Записки дизайнера. Маска

***

В отеле я приняла душ и облачилась в чёрное платье в стиле «модерн»: с глубоким треугольным вырезом, с нашитой ярусами длинной кисеёй в тон, которая привлекательно колыхалась при малейшем движении. К платью прекрасно подошла обновка – «голые сандалии». Длинная нитка жемчуга, дважды обёрнутая вокруг шеи, и чёрная сумочка, расшитая бисером, дополнили мой образ. Волосы я уложила в ретро-манере марсельской волной.

«Дыша духами и туманами», я спустилась в бар, где меня поджидал Олег.

– Выглядишь потрясающе. Пойдём, такси уже ждёт нас.

В «Айви» нас сначала проводили к барной стойке, которую я бы скорее назвала барным «островом», со столешницей, выполненной из оникса. Людей было много, одеты все изысканно.

Не скажу, чтобы меня сильно впечатлил интерьер ресторана. Здесь, как и в «Харрэдс», во всём, от светильников до мебели, чувствуется влияние стиля ар-деко. Но в «Харрэдс» это современное прочтение стиля, а здесь – классическое. Особенно не понравилось оформление окон. Своими наблюдениями я поделилась с Олегом.

– Отсутствие портьер на окнах и витражи а-ля Арлекин вместо стёкол, на мой взгляд, лишают помещение уюта.

Олег сдержанно промолчал. Вот вечно лезу я со своим профессиональным мнением. Я поспешила исправить оплошность.

– Но, надо отдать должное владельцам (а ведь их, за более чем сто лет существования ресторана, сменилось немало), они сохранили дух начала прошлого века, богемную театральную атмосферу.

Олег никак не отреагировал на мои слова. По-моему, он вообще пропустил их мимо ушей. У него светились от счастья глаза, и он беспрестанно шарил ими по залу в поисках селебрити, которые частенько здесь бывают.

– Представляешь, – воодушевлённо сказал Олег, когда нас наконец пригласили за столик, – за этим самым столиком могли сидеть Лоуренс Оливье с Вивьен Ли, а за тем – Марлен Дитрих?

– Представляю, – улыбнулась я, – и Марлен Дитрих подслушивала, как они любезничали.

– В смысле «подслушивала»?

– Ну столики стоят так близко, что я могу посчитать все бриллианты на кольце леди справа.

– А ты не смотри по сторонам. Мне, например, нет никакого дела до бриллиантов леди справа, – сказал Олег почти с вызовом.

– Олег, – я взяла его за руку, – ну хорошо, я буду весь вечер смотреть исключительно на тебя. А в тарелку смотреть можно?

Олег криво улыбнулся, и в этот момент подошёл наш официант.

Одно за другим блюда сменяли друг друга. Мастерство повара было выше всяких похвал.

И вот подошло время десерта. Когда передо мной поставили тарелку с заказанным мною The window to The Ivy³, я прыснула от смеха. Их фирменный паттерн а-ля Арлекин с витражей перекочевал не только в цветовую гамму мебели, но и украшал столовые приборы, салфетки и даже вот оказался у меня в тарелке с десертом.

– Слушай, какой-то перебор с арлекинами, – тихонько посмеялась я.

– Ну почему ты такая? – раздражённо ответил Олег.

– Какая? – опешила я.

– Неблагодарная и ограниченная.

И поскольку я в непонимании молча смотрела на него, Олег менторским голосом продолжал:

– Многие почитают за честь побывать здесь! Это культовый ресторан, интерьер которого, между прочим, выдержан в лучших традициях времени его создания. Тебе как дизайнеру это должно быть интересно!

– Насколько я знаю, тут изначально была «культовая» итальянская пиццерия, – попыталась пошутить я.

– С меня довольно, – Олег бросил салфетку на стол и красивым жестом подозвал официанта, – вечно ты всё испортишь!

– Олег, извини, пожалуйста, я не думала, что…

– Вот именно, – резко перебил он меня, – ты никогда не думаешь!

Я не знала, что ответить. Только сидела красная как рак, с поникшими плечами и, теребя салфетку, тоже с фирменным, арлекиновым паттерном (будь он неладен!), судорожно пыталась подыскать какие-нибудь слова, чтобы как-то сгладить ситуацию. Но слова как-то не находились.

Олег расплатился. Пытаясь, несмотря ни на что, быть до конца комильфо, он с оскорблённым видом подошёл и помог мне встать из-за стола.

