– Это ваза с цветами, стоящая на окне, из которого видно море, – удивилась принцесса.
– Да, а вот мои обои! – восхитилась одна из фрейлин.
– А вот перо, которое я разглядела, – восхитилась другая.
– Все свободны, премного благодарен! – с этими словами он выпроводил шумящих девушек из покоев.
Принцесса водила пальцем по разрезам и напряжённо думала.
– Зачем ты разрезал такую красивую картину? – спросила она.
– Чтобы кое-что тебе объяснить. Каждая из них видела в клочке картины что-то своё, и без остальных частей было сложно понять, что изображено на целом холсте, правильно? Но если я уберу вот эти края или вот тут из центра кусочек вазы, ты ведь всё равно поймёшь, что тут нарисовано, так ведь?
Принцесса кивнула.
– Так происходит и с тобой. Ты видишь обрезки, кусочки, но не можешь понять, что находится у тебя внутри. Не видишь целого.
– У меня там пустота, – возразила принцесса.
– Нет, не совсем. Ты видишь кусочек пустоты и думаешь, что это целая картина.
– А как увидеть остальные кусочки? – впервые за долгое время принцесса чем-то по-настоящему заинтересовалась.
– Дражайшая, распорядитесь принести нам старые льняные простыни, да побольше, – распорядился художник, обращаясь к одной из компаньонок принцессы.
Когда простыни принесли, художник встал на стул, затем на стол, закрепил один угол ткани над окном, а другой – на позолоченном бра. Затем растянул нижние углы и поставил посередине мольберт. Остальной тканью застелил пол и ближайшую мебель.
А дальше началось сумасшествие. Художник макал кисть в краску и, размахнувшись, швырял её на холст. То жёлтая, то красная, то зелёная краска с громким шлепком ударялись о него. Синий, фиолетовый, алый, пурпурный – все цвета перемешивались, перетекали один в другой… Глаза художника горели, от них искра попала к принцессе.
– Хочешь тоже? – спросил он её и, протянув ей кисть и палитру, поставил на мольберт новый холст. Принцесса предпочла другую цветовую гамму. В ней присутствовали чёрный, серый, бежевый оттенки, однако был тут и красный, и тёмно-лиловый. Сначала робко, затем смелее Аделаида бросала краску на холст. При этом скулы её напрягались.
– Это уже не пустота, правда? – спросил художник, когда принцесса обессиленно упала в кресло. Платье было испачкано, но на её лице появились эмоции: она то в недоумении поднимала брови, то плакала, то улыбалась…
– Видишь, это всё есть в тебе.
– Но эта картина ужасна! – взмолилась принцесса. – В твоей хоть радость играет, а у меня какая-то размазня…
– А что, принцессам так нельзя, да? – с лёгкой усмешкой спросил художник. – У меня внутри радость, вот и выливается она на холст. А у тебя грусть, тоска, усталость и ярость.
– Давай закончим твою картину! – предложил он.
Принцесса хотела было взять в руки кисть, но он положил ее ладони на холст.
– Это ты. Почувствуй все это, разреши ему быть…
Принцесса водила руками по краске, смешивала чёрный с красным, серый с лиловым и плакала. Она проводила по рисунку ноготками и стискивала зубы…
– На сегодня достаточно, – прервал художник сеанс рисования. Затем он потребовал принести таз с водой, щётки и полотенца. Бережно поливая тёплой водой руки принцессы, он наблюдал за ней. Она не просто смывала краску. Она смывала страх, боль, обиду, вину и стыд. И чем чище становились её руки, тем расслабленнее становилось лицо.
– Посмотри на себя, – предложил художник, протягивая ей зеркало.
Принцесса с удивлением увидела на своих губах почти незаметную улыбку. В рассеянности она хотела положить зеркало на край стола, но оно упало и разбилось. Аделаида вздрогнула, свита вокруг заохала…
– Семь лет несчастья, – зашептались они.
– Молчать! – резко приказал художник.
