Read the book: «Любовь оставляет отпечатки»

Font:

* * *

Любовь оставляет отпечатки

…ей есть что вспомнить, как и вам.
Какое чудесное минное поле
для совместных прогулок.
М. Жванецкий

* * *

Сугробы грязного снега заполонили площадь перед вокзалом и уходили вдаль по Лиговскому, оставляя свободными только проезжую часть и узкую полоску асфальта на тротуаре. Стоял декабрь. Вернее, он уже потихоньку сдавал позиции новому году. Европа суетилась в ожидании Рождества, и у нас люди потянулись в отпуска.

Поезда в сторону Москвы и Питера ломились везунчиками. Теми, кто на работе получил каникулы раньше других и определился с желанием смотаться куда подальше.

Место и расстояние определялись размерами кошелька. Поэтому самыми востребованными были автобусные туры, которые в экс-столице дополнялись еще и паромными переправами.

Отправную точку у гостиницы «Октябрьская» ежедневно, начиная с полуночи, окружало бесчисленное количество турперевозчиков. По неубранному рыхлому снегу привычно сновали гиды, собиравшие в чрева автопоездов своих будущих подопечных. А сами эти счастливчики носились вокруг гостиничного комплекса, дергая по сугробам чемоданы, в поисках заветного номера на стекле автобуса.

Броуновское движение достигало пика к четырем утра – времени «Ч», считавшегося почему-то самым удобным для отъезда в сторону границы. По мнению туроператоров, тогда стоять в очереди на проверку паспортов придется меньше. Однако этого не происходило – видимо, все были «такими умными», и в преддверии праздников вереницы автобусов на всех пунктах пропуска были чудовищными.

Но, похоже, это мало смущало заядлых туристов, ведь на горизонте маячило долгожданное путешествие.

* * *

– Меня всегда озадачивал график движения поездов, – с трудом вытаскивая из очередной снежной преграды маленькую торбу на колесах, пыхтела Надежда. – Почему надо в столицу прибывать к ночи? Чтобы дать заработок гостиницам? Неудобно же ни командировочным, ни транзитникам.

– Зато удобно нам, – выдохнула на прыжке через серое месиво ее напарница. Высокая блондинка в узких джинсах и меховой куртке автоледи повернулась к подруге, – вот здесь перешагивай. Немного осталось. Сейчас автобус отыщем и пойдем пить кофе.

– Не рискну, наверное, в одиннадцать часов.

– Какая разница? Одиннадцать утра или вечера? Кофе всегда хорош. Для общения, для сближения, для сплетен, наконец.

– Да уж… Кофе располагает к мечтам.

– О вчерашнем хорошо поговорить, о завтрашнем – помечтать… А сегодня надо просто делать! Давай мне свой чемодан.

Лина дернула видавший виды кофр, и ручка осталась у нее в кулаке. Надежда остановилась.

– Ну вот, не хотела же его брать, а ты: возьми, стильно, маленький. Я еле впихнулась с парой трусов… надо было все же с нормальным чемоданом ехать. Не на «Победе» летим.

Лина расхохоталась. Она любила подругу за то, что та, бесконечно попадая в нелепые истории, ворчала, но никогда не впадала в уныние. Вот и сейчас, обхватив поклажу двумя руками, она перекинула ее через сугроб.

– У тебя скотч есть? – спросила спокойно.

– Точно нет. Но я знаю, где его можно купить.

– Ночь на дворе.

– Это место круглосуточное.

– Как-то не очень хочется по такому бездорожью куда-то бежать. Давай оставим до первого тамошнего магазина. Куплю новый чемодан. А сейчас о кофе помечтаем.

– Чего о нем мечтать? Он там же, где и скотч. Видишь эту дверь? – Лина помахала оторванной ручкой в сторону гостиницы. – Постой тут с чемоданами. А я поищу автобус, без вещей это полегче. Он, конечно, еще закрыт. Но знание – сила. Вычислив стоянку, сможем почти до отхода сидеть в книжном клубе.

– Так ты кофем меня манила…

– Кофе не склоняется. Но подается в клубе. А еще купим в дорогу пару книжек.

– И скотч.

– И его тоже.

