8
Зачем вы так поступаете со мной?– Впервые за месяц ночных похождений своего начальника, Лика решилась заговорить с ним. Она хорошо запомнила его слова, что он будет поступать как ему вздумается и ее брыкания ничем не помогут. Она покорно терпела все это время, не произнося и слова. Эмоции старательно сдерживались за закусанными губами, не роняя ни звука. Выдавали только щеки, вечно окрашивались в цвет горящей страсти. Сегодня он не ушел, как обычно, а остался в ее постели, продолжая поглаживать ладонью ее упругий живот.
–Мне нравится твой аромат, я же тебе говорил об этом не один раз.
–Мне не нравится ваше отношение ко мне, я не приветствую такого обращения.
–Ты хочешь сказать, что тебе противно?– Он не повернул голову, но пальцы больно вжались в кожу живота.
–Я не понимаю, что вам от меня надо.– Ей было хорошо и страшно одновременно. Слезы научились стоять глубоко в горле, не пробиваясь наружу бурными потоками.
–Ты чиста, как ангел.– Он посмотрел на нее и сталь стала мягче.
–После ваших действий я чувствую себя грязной.
–Не перегибай палку.– Голос стыл натянутой струной.
–Лучше бы вы уже взяли меня и перестали ходить сюда каждую ночь.– Карие глаза въедались в его глаза смелым напором. Андрей приподнялся и уперся на локте в подушку. Бицепс вырос вдвое, напрягая и мышцу груди. Он долго молчал, всматриваясь в ее лицо. Желваки играли под кожей лица, слышался легкий скрип зубов. Лика не могла прочитать по лицу, о чем он думал. Страх поднимался в груди тошнотой и головокружением.
–Если я сделаю это, ты перестанешь быть чистой и станешь одной из этих дешевых, грязных шлюх, какими являются мои жены.
–Я себя именно шлюхой и чувствую рядом с вами. Вы манипулируете моим телом. Я должна молча лежать рядом, пока вы воплощаете свои грязные фантазии с моим телом.
–Я ни разу не коснулся тебя.– Голоса стали переходить в более жесткие и яростные интонации.
–Я об этом и говорю! Вы клеймите меня не прикасаясь ко мне. Я оказалась в заложниках и прекрасно понимаю, что меня в этой жизни ничего не ждет рядом с вами. Я игрушка в ваших руках и нужна буду только для извращений.
–Ты немного думай, что говоришь.– Он вскочил на постели и встал на колени, возвышаясь над девушкой. Лика продолжала лежать на спине, только приподнявшись на локтях.
–Мне никогда не суждено узнать, что такое настоящая любовь, что такое секс. Вам нужна моя чистота и непорочность. Избавься я от этого, вы вышвырнете меня из дома, как ненужную вещь. С вами я до конца дней буду только через рубашку ощущать половой орган мужчины.– Глаза сверкали злостью. Ей было уже все равно, что он с ней сделает, она ему все выскажет.– Я подумываю о том, что бы соблазнить кого-то из вашего окружения и почувствовать хоть раз, что это такое быть близкой с мужчиной.
–С кем?– Прогремел голос и ладонь врезалась в подушку у ее лица. Она не испугалась, хоть и видела, как потемнела сталь его глаз от злости.
–Мне все-равно с кем.
–На тебя Димон кидает косые взгляды… Это он?– Выдох просачивался сквозь плотно сомкнутые зубы. Ноздри раздувались.
–Какая разница.– О! Да походу она бессмертная! Мужчина низко наклонился и Лика почувствовала его дыхания у себя на лице.
–Ты никому не достанешься.– Прошипел Андрей и сердце девушки остановилось от ужаса. Что она наделала? К чему привел ее длинный язык? Она злила его, не думая о том, что этот человек может уничтожить ее одним только щелчком своих пальцев.
Мысли разлетелись на мелкие осколки, словно разбитое зеркало, как только Лика поняла, что Андрей разорвал на ней тонкое одеяние, создававшее преграду на протяжении долгого времени между их телами. Искры летели в сторону от треска ткани и жара его тела. Она видела сумасшедший взгляд стали, она слышала сильное биение сердца. Бицепсы готовы были лопнуть от напряжения. Ткань его трусов натянулась, пугая размером возбуждения. Лика не успела испугаться, как мужчина лег на нее сверху, вдавливая в матрас.
