Read the book: «Коллекция темных историй. Поддайся искушению»

Мэри Влад, Lea Stenberg, Дана Делон, Влада Мишина, Джек Тодд Ноа Хоуп Марго Харт Виктория Блэк Эсми Де ЛисНэтали ДаркНэнси ДжипсМартинаКсандер Рейн and others

Font::

Посвящается тем,
кто не боится заблудиться
в лабиринте запретных желаний…

Предупреждение о триггерах

Этот сборник содержит откровенные сцены насилия, психологические манипуляции, морально неоднозначные отношения и другие тяжелые темы. Здесь вы найдете:

• Элементы принуждения (non/dub-con)

• Психологические травмы (депрессия, ПТСР)

• Физическое/эмоциональное насилие

• Токсичные отношения (газлайтинг, абьюз)

• Деструктивные формы любви (одержимость, созависимость)

• Эротизированную тьму (BDSM без SSC, edgeplay)

Не читайте, если:

• Ищете «здоровые отношения»

• Чувствительны к темам потери контроля

• Ожидаете хэппи-эндов без последствий

Эти истории – для тех, кто готов смотреть в бездну. Вы предупреждены.

Плейлист

Акт 1. Сладостная одержимость

Billie Eilish – Bury a Friend

Kalandra – Brave New World

Акт 2. Темная любовь

Type O Negative – Love You to Death

London Grammar – Devil Inside

Акт 3. Опасное искушение

Lana Del Rey – Ultraviolence

Everybody Loves an Outlaw – I see red

Акт 4. Запретная любовь

Hozier – Take Me to Church

She Wants Revenge – Tear You Apart

Акт 1
Сладостная одержимость

Леа Стенберг
Играй в меня

Arab Strap – The Turning of Our Bones

Быть мертвой не так уж плохо. Звучит странно, но мне нравится. Пока люди спорят, существует ли жизнь после смерти, я наслаждаюсь покоем и тишиной.

Уже больше года никто не обсуждает мое исчезновение. Меня словно никогда и не было. Девушка-тень. Сломанная кукла. Падший ангел. Все разговоры и газетные заголовки остались в прошлой жизни. Я исчезла, тихо растворилась в тумане южных болот. Стала короткой запиской на полях судебного дела, бледным воспоминанием о себе – заблудшей овце, которую изрядно потрепала жизнь.

Меня больше нет.

Есть Линда. Ей столько же, сколько было бы мне сейчас. Ее темные волосы собраны в небрежную косу, ресницы аккуратно подкрашены угольно-черной тушью, а кожа бледна из-за того, что она редко выходит из дома. Еще она килограммов на пять стройнее меня, и у нее выпирают ключицы и тазовые кости. Мы совсем непохожи. Из общего у нас только глаза. Васильково-синие – такие трудно маскировать, особенно если у тебя аллергия на линзы.

Линда приветлива. Она улыбается продавцу в магазине и машет рукой почтальону. Ее соседи не допустили бы и мысли, что эта девушка может сквернословить словно грязный моряк в дешевом портовом пабе. Линда и не может. Она бы никогда себе такого не позволила. Всегда вежлива, опрятна, собранна. Немногословна. Работает администратором в ресторане. Держится обособленно, ни с кем не заводит тесных связей. Скромная милашка, вероятно, из хорошей семьи, давшей ей достойное воспитание.

Вероятно, не более.

Потому что все вокруг видят лишь то, что им позволено. Я сама рисую нужную картину: посторонним доступно ровно столько, сколько я показываю. Все, что за этим фасадом, – мое. Неприкосновенное. Даже для того, кто делит со мной постель.

Я как бомба с часовым механизмом. Лучше не знать, что внутри, иначе взрыва не избежать. И я мертва, чтобы мое прошлое осталось там – под обломками старой жизни. Иначе оно вернется и настигнет меня. Поглотит все, что осталось.

– Дорогая, тебе оставить ночник?

Приходится выныривать из тяжелых мыслей.

– Да, можно. – Я киваю, поджав на постели ноги, и бросаю взгляд в окно, за которым стелятся сумерки.

Стиг все равно сделает так, как решил. Он всегда решает за меня, потому что заботливый. А еще это его дом, его постель, и за мою еду и одежду тоже в основном платит он.

– Форточку оставлю? – улыбается Стиг.

