Read the book: «Трофей наглеца»
Глава 1. Огонек
– Чтобы я еще раз послушалась тебя! – возмущаюсь я, кряхтя под тяжестью своей ноши.
У меня в руках самый настоящий самовар. Нет, ни как в магазине – маленький и красивый, с узорами, а такой добротный металлический раритет.
– Ты чего такая злая-то, Огонек? Круто же! Теперь Аврора точно нам зачет поставит!
– Пусть только не поставит! Я ее саму в этот самовар запихну. Будет как джин в бутылке жить. Черт, тяжелый какой!
– Еще немного. Вон, вокзал уже! Сейчас на электричку и домой!
Поверить не могу до сих пор, что согласилась на эту авантюру.
Аврора, или правильнее – Аврора Васильевна, наш преподаватель истории в университете. А еще она самовары коллекционирует. Ну, хобби такое у человека.
На последней лекции она искала добровольцев забрать какой-то раритет из Подмосковья и привезти ей. Я бы сама никогда! Но Юлька! Она просто-таки выцарапала это право у других однокурсников.
За право привезти самовар боролись так, потому что сдать зачет Авроре крайне сложно. И каждый понимал: сделай добро и добро вернется к тебе.
И вот. Суббота. Восемь утра. А мы уже с Юлькой счастливые с самоваром. И не с каким-нибудь из магазина сувениров с хохломскими узорами. Нет. С настоящим старинным, латунным самоварищем.
Ах да! К нему еще труба прилагается. В общем, полный набор.
– Билеты бы купить, – говорю я, ставя самовар на перрон и вытирая пот со лба. – Вдруг контроль?
– Не боись! – отмахивается подруга. – С утра в субботу не бывает контроля. Электричка же полупустая едет.
– Юль, у нас регистрация липовая. Ты не забыла случаем? Нам проблемы не нужны. Купи билеты. Фух! Чертов самовар! – пинаю легонько агрегат.
– О! Электричка! – кричит Юлька.
– Билеты! – отвечаю я.
– Не успеем! – она хватает самовар и толкает меня к открывающимся дверям электрички. – А следующая через сорок минут! Заходи давай!
Делать нечего. Я не хочу еще сорок минут торчать на пустынном перроне без крыши. Там вон и дождь уже собирается. Эх, кто не рискует…
Электричка на удивление оказывается не полупустой, а вполне себе забитой. Мы с Юлькой и с самоваром встаем в тамбуре.
– Да поставь ты его на пол уже! – шепчу я подруге, кивая на самовар. – На нас и так уже вон косятся. Мы, блин, с ним как стра́нницы бродячие. Только котомки за плечом не хватает. Как хорошо, что встретить в такой час в электричке знакомого просто нереально.
Юлька кряхтит и ставит самовар на пол.
Мы вполне себе спокойно едем каких-то десять минут. Потом в вагоне начинается подозрительное движение. Проще говоря, народ из вагона активно пытается набиться в тамбур.
– Что происходит? – спрашиваю я у Юльки, когда ее буквально впечатывают в меня.
– Контроль, – отвечает она, оборачиваясь. – Вон, видишь? С того конца идут.
Смотрю в вагон. Ну, точно. По проходу шагают двое мужчин в форме. Неспеша проверяют билеты у сидящих пассажиров. А все стоящие сейчас уже в тамбуре. В вагоне прямо свободно так стало.
– Это столько «зайцев»? – спрашиваю я. – Нифига себе! А почему все в тамбуре-то? Здесь что, билеты не проверяют?
– Вот сразу видно! Не ездила ты «зайцем» на электричках!
– Не ездила, – киваю.
– Тут все отработано. Смотри, – живо поясняет мне Юля. – Сейчас станция. Все «зайцы» выбегут на перрон и помчатся в другой конец вагона, откуда уже ушли контролеры. И спокойно поедут дальше.
– А мы? – я сглатываю, примерно догадываясь, что она мне ответит.
– И мы! Другого выхода нет! Денег-то на штраф нет у нас. Ты что? В полицию хочешь?
– Неа.
– Ну вот. Низкий старт! Подъезжаем! Кстати, твоя очередь самовар тащить.