Второй раз за все время она попробовала его на вкус. Вечно плотно стиснутые губы оказались очень мягкими. Язык буравил ее рот в диких касаниях. Зубы кусали мякоть губ, оставляя тонкие трещинки. Соленый привкус появился во рту от крови. Завтра губы будут похожи на два синих вареника. Ей стоило бы испугаться и оттолкнуть Андрея, но почему-то эта мысль и близко не навестила ее. Губы покинули ее, освобождая дыхание, и медленно спустились вниз по телу, огибая плотные полушария грудей, плоский живот, бедра. Лика глубоко вдохнула и вцепилась пальцами в подушку над головой. Потоки возбуждения полились водопадом, отливая от головы и, окуная ее тело в бурлящую воду горячего источника. Ноги немели от умелых манипуляций Андрея. Руки крепко держали за внутреннюю сторону бедер, впиваясь пальцами в нежную кожу, пока язык искал вход в ее внутренний мир. Она чувствовала, как синяки появляются под крепким удерживанием. Язык кружил вокруг маленького бугорка, не осмеливаясь проникнуть внутрь, продлевая ее непорочность. Энергетический шар набирал силу, потрескивая мелкими искрами. Он набирал силу, забирая жизненную энергетику из ее души. Дыхание сбилось с ритма, конвульсия пронзила тело, убивая ее сознание. Это не бессмысленные поглаживания, которыми она довольствовалась на протяжении последних ночей, это был всплеск всех эмоций одновременно. Хотелось и смеяться и плакать, целовать и отдаваться полностью. Позволять делать с собой все, что ему только захочется. Лика закусила губу, что бы не унижаться и просить о продолжении этой сладостной муки. Мужчина приподнялся над ней и посмотрел в затуманенный взгляд.
–Ты получила то, о чем просила?– Спросил он с издевкой в голосе. Взмокревшая, раскрасневшаяся, она кусала губы, попадая зубками на мелкие трещины, которые слегка затянуло тонкой болезненной тканью. Разрывая их заново и окрашивая губы кровью.– Ах, да, кое-что забыл.– Нега сменилась адской болью и Лика вскрикнула. Он плотно вошел в нее, больно натирая влагалище, терзая против ее воли и желания. Продлевая мучительные ощущения внутри тела и помутившегося сознания. Ноготки вонзались в кожу спины, желая разделить адский огонь, выжигающий нежную кожу, с каждым движением, но это только добавляло азарта мужчине. Постепенно боль утихала, поглаживаемая органом внутри. Она привыкла к нему и болезненные ощущения отступили, предоставляя место удовольствию.
–Андрей…– Двоякое ощущение, оттолкнуть и выгнать из своей комнаты навсегда или просить продолжения. Мужчина двигался в ней, вызывая неведомые до сих пор ощущения, очень приятные и скользкие, накаляющие ее внутренний мир. Сильное накаченное тело плотно прилегало к ее коже, возбуждая каждый нерв. Соски терлись друг о дружку добавляя пикантности. Лика почувствовала учащенное дыхание Андрея и орган в ней вырос. Он излился на ее живот с громким стоном. Сильные руки ослабели и мужчина перекатился на край кровати, укладываясь на спину.
Лика не вела счет времени, но лежали они так долго. Лоскутом разорванной сорочки она вытерла следы страсти со своего тела и откинула его в угол комнаты. Тело остыло от ласк, остужая при этом и сознание. Только сейчас чистым и свободным мозгом, она сообразила, что произошло. Отчаяние пробиралось под кожу убийственным ядом. Что она натворила? Почему не нагнала из комнаты сразу? Сама же предложила лишить ее девственности. Да еще и отдавалась с мольбой о продолжении. Хотелось кусать локти, но поздно. Поздно! Молчание длилось, пока дыхание Андрея полностью не выровнялось.
–Поздравляю.– Его голос ворвался в тишину комнаты и Лика вздрогнула от неожиданности.
–С чем?
–Теперь ты такая же шлюха, как и остальные.– Неприятные ощущения перекрыли всю негу и блаженство. Для чего он это сказал? Девушка смотрела в спину своего… Кого? Кто он теперь ей?– Теперь можешь искать себе любовника в моем окружении. Я к этому уже привык.– Он вышел из комнаты, оставив Лику с болью в душе. Она проклинала себя и свою слабость.