В такси, по дороге в отель, вжавшись в угол, я чувствовала себя полной дрянью, оскорбившей хорошего человека в лучших чувствах. Олег же с отрешённым видом смотрел в окно, по которому змейками стекала дождевая вода.

Я попыталась помириться, положив руку ему на плечо, но он, не поворачивая головы, движением плеча скинул её, оставив лежать на сиденье в одиночестве.

Глава 5

«Ничего не понимаю. Надо срочно выпить чайку».

Пока закипала вода в чайнике, я смотрела в окно и анализировала. После приезда, чтобы разобраться с «новым видением», я через Эдуарда предоставила заказчику фотки различных интерьеров с возможными вариантами замены сланца и попросила отметить то, что понравилось. И вот сегодня утром мне наконец удалось получить «обратную связь». Эдуард прислал мне фото, только не мои, а совсем другие, скачанные из интернета. Второй час я их анализирую и чувствую, что начинаю впадать в ступор.

Дело в том, что у заказчика голубые глаза. Нет, тут надо рассказать подробнее.

За годы работы я выработала собственную методику определения оптимальной цветовой гаммы интерьера для каждого клиента, основывающуюся на том, что у каждого человека – своя нативная цветовая палитра: цвет кожи, глаз, волос.

Стилисты и визажисты используют эту палитру для формирования индивидуального облика своего клиента. Я же пошла дальше. Ведь те же принципы работают и в интерьере. Например, мои кареглазые клиентки предпочитают тёмную древесину, а в интерьере им приятно видеть что-нибудь пыльно-розовое или бордовое. Обладатели глаз «цвета пива» предпочитают бронзу, природные оттенки земли, древесины, зелени. И если человек идёт по своему природному пути, а не повторяет за знакомыми, не копирует интерьеры из интернета, ему в своём доме потом будет психологически комфортно. Сложнее, когда заказчики, чаще муж с женой, с разным цветотипом, но тут у меня, как говорится, свои секреты.

Для моего голубоглазого заказчика, с его природной склонностью к синей, серой цветовой гамме, мы спроектировали современный функциональный интерьер. Серый фон стен там является фоном для чёрной графики светильников и элементов интерьера из американского ореха и сланца.

И сейчас мне предлагается заменить всё это, на что бы вы думали? На дуб, бежевый мрамор и фисташковые обои! То есть на нечто совершенно противоположное.

Наблюдая, как чаинки вальсируют во французском прессе, постепенно отдавая напитку весь свой вкус и аромат, я размышляла, что же мне делать.

Конечно, самое правильное сейчас было бы обсудить всё с Александром Петровичем, как мы делали это раньше. Но теперь я вынуждена довольствоваться Эдуардом. Да и то он только доводит до моего сведения то или иное пожелание заказчика, и всё, «дальше разбирайтесь сами».

Тут зазвонил телефон.

– Привет, Миш, – обрадовалась я.

– Привет, Поль, как Лондон?

– А ты откуда знаешь?! – оторопела я.

– Поступила информация.

– Ну да, ну да, – как я могла забыть, – улыбнулась я.

С Мишкой мы дружим ещё со времён студенчества. Он делал попытку перевести нашу дружбу в новый статус, но я почему-то не поддержала его инициативы. И вот студенческая жизнь позади, все мы разлетелись кто куда, но с Мишкой связи не потеряли.

Ещё учась на «юрфаке», он подрабатывал юристом в частном охранном предприятии, а позже он создал свой маленький, но крепкий ЧОП.

– Встретила кого-нибудь из Даунтона?

– Конечно! Всех, в полном составе! Они кричали мне «Ура!» и в воздух чепчики бросали.

– Судя по твоему язвительному тону, в Лондоне тебе не понравилось.

– И да и нет. У меня тут просто сложности с заказчиком.

– Какие?

– Александр Петрович уехал за границу, и авторский надзор я веду с его представителем. Я не знаю почему, но проект претерпевает странные изменения.

– Почему «странные»?

– Сложно пока сказать определённо. Понимаешь, новые требования, которые идут вразрез со старыми, какие-то новые материалы, которые мы не обсуждали. И всё это в несвойственной заказчику цветовой гамме и стиле. Это меня ставит в тупик.

– Почему с самим заказчиком не обсудишь? Он сейчас в стране, более того, в Новосибирске.

– Как?! Откуда ты… А, ну да.

– Я его сегодня мельком видел в банке.

– А я смогу с ним встретиться?

– Попробуй!

– Мишечка, спасибо! Ты настоящий друг!

– Только «друг»?

– Старый друг лучше новых двух, – нашлась я.