– Ты хотела сказать: бежать с ним? – ворчу я, поднимая агрегат. – Трубу хоть понеси!
Поезд останавливается и толпа чуть ли не выплевывает нас на перрон.
– Бежим! – кричит Юлька и мы срываемся, сливаясь с общей массой таких же бегунов.
Но вот незадача. Откуда-то на перроне появляется пара полицейских. Они сначала с улыбкой наблюдают за нами, а потом устремляются к толпе.
– Огонек! Планы меняются! Облава! – кричит Юлька и спрыгивает на рельсы с противоположной стороны. – Бежим туда! – рукой машет в сторону забора. – Там дыра! Пролезем!
– А самовар?
– Бросай! Не до него!
– Ты что?! – возмущаюсь я. – А Аврора?!
– Да он в дыру не пролезет! Бросай! Огонек! Ой, блин!
Вижу, как ее взгляд скользит мне за спину. Но обернуться не успеваю, потому что меня тут же хватают за руки и куда-то тащат.
– Да пустите вы! Не имеете права! Пустите! – отбиваться особо не получается. Мешает самовар. Но бросить его не могу.
В итоге меня заводят в здание вокзала, в комнату, на двери которой успеваю прочитать вывеску: «Опорный пункт». Ну, класс, вообще.
– Здесь посиди, – полицейский показывает мне на скамейку. – Это что? – кивает на помятый с одного бока от борьбы самовар.
– Бомба, – бурчу я от злости.
Полицейский хватается за кобуру.
– Разберемся, – произносит вполне серьезно. Неужели поверил? Вот я дура! Они же шуток не понимают!
Сижу полчаса, не меньше. Пытаюсь высмотреть пути побега. Пока безуспешно. Потом в голову приходит одна мысль.
– Извините, – обращаюсь к дежурному. – Мне в туалет надо. Можно.
Он оглядывает меня, выходит из-за своей клетки.
– Пошли, – кивает. – Бомбу-то здесь оставь, – усмехается на самовар.
– Нет, не могу. С ним пойду, – ага, сейчас. Столько с ним таскалась и сейчас брошу? Ну уж нет! Я не Огонек буду, если не вручу-таки этот сосуд Авроре!
– У нас нормальный туалет, – говорит дежурный. – С унитазами. Нет надобности в личном горшке.
– Нет! – твердо отвечаю я. – А вдруг его украдут здесь?
– В полиции? – приподнимает бровь. – Ай, ладно! Замучила ты. Иди давай с горшком своим. Делай, куда хочешь. Только не выплесни потом! – и ржет. Придурок.
Мы идем по узкому коридору, а навстречу нам шагают два мужика. Один в полицейской форме, а второй – такой весь ухоженный, в костюме. Даже я вижу, что дорогом.
– Значит, как договорились, Степан, пришлешь материалы Вике, – говорит тот, что с костюме, поравнявшись с нами. Резко разворачивается и задевает меня. Локтем прямо в плечо. Больно, блин.
И я не удерживаю самовар и роняю его четко на ногу красавчику.
– Сука! – слышится тут же и его взгляд падает на меня. – Степан, какого хера у тебя в отделении бабы с самоварами шляются?
– Это что за чудо? – спрашивает Степан у дежурного.
– Да вот, задержали. «Зайчиха». С самоваром, – и опять ржет.
– А куда ведешь ее? Оформляй, к чертовой матери. Мало нам проблем. Еще самовара с зайцем не хватало! – вполне серьезно говорит Степан. – Ну что, Влад, идти сможешь? Или еще ущерб ей вкатаем? – теперь уже ухмыляется.
А тот, к кому он обращается, не отводит от меня взгляда.
– Отдай ее мне, – произносит также серьезно.
Я хмурюсь. Наклоняюсь и поднимаю самовар.
– Что значит «отдай»? – басит Степан. – Нахрена она тебе? Видно же, что проблемная. Сейчас оформим, чтобы урок был на будущее. Хоть восемнадцать есть? – спрашивает у меня.
– Мне двадцать! – заявляю гордо.
– А чего мелкая такая? Кушаешь плохо? Или только чаи гоняешь?
И все трое ржут. Вот придурки!