Подружки пристроили багаж у стенки «Октябрьской», Надежда обосновалась рядом, по-хозяйски осмотрев отвоеванные у сугроба полметра территории. Получив конкретное задание, почувствовала себя уверенней. Хотя она никогда не волновалась в паре с Линой. Та обычно брала на себя все решения, трудные и легкие. Заказать путевку, выбрать каюту, обеспечить питание… Казалось, ей нравится все время что-то преодолевать. Надежда никогда не понимала того куража, с которым ее подруга ввязывалась в новые приключения. Но всегда была согласна следовать за ней – это обещало нескучное времяпрепровождение и новые ощущения.

Лина тем временем, прыгая через сугробы, разглядывала темные ветровые стекла. Наконец, на излете квартала она обнаружила заветные три цифры. И вдруг чувство горечи, что придется тащиться так далеко, уступило место восторгу. Автобус оказался двухэтажным красавцем. На таких Лина еще не путешествовала. Она тут же представила, как, слегка раскачиваясь, будет поглядывать с верхотуры на набегающий пейзаж.

Именно так – набегающий. Сидеть у окна она не любила. Всегда в транспорте, а тем более на длительных переездах, выбирала место у прохода.

Если удавалось, в первых креслах. И смотрела исключительно в лобовое стекло, получая удовольствие от сочетания расслабленности пассажира и возможности видеть дорогу как водитель.

Лина даже задрала голову, чтобы взглянуть на панорамное остекление второго этажа ярко-красного «Скайлайнера». Увиденное более чем вдохновило. Хотя она и понимала, что эти слишком лакомые места могут быть уже зарезервированы.

– Ага, – рассуждала она, разглядывая автобус со всех сторон, – если это так, то и у нас в билетах должны стоять определенные числа.

Но память отказывалась представить даже вид посадочного талона. Лина открыла маленькую кросс-боди и, нарушая свои жизненные установки не делать ничего на бегу, вытащила конверт с документами. Она стояла под фонарем и четко видела напечатанное. Оно ее порадовало. В путевках места указаны не были.

Это и понятно, решила Лина, добавляя себе еще большую надежду на облюбованные кресла второго яруса. Оператор просто не знает заранее, какой автобус будет подан на маршрут. Значит, расписывается посадка буквально перед отъездом или вообще все рассаживаются в порядке живой очереди.

– Нет, – остановила она свои рассуждения.

Иначе пришлось бы рвануть за вещами и встать у дверей спящего неоплана. Этого не хотелось.

Хотелось кофе. – Так быть не может. Не экскурсия же по городу. Слишком дорогие путевки, чтобы позволить туристам драться за кресла.

Все же она поспешила назад, как бы сокращая время ожидания до посадки. И уловив знакомое борзое чувство где-то внутри живота, ухмыльнулась: даже знание предмета не страхует нервную систему от стереотипных реакций.

– Я же классический ждун, – пытаясь подавить легкий тремор, продолжала убеждать себя Лина. – Мне несложно преодолеть этот временнóй буфер. Что для меня часовое ожидание? Эта узкая нейтральная полоса между моим желанием и его осуществлением. А на нейтральной полосе что? Правильно, цветы. Успокойся. И главное – не грузи Надежду своими грезами. Она как губка – враз представит, что уже сидит за приставным столиком у панорамного окна. Что здесь плохого? Да вроде ничего. Но ты же знаешь, в ожиданиях есть некая двойственность. Страх и предвосхищение.

– Но, кажется, Надежда из тех, кто как раз больше надеется, чем боится будущего, – парировало внутреннее «я», – в отличие от тебя, между прочим…

– Ладно, решено. Расскажу об автобусе, а то умолчать – это как-то нечестно. И потом, почему у нее должны возникнуть такие же ассоциации, как у меня? Нет, конечно. Даже интересно проверить.

И Лина порысила вдоль длинной стены гостиницы. Подбегая к подруге, со смехом отметила ее стойку. Надежда держала спину ровно, при этом ноги были скрещены, руки сложены на груди. Поза явно оборонительная, что и понятно – ночь, чужое место, да еще и багаж охранять надо. Ответственная подружка, удостоверилась Лина, но спросила про другое.

– Замерзла?