– Ой, только не надо этой вот «народной мудрости»!

– «Дружба крепка не лестью, а правдой и честью», – решила я его «добить».

– Ладно, честная моя, – рассмеялся Мишка, – лови своего заказчика, до скорого!

Интересно, почему Олег мне ничего не сказал о приезде Александра Петровича? Он же знает о моих трудностях. Правда, после того похода в «Айви» мы практически не разговариваем. Вернулись домой как чужие люди.

И меня в который уж раз за последнее время «накрыло» волной раскаяния. Ну кто меня за язык тянул, кому было нужно моё «профессиональное мнение»? Ведь я видела, что для него это особое, знаковое место, да ещё и распиаренное его деловым партнёром. Он готовился, бронировал заранее столик.

В общем, я решила написать ему.

Вот, у меня с Олегом всегда так. Как на американских горках: то вагончик мчится вверх, и ты чувствуешь себя на вершине блаженства, то неожиданно летит вниз, до холодка под ложечкой.

Что ж, придётся обойтись без помощи Олега. Попробую связаться с Александром Петровичем сама.

Глава 6

«Всё страньше и страньше», – по дороге домой мне вспомнились слова Алисы.

Я отправила Александру Петровичу несколько текстовых и голосовых сообщений. Он получил их все до одного, но никак не отреагировал. Что это может означать?

Я подъехала к своему дому. Всегда люблю возвращаться домой. Я живу в отдельной двухкомнатной квартире в «сталинском» доме, в «тихом» центре. Большая парадная с входами с улицы и со двора и высокие потолки, к сожалению, не подразумевают больших комнат. Но я всё равно люблю свой дом, за его помпезный внешний вид в стиле сталинский ампир, за зелёный тихий двор. Сам дом отремонтирован, двор чистый, а соседи – сплошь научная интеллигенция прошлых лет.

В результате небольшой перепланировки я объединила кухню с соседней комнатой, получив приличных размеров кухню-гостиную. Другая же, изначально бóльшая по площади комната, стала служить мне спальней, в которой я устроила просторную гардеробную.

Квартира мне досталась от бабушки. Вместе с квартирой в наследство мне досталась и мебель в стиле модерн: обеденный круглый стол со стульями и буфетом работы начала XX века, а также кровать с туалетным столиком.

Моя бабушка, коренная ленинградка, девушка из аристократического рода (об этом обстоятельстве в нашей семье всегда говорили полушёпотом и всегда с намёками на неизвестные обстоятельства), влюбилась по уши и вышла замуж за простого студента-сибиряка. Не задумываясь, она поехала за ним жить в Сибирь. И, по её собственным словам, ни разу об этом не пожалела.

В качестве своего приданого она и привезла эту мебель. Правда, из шести стульев до Новосибирска доехало лишь четыре (двум «приделали ноги», как выражался мой дед).

Само собой, дизайн всей квартиры я постаралась выдержать в том же стиле, сделав, пожалуй, исключение для характерных для модерна витражей, так как просто не люблю витражи.

Конечно, мебель я уже реставрировала: перетягивала ткань на сиденьях стульев, а от кровати, по сути, остался один каркас с витиеватым изголовьем. На смену старому матрацу пришёл ортопедический, а пришедшее в негодность основание я заменила отдельно стоящим, и тоже ортопедическим.

Открыв свои высокие двухстворчатые дубовые двери и пройдя в прихожую, я с наслаждением сняла туфли и размяла ноги. Потом смахнула с туфель пыль, протёрла подошвы влажной губкой и поставила их на своё место в гардеробной.

«Как там говорила Лиля Брик? – вспомнила я. – Надо внушить мужчине, что он гениальный, а остальное сделают хорошие туфли и шёлковое бельё».

Хорошие туфли и шёлковое бельё. Именно хорошую обувь я любила больше всего. Она занимала добрую половину моей гардеробной: красивая и добротная, в моей цветовой палитре. Я носила каждую пару несколько лет, предпочитая модели, которые долго не выйдут из моды. Особое удовольствие мне доставлял также процесс ухода за обувью. В специальном ящике гардеробной у меня было великое множество кремов, восков, пропиток и щёток, призванных сохранять мою обувь в порядке.