– Серьезно, Степан, отдай, – говорит мужик в костюме. – Перевоспитать хочу. Да и за ногу она мне должна.
– Что за ней? – спрашивает Степан у дежурного.
– Проезд не оплатила, по рельсам бегала, сопротивление оказала. Пока все, вроде.
– Уууу, какой список, – присвистывает Степан. – На административку точно потянет.
– Сколько? – спрашивает «костюм».
– Да так забирай. Геморроя меньше будет.
– Подождите, – я решаю, наконец, вступиться за себя. Я же не вещь! Что они вообще думают?
– Здесь остаться хочешь? – спрашивает «костюм». – Оформят по полной. И в школу отправят в личное дело.
– Какая школа? Двадцать мне!
– Не суть. Идешь со мной или здесь остаешься? – берет меня за локоть.
Оборачиваюсь и смотрю на клетку, потом на дежурного. От «костюма» убежать однозначно легче будет.
– С вами, – бурчу под нос и дергаю руку.
– Тогда пошли, – усмехается «костюм».
Он прощается с полицейскими и ведет меня за локоть на выход.
– Ну что? Поехали? – говорит, сощурившись, подходя к дорогой тачке.
– Куда?
– Чаи гонять. Раз тебе уже двадцать есть, – усмехается.
– Ага, – киваю и замечаю, что рядом совсем спуск в метро. Огонек, это шанс!
– Звать тебя как? – спрашивает мужик.
– Аглая, – вру, не краснея.
– Аглая с самоваром. Мммм, такого у меня еще не было, – ржет он. – Садись, – открывает дверь.
И тут я понимаю, что на кону сейчас либо моя жизнь, либо самовар. Выбор не сложный. Поэтому со всего размаха кидаю самовар на мужика. Тот дергается, но агрегат ловит. Правда, отшатывается и садится вместе с самоваром на капот своей тачки. А я подрываюсь и бегу в метро. Расталкиваю всех на пути к турникету и сажусь в первый же подъехавший поезд.
Глава 2. Огонек
– Огонек, ну, прости, что кинула тебя, – сразу же начинает Юля, как только я захожу в нашу съемную квартиру. – Я подлая, да?
– Нет, – отвечаю, разуваясь. – Ты нормальная. Со здоровым инстинктом самосохранения. Было бы хуже, если бы нас обеих заграбастали. Еще групповуху бы вменили. Все нормально, Юль, не переживай, – подмигиваю и приобнимаю ее.
– Штраф выписали? – спрашивает тревожно. – У меня деньги есть, если что. Давай из них заплатим.
– Обеда с тебя вполне достаточно будет, – улыбаюсь я, чувствуя ароматы из кухни. – Никакого штрафа. Только, блин, самоваром пришлось пожертвовать. Во имя своей свободы и чести.
– Эх, – вздыхает подруга. – Нас Аврора сгнобит. Она так про этот раритет переживала. Может, сгонять на платформу? Может, там валяется еще? Ты его там бросила?
– В полиции забрали в качестве выкупа, – придумываю я, откусывая сырник. Рассказывать ей про незабываемую и, надеюсь, первую и последнюю встречу с «костюмом», не хочу. Ну, было и было. Забуду со временем. – Значит, будем учить историю еще лучше, Юль. Ну, не с первого раза, но все равно сдадим. Куда она денется?
Подруга вздыхает и после перекуса мы дружно идем готовиться к зачету, который уже в понедельник.
Вечером у меня смена. Я подрабатываю разносчиком пиццы. Стипендия копейки, родители помогают, как могут, но больше просить мне совесть не позволяет. Я прекрасно знаю, сколько они зарабатывают.
На нормальную работу по будущей специальности нас пока не берут. Поэтому несколько часов вечерней работы по доставке пиццы вполне выручают.
– Огонек! – окликает меня диспетчер Лена. – Держи заказы! – и сует мне листок с адресами.
– Да блин! – ворчу я. – Опять мне в Подмосковье ехать! Почему опять мне-то? Вон, Лешу отправьте, – кошусь на сидящего в углу комнаты невысокого паренька, коллегу, который отличается тем, что находится с ним рядом в радиусе двух метров просто невозможно. Такое ощущение, что он не моется никогда.
