На второй день изучения второго этажа я открыла тяжёлую тёмную дверь, покрытую позолоченной резьбой. Резьба изображала зверя с телом льва, крыльями и головой орла, такого же, как над главным входом в замок. Он так же рвал когтями извивающихся змей, а возле него было изображено ещё два волка. Волки подняли головы вверх, воя на луну. Луна в виде полумесяца венчала рисунок.

Это была дверь в библиотеку.

За дверью была большая комната, заставленная вдоль стен шкафами, а посередине комнаты стояли столы. Напротив двери в библиотеку была лестница, которая вела вверх, к ещё одному уровню комнаты, который был так же уставлен шкафами. И кругом были книги. Книги, книги, книги.

Книги бесконечными рядами на полках шкафов, книги грудами на столах, на стульях, книги стопками на полу; книги в витринах и в каждом уголке. Всё пространство вокруг было заполнено книгами, не оставляя ни одного свободного сантиметра. В полумраке библиотеки я различала их очертания и их какой-то неповторимый запах, присущий только старым книгам.

Я с трудом пробралась к окну и впустила внутрь солнечный свет. Когда стало светло, я поняла, что библиотека гораздо больше, чем казалась сначала. Я жадно вдохнула душный пыльный воздух, наполненный ароматом книг, чихнула и бегло прошлась вдоль первых попавшихся полок.

Книги были на самых разных языках и самой разной степени старости. Я нашла книги в кожаных и металлических переплётах, с золочёными названиями, печатные книги и книги, писаные от руки, книги по различным наукам,… Книги ярко иллюстрированные и книги строгие. Мифы, сказки, учебники, словари…

И это только одна полка!

Надо ли говорить, что исследование остального замка пришлось отложить на неопределённое время. Библиотека так увлекла меня, что я, ни много ни мало, две недели с раннего утра до ужина проводила в ней, и ничуть не жалела.

Особенно мне нравились те книги, что были в кожаных и металлических переплётах и писаны от руки. Во-первых, раньше мне таких книг нигде, кроме как в музее за стеклом, видеть не приходилось, а здесь я могла взять их в руки, листать хрупкие страницы. Во-вторых, эти книги, хоть я порой ни слова в них не понимала, были настоящими произведениями искусства. Я могла очень долго рассматривать такую книгу, её обложку, украшенную позолотой, тесьмой, драгоценными камнями, её искусно написанный витиеватый текст, великолепные заглавные буквы, цветные миниатюры в пояснение к тексту. Правда, их нужно было ещё найти, что было не так просто. Книжные шкафы подпирали собою высокий потолок, а книги были в полнейшем беспорядке. Но тем интереснее было их искать.

В библиотеке на первом и втором уровнях у шкафов были лестницы, которые двигались вдоль полок на колёсиках. Это было очень удобно, хотя до самых верхних полок я, даже забравшись на самую верхнюю ступень, достать не могла.

Вечером двадцатого дня я залезла на верхнюю ступень лестницы и разглядывала переплёты книг на самой верхней полке. То, что я не могу до неё достать, только подогревало моё любопытство. За окном было уже темно, лил дождь, и библиотеку освещал свет большой хрустальной люстры. Не смотря на древность постройки, ко всем комнатам замка было проведено электричество (я с трудом нашла выключатель за грудами книг). До ужина оставалось ещё около часа, и я, не торопясь, разглядывала переплёты. Спешка была бы опасна, ведь я стояла на самой верхней ступеньке передвижной лестницы, поднявшись при этом на носках, вытянувшись и подняв правую руку к верхней полке. Левой рукой я придерживалась за шкаф.

Я касалась книг на верхней полке лишь кончиками пальцев, но это уже было достижением. Наконец, я зацепила что-то за краешек переплёта. Это была с виду ничем не примечательная книга в чёрном кожаном переплёте, со стёршимся от времени названием, на месте которого остались лишь следы позолоты. Почему именно эта, а не какая-нибудь другая? Не знаю. Мне хотелось достать именно эту. Но моя рука не дотягивалась до неё, только кончики пальцев еле касались кожаного черенка.

Я упрямо продолжала тянуться к этой книге. Всё моё внимание было сосредоточено на ней, и я не заметила, как моя нога оторвалась от лестницы, и лестница пошатнулась. Ещё немного…

И вот, моя рука схватила переплёт книги. В этот самый момент лестница резко отклонилась назад. Я с ужасом вцепилась рукой в полку книжного шкафа и подтянулась. Лестница, скрипнув, поддалась и вернулась в равновесие. Я вздохнула с облегчением.