С шёлковым бельём же дело обстояло так. Его было тоже много, и я всё время покупала что-то новое. Но вот носить шёлк каждый день, а тем более спать в нём я не могла, хоть тресни. Тонкий и скользкий шёлк был красив и приятно ласкал кожу, но не давал чувства уюта и защищённости, так необходимого мне во сне. Я возилась с боку на бок, пытаясь уснуть. А стоило снять шёлк и надеть тёплую, мягкую трикотажную пижамку, как я сразу засыпала и сладко спала всю ночь. Я заставляла себя полюбить шёлк, считая себя недостаточно рафинированной и утончённой. Но мне это не удалось.

Для Олега я, конечно же, облачалась в шёлковые «доспехи», производя требуемое впечатление.

Олег… он знает о моей страсти к хорошей обуви, он даже в шутку называет меня «башмачная маньячка». Именно поэтому он повёл меня в «Обувной рай» и купил это чудо. С грустью я провела пальцем по тонким ремешкам своих новых босоножек. Я решила отвести им почётное место в гардеробной, впрочем, они этого заслуживали.

Грустно вздохнув, я закрыла гардеробную и пошла на кухню ужинать. Пока я обжаривала на сковороде готовые овощные котлеты, мои мысли вновь вернулись к работе.

«Новое видение» фактически состояло в замене современного интерьера, что называется, классическим, с пилястрами, картушами и ламбрекенами. Это требовало, по сути, переделки дизайн-проекта. Шутка ли, менять стиль интерьера?

Заказчики зачастую не осознают, что интерьерный стиль – это не только про то, какая люстра или мебель будут в вашем доме. Если бы всё было так просто!

Подчас интерьерный стиль диктует свои законы в планировке помещения. Так, например, классические стили в идеале предполагают особую планировку помещения, где можно выстроить симметрию, и высокие потолки.

Так вот, классика не «ляжет» на планировку дома Александра Петровича, если не сделать серьёзную перепланировку, которая может затронуть конструктивные элементы здания. А изменение планировки подразумевает изменение расстановки мебели, которое, в свою очередь, тянет за собой изменение электрики, потолков и много ещё чего.

«Как же мне всё это донести до Александра Петровича? – я в задумчивости водила вилкой по уже пустой тарелке. – А ответ простой. Надо во что бы то ни стало попытаться встретиться с ним лично».

Глава 7

Было ранее субботнее утро. Проснувшись, я лежала в кровати, наблюдая, как за окном стайка воробьёв затеяла перепалку на растущей под окном берёзе.

В любую другую субботу я бы, не торопясь, оделась, накрасилась и отправилась на неспешный завтрак в моё любимое кафе. Там я, жмурясь на солнышко, пробивающееся сквозь ветви сосен, выпила бы большую чашку капучино, съела бы обязательный омлет, порцию сырников или оладушек. И под конец – тирамису. Правда, потом я бы поехала в офис, разгребать скопившуюся за неделю «текучку».

Сегодня же у меня были другие планы. На повестке дня было припереть к стенке, ну или к чему там получится, Александра Петровича и получить, наконец, внятные объяснения по поводу «нового видения». Благодаря Мишке я знаю, что он в городе.

Я решила, что осуществить задуманное я смогу, подловив его во время обязательной утренней пробежки, которая, как я знаю, в субботу у него начинается в девять часов.

Поэтому я загодя подъехала к парку, где он бегает, и «окопалась»: заняла удобную наблюдательную позицию, попивая капучино, который я предусмотрительно купила в кафе навынос. Я решила не сильно отходить от традиций.

Но вот уже часы показывали почти десять, а одетого в треники Александра Петровича, бегущего трусцой, не наблюдалось.

Я уже допила свой кофе, пожалев, что не купила два стакана, когда раздался звонок телефона. Звонил Славик, знакомый прораб. Нас связывало долгое взаимовыгодное сотрудничество. Познакомившись и результативно поработав на каком-то объекте, мы стали активно рекомендовать друг друга. Да и вообще между нами сложились почти дружеские отношения.

– Привет, Слава!

– Привет! – прогремел в трубку он. – Как дела?

– Как сажа бела.

– В смысле?

– В смысле, в моей жизни бывают взлёты и падения.

– А сейчас что? – перебил он. – Падение?

– Ну… да. А у тебя как, всё стабильно?

– Вроде того. Слушай, у меня тут объект нарисовался. Большая трёшка в пригороде. Заказчик – владелец стоматологической клиники. Хочет «дорого-богато». Я сразу подумал про тебя.

– Слав, я, наверное, сейчас не смогу, у меня такая запарка! Тем более пригород.