– Да. – Я преданно смотрю ему в глаза.

Только он знает о моих шрамах и моей татуировке под грудью. Стиг в курсе, что я нашла у него прибежище от преследующих меня кошмаров. Мои прежние отношения отняли у меня много сил – вот та правда, которой я с ним поделилась. Но это лишь ее часть. Если симпатичный здоровяк узнает, какие чудовища охотятся за мной, мечтая полакомиться моей плотью, он сбежит первым.

Стиг раздевается и ложится рядом со мной на кровать. Долго смотрит мне в лицо. Он видит Линду, она его возбуждает. Эта девушка хорошо сложена, мила и покорна. Временами с ней весело, она может поддержать разговор, и за это можно простить даже огрехи в ведении хозяйства. Стиг готов простить Линде даже разбросанные по полу вещи, ведь его член так красиво смотрится у нее во рту.

Да, она знает все его маленькие слабости и особые предпочтения в сексе. Старается ему угодить. Когда Стиг давит ей на плечи, Линда послушно опускается на колени. А когда рывком разворачивает за талию – она упирается руками в изголовье кровати. И громко стонет – так ему нравится. Но сегодня все будет иначе, сегодня он будет смотреть ей в глаза. Он так решил.

Ловким движением Стиг избавляет Линду от кружевных трусиков и отшвыривает их в сторону. Склоняется над ней, разводит ноги руками и погружает в ее горячую глубину большой палец. Линда чертовски мокрая. Она реагирует тихим всхлипом, ее ресницы трепещут, а губы дрожат на выдохе. Стиг вводит палец глубже и внимательно следит за ее реакцией. Вот оно. То, что нравится ему больше всего остального, – эта девушка всегда готова. Она всегда его хочет. Идеальная.

И да, пожалуй, он ее даже любит.

Ее. Линду. Не меня.

Меня он совсем не знает.

– Да, детка, – шепчет он, вводя в нее свой большой, красивый и гладкий член.

Я мысленно велю ему заткнуться, чтобы сосредоточиться на ощущениях, а Линда охает и закрывает глаза.

– Да! – повторяет Стиг, ритмично двигаясь в ней.

Она поднимает веки и восхищенно смотрит на него. И это правильно, не стоит отстраняться, чтобы случайно не представить на его месте кого-то другого. С безжалостным змеиным взглядом и сильными руками, способными одним прикосновением причинить нестерпимую, мучительную боль. Линда обвивает Стига ногами за талию и стонет, чувствуя его еще глубже. Так горячо и так тесно, что жар, рождающийся между ног, разносится по всему телу и звенит в каждой клеточке.

Я присутствую между ними немым свидетелем.

Витаю где-то над кроватью, по-прежнему в своих мыслях, пока Стиг атакует Линду жадными губами и они сливаются в страстном поцелуе. Этот мужчина силен. Он вбивается в нее жестко, требовательно, первобытно. По его коже струится пот, на шее вздуваются вены. Стиг чертовски хорош в этом деле, и его партнерша подтверждает это, срываясь в такт толчкам едва ли не на крик.

И это не ярость. Трахая ее, он доказывает свою любовь. Ну и еще немного любуется собой, поглядывая в зеркало на стене. Его движения, словно удары, проникают все глубже, заставляя Линду задыхаться в ожидании приближающихся сладких конвульсий. Каждый толчок как напоминание о том, что она принадлежит ему.

Но не я.

Когда Линда кончает, впиваясь ногтями в его кожу, мое сознание уже где-то далеко и не с ними. Ее пульс бьется у меня в висках, а удовольствие волнами разливается по телу, но я думаю совсем о другом. Например, о противозачаточных, что лежат в потайном дне моей сумки, когда Стиг наполняет Линду своим семенем. Он надеется, что оно попало на благодатную почву, но я знаю, что это не так. Никаких детей, пока я точно не буду знать, что для них тут безопасно.

Стиг целует ее.

Меня.

Нас.

Тщетно пытаясь вернуть в реальность, он стискивает Линду в своих объятиях и размазывает пальцами капли пота по ее щекам. Или это слезы? Она улыбается, чтобы он так не подумал. И Стиг на выдохе шепчет:

– Эта улыбка меня погубит.

Мне бы очень не хотелось. Прости.

Она смеется в ответ, обмякая в его руках.