– С Лешей водитель не поедет, – равнодушно отвечает Лена, заполняя что-то. – Леша пусть на метро ездит.
– Ну да, пусть всем буде хреново, не только нам, да?
– И потом, – поднимает взгляд на меня, – там спецзаказ. Лешу нельзя. Еще иск выкатят за моральные неудобства.
– Моральный ущерб, ты имела в виду? – поправляю ее по привычке.
– Не умничай тут. Бери заказ и давай. Костик уже ждет.
– А мои заказы где? – Леша встает и подходит к нам. Я заблаговременно набираю воздуха побольше и задерживаю дыхание.
Лена, по-моему, тоже старается не дышать. Потому что молча протягивает Леше листок и всем своим видом показывает, что ему надо поторопиться.
– Пока, девчонки! – машет он нам с улыбкой и уходит.
Мы выдыхаем одновременно.
Лена тут же открывает ящик стола и достает освежитель воздуха. И щедро обрызгивает им все вокруг себя.
– Леша, – цедит недовольно.
Прощаюсь с ней и иду к Костику, водителю.
– О! Огонек! – улыбается он. Потом принюхивается. – У тебя новый парфюм?
– Нет, – бурчу я, закрывая дверь. – У Лены новый освежитель.
– Смотри-ка сильный какой, даже мой перебивает, – и кивает на елочку, висящую на зеркале.
Всю дорогу Костик что-то рассказывает, я особо не вслушиваюсь. Читаю учебник по истории. Юлька права – Аврора поимеет нас на зачете за самовар. И это печалит. Если не сдам с первого раза, лишусь стипендии. Наверное, придется больше заказов брать. Эх…
А все этот «костюм»! Ненавижу просто.
Мы подъезжаем к высоким воротам.
– Ого! – присвистывает Костик. – И такие люди пиццу едят.
– А что они особенные, что ли? – ворчу недовольно, выбираясь из машины и подхватывая заказ. – Едят и какают так же как мы. Ладно, пошла я.
– Давай. Я пока развернусь, – подмигивает мне Костик и я звоню в дверь.
Открывает ее мне высокая грудастая блондинка. Почему-то в купальнике. Если это можно так назвать. Там все вываливается. Купальник явно мал ей.
– Вам к обеду торопиться
Будет наша чудо-пицца!
Не стесняйся, налетай!
Пиццу за щеку пихай!
С дежурной улыбкой как дура опять звонко выкрикиваю этот дурацкий стишок. Почему-то управляющий пиццерии на сто процентов уверен, что именно благодаря этому фирменному стишку растут его доходы.
Все доставщики пиццы обязаны приветствовать клиента именно так. Иначе – штраф.
– Давай сюда, – блондинка с ухмылкой протягивает руку за коробками.
Отдаю ей заказ. А она разворачивается и уходит.
– А деньги? – кричу я.
– На кухню иди, – показывает мне рукой направление. – Там заплатят.
Оглядываюсь. Блин, тут точно разуться надо. Дом такой богатый, чистенький. А то еще пожалуются.
Снимаю кроссовки и иду туда, куда мне показала блондинка.
Там точно кто-то есть. Слышу громыхание и какой-то бубнеж.
Стучусь в косяк двери, потому что она открыта. Опять натягиваю улыбку и стараюсь быстрее прокричать:
– Вам к обеду торопиться
Будет наша чудо-пицца!
Не стесняйся, налетай!
Пиццу за щеку пи… пиздец, – вырывается у меня, потому что взгляд падает на стоящий в углу… самовар.
Глава 3. Огонек
Приглядываюсь. Ну, какова вероятность, что это тот самый самовар? Да нет, не он это! У моего бок помят был, а этот ровненький стоит. Да ну, бред. Не мой! Фух! Можно расслабиться.
И тут слышу смешок.
– Так что там за щеку?
Расслабиться не успеваю. Потому что этот голос я точно знаю. И память подсказывает мне, что знание это происходит откуда-то из негативного опыта.
Медленно перевожу взгляд. Прислонившись к столешнице, стоит тот самый мужик. «Костюм». Только сейчас в шортах красных.
Значит, все же самовар мой. Да и фиг бы с ним. Тут, похоже, самой надо спасаться.