Очень аккуратно спустившись вниз, бережно держа книгу в руках, я села за стол и сдула с книги пыль.

Книга оказалось очень старой и хрупкой. Я даже испугалась, что она рассыплется у меня в руках. Страницы книги были заполнены мелкими ровными рядами текста на неизвестном мне языке. Текст был тем непонятнее, что наполовину стёрся от времени. Попадались среди текста рисунки и какие-то формулы, такие же ровные, строгие, но почти стёртые. Ещё я заметила, что нижний край книги был опалён. Эта книга когда-то горела…

Листая страницы, я наткнулась на последовательность миниатюр, которая не только не была стёрта, но и сохранила цвета. Эти миниатюры занимали всю нижнюю половину страницы.

На первой картинке был нарисован человек, лежащий на кровати и укрытый белым покрывалом. Глаза человека закрыты. Сначала я подумала, что он спит, но потом увидела три чёрные фигурки рядом с ним, которые изображали плачущих женщин. Человек, лежащий на кровати, был мёртв. На следующей картинке его уже несли в открытом гробу трое мужчин, за которыми шли плачущие женщины. На четвёртой картинке закрытый гроб был уже погружён в могилу, а над могилой стояли, печально склонив головы, мужчины и женщины. Но позади их стояла одна женщина, выше, чем остальные. Она не склонила головы и вовсе не выглядела грустной. Следующая картинка: могила зарыта, люди разошлись, а фон тёмный – значит ночь. Над могилой нарисована та высокая женщина, поднявшая руки вверх, к полной луне на небе.

На следующей миниатюре могила была раскопана, гроб снова открыт, а у похороненного человека глаза были открыты…

Остальная часть страницы сгорела.

Ветер бросил в окно капли дождя, и те со стуком ударились в стекло. Я вздрогнула. Когда я разглядывала эти рисунки, мне почему-то стало не по себе. Я решила поскорее поставить книгу на место.

Я снова полезла по лестнице, и снова, как в прошлый раз, как только я дотянулась до полки, лестница отклонилась назад. Я вскрикнула и ухватилась за книжную полку. Но полка угрожающе качнулась, когда я попыталась подтянуться к ней. Очень боясь упасть, я вцепилась в какой-то выступ на стене.

Но я-то думала, уж что-что, а стены не движутся!

Стена задрожала и двинулась с места, прочь от меня вместе с книжным шкафом. В этот момент лестница стала падать, и я не смогла удержаться на ней. С визгом я полетела вниз.

Голова у меня страшно кружилась, а перед глазами мелькали какие-то яркие всполохи. Когда я попробовала встать, моя спина страшно заныла.

Я закусила губу и открыла глаза.

Я лежала на груде книг, а рядом со мной была лестница с поломанными ступеньками. В воздухе парили вылетевшие из книг страницы и клубы пыли.

Но почему стена сдвинулась с места, хоть это стенам обычно не свойственно?

Когда пыль улеглась, а я смогла подняться на ноги, я увидела, что стена отодвинулась назад, и теперь между ней и соседней стеной есть щель, а за щелью – темнота. Я посмотрела наверх, и увидела, что выступ на стене, за который я ухватилась, когда падала, был небольшой каменной головой орла. Я видела в библиотеке и другие такие головы других животных – волка, змеи, совы, зайца…

Может, эта щель между стенами – и есть та самая секретная лазейка, которую я всё время искала?

Воодушевлённая этой мыслью, я подошла к щели и, не раздумывая, скользнула туда.

Было темно и зябко. Я не видела своей руки, вытянутой вперёд, и мои пальцы, потерявшись где-то далеко от меня, шарили в пространстве.

Вдруг до меня донёсся какой-то шорох. Сначала я испугалась, а потом поняла, что это шуршит и позвякивает у меня под ногами. Я решила, что хорошо бы взять хотя бы настольную лампу, а не лезть в темноту наугад. К тому же, я могла не увидеть чего-нибудь важного.

Взяв с ближайшего стола лампу – шнур как раз был достаточно длинным, я снова вошла в открывшийся проход. То, что я увидела, было просто невероятным.

На полу лежали монеты. Они ковром устилали пол, грудами лежали по углам, блестели в свете лампы и шуршали под ногами. Я опустилась на корточки и заворожено взяла в руку горсть монет. Они были холодными и очень старыми. Я разжала руку и восхищённо наблюдала, как они с весёлым звоном падают на пол. Это надо же – старинные монеты, каждая из которых – мечта коллекционера – лежат грудами на полу под моими ногами!