Легкость удовлетворения еще на рассвете покинула ее, окуная в тошнотворную действительность. Она чувствовала, как вновь окунается в грязь этого дома. Андрей воспользовался своим положением и вытер об нее ноги, нагнав, как паршивую собаку на растерзание своих сторожевых псов. Разум приходил в собранное состояние, возрождаясь из мелких частиц пазла. Нега и блаженство сменились самоанализом, от чего становилось дурно. Тошнота подкатила к горлу и стала плотным, не проглатываемым комом. Она возненавидела себя. Слезы стали в глазах. Впервые за раннее утро. Тошнота становилась все сильнее, напряжение в теле росло от гнетущих мыслей о прошедшей ночи. Лика вскочила с постели, проигнорировав тапки. Позывы были сильными и частыми. Голова кружилась, а в груди, казалось, разрываются все мышцы, удерживающие ноющее сердце. Лика посмотрела в зеркало. Она не узнавала себя в той девушке из отражения. Потухший взгляд был одним из составляющих ее бледно-серого лица. Губы потрескались маленькими ранками алого цвета с синюшным оттенком. На шее под волосами красовался засос. Клеймо хозяина. Как корова на ферме с номерным знаком и семейной печатью. Пальцы крепко сжали керамический умывальник. Губы в безмолвном крике сжались глубоко внутрь, прячась от стыда во рту. Да, не так она представляла свой первый раз. Она видела себя счастливой после такого приятного действа, но никак не потухшей и разбитой морально и физически. Жалость к себе взяла верх, слезы градом покатились из глаз, падая на грудь и, словно, от стыда, прячась в ткань футболки. Первой, что попалась под руку, после ухода Андрея. Она хотела скрыть тело, даже от себя, что бы не видеть следов оставленных ей на память синими подтеками.
Лика вбежала в комнату, словно за ней гнался призрак. Красивый, статный, каменный, с вечно сжатыми губами и стальными глазами. Она затрясла головой в желании избавиться от нахлынувших возбуждающих моментов ночи, но марево не покидало ее. Его ласки до сих пор ощущались в самых потаенных местах ее тела.
–Ненавижу! Ненавижу!
Ей было все-равно, если в тишине утреннего дома ее услышат. Как же хотелось, что бы слушателем стал ОН! Гневные выкрики предназначались не только для нее, но и для него. Они оба были виновниками ночных утех. Но себя она ненавидела больше всего. Одно слово. Только одно слово и он ушел бы. Да. Она сказала это, но не то, что хотел разум. Лика сама испугалась открывшейся правде. Нет! Нет! Ненавижу!
Одеяло отлетело на пол. Глаза уставились на центр кровати, в пропасть, в которую она упала этой ночью. Ее честь красовалась красным пятном на белоснежной ткани. Лика до боли в скулах сжала зубы. Руки дернули за край простыни, утаскивая ее в ванную комнату. “Поздравляю… теперь ты такая же шлюха, как и остальные…” Сухой, тихий голос кружил в голове, уничтожая последние капли ее самообладания. Надо смыть эту грязь, надо смыть ее бесчестие. Но если на ткани не останется и следа, то что делать с душой?
Слезы превратились в туман, размывающий реальность, оставляющий только нечеткие силуэты.
Она перестала чувствовать. Ледяная вода обожгла руки, окрашивая их в багряный цвет. Кожа на пальцах стерлась, в желании избавить ткань от ее унижения.
Она перестала слышать. Мысли занесли ее далеко и глубоко в себя. Лика не слышала, как тихий голос позвал ее от входной двери. Она не слышала тихих шагов по своей комнате. Она не услышала глубокого вдоха и замирания дыхания на доли секунды.
Она перестала видеть. Для нее остался тайной напуганный, переходящий в злобный, взгляд. Она не видела, не слышала, не ощущала. Безмолвная, сломленная кукла, ушедшая в себя.
Дверь в кабинет впервые так неестественно громко отворилась, чуть не ударив по спине начальника охраны.
–Ты что сделал с девочкой?– Каблуки громко отстукивали, угрожая скандалом. Злобный взгляд фурии не замечал охранника, он был направлен на бывшего мужа.
–Илья, оставь нас.– Он поднял прищуренные глаза на женщину. Стальная интонация голоса, повелевающая, устрашающая, говорила о непринятии такого поведения со стороны женщины в его адрес. Дверь закрылась за громилой.– Ты что себе позволяешь?– Он поднялся из кресла, крепко ухватившись за подлокотники. Кожа натянулась и костяшки пальцев побелели.