А я думаю, что он может оказаться прав. Из-за меня Стиг в большой опасности. Между мной и моим прошлым сотни дней и тысячи километров, но, черт подери, я почти физически ощущаю приближение тьмы. Этот парень заслуживает быть счастливым. Заслуживает хорошую девушку, такую как Линда. А не меня – черный ящик с грязными секретами и кучей проблем. И мне жаль. Действительно жаль, что наша жизнь будто на паузе, и все из-за того, что я с замиранием сердца жду, что зло вернется в мою жизнь.

Прости. Прости, Стиг…

– Ты что-то сказала?

– Я сказала, спи. – Она гладит его по влажным от пота волосам, плотнее прижимается к нему бедром. – Я с тобой.

Она – да, но я…

Я закрываю глаза и глубже погружаюсь в уже знакомый мучительный сон, в котором меня удерживают связанной на кровати.

– Мой Ангел, – звучит ядовитый шепот в моей голове.

И крепкие руки все сильнее сжимаются на моем горле.

Ох, милая. Этот придурок с дебильным именем Стиг совершенно тебя не знает.

У нас с тобой не было секретов, и потому я находился в курсе всего: особенностей твоих тела и души, привычек, слабостей, интересов. Знал, как ты любишь. И как стонешь, когда действительно кончаешь. Знал о тебе больше тебя самой. А этот идиот с накачанной задницей ни черта не видит твою суть! Но меня злит другое. Неужели ты не верила, что я тебя найду? Неужели не надеялась, что мы вновь будем вместе?

Моя девочка. Только моя. Навсегда.

Я докуриваю сигарету, и бычок падает в траву к моим ногам. Интересно, этот урод с маленькими руками уже закончил или полезет на тебя снова? Боюсь не сдержаться и вступить в игру раньше времени. Его ладони оглаживают твое бедро, и ты мечтательно смотришь в потолок. Полностью расслаблена, не ожидаешь подвоха. Стиг шлепает тебя, и ты вздрагиваешь. Смеешься. Льнешь к нему и трешься о него, словно кошка. Нет, так не годится, малыш. Мне не нравятся его руки на твоем теле, но, вот же дерьмо, меня это странным образом возбуждает.

Стиг переворачивает тебя и входит сзади.

Мой налитый кровью член болезненно ноет, требуя немедленно вступить в игру и взять свое. Я закуриваю еще одну сигарету и мучаюсь, наблюдая за тем, как он тебя трахает. Этот тип думает только о себе в этот момент. Пялится в зеркало – вот же урод. Не могу дождаться момента, когда избавлю тебя от него.

Наконец он кончает. Две с половиной минуты, серьезно? Прости, ты тратишь свое время на никчемного слабака. Но не переживай. Это очень скоро закончится. Я спасу тебя от него. Стиг засыпает, ты осторожно выбираешься из его объятий и встаешь с постели. Наверное, чтобы отправиться в душ, и это правильно – нужно скорее смыть с себя его мерзкий запах.

Я тушу ботинком окурок и наваливаюсь на дерево. Здесь, в тени листвы, ты меня не заметишь. Зато лунный свет позволяет в деталях рассмотреть твои лицо и фигуру, и даже капли пота на груди. Ты сменила внешность, моя девочка. Молодец, все правильно, ведь в новом образе и за тысячу километров от дома никто тебя не узнает. Кроме меня, разумеется. Я шел по следу как гребаный волк и, клянусь, нашел бы тебя даже под землей. Вот как сильно я люблю тебя, мой Ангел. Никто и никогда тебя так не полюбит.

Поэтому мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас. Обещаю.

Ты берешь халатик и накидываешь на себя.

Я не забуду дни, когда ты любила ходить голой по нашему дому. Мне приятно, что с ним тебе неуютно настолько, что ты не можешь быть собой. Ты подходишь к окну, и мое сердце замирает. Мы смотрим друг на друга, но листва старого дуба и ночная мгла надежно скрывают меня от твоих глаз. Ох, девочка, ты потеряла несколько килограмм. Смею надеяться, тосковала по мне. Ну как же иначе? Конечно. Самые сильные чувства не проходят бесследно, и ты очень страдаешь.

Ну, ничего. Нужно совсем немного потерпеть, и я спасу тебя. Для моего возвращения уже почти все готово. Осталось только подготовить тебя.