Когда первое впечатление немного улеглось, я осмотрелась кругом. Я была в небольшой комнате с низким потолком. Света лампы хватало, чтобы осветить даже дальние её уголки. Свет отражался в зеркалах. Тут были десятки самых разных зеркал – сюда их собрали, зачем-то сняв однажды со стен по всему замку. Напротив меня было окно, занавешенное плотной шторой, на полу – монеты, а вдоль стен тянулись ряды каких-то прямоугольных и овальных предметов, небрежно нагромождённых друг на друга и закрытых белой тканью. Я подошла к одному такому предмету, стоящему отдельно от остальных, и сдёрнула покрывало.

В облаке пыли передо мной открылась огромная картина в золочёной раме. На ней изображался тёмноволосый молодой мужчина в старинной одежде. Художник нарисовал его так, что он смотрел на зрителя сверху вниз. И хоть позолота на раме стёрлась, а краски потускнели, я вздрогнула, глянув на этот портрет. Мрачная комната, масштаб картины, гордая осанка человека, взгляд пронзительно-зелёных глаз…

Он как будто был живой и смотрел на меня!

Я поразилась, насколько живым может быть нарисованный человек. Настолько, что кажется, будто он рядом, что он наблюдает за тобой. Я восхищенно вздохнула, но тут мой взгляд упал на все остальные предметы, закрытые простынями. Конечно, это тоже были картины. И я просто обязана была их посмотреть.

Я поставила лампу на пол и сняла простынь с ещё одно груды картин, и так и замерла с простынёй в руках.

Это была девушка, изображённая по пояс. На ней было бордовое платье с глубоким вырезом. Он открывало округлые плечи, белые, будто фарфоровые. Такое же было и её лицо с большими и очень яркими чёрными глазами в обрамлении густых ресниц. Её ярко-красные губы чуть улыбались, и на щеках были ямочки. Она была живой, под тонкой фарфоровой кожей, словно в чаше, горел огонь, и глаза, лукавая улыбка, небрежно падающие на плечо чёрные кудри выдавали этот огонь. Её бледность смотрелась совсем неестественно.

Но я не могу сказать, чтобы хоть когда-нибудь видела кого-нибудь красивее.

Мне стало настолько любопытно, что я стала разбирать груду картин, стараясь как можно лучше рассмотреть каждую. Вскоре я заметила две вещи. Во-первых, все эти люди на портретах были похожи друг на друга. Все они были бледные, но горделивые и спокойные, при этом живые. А во-вторых, эта девушка на портрете…

Она следила за мной.

В какой бы угол комнаты я бы не направилась, я всё время чувствовала на себе её взгляд. Иногда я не выдерживала, оборачивалась к ней, но ничего особенного не замечала. Портрет как портрет, только уж больно лукаво улыбается, будто дразнит меня…

Я, конечно же, смогла бы поверить, что это всё выдумка и игра моего воображения, если бы…

Если бы не обернувшись как-то раз, я не увидела напротив окна белый силуэт девушки. Она не стояла, чуть парила над полом, а её платье колыхалось, хоть никакого ветра в комнате не было. Девушка не двигалась, руки её были опущены, а голова чуть наклонена набок. Её большие чёрные глаза, ещё более яркие из-за того, что весь остальной силуэт – белый, с интересом смотрели на меня.

Заметив её, я испуганно замерла. А она вдруг улыбнулась и протянула ко мне белую полупрозрачную руку…

В ужасе я буквально вылетела оттуда, позабыв всё на свете. Ноги сами понесли меня прочь, я даже не видела, куда я бегу. Я даже закричать не смогла – дыхание перехватывало.

Как вдруг я натолкнулась на кого-то, испуганно охнула, и чуть было не упала. Но твёрдая рука схватила меня за запястье и удержала от падения.

– Что случилось, Ева?

Я подняла глаза и увидела, что я стою на лестнице на первый этаж, а передо мной стоит дядя Бронислав с таким невозмутимым видом, будто он – какая-нибудь статуя и стоит на этом самом месте уже очень много лет.

– Почему ты бежишь? – ещё раз спросил он.

Если бы я была хоть немножко спокойнее, я бы ни за что не сказала ему ничего.

– Я… я могу поклясться! Да, я могу поклясться, что только что видела самого настоящего призрака!

– Так, – сказал дядя Бронислав. В его голосе я уловила усмешку. – И где ты его видела? Какой он был?

– В библиотеке… То есть, не совсем в ней, – начала объяснять я. – Там была девушка, вся совершенно белая! А ещё… Ещё она до этого была на картине, а потом…

– На картине? Что ж, пойдём, покажешь.