–Это что ты себе позволяешь?– Мила вскинула подбородок, глаза сверкали гневом. Увиденное в комнате Лики шокировало ее и придавало храбрости, стоя перед огнедышащим драконом.– Она пришла в твой дом чистым, светлым ангелом, не тронутой, а ты обесчестил ее. Как ты мог? Как посмел?– Брезгливость проявилась в искаженных губах. Она не верила в то, что Андрей мог опуститься до насилия. Он не ангел, он жестокий и строгий. В нем давно не было теплых чувств к окружающим, но это…
–Не смей меня третировать.– Он поравнялся с ней, выжигая в глазах напротив каноны поведения в своем доме.– Занимайся собой, а сюда не лезь. Слышала, Мила?
–Эта девочка не будет твоей подстилкой.– Зубы сжались, медленно просеивая каждое слово.
–Если я и захочу, кого-то трахнуть, то явно это не будет серая, неприметная мышь.– Злобная усмешка не очень понравилась Миле. Она оставила кабинет так же быстро и неожиданно, как и вошла в него.
Ему было плохо и противно. Никто не догадывался, какую баталию проводят сейчас его демоны внутри души. Андрей подошел к окну, сцепив руки в замок за спиной. В это время Лика всегда выходила в сад, за очередным букетом цветов в вазу зала. Чистый ангел. Сегодня ее не было в саду. Дядя Паша осматривался по сторонам, в поисках горничной, прохаживаясь от куста к кусту. Андрей прикрыл глаза. Ему не надо было вспоминать ее образ, она постоянно стояла перед его взором. Мягкие, припухшие губы, после его жестких терзаний, просящие о продолжении. Испуганные, широко открытые глаза. Он не мог остановить себя. Желание выжигало его изнутри и демоны кидали его в пучину страсти, перекрывая кислород здравому разуму. Ее аромат окутал его, приводя в бешеное, остервенелое состояние. Он рвал на ней рубашку, не соображая, что идет на преступление. Он стал преступником в своем доме, пошел против своих же правил. Он уничтожил ее чистоту. Он уничтожил ее. Глаза открылись, но кроме еле заметного отражения в стекле, никто не заметил боль отчаяния и покаяния в холодных металлических глазах.
Она не следила за временем. Погруженная глубоко в себя, не видящая ничего вокруг, она свернулась калачиком на постели. Внутри мучили мысли, разрывая ее на мелкие части. “Теперь ты шлюха, как и все остальные…” Слез уже не было, они все впитались в подушку, оставив глаза сухими и припухшими. Они горели адским огнем и хотелось просто лежать и не открывать их. Не хотелось никого видеть. Не хотелось никого слышать. В полной тишине комнаты было слышно, как с мокрой простыни скапывает вода на керамический пол ванной. Она просто была перекинута через край ванны, не выкрученная, оставленная такой же грязной, как и ее тело и душа.
–Я попросила Зину приготовить тебе куриный бульон.– Мила как можно тише вошла в комнату и поставила большую чашку у прикроватной тумбочки. Тихий голос и мягкие руки. Это то, что ей сейчас было нужно. Глаза открылись, взгляд уставился в одну точку. Говорить совсем не хотелось и Мила прекрасно это понимала. Она подошла к окну, открывая створку, для свежего воздуха на полный откид.– Тебе не обязательно разговаривать сейчас. Я не обижусь. Когда захочешь, расскажешь мне все.– Она присела на край кровати и прикоснулась рукой к плечу, чувствуя через ткань легкий озноб тела девушки.– Выпей немного бульона, он прибавит тебе силы.– Рука покинула дрожащее плечо и Мила прошла в ванную. Простынь была скомкана и закинута в мусорный пакет. Проклятый трофей был вынесен из ванной комнаты в туго свернутом темном пакете. Таком же, как и ее душа сейчас.– Это я выкину. Никому не надо знать, что здесь произошло.– Мила кинула взгляд на потухший вид Лики. Поза зародыша так и не поменялась, не шевельнулись, даже волосы, не говоря о теле. Лика лежала на голом матрасе, одеяло валялось на полу.– Я принесу чистую постель.
–Мила…– Слабый голос, исходящий от кровати, остановил женщину у двери.– Спасибо…
–Я зайду позже.– Больно было смотреть на девушку. Но сейчас она должна побыть одна, взять себя в руки. Ей сейчас не нужны обычные слова сожаления. Ей сейчас не надо вновь окунаться в пучину воспоминаний. Очень тихо Мила вышла из комнаты, оставив Лику наедине со своими мыслями.
-Как Лика?– Обеспокоенный взгляд кухарки встретил Милу в пороге на кухню.
–Ей нездоровится.
–Может мне ей принести что-то к бульону?