Ты долго и тревожно всматриваешься в темноту. Я стою неподвижно и даже не дышу. Мне нравится разглядывать твое новое лицо и вспоминать тебя прежнюю. Пирсинг в носу, куча колец, сережек, браслетов – они звенели, предупреждая твое появление. Ты входила в помещение, и у меня сразу вставал. Видит Бог, я сопротивлялся как мог, но ты не оставляла мне выбора.

Я полюбил тебя, потому что не было никаких других вариантов. Ты – чертова ловушка, Ангел. Ты – игра, в которой ставка – сама жизнь, а выигрыш – лучшее из наслаждений. Ты чертов наркотик, детка, без которого мне уже не прожить.

Я делаю глубокий вдох, а ты задумчиво прикусываешь губу. Кутаешься в халат и с тревогой вглядываешься во тьму. Похоже, ты чувствуешь, что я близко. Это все связь между нами, ее не разорвать никому и уж точно не скорострелу Стигу с его вялым членом. Он даже не представляет, какая ты на самом деле. Он не видел тебя настоящую.

– Спокойной ночи, – шепчу я в темноту, когда ты уходишь в душ.

Передо мной картинки из прошлого. Тот день, когда я тебя встретил. Твой вызывающий взгляд из-под бровей, черные ногти, странная сиреневая помада, растрепанные светлые волосы. Чем дольше я смотрел на тебя, тем сложнее мне было отвести взгляд. Я до сих пор слышу ночами твой нервный смех и вспоминаю, как обещал защитить тебя от всего мира. Если обещал, значит, так и будет. Я никогда не подводил тебя, милая.

Симпатичный домик. Я начинаю понимать, что тебе в нем приглянулось. Высокие потолки, большие окна, новая мебель. М-м-м, и просторная кухня. Проще всего затеряться у всех на виду и казаться нормальной среди нормальных людей в таком вот… нормальном доме.

А ведь мы с тобой никогда не жили в подобных хоромах. В нашем прошлом остались вонючие жилые коробки с гнилыми полами и всякая шваль, их населяющая. Неудивительно, что ты решила попробовать начать здесь заново. Хотя немного обидно. Мы были отбросами, но любили друг друга, и я обещал, что вытащу тебя из дерьма.

Я держу слово, поэтому и пришел за тобой.

Мои ботинки мягко ступают по каменному полу. Попасть в дом было совсем нетрудно. Ты запираешь все окна и двери, но ленивец Стиг не так внимателен: он опять оставил окно в уборной приоткрытым. Открыть замок и влезть было совсем нетрудно. Видишь? Тебе по-прежнему некому довериться, кроме меня. Этот мир никогда не понимал нас, не стоит ждать, что это когда-то изменится.

Первым делом я иду в твою спальню и ложусь на кровать. Нюхаю твою подушку, прикусываю наволочку, представляя твои губы. Пью из кружки, которую ты оставила на тумбочке и листаю книгу, которую ты купила, чтобы делать вид, будто тебе интересно чтение. Закрываю глаза и снова прокручиваю в голове вчерашнюю сцену. Стиг трахал тебя на этих простынях. Без защиты. И он кончил в тебя, вероятно, даже не подозревая, что ты заранее побеспокоилась о том, чтобы не понести от такого мудака, как он.

Да, я видел, как ты покупала те таблетки в аптеке. Все последние дни ты под моей защитой и наблюдением. Я оберегаю тебя. Слежу, чтобы ты не оступилась. Хочу, чтобы ты сама почувствовала мою близость. Только ты всегда понимала меня, детка.

Я иду к платяному шкафу, чтобы зарыться лицом в твою одежду. Эти унылые тряпки сдержанных пастельных оттенков совсем не похожи на то, что ты носила раньше. Они не отражают твой характер. Кроме, пожалуй, этого шарфика – красного с черным. Он как напоминание о том, кем ты являешься. Как привет из прошлой жизни. Как послание – твое ко мне.

Ты оставила мне сообщение, Ангел? Да, любовь моя, оно буквально кричит о твоей тоске по нашим лучшим временам.