Видимо по опыту зная, что неприкрытая лесть – лучшее средство в общении с творческим человеком, Славик добавил:

– Слушай, я тебя уже прорекламировал, журналы с твоими интерьерами показал, ссылку на твой сайт и соцсети дал. Сказал, что если нужно «дорого-богато», то это только к тебе.

– Ну не знаю…

– Просто съезди и посмотри. Не понравится – откажешься. И вся любовь.

– Ну если только посмотреть…

В этот момент я заметила объект своего преследования, но не в трениках, а в деловом костюме, стремительно выходящим из своего подъезда.

– Всё, мне надо бежать, – торопливо проговорила я, – пиши всю инфу в Ватсап.

Нажав на «отбой», я выскочила из машины и бросилась в погоню.

– Александр Петрович, здравствуйте! – подбегая к нему, крикнула я.

Он приостановился, озадаченно глядя на меня. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а в глазах не было и тени узнавания.

– Я Полина, ваш дизайнер, вы меня разве не узнаёте?

– Здравствуйте, Полина! Извините, я спешу, не могу уделить вам время.

Я удивилась, но решила не терять времени и выпалила на одном дыхании всё, что терзало мой ум в течение последних дней.

– Вы прислали мне фото с «новым видением» дизайна вашего дома. Но оно кардинально отличается от того, что мы с вами обсуждали, и на основе чего я сделала проект, который мы с вами согласовали. Переделка в соответствии с новым видением потребует времени, месяца как минимум, и будет в рамках другого договора, как вы понимаете.

– Да, да. Я понимаю.

– Прораб тоже давит на меня. Ему нужна документация. Когда мы сможем с вами встретиться и всё обсудить?

Его, казалось, обрадовал поворот разговора.

– Да, да, я вам позвоню, и мы договоримся о встрече.

И он тем же стремительным шагом направился к поджидавшей его машине. Я же осталась стоять со смешанным чувством незавершённости и какой-то нереальности происходящего. Как во сне. С одной стороны, мне удалось его подловить, и мы даже условились о встрече, с другой – что-то было сильно не так, но пока я не понимала, что именно.

* * *

Когда я отъехала от его дома, зазвонил мой телефон. Олег. Сердце, как всегда, сделало кульбит и забилось чаще от приятного волнения.

– Тебе больше заняться нечем?! – с места в карьер начал любимый.

– В смысле? – оторопела я.

– Зачем ты подстерегаешь человека, вторгаешься в его личное пространство?

Сказать, что я была в шоке от этой отповеди, это значит ничего не сказать.

– Олег, да ты что?! – растерянно пробормотала я. – Мне нужно было с ним обсудить его новые пожелания, а на сообщения и звонки он не отвечает. Я побоялась, что он опять уедет из страны, а стройка простаивает. Да я сильно его и не задерживала.

– Ну у него сейчас слишком много забот, чтобы ещё о такой ерунде думать, – проворчал Олег.

– Ну знаешь, – я начинала закипать в праведном гневе, – для меня это не «ерунда»! Время идёт, у меня нет никакой ясности, и простаивающие строители уже тоже, знаешь ли, «вторгаются в моё личное пространство»!

– В любом случае он не доволен и скоро уезжает. Так что, думаю, тебе всё же придётся общаться с Эдуардом.

– Я не спрашиваю о причинах такой твоей осведомлённости в его делах, но тут ты не прав, мы с ним договорились, что встретимся и всё обсудим. А он обычно держит слово.

– Я не понимаю, что ты землю роешь, что тебе спокойно не живётся?! Прислали тебе фотки, вот и работай, не дёргай человека.

– Откуда ты знаешь про фотки?

– Ну, – замялся он, а потом продолжил более уверенно: – Ты мне сама говорила!

– Я тебе этого не говорила! Я бы вообще ни с кем не стала это обсуждать, не переговорив предварительно с заказчиком.

– Ну я уже не помню, может быть, это он мне сказал.

Я хотела прервать этот странный до нелепости, обидный разговор, так как голос мой начинал предательски дрожать, и я почувствовала наворачивающиеся на глаза слёзы.

– Олег, извини, я не могу больше разговаривать, въезжаю на «кольцо», – и отключилась.

В голове и душе был полный сумбур. Обида жгла мои глаза и по щекам покатились-таки слезинки, прокладывая две чёрные дорожки от размазанной туши.

«За что он так со мной?! – в который раз я уже задавала себе один и тот же вопрос. – Как будто он не на моей стороне. Ну обиделся, я понимаю, он и раньше обижался. Мог игнорить меня неделю, пока я, мучимая раскаянием, сама не знаю в чём, не делала первый шаг к примирению. После этого он снисходил и прощал меня».