– Есть немного, – Надежда сразу обмякла, заулыбалась.

«Какая же она все-таки непосредственная», – с любовью подумала Лина, еще раз убеждаясь, что не прогадала с выбором напарника в поездку.

Они путешествовали не впервой. Просто когда-то очень давно попали в один гостиничный номер на отдыхе в Болгарии. Подружились. Оказалось, обе в зачатке педагоги. Правда, Надежда сеяла вечное и доброе среди дошколят, а Лина была ориентирована на более старших. Но, видимо, фундамент подхода к любым проблемам лежал у них в одной плоскости. Они радовались похожим вещам, смотрели на мир легко и доверчиво. Огорчались тоже одинаково.

Хотя внешне похожи не были. Надежда являла собой симпатичную брюнетку, коротко стриженую, с длинными ухоженными ногтями. Лина выглядела более скромно, несмотря на блонд и изысканность в одежде. Но было у них общее в корне – обе исповедовали простоту и свободу. Не красили ни волос, ни губ, не носили ярких цветов и трендовых шмоток, не смеялись громко на людях. И вообще старались и на работе, и в обществе не выступать, что называется, с трибуны.

– Ну, так что? – выдернув из снега свой чемодан, заговорчески подмигнула Лина. – Идем пить кофе?

– Ты автобус нашла? – Надежда обеими руками подхватила и прижала к животу свой баул.

– Нашла. Далековато, но какой красавец. Пойдем скорее, в тепле расскажу.

В предбаннике читального клуба было тесно – люди с вещами то ли ленились подняться на пол-этажа собственно к входу, то ли вид книжных стеллажей, начинающихся сразу за стеклянной дверью, смущал. Притормозила и Надежда.

– Ты точно знаешь, что здесь наливают?

– Точно, точно, – лавируя между чемоданами и детьми, откликнулась Лина. – Была здесь месяц назад.

– Так ты вроде не ездила никуда.

– Не ездила за границу. Но жила наверху, в гостинице. В командировке. И спускалась вечерком в книжный. Поверь, все нужные нам атрибуты на месте.

С трудом толкнув тяжелую дверь, Лина попридержала ее перед подругой, чьи руки по-прежнему были заняты чемоданом без ручки.

– Не отставай, столики в конце зала.

Лина уверенно продвигалась вглубь книжного магазина. Надежда семенила следом, не переставая удивляться. Обстановка ей явно нравилась. Обилие книг на ярких полках и тумбах, снабженных опознавательными знаками, плюс манящий запах кофе – это было нестандартно и приятно.

Кафе нежданчиком открылось взгляду за очередным стеллажом. Красные столики, штандарт с меню, смешные надписи на огромных фанерных зернах, свисавших с потолка.

– Кофейня, в которой едят буквы… Это как?

– Сейчас узнаешь.

Свободных столиков оказалось, как ни странно, достаточно. Лина облюбовала дальний. Как раз тот, что и Надежде понравился – у стеночки, с тремя стульями. Есть куда чемоданы прислонить и одежду сбросить.

В кофейне было простенько, но уютно. Люди тихонечко сидели-почитывали или неслышно, как в библиотеке, переговаривались. Это еще больше располагало к расслабленному отдыху. Лина сразу разделась, показывая всем видом, что намерена пойти к стойке бара.

– Ты кофе какой будешь?

– С молоком и побольше. И чего-нибудь сладенького.

– Поняла. Значит, фирменный эклер и латте. Я тоже о нем подумала.

* * *

Прошло минут двадцать, прежде чем Надежда нарушила молчание. Она бы еще посидела так, держа в руках высокий стакан с кофе и глядя в одну точку. Но вспомнила про обещание подруги рассказать о необычном автобусе.

– Так что там за чудо-юдо на колесах? – вопрос прозвучал достаточно вяло, напарницу не взбодрил, и она ответила односложно, совсем не так, как эмоционально упреждала вначале.

– Очень красивый. И главное – двухэтажный.

– Ой, не хотела бы лезть на второй этаж, – реакция Надежды оказалась для Лины неожиданной.

– Почему?

– Даже в кабине грузовика чувствую себя неважно. Высоко. Как-то непривычно, неустойчиво, что ли.