Я подхожу к комоду и открываю ящик с нижним бельем. Оно говорит о тебе больше, чем одежда. Никакой гребаной Линды – только моя развратная детка, настойчиво требующая ласки. Погрузив пальцы в кружево, я ощущаю дикое возбуждение. Вытягиваю из ящика красные трусики и подношу к носу. Жадно вдыхаю. Мне до смерти хочется оказаться в тебе. Прямо сейчас.

Я торопливо расстегиваю ширинку, спускаю боксеры и дрожащей рукой обхватываю свой член. Тот пульсирует в моей ладони.

– Твою мать! – стону я, проводя рукой по всей длине.

Не могу припомнить, чтобы он был когда-то настолько тверд для кого-то другого, кроме тебя, детка.

Я дрочу на твои красные стринги, и комнату наполняют мои глухие стоны. Ты лучше всех, моя девочка. Все ради тебя. Все для того, чтобы доказать тебе мою любовь. И чтобы мы снова были вместе.

Я не смотрю в зеркало как извращенец Стиг. Я закрываю глаза и представляю тебя на коленях передо мной. Вижу твою красную помаду на своем члене. Чувствую пальцами каплю смазки, просочившуюся из головки, и растираю ее по всей длине. Мне мерещится твой язык, когда я двигаю рукой все быстрее. И еще быстрее. Я кончаю, прохрипев твое настоящее имя, и меня трясет от удовольствия, затуманившего разум.

Мое семя стекает по твоим стрингам, и мне хочется разрыдаться. Черт подери, ты так близко. И скоро мы снова будем рядом.

Бросив твои трусики обратно в комод, я иду в гостиную и смотрю телик, развалившись на диване. Забавно, что даже в новом планшете ты используешь свой старый пароль. И вот в моем распоряжении уже все, что для тебя важно: контакты, счета, расписание.

Представляю, как ты устала, детка. Но скоро мы будем вместе, и тебе больше не придется работать. Никогда. Со мной ты сможешь вообще ни о чем не тревожиться. Папочка будет сам решать все проблемы. Мы будем жить здесь и сейчас, наслаждаясь друг другом.

Убрав за собой и спрятав камеру в гостиной, я ухожу. С улыбкой на губах и с твоими трусиками в кармане, что прихватил из корзины в прачечной. Меня наполняет спокойствие. Я снова контролирую ситуацию.

– Не нужно бояться любви, милая. Она все исправит. Как и всегда.

Мне остается лишь раздобыть тесак.

– Линда?

Я так погружена в собственные мысли, что откликаюсь не сразу.

– Линда! – приходится повторить шеф-повару.

– Да? – говорю я, обернувшись.

Он что-то трещит про поставщиков продуктов, а я машинально киваю. Все эти вопросы решены еще с утра. Администратор ресторана – специалист с сотней рук, парой десятков глаз и неисчерпаемой энергией. Мне приходится держать в памяти кучу вещей, решать миллион вопросов в день и держать все внутренние процессы под контролем. Иногда я схожу с ума от загруженности и откровенно не справляюсь, но, к счастью, почти всегда удается списать свои неудачи на нерадивый персонал.

Интересно, сколько еще это будет длиться? И что случится раньше: я плюну на все и уйду или меня уволят?

– У тебя все в порядке? – вдруг спрашивает шеф-повар, нахмурившись.

– А? Д-да, – рассеянно отвечаю я. – Просто голова сегодня болит. Насчет поставщиков не волнуйся, к вечеру обещали все подвезти. У тебя будет возможность отобрать лучшие морепродукты лично.

– Спасибо, Линда.

– Без проблем, – улыбаюсь я.

Линда… Ненавижу это чертово имя.

Поправив бейдж на форменном жакете, я возвращаюсь в зал. Моя должность позволяет мне нечасто мелькать перед гостями, но даже в заведении такого уровня периодически необходимо контролировать работу официантов и лично присутствовать для решения возникающих мелких проблем.

– Густав, – подзываю я официанта. – Пятый столик. Нужно убрать салфетки.

Он, кивнув, бросается их убирать. Хотя мог бы сообразить и без подсказок. Но с юнцами всегда так – они вечно отвлекаются.

– Марта, – тихо зову одну из официанток. – А где Вера?

– Отлучилась в уборную, – отвечает девушка.

– С десятого столика не убрано.