Сейчас же он не просто обижен. Он стал чужим, каким-то равнодушным. Мне стало так горько и так одиноко. Дорога расплывалась от застилавших мне глаза слёз, поэтому я постаралась взять себя в руки.

Снова зазвонил телефон. Мама.

Выйдя замуж, она, как и бабушка, переехала жить в другой город. Но личная жизнь у неё не сложилась. Отец ушёл от нас, когда мне было тринадцать. Повторно замуж мама так и не вышла. Сейчас она живёт вместе с моим младшим братом.

С мамой у меня всегда были непростые отношения. Поэтому я расшиблась в лепёшку, но поступила в Архитектурную академию в Новосибирске и навсегда покинула отчий дом. Здесь, в Новосибирске, я жила с бабушкой и дедушкой до самой их смерти.

– Здравствуй, Полина.

– Привет, мам!

– Ты ещё узнаёшь мой голос? – с вызовом начала мама.

Нет, только не сейчас! Я не готова выслушивать ещё и мамины претензии. Хотя надо признать, что в данном случае они обоснованны: я действительно ей очень редко звоню. Поэтому я применила проверенный временем приём: не поддаваться на провокацию и перевести разговор в позитивное русло.

– Мам, как хорошо, что ты позвонила! Мне сейчас так важно поговорить с родным человеком.

– С родным? А разве с родным человеком, тем более с матерью, так поступают?

– Что ты имеешь в виду?

– То, что ты совсем забыла о моём существовании! Может быть, мне тоже важно с тобой иногда поговорить! Или я больна или у меня какие-нибудь другие проблемы!

– Мам, но ты же знаешь, как я занята на работе! Тем более сейчас, – я перевела дыхание, – на меня столько всего навалилось!

– Чего там у тебя опять стряслось? – ворчливо спросила мама.

– Так, проблемы, – я с досадой почувствовала, что не получу здесь никакой поддержки. Как всегда.

– На работе или…

– И там и там, если честно.

– С Олегом поссорились? Что ты опять «выкинула»?

– Будучи в Лондоне, не одобрила интерьер ресторана, который он выбрал. Потом…

– В Лондоне?! А вот я никогда не была в Лондоне, – перебила меня мама. – Вот вечно ты выпендриваешься! Не была бы такой норовистой, давно была бы замужем! И детей нарожала.

– Зачем?

– Как это «зачем»? В этом состоит счастье женщины, глупая!

– А разве замужество и дети гарантируют счастье? У тебя было и то и другое, но разве ты была счастлива?

– Мне просто попался не тот человек.

– Вот я и хочу быть уверена, что Олег – тот человек. А потом уж свадьба и дети.

– Тебе сколько лет? Поди, «не шешнадцать»! Детей ты на пенсии собираешься заводить?

Вот поэтому я очень редко ей звоню. Любую тему она умудряется перевести на этот вопрос.

– Ладно, мам, какие-нибудь ещё новости есть?

– Нет, кроме того, что Андрея уволили с работы.

В который уж раз. Вот уж кто действительно выпендривается.

– А что случилось? – спросила я ради приличия, хотя причина была всегда одна и та же.

Голос у мамы мгновенно изменился. Обличительные интонации уступили место оправдательным.

– Да у него такой дурак-начальник! Представляешь, другим зарплату повышает, а Андрюше – нет! Ну вот Андрей ему взял всё и высказал.

– В своей обычной хамской манере, разумеется.

– Почему в «хамской»?! Просто он от такой несправедливости не сдержался. Ну, в общем, сейчас он ищет другую работу.

– Мам, на другой работе будет всё то же самое. Пока Андрюша не поймёт, что он стóит столько, сколько ему платят. Если хочет больше, надо повышать свою «стоимость».

– В смысле?

– В смысле – повышать свою квалификацию, пройти какие-нибудь курсы по специальности, выучить, наконец, английский. А ещё лучше – китайский. И поумерить гонор.

– Зачем ты на него наговариваешь? Нормально у него с гонором. Это у других…

– Тут нормально, там нормально, а в результате – опять выгнали с работы. Ладно, мам, мы это уже тысячу раз обсуждали. Передавай ему привет!

– Хорошо, раз у тебя нет времени дольше со мной разговаривать…

– Мам, я за рулём.

– Что ж, более не задерживаю.

– Пока, мам. Береги себя.

Всё как всегда. Но задачу мама свою выполнила. Я отвлеклась, и слёзы мои высохли.