–Не надо, Зина. Сейчас лучше ее не беспокоить. Пусть девочка поспит и быстрее поправляется. Позже я сама занесу ей обед.
–Хорошо.– Женщина глянула на огромный пакет в руке Милы из которого, просачивалась вода.– А это что?
–Не важно.– Милу взбесило любопытство женщины.– Занимайся своими делами.
Она вылетела из дома широким шагом, в поисках одного из стражей Андрея.
–Дима!– Несколько шагов в сторону громилы.– Вынеси пакет за пределы особняка и уничтожь его, не открывая.
–Ты кого-то убила?– Усмехнулся парень.
–Нет, но ты будешь первый, если заглянешь в него.– Глаза сузились в гневе.
–Слушаюсь, госпожа.– Ехидное обращение не задело Милу.– Может, мы сегодня встретимся в лесополосе?– Шепот проник в ее ухо, глаза наблюдали за обстановкой вокруг.
–Мне сегодня не до тебя.– Он наблюдал до последнего, как бедра виляли в обратную сторону от него. Мила была красоткой и многие, из окружения Андрея Викторовича, засматривались на нее. Но подступиться к ней стало возможным только после того, как он бросил ее, поставив печать о разводе в паспорте. Начальник не любил, когда кто-либо посягал на его имущество. Он мог и убить за такую оплошность.
-Тебе уже легче?– Мила вошла в комнату Лики. Зародыш лежал в своем неизменном положении. Глубоко вздохнув, она прошла к тумбочке.– Ты не выпила бульон.– Она отставила чашку с холодным варевом в сторону и поставила свежую, горячую порцию на ее место.– Прошло полдня, Лика.– Она присела на край кровати. Пальцы мягко вошли в волосы у лица, откидывая их назад.– Нельзя уходить в себя так надолго. Ты должна придти в себя, покушать и набраться силы.
–Я не хочу…– Сухие губы еле шевелились, потухший взгляд остановился на облаке, повисшем за окном на ясном небе. Это облако было единственным на бледном небосводе, словно оно прилетело специально к Лике разделить с ней ее угнетенное состояние.
–Не хочу слышать этого.– Голос мягкий, но требовательный.– Поднимайся.– Тело поддалось наманикюренным рукам, спина оперлась о мягкую подушку. Словно маленькую, Мила поила ее бульоном из ложки. Мелкие крупинки манки попадали на язык, не задерживаясь на нем, они прямиком попадали в желудок. Мила сказала, что это добавит ей силы. Как манка это сможет сделать? Неужели это волшебная крупа и она сможет залечить ее загубленную честь?– Молодец.– Очередная ложка припала к губам. Чашка стала на тумбу.– Хочешь поговорить?– Боязливый вопрос боялся поднять всплеск эмоций, но Мила была готова ко всему.
Лика сложила руки на груди, укрываясь от всего мира. Замок на теле кричал о нежелании разговаривать, а душа просила излиться. Ей нужно было покаяние. Ей нужен был слушатель. Ей надо было освободиться от злости на себя. “Ты шлюха…” Горло свело судорогой. Тошнота, вновь, напомнила о себе. В животе заурчало. Желудок приветствовал еду, впервые за сегодняшний день, но почему-то упрямо отвергающего ее назад. Лика сглотнула и глубоко вдохнула.
–Никогда не думала, что это будет так омерзительно и отвратительно.
–Он причинил тебе боль?– Горькая усмешка на секунду скривила покусанные губы.– Он бил тебя?– От взгляда ясных глаз не укрылись мелкие кровоподтеки на теле девушки. Кровавые полосы на губах.
–Нет. Он не бил меня. Я ненавижу себя, Мила.– Потухший взгляд не выдавал красок жизни. Лика до сих пор была где-то там, в своем мире. Руки держались в замке, впиваясь пальчиками в плечи.– Я отдавалась ему с упоением, моля о продолжении. Его губы ввели меня в транс и я не могла думать ни о чем…– Голосок дрогнул и Лика впервые всхлипнула.– Он назвал меня шлюхой и сказал, что теперь я могу смело идти и удовлетворять его людей.– Ладони закрыли лицо и сквозь сложенные лодочки закапали слезы.– Он забрал у меня мою честь и потом вытер об меня ноги, втоптал в грязь.
–Он не мог так поступить.– Рука пригладила подергивающееся плечо, в желании успокоить. Душа болела не меньше, чем самой Лике.
–Он грязный извращенец.– Ладони упали на ноги, открывая лицо.
–Не говори так.