– Да, но гость оплатил счет, я видела, – объясняет она, нервно дергая плечами. – Просто засиделся и…

Я не дослушиваю и направляюсь к столику, заметив нечто странное. Яркое пятно на обивке стула. Мое сердце ухает в груди, когда я подхожу ближе. Это не пятно – это шарф. Точь-в-точь такой же, как у меня – даже узор идентичен. Я подхватываю его пальцами и поднимаю на свет. Моя душа в этот момент стремится покинуть тело.

Нет… не может быть…

Я резко оборачиваюсь и обвожу встревоженным взглядом зал ресторана. Гости заняты едой и разговорами, ничего необычного. Подхожу к окну и оглядываю шумную улицу. Никого подозрительного. Но все же есть стойкое ощущение, что за мной наблюдают. Незримо, но неотрывно. С садистским удовольствием наслаждаясь моим смятением.

– Вера! – Бросаюсь я к появившейся в зале официантке. – Кто сидел за этим столиком?

– Эм… – Она растерянно чешет лоб, пытаясь вспомнить. – Мужчина.

– Как он выглядел?

– Ну… – Мой вопрос явно кажется ей странным. – Он оплатил счет вообще-то.

– Как он выглядел? – мой голос звенит раздражением, что привлекает внимание гостей, поэтому я встаю к ним спиной и понижаю голос. – Просто опиши.

– Высокий, – пожав плечами, бормочет Вера. – Темноволосый. Глаза такие… выразительные. И кажется, полицейский. Да, он был в форме, и у него эта… как ее… фуражка! Он еще не хотел ее снимать, когда я предложила положить ее на стул.

У меня кружится голова. Кажется, я сейчас потеряю сознание.

– А что? Что-то не так? Что-то случилось?

– Нет, – с трудом шевеля онемевшими губами, произношу я. – Просто кто-то забыл это на стуле.

И показываю ей шарф.

– Не имею понятия, откуда он взялся, – говорит Вера, хмуря лоб. – Марта, ты случайно не видела, может, это чей-то из гостей?

– Яркая вещь, я бы запомнила, – отвечает та, мотнув головой.

– Ясно, – бормочу я, удаляясь.

Шарф все еще в моей руке, вспотевшие пальцы липнут к шелку. Сердце стучит неистово, ноги слабеют. Я вваливаюсь в комнату отдыха и захлопываю за собой дверь. У меня не получается нормально вдохнуть, и руки трясутся так сильно, что я чуть не разбиваю стакан, пытаясь налить в него воды.

Неужели это правда? Неужели это действительно происходит?

Нарастающий гул в ушах замещает собой все остальные звуки. Даже стук сердца. Кажется, земля уходит у меня из-под ног.

Нужно сесть. Я буквально падаю на диван и прижимаю шарф к лицу. Он пахнет духами. Моими духами. Теми, что Стиг подарил на Рождество. Мой любимый аромат уже много лет.

Может ли быть, что я сама принесла сюда шарф? Нет, конечно. Либо у меня едет крыша, либо кто-то это сделал намеренно.

Единственный, кто любит подобные игры и чья одержимость не знает границ, должен находиться сейчас за тысячу километров отсюда. Я не верю. Это невозможно. Он не мог вернуться!

Но если вернулся… он сделал это, чтобы забрать меня с собой.

Я делаю еще глоток и пытаюсь выровнять дыхание. Если это правда, нужно быть начеку. Игра уже началась, и победитель в ней всегда один. Без исключений. От него не скрыться, у него не вымолить прощения. Он безжалостен, ведь у него нет чувств, и безупречно хладнокровен, ведь по его венам течет лед вместо крови.

Нужно быть готовой.

Машина Стига уже на подъездной дорожке, но прежде чем войти, я обхожу дом с другой стороны. Крадусь мимо клумб, прохожу через кусты, шарю взглядом по траве. То, что я ищу, обнаруживается под деревом.

Окурки. Много окурков.

У меня кровь стынет в жилах. Значит, он был здесь. И не раз. Он следил за нами несколько дней, наблюдал за всем, что происходило в спальне. Может быть, и сейчас наблюдает.

Я оглядываю сад. Никого. Встаю под дерево, поднимаюсь на цыпочки и вижу комнату с того же ракурса, что и мой преследователь. Свет из гостиной проникает в спальню, и даже этого достаточно, чтобы разглядеть если не все, то многое. Перед глазами встает картинка, где мы голые со Стигом лежим на постели. При желании можно разглядеть даже мои шрамы, не говоря уже о татуировке под грудью, что позволит безошибочно определить мою личность.