– И правда, – Лина почему-то представила себя в кабине БелАЗа. – Но там, рядом с автобусом, облюбовала кресла в верхнем ярусе. Хотя не факт, что это реально.

– Молись, чтобы было не так. А то придется ехать с закрытыми глазами.

– Вот уж чего бы не хотелось.

– Так и не мечтай. Мысль материальна.

– Прекрасный совет. Как можно заставить себя не мечтать?

– Не отказывайся от любых советов, но обязательно их сепарируй.

– Вот именно, поэтому пойду-ка отвлекусь, в книжках пороюсь, – Лина встала, набросила на плечи шубейку. – Посмотрю только новинки. Не скучай.

Надежда вновь воткнула взор в рядом стоявший стенд, но разглядывать ничего не стала. Ей просто хотелось сохранить шаткое пока чувство восторга от новизны происходящего. Она потихоньку отхлебывала уже остывший кофе, подкидывая в организм вкусовые дровишки. Нет, кофе сам по себе не был тем триггером, что запускал ее нынешнее предвкушение счастья. Но в сочетании с ожиданием встречи с чем-то неизведанным, придавал чувствам «невыносимую легкость бытия».

«Кстати, – подумала Надежда, – я бы не прочь перечитать Кундеру. Хороший роман, читался на одном дыхании. Мужчина, две женщины… чем там дело кончилось? Не помню. Надо бы Лину напрячь».

Она потянулась к телефону.

– Лин, глянь, есть ли Кундера? Да не что-то, а хочу перечитать «Легкость бытия». Почему? Да кто его знает. Вот пришло в голову. Поищи.

Лина появилась у столика буквально через три минуты. В руках – стопка книг, которую она положила на стол со словами «посмотри и выбери». Сама же отправилась в противоположную сторону под вывеску «канцелярские товары». Надежда отставила стакан и потерла руки. С одной стороны, от удовольствия, с другой – проверяя, сухие ли.

Взглянула на разномастную кипу в поисках заказанного романа. Знакомого корешка не было. Пришлось перебирать книги. Кундера все же обнаружился, но переплет Надежде не понравился. Почему-то хотелось перечитать именно тот вариант, что когда-то давно попал в руки и произвел впечатление. Она четко помнила некую загадочность обложки, манящую картинку. Сегодняшний издатель предложил чудовищное, с ее точки зрения, оформление. При чем тут любовные искания героя и пикассовское лицо мира?

«Или я опять что-то упустила», – упрекнула она себя, усмехнувшись.

– Ты разглядываешь книгу, словно изучаешь состав продукта на этикетке, – Лина села напротив Надежды, положив перед ней веретено скотча. – Что-то не так? Ты же сама просила «Легкость бытия». Я бы, конечно, в дорогу взяла что-то полегче… прости за каламбур.

– Да нет, все в порядке. Наверное. Просто мой мозг не хочет получать удовольствие от того, что сам же и заказал для этого. Оказывается, ему был важен только визуальный образ, а не содержание. Поэтому мне грустно.

– Не похоже на тебя.

– Вот и ты туда же. Усугубляешь. Я почему-то подумала, что раз так, то все мои знания – лишь познания… они поверхностны. То есть я четко следую принципу… помнишь, один наш преподаватель говорил постоянно, что институт учит студента знанию, где можно раздобыть знания? Вот, наверное, я этим и занимаюсь по жизни.

– Как ни странно, мы усваиваем обучение только от тех, кто нам симпатичен. Тот профессор был милашкой. Мне он нравился. И я тоже помню многие его перлы. Но что из этого?

– Ну, вот скажи, какое отношение имеет голубка мира к Пражской весне? Или я вообще ничего соединить в голове не могу, или я права?

– Я бы не покупала при таком отношении к себе эту книгу. Выбери из тех, что я нашла.

Надежда взяла верхнюю в стопке.

– Ой, только не эту, – Лина просто выхватила из рук Надежды облюбованный фолиант. – Это для меня.

– Жалко?

– Тебя жалко. Если «Легкость…» тебе тяжеловата, то что ты будешь делать с Гуэррой?

– Читать. Я такого автора даже не знаю.

