзость. Он стонет от бурлящей злобы. Пламя этой агрессии даёт невиданную энергию. Но иногда, как сейчас, ярость поглощает всё существо.

Лишь любовь гасит её, к ней изувер и взывает, вновь пробуждает нежность в себе. Ощущает на стыке ярости с нежностью – страх и холод. Вдруг ангелы придут за ним? Надо спешить. Ужаснувшись, он прячется в молитву, обращается к богу. Раздаётся бормотание жертвы. Соратник занят, давно вступил в общение с господом и подойти не может. Тогда изувер сам приближается к колбе и слышит: «Я могу многое дать! Выпустите меня! Я знаю, где подкова!».

Уговаривать, подкупать, врать, он использует всё, потому что дыра в колбе позволяет ему говорить. Это даёт шанс на спасение. Изувер уходит и возвращается с чёрной тканью. Ткань закрывает обзор и дыхательную дыру, монстр в шляпе заматывает колбу. Больше не видно голову жертвы, ослаб умоляющий голос этого парня. Скрылось лицо за чёрной тканью, как исчезли раньше лица фанатиков за тёмными сетками.

Скоро изувер налаживает контакт с богом и подходит к соратнику, оба молчат и счастливы. Разрождается Увечье, яйцо выпадает и трескается, но они не обращают на это внимания. Соратник нарушает молчание. Рассказывает про общение с богом, про уникальное чувство при этом, которого не было раньше.

Что именно он испытал? Хотелось понять, но подобное можно лишь пережить самому, такова суть многих церемоний. Любопытно, но страшно узнать, что переживаешь при долгом общении с богом. Нужно быть осторожным, изучая мир.

Жертва чувствует, как постепенно выпадает из пасти, следом больно приземляется. Ощущает спиной, что его вместилище распалось. Шанс спастись? Колба разошлась, будто расстегнулась. По-видимому, она состояла из половин, скреплявшихся сзади.

Парень начинает освобождаться и даже смутно вспоминает своё имя. Он отпихивает стенки, откидывает чёрную ткань и выбирается наружу. Биться с изуверами или попробовать скрыться?

Рядом двери. Ведут к сборищу тёмных фигур, они шумят там. Есть небольшая дверь в углу. Он несётся туда. Изуверы не догоняют его, жертва прыжками одолевает лестницу и попадает в светлый коридор. Люди не понимают, почему из подвала выбежал голый человек, он бледен и ему требуется помощь. Кто-то уже готовится звонить в скорую, другие в полицию. Спасение.

Таким могло быть спасение, если бы пленник успел выбраться и уйти за то малое время, которое был в сознании. Он поднимается на ноги и мчится к двери, и его уводит в сторону, как на льду. Непослушное тело летит на пол, а сознание стремительно теряется. Пробуждение оказывается временным.

Изуверы стоят у голого тела. Их переполняет радость, греет тепло нежных и невидимых рук на плечах, пламя восторга сжигает путы холодного страха перед зверями. Даже пленный кажется прекрасным, хотя он пока не понимает этого мира. Теперь, когда жертва покинула яйцо, время закутываться в кокон, такова судьба всех личинок. Сам изувер зовёт это мумификацией. Существует несчётное число разных обрядов и экспериментов. Они проводятся под водой, в святилищах, во льдах и под землёй. Все жертвы хотят спастись, а получается лишь тщетно вопить от ужаса. Увечье прекрасно. Это грандиозный чёрный механизм, но он имитация, всего лишь машина. Каков настоящий зверь бога? Этого фанатик знать не желал. Боялся встречи со зверем.

***

Когда выпала колба, видео кончилось. Ролик пришёл Семёну в мессенджере. Теперь понятно откуда абстрактное обращение «друг» в тексте Академика. По-видимому, Михаил звал нескольких помощников, не зная, кто доберётся до квартиры. Последователей у Академика было множество, но за подковой прибыл именно Семён.

Видеоролик прислала Дарья, жена Михаила Геннадьевича. «Приезжай немедленно. ИГНАТ НЕУСПЕЛ», – это было её следующее сообщение. По слитному написанию «не» и «успел» Семён понял, что она в ужасе. Что происходит?

Семён не привык бояться, потому что всегда представлял себя сильным и крупным мужчиной без лица. Но он решил ехать, чтобы разобраться в ситуации и повидаться с Дарьей, у которой всегда было уютно. Академик жил с женой в разных квартирах, потому что у него было одиннадцать кошек для всяческих экспериментов, и женщине пространства не хватало.