Черт, это действительно происходит. Всему конец.

Я сжимаю зубы. Чувствую, как по спине расползается холод. Окно спальни словно погружается в туман. Он никогда меня не отпустит. Никогда.

Не понимаю, как мне удается дойти до двери. Вхожу и сразу чувствую аромат мяса.

– Дорогая, это ты? – слышится бодрый голос Стига из кухни.

– Да, – мой голос дрожит.

Я скидываю туфли и бреду в спальню. По пути вижу в гостиной накрытый для двоих стол: на нем посуда, приборы и бутылка красного вина.

– Я заказал доставку, сейчас будем ужинать.

– Хорошо, – отвечаю я.

Мне кусок в горло не полезет, но хотя бы мы поговорим. Я хорошо знаю, что будет дальше, поэтому самое важное сейчас – сохранять спокойствие и делать вид, что ничего не происходит. Нельзя выдать свое волнение. Но меня бьет крупная дрожь.

Я замираю на пороге спальни, увидев комплект кружевного белья на нашей постели. Тонкий лиф без косточек и прозрачные стринги. Кроваво-алый цвет. И это не подарок Стига. Это сигнал к началу игры.

Мне не спастись от его любви.

Я покорно избавляюсь от одежды и надеваю на себя его подарок. Накидываю сверху халатик и перевязываю тонким поясом на талии. Гладкая ткань цепляется за вставшие дыбом волоски, холодит кожу. Я поправляю прическу, облизываю пересохшие губы и направляюсь в гостиную, откуда слышится шум телевизора.

– Бодже (Бо) Хелиг, осужденный за серию убийств, совершенных во Флодберге, его пригороде, а также в северной части страны, так и не был пойман после побега из-под стражи в прошлый вторник, – сообщает ведущий новостей. – Его поиски продолжаются по всей стране и за ее пределами. Посмотрите на фото: если вы где-то видели этого человека…

Я успеваю лишь ухватить холодный блеск черных глаз с экрана, прежде чем Стиг переключает канал и делает звук тише. Но этого хватает, чтобы по моему телу побежала новая волна дрожи. Нет, он не человек. Он безжалостный монстр. И им не следует так говорить о нем, они вводят людей в заблуждение.

Никому лучше не сталкиваться с Бо – ни ясным днем, ни в темном переулке – эта встреча не принесет ничего хорошего. Она может стать последней. Мало кому удавалось вырваться из его лап. Чудовище никогда не отпускает приглянувшуюся жертву.

– Садись. – Стиг выдвигает для меня стул.

Он весь сияет, предвкушая ужин и то, что должно последовать дальше. Но все будет по-другому – я уже знаю.

– Ты какая-то бледная, что-то случилось? – спрашивает он, разливая вино.

– Вообще-то, да, – отвечаю я, сглотнув. – Кое-что.

Стиг садится напротив. На тарелках еда, в бокалах превосходное пино нуар, вкуса которого я не знала до встречи с ним. В своей прошлой жизни мне доводилось пить лишь кислое дешевое пойло: другого в грязных барах северного пригорода Флодберга и не водилось.

– Что-то серьезное? На тебе лица нет, – говорит Стиг, нахмурившись.

Он берет вилку, нанизывает кусок мяса и отправляет в рот, затем делает глоток вина. Даже мой испуганный вид не отбивает у него аппетит.

– Нам нужно поговорить, – хрипло произношу я после затянувшейся паузы.

Делаю глоток вина, и комната плывет у меня перед глазами. Он здесь, я чувствую его нутром. Он уже здесь.

Приходится подождать, пока они проснутся. Стиг мычит во сне, пытается пошевелиться, дергает связанными руками, но его глаза все еще плотно закрыты. Наверное, не стоило добавлять препарат сразу в вино и еду, доза получилась большой. Но у меня не было других вариантов, нужно было гарантированно отключить обоих на время. Зато пока они были в отключке, я успел раздеть их, уложить на постель и связать им руки.

– М-м, – стонешь ты, приходя в себя от звуков мычания этого придурка.

