Quotes from the book «Другие барабаны»
Все беды в моей жизни происходят от женщин и любви к словам, последнее неизлечимо, а вот с первым надо что-то делать.
...человек хорошо делает то, что он считает нужным, главное — научиться считать.
Чужую жизнь можно употреблять только в гомеопатических дозах, словно яд, наперстянку или белену.
Лишившись тела, писатели сидят в своем аду молча, на золоченых стульях, вокруг них пляшет пламя, свинец кипит в котлах, а они мерзнут, бедолаги, - писатели не умеют жить с молчанием, им нужна доза логоса, ломка выворачивает им кости почище пыточных орудий.
— Вот потому-то мы, женщины, и непобедимы, — сказал можжевеловый голос. — Мы благоразумны так, что невозможно нам противоречить; милы так, что нам охотно подчиняешься, чувствительны так, что боишься нас обидеть, наконец, полны предчувствий — так, что становится страшно.
Когда ты долго живешь с кем-то другим, то часто смотришь на себя со стороны, как будто глазами этого другого.
- Разглядывать людей представляется мне с тех пор совершенно бессмысленным - сказала она. - Люди всегда оказываются чем-то еще, даже если ты знаешь их с самого рождения.
Хорошо рассказанные воспоминания могут изменить прошлое, а плохо рассказанные – будущее.
Смерть — неумелая прачка, в ее руках все становится неопрятным, растягивается или напрочь садится. Первым делом смерть отнимает все красивое и знакомое, чтобы нам стало больнее, чтобы своим узнаванием мы не тревожили того, кого обступает тьма.
Ни один человек, у которого есть крыша над головой, клавиатура, пригоршня травы и пачка печенья, не может быть в разладе с миром, это я точно знаю.
