Read the book: «Духи и существа Японии»

Font:

«Долго оставаясь в одиночестве, мы населяем пустоту призраками».
Ги де Мопассан. Орля. 1887

Esprits & Créatures du Japon by L. Hearn and illustrated by B. Lacombe

In the Métamorphose collection directed by Barbara Canepa and Clotilde Vu.

Я посвящаю эту книгу художникам прошлого, мастерам-граверам, рассказчикам, которые вдохновили меня и позволили почувствовать вкус этих историй о духах и привидениях из страны восходящего солнца: Куниёси, Хокусай, Хасуи Кавасэ, Якучу, Ёсида Хироси.
Большое спасибо Клотильде Ву, Барбаре Канепа и Аделине Рише-Лартиг за их работу, терпение и доброту.
Наконец, большое спасибо Маттиасу Хайеку и Шарлотте Демани за помощь в написании этой книги.
Бенжамен Лакомб

Предисловие Матиаса Хайека
«Шествие ёкаев, или Метаморфозы духов Японии, представленные Лафкадио Хирном и Бенжаменом Лакомбом»

Сведения о фантастических существах содержатся в разных культурах разных эпох повсеместно. Возможно, их породил страх, а возможно – неистребимый интерес, о чём свидетельствует их неизменное присутствие в изобразительных и литературных традициях, письменных и устных, научных и популярных, вплоть до наших дней.

С этой точки зрения Япония особенно богата; её фольклор и изобразительное искусство полны сказочных существ, иногда страшных, иногда комичных, а иногда и вызывающих жалость.

На японском архипелаге издавна бытовало множество традиций, они не могли не породить огромное количество необычных существ и духов. В японской культуре отчётливо прослеживается влияние культуры китайской, также присутствуют элементы индийской, пришедшие в Японию вместе с буддизмом. Из сочетания буддизма и местных верований родился огромный пантеон, включающий множество оригинальных представлений.

Не этот ли «космополитизм» персонажей японской фэнтези-культуры соблазнил Лафкадио Хирна (1850–1904)? Хирн, британский подданный (отец Хирна – ирландец, мать – гречанка), писатель и журналист, прибыл в Японию в 1890 году после не самой спокойной молодости и восхитился «простой и бедной человечностью», так не похожей на мир Запада.

«Наивные» верования японцев включают неизменное поклонение ка́ми (духам и божествам), подателям всяческих благ. Молитвы, обращённые к многочисленным буддам ради спасения души, показались Хирну кратчайшим путём к человечности, утраченной на промышленном Западе.

На протяжении всего времени, проведённого в Японии, Хирн помогал своим читателям открывать для себя этот «заколдованный» мир, существование которого, по его ощущениям, подходило к концу. Благодаря своим сборникам, сочетающим описания, рассказы и адаптации сказок и легенд, отчасти рассказанных женой, отчасти почерпнутых из фольклора, литературных и театральных источников, он одним из первых познакомил западный мир с формами японских верований и с огромным бестиарием нечеловеческих сущностей.

Во Франции произведения Хирна получили распространение благодаря переводам Марка Логе (под таким псевдонимом писала Мари-Сесиль Логе).

«Призрачная Япония» Хирна населена многими странными существами, весьма разнообразными по природе и происхождению. Призраки умерших (юрэ́й) и внезапные появления оборотней (оба́кэ) соседствуют с ограми из средневековых легенд (о́ни), горными духами (тэ́нгу) или существами, живущими в море или реках, такими, как человек-акула (самэбито́) или ка́ппа из настоящего сборника.