Я чуть ли не до смерти испугалась, а ему хоть бы хны, будто призрак – примерно то же самое, что мышь или какая-нибудь белка … Дядя нисколько не боялся, и мне стало как-то неловко. И я, как бы страшно это ни было, пошла вместе с ним обратно в библиотеку и в ту странную комнату.

Войдя в библиотеку, я вдруг с ужасом поняла, что вряд ли дядя обрадуется, увидев весь тот разгром, что я тут учинила. Так и было.

Он вошел в библиотеку, огляделся вокруг, фыркнул, покачал головой, но ничего не сказал, пока не зашёл в потайную комнату.

Естественно, он не застал там никаких призраков. Но зато спросил:

– Какую девушку ты видела?

И я указала ему на картину. Бронислав Патиенс как-то странно улыбнулся и сказал мне, взяв меня за руку:

– Не хочу тебя пугать, но под замком расположен фамильный склеп. И то, что исконные хозяева интересуются гостями – это нормально. Что ты так смотришь на меня? Я вполне верю, что ты могла видеть кого-то из них. Но тебе не стоит бояться. Бояться надо тем, кто проникает сюда со злыми намерениями. А ты не бойся.

И он отпустил мою руку.

И вот что удивительно….

Я действительно перестала бояться.

Однако далеко не все опасности миновали меня.

Когда мы уже собирались уходить из библиотеки, Бронислав споткнулся о поломанную лестницу, чуть не упал и нахмурился.

– Что за ураган здесь прошёл?

– Э, да, я… Я упала, и… Вы меня накажете, да?

Я опустила глаза в пол и ждала приговора.

– Нет, – ответил дядя Бронислав, – завтра попросишь Хью починить лестницу, а сама приберёшься здесь. А пока идём ужинать.

И он вышел из библиотеки.

« И всё?» – как-то даже разочаровано подумала я и вышла вслед за ним.

Однако когда на следующий день я пришла в библиотеку, я поняла, что наказание было вполне тяжёлым. Разгром был такой, что я вряд ли управилась бы и за три дня. Настроение у меня резко упало. Даже Хьюго сочувственно вздохнул, увидев это.

– Ну, я лестницу возьму и пойду на коридоре чинить. А ты тут давай, разбирайся с этим всем… Твой дядя сказал, если не управишься до вечера, запрёт библиотеку. Ладно, не буду тебя отвлекать.

С этими словами старик подхватил лестницу и ящик с инструментами и потащил их к выходу. Когда он ушёл, я ещё раз окинула взглядом то, что мне предстояло очистить от пыли и расставить по полочкам. Всё убрать до вечера? Да он что, с ума сошёл?! Да тут и десять человек не управится, а я всего одна!

Но что же, глаза боятся – руки делают…

Я расчистила один из столов, положила на него несколько стопок книг и стала рассортировывать. Разобраться, о чём хотя бы примерно была книга, иногда было невозможно, так что я действовала наугад. Набрав восемь книг по одной и той же теме, я брала их, и искала для них подходящую полку. Это было довольно сложно, ведь библиотека была обширной, и полок в ней было много. Я бегала по всей библиотеке, таскала книги с места на место. Чтобы задать себе ритм, я выложила на стол свой телефон и, перевернув динамиком вверх, включила музыку. Два скачанных альбома – немного, но, пока батарейка не сядет, можно даже сделать вид, что это такой конкурс «перетащи книжки на скорость». Я не останавливалась отдохнуть из соображений, что даже если я не успею к вечеру всё убрать, я смогу с уверенностью заявить, что «я же очень старалась». И, в конце концов, я укажу на свой усталый вид, и может, как-нибудь разжалоблю дядю. Лишь бы он не закрыл библиотеку! Тут ещё столько всего интересного пылится, а я что же, не увижу и не прочитаю этого, из-за запертой двери? Правда, я не была уверена, что смогу убедить дядю. Может ли вообще что-нибудь тронуть человека, для которого встретить призрака – обычное явление?

Но ставки были слишком высоки, и стоило рискнуть.

Естественно, я очень быстро устала, захотела пить, и мне стало душно. Я отвлеклась, забралась на подоконник и попыталась открыть окно. Когда у меня это получилось, в библиотеку ворвался холодный ветер, запах дождя и лучи солнца, выглянувшего из-за тучи. Я вдохнула глубже, спрыгнула с подоконника и продолжила убирать.