– Знаешь, но не подозреваешь, что это его шедевры. «Амаркорд», «Ностальгия» да и «Брак по-итальянски» не видела разве? Его сценарии.

– А, сценарист, значит. Я не очень пьесы люблю… Мне бы что-то про любовь…

– Ты твердишь «люблю цветы» и все же рвешь их… и дождик в мае любишь ты, но из окошка… – Тихонько пропела Лина.

– Ободзинский, кажется.

– И я так думала. Но это (не песня, конечно) – Гуэрра. Это его посыл. «Ты любишь животных и ешь их мясо; ты говоришь, что любишь меня, – а я боюсь тебя». И так далее. Он сказал, другие подхватили.

– Ладно. Прочтешь, расскажешь.

– Не зли меня. Книги надо читать самой. Ведь как бы мы ни были похожи, в текстах вылавливаем разное.

– Ты права, но название книги смущает.

«Гражданин мира». Там голубка, тут гражданин.

Я, пожалуй, судоку возьму.

* * *

Где-то в три утра подружки покинули теплое застолье и отправились к стоянке автобуса. Гид – неопределенного возраста мадам в вязанной финской шапке с длинными ушами, – завидев две одинокие фигуры на опустевшей улице, рванулась навстречу.

– Парижское турне? – кричала она, невзирая на ночь и сочувствие к постояльцам гостиницы. – Вас весь автобус уже час ждет.

– Так отправление в четыре, – попыталась возразить Лина. Надежда молча спряталась за ее спину.

– Так если все на месте, можно ехать, – возвращаясь к автобусу, уже спокойнее огрызнулась гид. – Давайте ваши путевки, паспорта… ставьте чемоданы в багажник… надеюсь, самое необходимое вы переложили в ручную кладь.

– Лина, – чуть не шепотом окликнула подругу Надежда, – я ничего не положила. У меня и клади-то ручной нет.

Она уже пристроила свой обмотанный изолентой баул в полупустой отсек багажника.

– Успокойся, попить-перекусить предусмотрено в самом автобусе. Лекарства, если помнишь, мы еще в поезде в сумки переложили. Книги, журналы у меня. Одежда у нас, как у капусты, многослойная: жарко будет, разденемся. Да не так долог и переезд. В любом случае в Хельсинки чемоданы заберем.

Однако, передавая документы гиду, Лина все же не удержалась.

– Мы, конечно, поставили чемоданы в багажник, но они у нас и есть ручная кладь. По размеру, имею в виду. В принципе, могли бы взять с собой. На полку закинуть или под ноги поставить.

– В том-то и дело, что не смогли бы, – было видно, что женщина себя сдерживает, поэтому, отвечая, она сделала вид, что глубоко изучает путевки, тщательно сверяет паспорта со списком. – У вас пятое и шестое места. Это внизу, за столиком. Багаж под ноги поставить не получится. Напротив такие же туристы.

– Ух ты, – Лина даже чуть присела от неожиданности. Сразу поняла, что панорама у нее будет отличная. Но сомнение тут же заскребло затылок. С чего бы это такие классные места им достались?

Ощущение какой-то неуловимой тайны защекотало еще сильнее, когда она поднялась по мягким широким ступеням в салон. Он оказался очень камерным, всего четыре ряда кожаных кресел. У задней стенки поблескивала хромом буфетная стойка. Пахло дорогой обивкой и кофе.

Видя, что Лина тормознула на входе, Надежда, оставаясь на земле, заглянула внутрь. Но ничего, кроме ступеней, не увидела и отпрянула назад.

– Уважаемая, – тут же взяла ее под локоть раздраженная чичероне. – Поднимайтесь побыстрее, мы отъезжаем.

Надежда рывком заставила себя преодолеть подъем. Лина все еще стояла в проходе между кресел, но была уже в свитере.

– Давай, давай… раздевайся и заползай к окошку, – увидев подругу, распорядилась она. – Ты ведь любишь там сидеть?

Быстро, чтобы не злить еще и Лину, Надежда дернула молнию на куртке. И с удовольствием плюхнулась в кожаное кресло. Места с другой стороны столика пустовали.