Отступаю на шаг.
– Стоять! – и мужик тут же оказывается рядом.
Хватает меня за запястье и резко дергает на себя. Упираюсь руками ему в каменную грудь, а он берет и медленно стягивает с меня фирменную кепку. Волосы падают на плечи.
– Аглая, – усмехается мужик. – Теперь полный комплект. Самовар есть. Аглая тоже.
– Отпустите! – требую я, пытаюсь оттолкнуть его. Но куда там? У него хватка такая, что я пошевелиться не могу. – Я… я в полицию заявлю! Я…
Договорить мне он не дает. Одной рукой берет меня за затылок, наклоняется и впивается в мои губы. Так сильно, что дыхание перехватывает. От шока вначале смотрю на него круглыми глазами, не моргая. А потом чувствую, как он язык свой пытается в меня пропихнуть. Этого еще не хватало! Сильнее сжимаю зубы. Но мужик лишь увеличивает напор. Вдруг подхватывает меня и сажает на столешницу.
И вот, когда его рука начинает вытаскивать майку у меня из-под штанов, я понимаю, что «Ахтунг!», он маньяк. Точно маньяк!
Ногтями впиваюсь ему в плечи и сильно давлю. И одновременно разжимаю зубы и его язык тут же оказывается во мне. «Костюм», как мне кажется, довольно, выдыхает и улыбается. Идиот.
Я беру и опять сжимаю зубы.
– Ай! Сука! – слышится тут же.
А я во рту ощущаю металлический привкус. До крови, все-таки, прикусила его.
Страшно, что теперь будет. Но зато мужик сражу же отступает. Пальцем ощупывает рот свой и грозно смотрит на меня.
– Ты что делаешь? – рычит, разглядывая кровь на пальце. – Ты дура?
Пытаюсь спрыгнуть со столешницы, но он не дает.
– Сидеть! – рявкает.
– Что вам надо?! – возмущаюсь я.
– Оральную компенсацию хочу, – усмехается он.
– Моральную? – уточняю, на всякий случай. Мне ведь послышалось?
– И ее тоже, – щурит глаза и как-то странно смотрит на меня. – Сначала прощения попросишь. Искренне попросишь, с чувством.
– Может, еще на коленях это сделать? – фыркаю я.
– Да, сразу на коленях, чтобы время не тратить. Дикарка, – опять смотрит на кровь на пальцах. – Тебя что? Не целовали раньше никогда? Нахрена кусаешься?
– Нечего свои органы мне в рот пихать!
– А за щеку? – приподнимает бровь. – Как там ты предложила? «За щеку пи…». Дальше не расслышал. Повторишь?
Послать его? Терять все равно нечего.
Но тут раздается писклявый голосок:
– Владусичек, ну ты скоро? Я же сгорю там.
Мы оба оборачиваемся. В дверях стоит та самая блондинка. Заметив нас, она хмурит свои идеально выгнутые брови.
– Это кто еще? – голос уже не такой милый. Я прямо чувствую в нем, что она меня не любит. Два человека, желающих мне отомстить, в одной комнате – явно перебор.
– Выйди! – рявкает на нее «костюм».
– Владусичек… – опять приторный голосок. – Но как же…
– Исчезни, я сказал!
Ух, какой злой. Брови сошлись на переносице. Но это действует. Блондинка, гордо фыркнув напоследок, разворачивается и уходит.
– Я тоже пойду, – говорю я, сползая, наконец, со столешницы.
Но мужик, похоже, не согласен с этим. Буквально впечатывается в меня и в живот мне теперь упирается что-то очень твердое. И это точно не мышцы пресса. Это твердое как-то подозрительно выпирает.
– Отодвиньтесь, – я отворачиваюсь, потому что лицо мужика совсем близко. – Мне больно. Вы нарушаете мои личные границы.
Он подхватывает меня под попу и опять сажает. Встает четко между ног, надавливая на коленки.
Взгляд сам опускается вниз. Боже! Там в шортах у него палатка просто. Это какого же оно размера-то?
– Давай, потрогай его, – губы мужика оказываются на моей шее и я приподнимаю плечо. Это щекотно и… как-то непонятно, в общем. Ну, не может мне это нравиться! Не может! – Аглая… – его горячее дыхание обжигает кожу.