Я ставлю перед кроватью стул, снимаю форменную куртку доставщика еды, вешаю ее на спинку и сажусь, широко расставив ноги. Кем я только ни был в последние дни – от таксиста до дальнобойщика, – но, надо признаться, быть копом мне понравилось больше всего. Носить маску того, кто должен охотиться на таких хищников, как я, – особое удовольствие. Все смотрят на тебя и видят жетон, но никто не видит твоей сути, так что можно легко затеряться в толпе.

Тому полицейскому, у которого я позаимствовал форму и табельное оружие, повезло меньше. Покоится сейчас где-то на дне озера с перерезанным горлом в своей машине. Но у меня еще есть время: в ближайшие сутки его вряд ли кто-то хватится, а насчет видеорегистратора и рации я тоже позаботился – их точно никто уже не найдет.

Внезапно Стиг резко дергается – проснулся и увидел меня.

– Привет, спящая красавица, – говорю я, ухмыльнувшись.

От вида огромного тесака на моих коленях у него расширяются зрачки. Мускулы Стига напрягаются в попытке разорвать веревки, из горла доносятся бессильные хрипы.

– Не надрывайся, – прошу я с улыбкой. – Можешь сколь угодно стараться, но с кляпом во рту никто тебя не услышит.

Он смотрит на тебя, ты – на него. Ничего не бывает прекраснее этого момента, когда бессилие и ужас отражаются в глазах участников игры. Хотя нет. Вру. Есть. Тот момент, когда жизнь покидает их тела и зрачки замирают неподвижно. Но к этой точке мы еще не подошли, всему свое время. Сейчас главное – насладиться процессом.

– Хочу сделать признание, – заявляю я, когда они начинают беспомощно извиваться на постели, не теряя надежды освободиться от веревок.

– М-м-м! – стонешь ты, умоляюще глядя на меня.

– Расчлененка входит в круг моих интересов, – говорю я, вертя в руках тесак. Поглаживаю лезвие, чтобы умерить пыл Стига. – Так что не советую рыпаться, если не хочешь лишиться яиц. Слышал, что это весьма болезненно, да и кровью можно истечь быстрее, чем доползешь до больницы.

Он застывает, выпучив на меня глаза. Дышит прерывисто и тяжело. Мы с ним примерно одной комплекции, или я чуть выше, но тесак решает все, и Стиг становится покладистым. Хотя бы на время.

– Прости, что пришлось раздеть, – говорю я. – У тебя симпатичные хлопковые плавки. Не думал, что кто-то еще носит такие. И за то, что вырубил тебя снотворным, тоже прости: не хотелось портить твое хорошенькое личико.

Он мычит. Вероятно, сыплет ругательствами.

Ты же просто лежишь и смотришь на меня. Моя хорошая послушная девочка. Я привязал твои запястья твоим любимым шарфом к изголовью кровати – все как ты любишь. И вижу по глазам, что тебе это нравится. А губы заклеил скотчем: ты ведь ненавидишь вкус кляпа во рту. Помнить твои предпочтения – моя обязанность. Забота – это проявление любви.

– Красивый комплект, правда? – спрашиваю я у Стига, кивнув на тебя. – Я подарил. На этой малышке любое белье смотрится потрясающе. Надеюсь, ты баловал ее в мое отсутствие?

– М-м! – мычишь ты, дернувшись в знак протеста.

– Прости, Ангел. Кто же виноват, что чертовы копы упекли меня за решетку? Я вернулся к тебе так быстро, как только смог!

Тонкое кружево красиво облегает твое роскошное тело, прозрачная ткань не скрывает торчащих сосков и розовых складочек. Твоя грудь высоко вздымается от частого дыхания, заставляя меня испытывать нестерпимое возбуждение, и мне это чертовски нравится. Господи, как же я по тебе соскучился!

– Ты рассказывала ему обо мне? – спрашиваю я, встав со стула и подойдя к кровати. Ты поджимаешь ноги, хмуришь брови. Я перевожу взгляд на Стига. – Она говорила тебе о том, что у нее есть парень?

Этот тупица сначала мотает головой из стороны в сторону, затем неуверенно кивает.

– Малышка, ты что, сказала ему, что у нас все в прошлом? – интересуюсь я, повернувшись к тебе.

Ты отрицательно мотаешь головой. С твоих ресниц срываются слезинки. Святой ад, да ты лучше всех, девочка. Не могу дождаться момента, когда снова окажусь в тебе.