Скоро он прибыл в гости. Скатерть неровно накрывала кухонный стол. Семён обжёгся. На руку прилетели горячие капли, когда Дарья наливала кипяток, держа чайник слишком высоко. Чай был вкусным, приятно пах. Ещё Семён угостился печеньем, но оно оказалось твёрдым и пресным. Женщина достала печенье из шкафчика без ручки, тот открывался нажатием на дверцу. Эта технология раздражала Семёна, потому что казалась более сложной, чем обычная ручка.

Дарья растрёпанная. Располнела. Её толстые губы не смыкались, и женщина дышала ртом, а весёлые раньше глаза теперь смотрели нервно. Прежним остался только чай. Семён бывал здесь, когда Михаил звал его в гости после их исследований. Ему нравилось проводить время с Академиком и Дарьей. Это была компания людей сильно старше, зато они охотно общались с ним. Кроме них и родителей, ему не с кем было по-дружески беседовать. Когда Дарья спросила, какой Семён будет чай, чёрный или новый зелёный, он не задумался и дал случайный ответ. Может быть, спросив себя: «Чего я боюсь?», – Семён сказал бы: «Выбрать чай».

– Как тебе в больнице? – поинтересовалась она.

– Ничего так, как детский лагерь. Мне воды не хватает, я всегда воду литрами пью, там сложно с этим. Не знаю, чем там заняться. Надо будет за книгами заехать.

Семён читал о социологии, ему нравились социальные эксперименты и маркетинг, в котором он видел своё будущее. Ему хотелось понять поведение людей в группах. Семён брался сразу за несколько книг, медленно дочитывал почти все. Больница казалась хорошим местом, чтобы добить побольше литературы, в палате плохой интернет и нет игровой приставки.

– Они взялись за нас! – неожиданно заявила Дарья. Кто они?

Объясняла она долго и сумбурно. Рассказала про всесильное тайное сообщество с пугающими целями, которые большею частью непостижимы уму.

– Как Михаил узнал о них? – спросил Семён.

– Не знаю! Ты видел ролик?! Мне его прислали вчера. Это Игнат, он экспериментировал над пчёлами, и они ударили в самое больное место!

– Думаете, вам что-то угрожает? Вас пытались похитить?

– Они угрожают всем нам! Им не нужно тебя похищать, ты уже в их власти, как и любой другой человек. Они сделают всё, чтобы ты сам пришёл к ним и умолял о пощаде.

– Что за ритуалы они проводят?

– Ритуалов много, все они разные. Для каждого из нас уготован свой. Нельзя, чтобы они знали твои интересы или страхи. Иначе они скормят тебя своему богу. Миша называл их – «Правление».

Странная ситуация. Семён попросил воспользоваться компьютером Академика. Михаил постоянно писал, и по его трудам интернет-последователи сделали десятки видео. Многие любители альтернативной науки восхищались нетрадиционными экспериментами Михаила, но когда он заговорил о тайном обществе, то его посчитали сумасшедшим.

Поэтому в злополучную ночь за подковой пришёл только подросток, который общался с Академиком без особенно тёплых эмоций. Михаил наверняка оставил множество текстов, и Семён опасался, что даже не поймёт, с чего начать изучение этой библии дьявола.

В комнате Академика были плотно задёрнуты шторы, напротив стола из тёмного дерева стояли маленький стул и шкаф из того же материала, больше ничего здесь не поместилось. На столе лишь монитор, клавиатура и мышь. Под клавиатурой Семён обнаружил визитку психотерапевта, монету и рекламные листовки. Заглянул в шкаф, где не было ничего необычного, кроме костюма хим.защиты. Среди рекламных листовок нашлась та самая, о которой ещё в больнице вспомнил Семён.

Размышляя о головоломке, он подумал про культурный центр «Сакральный». На рекламных материалах буква «С» из названия изображалась в виде подковы. Семён запомнил это, как странное дизайнерское решение. На сайте культурного центра подков уже не было. Академик когда-то показал флаер, зная, что подростку это место может быть интересно.

Семён любил посещать кино, выставки и ярмарки. Приходил один и при этом не ощущал одиночества, потому что видел людей, которым интересно то же, что и ему. Он собирался наведаться в «Сакральный», потому что это загадочное место явно связано с подковой. Семён не подозревал, что культурный центр на самом деле – тайный храм.

Он попросил у Дарьи кабель, чтобы перекинуть себе на смартфон все безумные и загадочные текстовые файлы с компьютера Академика. Женщина сказала, что это не имеет смысла, потому что Семён рано или поздно включит интернет на гаджете, а материалы пропадут.

Она дала ему планшет со всеми записями, который не был подключён к сети, как и компьютер Михаила. Вернувшись в больницу, он принялся за чтение, а позже отправился в «Сакральный» и понял, что в стенах ПНД он вовсе не в безопасности.