– Простите, – Лина обратилась к зашедшей в автобус распорядительнице. Та первым делом стащила с себя дубленку, кинула ее на первый ряд кресел справа (видимо, служебные), но осталась в странной пестрой шапке с ушами, свисающими до талии. – Вы сказали, что напротив нас тоже туристы. Но их нет. Значит, мы все же не последние?

– Последние на посадке у «Октябрьской», – назидательно проскрипела гид. – В Питере у нас еще две остановки. И несколько человек присоединятся уже в Хельсинки.

– Спасибо, теперь понятно, – и Лина уселась рядом с Надеждой, которая с интересом оглядывала пространство. Оно ей явно нравилось.

* * *

В центр Хельсинки неоплан вкатился, тихо прошуршав по старинному мосту Питкясилта, прямо к железнодорожному вокзалу. Народ зашевелился. Заработала кофемашина, и Надежда открыла глаза. Лины рядом не было. Пришлось привстать с удобного кресла, но и это не помогло разглядеть подругу. Люди двигались у стойки бара, перекрывая обзор. Надежда заволновалась, хотя и понимала, что в закрытом пространстве автобуса Лина исчезнуть не могла. И через каких-то пять минут она, довольная и смеющаяся, нарисовалась у их пустующего пока стола.

– Ты меня напугала. Я проснулась, а тебя нет, – тихонько заскулила Надежда. – Почему не разбудила? Где была?

– Ты не поверишь… я умывалась.

– Да брось…

– И ты, если поторопишься, успеешь. Держи несессер. Твоя щетка – розовая. Не перепутай. Видишь дверь рядом с баром? Вот туда и заходи. Разберешься. Я пока кофе налью и завтраком нас обеспечу.

Лина оказалась права, что надо поспешать. Они еще жевали выданные круассаны, когда ожил динамик и заспанный голос невидимого гида сообщил, что через двадцать минут начинается плановая экскурсия по Хельсинки. Затем прозвучало предложение для тех, кто хочет самостоятельно погулять по городу.

– Автобус заберет вас с этого же места в пятнадцать часов по местному времени – часы пока переводить не надо. Просьба не опаздывать – ждать не будем, придется самостоятельно добираться до порта. Вы можете оставить чемоданы в багажнике. И обязательно отметиться у меня на первом этаже.

– Мы отмечаемся или остаемся? – На всякий случай спросила Надежда.

– Кофе пей и не суетись. Мы смоемся позже. Договорились же, что посмотрим церковь в скале и памятник Сибелиусу. Ну, и как-то нехорошо не отметиться у монумента Александру Второму, великому князю финляндскому.

– Так Александру Второму или князю финляндскому?

– Это тебе экскурсовод расскажет. Кто из них главнее был, – Лина улыбнулась, и Надежда поняла, что попала впросак. Но не обиделась, потому что в подобных случаях тон подруги никогда не был менторским, да и вообще она старалась не указывать на ошибки. А то, что шуткой давала понять о них, – так это для учителя высший пилотаж. Надежда считала Лину педагогом от Бога. Не завидовала, но многое брала на заметку и старалась применить в своей практике.

– Я, кстати, посмотрела перед поездкой кое-что о Финляндии, – Надежда была уверена, что переключила тему. – Мне бы хотелось пройтись по центру, там еще музей есть интересный – пивоваров русских.

– Хорошо. Тогда на Сенатской площади сядем на трамвайчик и прокатимся по городу. Что касается дома Синебрюховых, наверное, не успеем. Но обещаю поставить первым пунктом в наш шорт-лист на обратный путь.

– А может, пожертвуем Сибелиусом? Что там смотреть? Парк в сугробах? Я на картинке видела этот памятник – ничего особенного – куча трубок типа органа.

– А прикоснуться?

– К памятнику?

– К величию финской культуры.

– То есть ты считаешь, что музей – это не культура.

– Не особо финская, я бы так сказала. Красивый дом, начиненный картинами европейских художников. А Сибелиус – это гордость саамов.

– Изюминка на торте финской аутентичности?

– Ух ты как! Изюминка. Но нет, ведь он все-таки полукровка. Больше швед, чем финн.

– Не помню его музыки.

– Как не помнишь? Мы же с тобой недавно были на концерте Сьёберг.