Все эти сущности в целом теперь именуются одним термином: ёка́и. Это понятие охватывает все виды не-людей, которые не являются объектами положительного поклонения и, следовательно, не принадлежат к божественному миру. «В целом», потому что, как видно из приведённых в этой книге историй, грань между призрачными существами и определёнными местными божествами (или «демонами») иногда очень тонкая. Так же, как и ками, ёкаи могут привлекаться для объяснения некоторых непонятых или опасных природных явлений. Таким образом, они являются выражением дикой, угрожающей, непредсказуемой и неконтролируемой природы, которая может карать, а может и миловать тех, кто поклоняется ей и бережёт её. Это подчёркивает неоднозначность отношений между человеком и природой, до сих пор существующую в Японии. Духи населяют сады и рощи, живут среди краснолистых осенних клёнов и цветущих сакур, добавляя жизни любому месту. Каппа, например, издавна олицетворяет опасности рек, особенно для детей. В прежние времена родители предупреждали своих детей, чтобы они держались подальше от воды, потому что там могут жить каппы, такие, как их изобразил Бенджамин Лакомб – среди лотосов. Однако эти жутковатые существа могут и вознаградить человека, если тот будет к ним добр.

Особенно это свойственно духам животных и растений, истории которых мы рассказываем в этой книге. За оказанные услуги они могут наделять благами, способны подолгу сотрудничать с людьми. Но это редкость. Обычно взаимодействие непродолжительно, даже с учётом разного хода времени для людей и духов. Встреча людей с не-людьми всегда содержит в себе предвестие окончательного расставания, часто непредвиденного, означающего возврат к обычному состоянию, закрытие фантастических скобок. Вот человек-акула спасает своего благодетеля Тотаро, умирающего от любви, он плачет рубиновыми слезами, необходимыми Тотаро, а затем возвращается в море – стихию, в которой узнаются одновременно и буддийское царство нагов, которых в Японии считают драконами, и китайский остров Пэн Лай, обитель бессмертных.

В отличие от большинства рассказов о возвращении в родную среду, человек-акула не собирается маскироваться; он живёт у своего благодетеля почти как домашнее животное. Такое случается не часто. Скорее подобные сущности становятся любовниками или любовницами, ищут компаньона или хозяина, как Аояги из истории о «Зелёной Иве», или в «Сне Акиносукэ», где муравьи-духи переносят человека в королевство Токойо, эвфемизм для обозначений загробного мира, даже принимают форму женщины, чтобы на время соединить свою жизнь с жизнью человека. Но, несмотря ни на что, они сохраняют свою неординарность, связь с миром духов; так Лакомб представляет кодама, древесных духов, переосмысленных Хаяо Миядзаки.

Способность к трансформации характерна для большинства ёкаев, по крайней мере, для тех, которые, подобно лисе, енотовидной собаке (тану́ки) или выдре, принадлежат и к обычному миру, где на них могут охотиться, и к миру иному. Эти животные способны со временем развить свои духовные силы, и за счёт этого совершенно изменить отношения с людьми. Они способны менять внешний облик так, что их уже невозможно отличить от людей, они живут среди людей и даже могут уводить их в свой чудесный, но часто иллюзорный мир. Их названия возникли в древности, они старше самих духов, таких как оба́кэ お化け, хэ́нгэ 変化 или кэсё-но-мо́но 化性の者; во всех этих названиях содержится китайский иероглиф 化, означающий принцип изменчивости. Что касается лис (кицунэ́), животных, наиболее способных к изменению облика, интересно отметить, что средневековые тексты и рисунки показывают, что они используют маски: черепа, человеческие волосы и т. п., то есть сила их основана не на действительной транформации, а на создании иллюзии. Бенжамен Лакомб прекрасно отобразил эту особенность в своих иллюстрациях, раскрывая истинную природу лисиц.

Но лисы и другие животные меняют внешность не только для того, чтобы обмануть людей. Человеческий облик позволяет этим существам говорить о своих желаниях и мыслях, в частности, о том, что когда-нибудь и они будут спасены Буддой и его учением. В традиционной культуре Японии способность не-людей, растений или животных к духовному пробуждению открывает им путь к спасению, возможному лишь для человека.

The free excerpt has ended.