–Ты защищаешь его?– Брошенный взгляд обвинял в предательстве.
–Нет. Я защищаю тебя, но не могу поверить в то, о чем ты говоришь. Андрей бывает жестоким, но растоптать невинное дитя, обливая грязью…, я не узнаю его. Что на него нашло?
–Он просто помешанный псих. Я ненавижу его!– Она вскочила на ноги. Откуда взялась сила в девочке, которая казалось, вот-вот покинет этот бренный мир. Лицо приобрело розовый оттенок гнева, глаза зажглись нездоровым блеском.– Я уйду из этого дома! Сейчас же!
–Андрей не выпустит тебя за порог ограды.
–Придется. Я сейчас пойду к нему и все выскажу прямо в его наглую, противную рожу!– В футболке на голое тело, босыми ногами, она подбежала к двери.
–Его нет дома.– Остановилась. Рука продолжала лежать на дверной ручке.– Андрей еще утром уехал из дома.
–Значит, я уйду без последнего слова. Молча. Не прощаясь. По-английски.– Лика кинулась к шкафу, скидывая вещи на кровать. Словно кто внутри включил дополнительный моторчик, адреналин летал по телу. Она будет свободна. Она уйдет из этого ада. От этого изверга. Подонка. Извращенца. Адски красивого и злобного орка.
–Лика! Лика!– В сумасшедшем движении она не сразу поняла, что Мила трясла ее за плечи, разворачивая лицом к себе. Сумасшедший взгляд предчувствовал свободу и этот огонь надо потушить.– Ты никуда не уйдешь из этого дома.
–Уйду. Меня никто не остановит.– Она вновь обернулась к шкафу.
–Послушай меня!– Опять оборот. Глаза в глаза. Ей жаль. Она никогда не видела Милу в таком состоянии.– Мне жаль, но ты не сможешь покинуть этот дом.– Она нервно закусила губу, стирая яркую помаду зубами.– Андрей приставил своих бойцов тебе под дверь, что бы не наделала глупостей.
Смысл сказанного не сразу дошел до ее сознания. С каждой секундой она все больше и больше вникала в слова Милы. Тело плавно осело на пол, под ноги подруги. Адреналин испарился, оставив ее ослабленную и разрушенную. Он не только вытер об нее ноги, но и приставил своих псов следить за тем, что бы она не сбежала из заточения. Взгляд, вновь, умер. Ее снова интересовала только одна точка на паласе. Лика погрузилась в себя. Кукла на батарейках. Батарейки сели.
Неуверенные шаги вели его в тихий дом. Утреннее солнце разъедало глаза, отдаваясь болью в голове. Хмель еще не прошел, да и как такое могло быть, если последняя бутылка виски была выпита всего час назад. Пошатываясь, Андрей прошел в свой кабинет, громко хлопнув дверью. Плевать на всех! Пусть просыпаются. Он хозяин в этом доме и ему решать, что, как и где делать. В своих поступках он разберется сам, без посторонней помощи. Джинсовый пиджак был брошен на пол. Футболка, выпущенная поверх пояса джинс, смялась после разгульной ночи. Несколько кровавых пятен испачкали белоснежную ткань. Вещь испорчена окончательно. Кожа на пальцах была сбита в кровоточащие раны. Ему надо было выпустить ярость. Илья не смог совладать с боссом и, даже, не пытался стать между ним и парнем, который напрашивался целый вечер на пробу его стального кулака. Главное теперь найти ему хорошего стоматолога, удары были беспощадны.
Андрей упал в кресло, прихватив из бара бутылку виски. Дым вишневой сигары заполнил стены кабинета. Виски лилось в рот прямо из горловины. Ночь ушла на то, что бы забыться. Забыть ее глаза, полные испуга и боли. Забыть ее губы, увлажненные его поцелуем. Забыть ее мягкое податливое тело, которое горело от его ласк. Стоны до сих пор стояли в ушах, приводя его к грани сумасшествия. Ничего не помогло. Впервые за последнее время он решился на женское общество. У Раисы шикарные данные четвертого размера. Огромные работящие губы и широкие бедра при узкой талии. Эта бестия не смогла очистить его разум и завлечь в свои сети, как только не пыталась. Обжигающий глоток спиртного смешался с дымом в гортани. Широко открытые глаза преследовали его неотрывно. Не помогало ни спиртное, ни лицезрение других женщин. Откуда она взялась на его голову? Бутылка была брошена в дверь. Янтарная жидкость медленно растекалась между мелких осколков.