Надежда выпучила глаза в попытке ухватить витавшие в воздухе образы.

– Надя, сосредоточься. Михайловский замок, сопрано такое чудесное. Ты еще автограф брала. Певица – высокая брюнетка, улыбчивая, общительная.

– Да, конечно, – обмякла памятью Надежда. – Датская оперная дива. Мы диск купили, я слушаю… Иногда.

– Вот. Она Сибелиуса тогда исполняла. Музыка необычная. Как пение птиц.

– У меня не прошло ассоциаций с Финляндией.

– Хорошо. Тогда такая информация – эта певица замужем за внуком Сибелиуса.

– О, так легче запомнить. Он тоже композитор?

– Вот тут я не уверена. Но певец точно.

Надежда замолчала, так как их уединению пришел конец. Туристы потянулись к гиду отметиться на выход. Двери открылись, стало шумно и неуютно. Ушло ощущение камерности. Надо было одеваться и настраиваться на новые впечатления.

– Хорошо, тогда последний вопрос. Мы где будем обедать? Или с собой из бара возьмем?

– Чтобы в Хельсинки и не найти ресторан?

– Лин, ты же знаешь, я не очень люблю рестораны. Тем более за границей. Я чувствую себя там, как на голгофе.

– Типа?

– Куча народу, смотрящего на тебя, как на мученика.

– Господи, когда ты уже себя переломишь? Ладно, в Макдоналдсе поедим. Но замечу: там, как и в библиотеках с музеями, женихов нет.

Лина сказала и сразу пожалела о последней фразе. Надежда была одинокой, а точнее – имела статус «в поиске». Когда-то по молодости у нее был гражданский муж. И дело шло к свадьбе, но он неожиданно погиб при странных обстоятельствах. Будучи в командировке с финансовой проверкой в одной из южных республик, утонул в спокойном заливе. Местное следствие особо разбираться не стало, хотя и приняло к сведению, что погибший был трезв, вырос на море и имел чемпионский титул в плавании.

Его образ – лежащего в гробу в синяках и подтеках на лице, не скрытых даже гримом – преследовал Надежду долгие годы. Однако сегодня масса новых впечатлений, видимо, пригасила многолетнюю боль, и Надежда восприняла посыл Лины как заботу о ее будущем. Она даже попыталась отшутиться.

– Не понимаю, как ты переживешь мой переезд в другую страну, если в Макдоналдсе все же найдется подходящий мужчина?

– Прости, дорогая. Даже предположить не могу, что ты вдруг исчезнешь из моей жизни. А ведь это реально может произойти. Я же сама тебя подталкиваю все время – ищи любовь, ищи любовь.

– Тут ты неправа. Надо быть откровенной. Я уже не надеюсь на любовь. Ищу мужчину, удобного для жизни рядом. Вот тупо – ищу партнера.

– «Приходит время, когда начинаешь искать себе в партнеры человека, с которым будешь слушать дождь».

– Умеешь ты, Линка, точно подметить настроение.

– Да это не я. Это Гуэрра. Просто прочитала первое, что увидела на странице, – и Лина пододвинула к Надежде лежащую на столе книгу.

* * *

Подружки вернулись в автобус заблаговременно, чем неожиданно заслужили похвалу гида. Было приятно, так как совсем недавно на посадке это казалось невозможным. Но суровая с виду женщина на поверку оказалась доброжелательной. К тому же и весьма осведомленной как по части организации поездки, так и исторических подробностей.

Лина еще в начале экскурсии по Хельсинки смекнула, что в их отношениях с опас должно сработать простое педагогическое правило: успех обучения кроется во взаимном интересе. И решила эту сентенцию поддержать.

Она точно знала, что хороший учитель – это всегда лидер, он берёт на себя ответственность за любые ситуации. При этом ученики прекрасно понимают, кто в классе главный. Второй маркер – способность заражать интересом к предмету. Но без дискуссии, обратной связи здесь тоже не обойтись.

В этом смысле тургруппе, в которую влились Лина с Надеждой, повезло. Гид со странным, как и ее шапка, именем Ловииса оказалась как раз «хорошим учителем». Была прекрасным экскурсоводом, но при этом и достаточно жесткой синявкой – туристы, собранные на две недели в один автобус, стали сродни гимназистам под присмотром заботливой классной дамы.