Я даже прикрываю на мгновение глаза. Что-то новое испытываю. Разум отключается, похоже, потому что я же понимаю, что это неправильно, но, блин, так приятно.
Приятно… пока в меня резко не ударяют тем самым твердым. И ударяют прямо между ног. Там, конечно, еще мои фирменные штаны, трусы, шорты мужика. В общем-то защиты хватает. Но этот толчок приводит меня в чувство.
– Где ты хочешь? – этот вопрос тоже возвращает меня в реальность.
В смысле?!
Трясу головой от морока и упираюсь мужику в плечи.
– Отпустите меня, – говорю строго. – Я не буду с вами… спать. Не буду.
– Стягивай шорты, – хрипит он.
Недоуменно смотрю на него. О чем он?
– Я люблю, когда меня раздевают. Давай, Аглая, тяни их вниз. Я горю весь. Пиздец какой-то. Завела ты меня. Давай, девочка, – и опять утыкается мне губами в шею.
Я быстро оглядываюсь. Мамочки. Это что же происходит-то? Спасите!
Но спасти меня некому. Из живых существ только блондинка, но ее вряд ли можно записать в спасатели.
И взгляд мой падает на две вазочки с мороженным, стоящие тут же рядом.
– Давай, Аглая, – продолжает бормотать безумец. – Остуди меня. Сгорю ведь. Доставай.
Остудить, говоришь? Ну что ж, меня не надо просить дважды.
Одной рукой, чтобы отвлечь его, тяну резинку шорт. Стараюсь не смотреть, что там. В обморок упаду, наверняка.
– Да, девочка, вот так, – выдыхает отрывисто он. Упирается руками в столешницу по обе стороны от меня и тянется губами к моим губам. – Доставай.
А я второй рукой беру вазочку с шоколадным мороженым и, недолго думая, опрокидываю содержимое вазочки в шорты мужику.
Его глаза тут же становятся круглыми. Он выпрямляется и стоит как истукан. Смотрит на меня.
Охладился, емое. Пока он не отмер, толкаю его от себя, спрыгиваю и бегу на выход.
Бросаю взгляд на самовар. Нет, все же не судьба. Себя бы спасти.
Выбегаю из дома и прыгаю в машину к Костику.
– Быстро! – кричу ему, оглядываясь на дом.
– Что такое?
– Пицца остынет! Быстро, Костик!
И мы срываемся с места.
Я смотрю в зеркало. Вроде, не видно никого.
Немного успокаиваюсь, хотя понимаю, что это моя последняя смена. Придется искать что-то новое.
Глава 4. Огонек
Когда мы возвращаемся с Костиком обратно, удивительно, но никто словно не в курсе происшедшего. Неужели мужик не пожаловался? Я так и жду от Лены выговора, но она все также равнодушно перебирает новые заказы.
А что если я его убила? Вспоминаю его вытаращенные глаза, а в них… В них мое отражение. Когда обнаружат его труп, то так меня и найдут – по отражению в его зрачках.
Тьфу. Бред же. Не рабочая это теория. Спокойно, Огонек. Ты уже один раз с этой теорией на зачете по уголовке пролетела.
Ну, то есть чисто теоретически мужик мог умереть от шока. Или от переохлаждения. Хотя участок тела же незначительный задет холодом был.
И вообще это криотерапия. Вот. Курс омоложения холодом.
Будет его дубина моложе и краше. К счастью, мне в этом убедиться не придется.
Довольная собой еду домой. Юлька уже спит, а я беру учебник и сижу еще на кухне пару часов. Завтра зачет у Авроры.
То, что мы не сдадим с первого раза, – это и так понятно, но вдруг? Аврора точно не простит нам самовар.
Самовар… эх… стоит там, в уголке. Но ведь он ему точно не нужен! Зачем он его забрал?
Все же гад. Нет, не зря я его остудила. Надеюсь, шоколадное мороженое – его любимое.
На следующее утро мы с Юлей едем в университет. Без самовара. Как объяснить это Авроре, непонятно.
– Давай скажем, что у нас его украли! – предлагает Юлька, когда мы уже подходим к зданию университета.