Может, из-за свежего воздуха, а может из-за чего-то ещё, но работа у меня пошла быстрее. Я увлеклась и не следила за временем. Главное, не отвлекаться…

Что это? Я взяла в руки книгу, которая была слишком уж знакома: да это же учебник иностранного языка, как был у меня в школе! Год издания, правда, был очень древний, но удивительным образом оформление обложки и шрифт мало поменялись. Из любопытства я открыла учебник. Кажется, уже тогда авторы уяснили, что без картинок учиться никак, и знакомые иллюстрации встретили меня, правда, ещё чёрно-белые. Я вспомнила класс ранним утром, когда солнце выливалось через квадратные окошки нам на парты, и мы учили буквы чужого алфавита, и как сказать «привет» и «пока». Я положила учебник на стол и пролистала ещё несколько страниц, ближе к концу года…

– Давай ещё раз подумаем, – услышала я настойчивый голос и подняла голову. Книга «помолодела»: шрифт стал темнее и чётче, а страницы стали пахнуть краской, а не пылью. Тонкие полупрозрачные пальцы держали книгу, подставляя страницы под свет настольной лампы.

Я поняла, что я опять невольно вижу чьи-то воспоминания. Я не стала сопротивляться, к тому же голос был очень знакомый…

Угловатый подросток, в котором угадывался Бронислав Патиенс, сидел за столом, держа учебник в руках. Парню было, наверное, лет пятнадцать. У него был смешной острый нос и худые плечи. Одет он был в какую-то невыразительную чёрную майку без рукавов, просторные брюки, и был босиком. Рядом с ним сидела девочка и нетерпеливо крутила в пальцах хвостик своей косички. На ней тоже была серая майка и пижамные штаны, и совсем никакой обуви. Дети уютно пристроились у стола в свете настольной лампы. Они совсем не вписывались в антураж грандиозной библиотеки – тихой и холодной. Девочка, скучая, подняла голову, и взгляд её огромных глаз пересёкся с моим взглядом. Я невольно содрогнулась.

– Шери, смотри, – стараясь вернуть её внимание, Бронислав указал в книгу. – В первом предложении какой вопрос поставим: на столе стоит…?

– Вопрос «что»? – предположила Шери, возвращаясь взглядом в учебник.

Бронислав одобрительно кивнул.

– Значит, оставляем номинатив, – продолжал он.

–То есть просто оставляем слово?

– Да!

– «На столе стоит ваза».

Дети разобрались с первым предложением и записали правильный вариант. Но их уже поджидало второе. Бронислав тут же взялся за дело:

– Итак, смотри, а здесь: «Я вижу»…

– «Что»? – Шери развела руками. – Опять вопрос «что»!

Бронислав улыбнулся крайне доброжелательно; только нетерпеливо застучал пяткой по полу под столом, стараясь скрыть своё раздражение.

– Нет, это уже будет аккузатив, – уверил он.

– Так вопрос тот же…

– Это только так кажется.

Шери безнадёжно вздохнула и театрально закатила глаза.

– Ладно, помнишь, мы делали про щенка? – Бронислав не отступал.

– То упражнение мне больше понравилось, – согласилась Шери.

– Так что, давай вместо вазы – щенка.

– А! – глаза девочки осветились пониманием. – На столе сидит кто? Щенок! Но вижу я кого? Вижу щенка! Вижу вазу! Пиши!

Брат её вздохнул с облегчением и даже сам записал правильно предложение.

– Ну и дела, – хмыкнула Шери и сложила голову на руки.

– Ничего, там дальше будут ещё прилагательные, – мрачно заметил Бронислав, – «Вижу красивую вазу».

– Зачем мы вообще этим всем занимаемся! – вдохнула его сестра, безнадёжно глядя на учебники и тетради.

– Нам нужно знать иностранные языки, – отложив книгу, объяснил брат, – потому что мы вампиры. Однажды мы не сможем больше прятаться здесь, и придётся переезжать в новое место, чтобы охотники нас не нашли. Нужно будет прятаться под другими именами в другой стране. А без языков как ты это сделаешь?

Шери посмотрела на брата удручённо, пытаясь понять: говорит он серьёзно или опять насмехается над ней? Ей не нравились оба эти варианта.

– Это ужасно, – заключила она.

– Абсолютно, – согласился Бронислав. – А теперь давай доделаем упражнение.

Он снова открыл книгу, и сестра, со вздохом, придвинулась ближе, заглядывая в текст упражнения.

Воспоминание растворилось в воздухе; я чихнула от пыли. Старая книжка лежала передо мной и молчала. Значит, нужно было возвращаться к делам.