С морозца было приятно оказаться в теплом салоне. И чтобы усилить это ощущение, Лина сразу прошла к кофемашине. Та, моргнув синими огоньками, тут же выдала ароматный эспрессо. Захватив два стаканчика одной рукой, другой Лина на всякий случай взяла сливки и только после этого, осторожно ступая по коврам, добралась до своего стола. Надежда уже уютно устроилась у окна.

– Вот сейчас кофе как раз вовремя, – с улыбкой встретила она подругу. Но увидев количество напитка, расстроилась. – Опять ты пытаешься меня своим шотом напоить.

– Надя, Надя, Надя, ты неправа, – Лина закинула шубейку на полку над головой, немного порылась в сумочке и уселась рядом, протирая руки влажной салфеткой. – На, руки вымой и послушай. Американо сейчас неуместен. К нему надо что-то сладенькое, десертное, печенюшку хотя бы. А мы с тобой налопались уже булок в Макдоналдсе. Нам нужен просто кофе – погасить нашу сиюминутную потребность в кофеине. С крема, крепкий и на несколько глотков.

– Я люблю удовольствие растягивать.

– Тянуть удовольствие надо в любви – она с годами вкуснее становится. А кофе всегда конечен.

Надежда хотела возразить, но тут открылась передняя дверь и в салон зашли двое.

Седовласый мужчина в распахнутой коламбии, блеснув подкладкой, остановился у первого ряда кресел, на которых расположилась Ловииса. Он молча протянул ей документы и также без вопросов получил их обратно. Только после этого женщина в черном длинном пальто и такого же цвета шапке и перчатках поднялась по ступеням на уровень салона.

Надежда напряглась. Почему-то она сразу поняла, что это их «сотоварищи». Возрастной брюнет ей приглянулся, а вот его партнерша своим траурным образом смутила. Пытаясь получить подтверждение неясным пока предположениям, она повернулась к подруге, и ей показалось, что та слегка улыбается. С чего бы это, мелькнул вопрос. Но остался без ответа, так как через мгновение Лина, обняв стаканчик с кофе двумя руками, уставилась в лежащую на столе книгу. По ее лицу не было понятно, рада она предполагаемому соседству или нет.

Тем временем мужчина, не колеблясь, подошел к их автокупе, буднично поздоровался и, стянув куртку, забросил ее на полку.

– Кажется, мы составим вам компанию на ближайшие десять дней, – слова прозвучали так же безлико, как и его взгляд на новых визави. – Меня зовут Никита, мою жену – Вера. А вас как величать?

Надежда вновь взглянула на Лину, которая в таких случаях обычно брала бразды правления в свои руки. Но та молчала, уткнувшись в роман.

– Меня Надей зовут, а это моя подруга Лина, – прервав небольшую паузу, сообщила Надежда.

– Вот и отлично. Познакомились.

Никита протиснулся в кресло у окна. Вера продолжала стоять на входе. Казалось, она ждала приглашения мужа. Но тот почему-то даже не смотрел в ее сторону.

«Наверно, поссорились перед посадкой», – подумала Надежда. И чтобы смягчить неловкость ситуации, обратилась к Никите:

– Если хотите кофе, то здесь очень приличный. Вы пьете кофе? В смысле, с утра пьете или можете себе позволить после обеда? И вообще какой любите?

– Я люблю засыпать в предвкушении завтрашнего кофе.

Ответ прозвучал достаточно развязно для первого знакомства, но Надежда отметила, что где-то уже слышала эту фразу. Поэтому тут же предположила, что он читает те же книжки, что и она. «Замечательно», – тут же отозвалось внутреннее удовлетворение.

Вера продолжала стоять одетой. И это вновь заставило Надежду вступить в разговор.

– Вера, если вам пальто надо повесить, то там, за баром, есть гардероб.

– Спасибо. Дело не в пальто, – женщина говорила словно на чужом языке, стараясь правильно и четко произносить слова. – Меня укачивает при поездке спиной вперед. Но гид отказалась поменять места. Оставила проблему на наше усмотрение.