– Великолепно, что это случилось! – обратился он к принцессе. – Иди сюда и попытайся себя разглядеть ещё раз.
Принцесса смотрела в осколки и видела то кружево платья, то локон, то драгоценный камушек из украшения…
– Ты видишь себя в фрагментах, но не видишь целой картины. И я предрекаю тебе семь лет полного счастья, потому что ты уже начала собирать осколки себя. И не важно при этом, что именно произошло, когда твой разум перестал видеть целое. Ты будешь счастлива! – провозгласил художник и вышел из комнаты.
Принцесса рано легла спать и проснулась с первыми лучами солнца. Она сладко потянулась. Настроение было светлым, как само утро, а ещё она ощутила предвкушение чего-то хорошего.
Нигде не найдя художника, Аделаида отправилась на прогулку одна. На берегу она по привычке скинула туфельки и прошлась босиком по кромке воды. Волны мягко целовали её пятки, и принцесса улыбалась. Улыбалась по-настоящему, искренне и без жеманства. Вернувшись в замок, она потребовала на завтрак яичницу и чтобы кто-нибудь наконец нашел художника.
– Как ушёл? – взревел король.
– Конюх ещё до восхода видел, как он вышел за ворота, – объяснил советник и, надеясь на милость короля, добавил:
– Ваше Величество, ваша дочь…
– Что с ней? – прервал король.
– Повар сделал ей омлет из пяти яиц, а она отказалась и сказала, что хочет яичницу-глазунью.
Король решил сам всё проверить и направился в столовую. Принцессы там не было, король нашел её у входа в кухню. Она оперлась на перила и жмурилась с довольным выражением лица. Тарелка с остатками глазуньи стояла у ног.
– Дочь моя, ты улыбаешься или это солнышко тебя так ослепляет? – поинтересовался король, мягко обнимая принцессу сзади за плечи. Да, она улыбалась.
– Папа, а мы давно не устраивали балов, – мечтательно сказала Аделаида.
– Да, – только и смог ответить король. Он был так счастлив видеть дочь весёлой, что с трудом сдерживал слезы.
– Сегодня же начнём приготовления к балу! А куда подевался художник? – поинтересовалась принцесса.
– Ушёл.
– Надо же!
– Вот и я так думаю. Хотя это и к лучшему.
– Почему, папа?
– Я уже был готов выдать тебя за него замуж.
– Но он ведь уже в годах!
– Правильно. Пошли готовить бал.
– А принцев пригласим?
– Ещё как пригласим!
Отец и дочь, смеясь, вошли в замок, и казалось, будто принцесса принесла немного солнышка под его тёмные своды.
– Кто это написал? – спросила я перед следующим массажем.
– Я написала, а что?
– Грустно и как-то радостно одновременно.
– Вы плакали?
Я кивнула.
– Значит, это ваша тема. Вы интуитивно выбрали подходящую вам сказку.
– В других конвертах другие сказки? Я подумала, что во всех одна и та же.
Женщина покачала головой и улыбнулась.
– Можно мне сегодня массаж только ног? Я не смогу на животе лежать, объелась жутко.
– Да, конечно.
– У меня никогда не было проблем с питанием, а в последнее время просто ужас какой-то. Ем и не могу остановиться. И ем какую-то гадость постоянно. О да, вот тут ещё, – взмолилась я, когда она провела костяшками пальцев по ступне.
– А какая вам сказка попалась? – спросила она.
– Про принцессу и разбитое зеркало.
– И вы сказали, это было грустно и радостно? А в последнее время у вас не появлялся вопрос, зачем вы здесь? И зачем все это в целом?
– Да-да, именно так! – закивала я.
– А на работе у вас большая нагрузка?
Я опять кивнула.
– Похоже на эмоциональное выгорание, может перейти в депрессию.
– Депрессию? Да вы что? Мне нельзя! У меня семья, муж, работа.
Женщина покачала головой и больше ничего не говорила. После массажа она протянула мне лиловый конверт.
– Про питание у меня много сказок, но что-то мне подсказывает, что вот эта вам понравится.