– Ну да, – усмехаюсь я. – Карманники в электричке. Вытащили так, что мы даже и не заметили. Нет, Юль, врать не надо. Хуже будет. Скажем правду. Что уронили на железнодорожные пути. Ну и он в негодность пришел. Сдали его на металлолом.
– Отличная правда, – улыбается Юля. – Твой вариант мне больше нравится.
– Огонек! – поворачиваюсь на знакомый голос.
Рядом как раз тормозит дорогая тачка нашего одногруппника Паши Кабачкова. Он выходит и идет к нам.
– Огонек, ты чего на звонки не отвечаешь? – спрашивает, поправляя темные очки. Улыбается, отсвечивая золотым зубом.
– Не слышала, – говорю и обхожу его.
– Что делаешь после зачета? – и он закидывает свою лапищу мне на плечо. Стряхиваю.
– Готовлюсь к следующему зачету.
– Нудная ты, Огонек, – морщится Паша. – А что это я самовара не вижу? А, девчонки? Вы что? Решили Аврору позлить?
– Нету самовара, – огрызается зло Юля. – Если бы кто-то помог и съездил бы с нами за ним, то и проблем бы не было.
– Если бы кто-то, – и Паша многозначительно смотрит на меня, – был поласковее, я бы вас не только за самоваром свозил.
Я цокаю и иду дальше.
Рядом с аудиторией уже почти вся группа. Что-то обсуждают.
Мы с Юлей подходим и слышим:
– Да, заболела. Не будет Авроры.
– Может, и зачета не будет?
– Будет. Уже начался. По списку вызывают.
Еще немного обсудив это, все рассаживаются в ожидании, когда вызовут в кабинет.
Странная система вызова, кстати. Из кабинета выходит тот, кто уже сдал, и говорит фамилию следующего студента.
– Ой, классный какой! – восхищается моя одногруппница. – Вообще ничего не спрашивает! Главное, хоть что-то сказать! Я думаю, все сдадут!
Подходит очередь Юли. В кабинете она проводит недолго. Выходит довольная.
– Ой, Огонек! Там такой препод! Вообще! Снос башки просто!
– А вопрос-то какой попался? – уточняю я.
– Революция пятого года, – машет рукой. – Да херня! Он вообще не спрашивает! Так, пара наводящих! И я, по-моему, на один точно неправильно ответила! А он все равно зачет поставил. На него засмотрелась. Красавчик такой! Лучше твоего Корнеева точно!
Хмыкаю.
Корнеев – моя давняя неразделенная любовь. Молодой преподаватель, аспирант. Ведет у нас теорию права. А еще он красивый и веселый. Жаль, не я одна по нему сохну. И жаль, но не мне он знаки внимания оказывает.
Но все равно он мне нравится! Эх…
– Огонек! Огонек! Ты оглохла, что ли? – зовет меня стартоста. – Иди давай! Ты последняя!
Оглядываюсь – и действительно, все уже разошлись по домам. Это меня что? Последней оставили? Странно. Фамилия моя, вроде, в середине списка. Но, может, это и к лучшему. Устал, небось, препод-то. Как-никак, а двадцать человек передо мной прошло.
– Огонек, побегу я. Ладно? Вечером расскажешь, как прошло, – Юлька чмокает меня. – А то у меня еще сегодня английский. Давай там! Ни пуха, что ли? Хотя я уверена, все норм будет! Все сдали! Представляешь?! Всем зачеты поставил! Вот это мужик! Не то что твой Корнеев вредный!
– Ой все! – машу рукой. – Иди давай. До вечера! – и чмокаю ее в ответ.
От долгого сидении мышцы затекли. Потягиваюсь и иду к двери в аудиторию. Стучусь и захожу.
– Здравствуйте! – говорю бодро так.
Но вот на этом моя бодрость заканчивается. Потому что за столом у доски сидит «костюм»! Тот самый счастливчик, которому я мороженое в ширинку закинула!
Первая мысль – галлюцинации. На фоне недосыпания. Зажмуриваюсь и трясу головой.
– Огнева! Долго мне еще ждать? – его голос возвращает меня в реальность.
Черт. Не галлюцинация.
За что?!
