11. Командные игры
Скримджой просиял, отводя от меня взгляд, и обернулся к закованным людям.
– Господа! Поздравляю вас! Доброта и, не побоюсь этого слова, самоотверженность графини только что спасла ваши жизни. Кресси раскует вас, даст новую одежду и по кошелю с серебром. За беспокойство. А пострадавшему – в тройном размере, хватит на целителя, вернуть… свою потерю. Идем, ненаглядная, думаю, нас заждались.
Похоже, Шепот со всем справился.
Провести рукой по губам…
Кровь. И ведь это еще не конец веселья, да? А может, плюнуть на все и оставить моим альтернативным личностям доигрывать эту партию? А самой заткнуть уши, закрыть глаза и напевать про себя песни, чтобы не воспринимать ничего из происходящего вокруг? Как вчера в камере? «Королева полюбила быка…»
Я знаю, что чувствует человек, который добровольно идет на эшафот. Думаете, каждый шаг очень тяжел? Это не так. Тело становится совсем легким, а в голове с невероятной скоростью крутятся совершенно фантастические видения побега, будто бы этими грезами разум старается защититься от мыслей о неминуемой гибели. Ступенька. Еще одна. Вот и еще один пролет позади. На эту сцену в подвале нужно было чем-то ответить. Необходимо.
Я дошла до раскрытого окна на площадке между лестничными пролетами и залезла на подоконник. Ветер тут же принялся трепать волосы и холодить мокрую от пота кожу.
– Мы закончим нашу игру, – хрипло проговорила я, во рту царила Великая Восточная пустыня, – сейчас. Или я спрыгну.
– Пятый этаж, – мягко улыбнулся дроу, – будешь выглядеть после падения очень неаппетитно.
– Ну? Ты согласен?
Он подошел поближе, а потом и сам взобрался на подоконник.
– Ты серьезно собираешься… туда? – дроу слегка кивнул в сторону окна.
Я тоскливо поглядела на аквамариновое небо с распластанными по нему ленивыми молочно-белыми облаками и кивнула. А потом в голове что-то щелкнуло и завертелись с бешеной скоростью шестеренки. У меня был джокер в несуществующем рукаве: крылья, быстро, хоть и болезненно, вырастающие из спины. Схватить мертвячьего эльфа руками и ногами, выпрыгнуть, разворачивая крылья, и протянуть каких-то десять метров от стены по воздуху, удерживая дроу. И все. Мы вместе покинем замок, расстояние двадцать шагов. Я свободна.
Интересно, успею? И хватит ли сил? Но такой шанс! Подоконник без ограждения, четвертый этаж, и психопат с интересом подыграющий мне в любом опасном идиотизме, которого он не понимает. Шанс. Привычный дробный костяной звук игральных костей, катающихся где-то в моем черепе. Рискну!
– Отпусти меня, – попробовала я еще раз на всякий случай.
– Как на счет другой идеи? Давай прыгнем вместе! А? Крис? Что скажешь?
Не веришь. Ничего. Главное, успеть развернуть крылья.
– Отлично, – усмехнулась я ему в лицо с вызовом, – утащить тебя с собой – прекрасная идея. Думаю, этот поступок компенсирует все плохое, что я натворила в жизни.
– И чего же ты ждешь? – в голосе появилась неприкрытая издевка. – Могу вслух посчитать до трех, хочешь?
Я хотела выдать что-то красивое и сложноподчиненное до сворачивающихся в трубочку ушей. Или холодное, изысканно аристократичное и бритвенно-острое. Или веселое и злое. Но по причине полного отсутствия мыслей в голове хватило меня только на невероятную банальщину.
– Что б ты сдох!
А потом было падение, серебристый переливчатый смех врага, и внезапный оцепенелый ужас от понимания, что крылья не раскрываются. Почему? Почему ничего не происходит?! Не будет свободы, а будет удар, а потом темнота…
Но произошло наоборот, сначала потемнело в глазах… а потом я снова оказалась на лестнице у окна, стояла, вцепившись до боли побелевшими пальцами в рубашку хохочущего Скримджоя.
– Прости, – простонал он, – я не мог удержаться! Маленькая галлюцинация… Ты так потешно хмурилась, так серьезно собиралась убить меня даже ценой… ценой…
Темный не мог больше говорить, он смеялся и смеялся, обидно, взахлеб, а я села на пол и ткнулась лбом в колени. Надо собраться. Эта возможность не потеряна, о крыльях он еще не знает. Просто надо скомбинировать. Наварю зелий: для концентрации, от ментального влияния, укрепляющее волю, а его опою сонным. Вот тогда и попробую. Он все равно обожает сидеть на подоконнике. Раздобыть ингредиенты. И собраться.
Наконец темный успокоился, поднял меня на ноги и потянул вслед за собой по лестнице.
– Там в подвале ты вызвала вторую личность? – поинтересовался внезапно безо всякого выражения дроу.
– Да, – когда же кончатся эти ступени?
А за тем самым окном в пронзительно голубом небе все так же плыли пушистые перья облаков. Где-то там за много километров нежится на берегу теплого моря Дай-Пивка, мой город. Самый лучший город на свете. Полощет на ветру флагами, трепещет лепестками цветов на балкончиках, взрезает синеву острыми крыльями морских птиц. И словно волнолом, рассекающий кипящий котел прибоя, стоит на скале Замок, над которым по ночам светит на многие километры золотой луч маяка. А еще есть балкон, стол и плетеное кресло, мое кресло, в котором так удобно сидеть, подобрав ноги, и все, чего я хочу, это снова оказаться там. До слез хочу.
– И есть еще личности? – вырвал меня из воспоминаний Скримджой.
– Да.
Темный эльф остановился и обернулся ко мне, подождав, пока мы поравняемся, и обнял, осторожно, будто боясь причинить боль, а потом прижался своим лбом к моему. От вспышки злобы и безумия не осталось и следа, теперь желтые глаза снова светились теплом и искренним любопытством.
– Прости… Вопрос совсем нескромный… – голос темного звучал тихо и мягко. – Твои внутренние голоса, они что – другого пола?
Умеет он ошарашить, ничего не скажешь: я замерла, боясь пошевелиться и совершенно не понимая, что теперь делать.
– Ну да…
– Потрясающе! – искренне изумился эльф. – Это так экзотично. Твой Шепот, кстати, обещал убить меня. У меня, например, таких шесть, ты видела двоих из нас. Знаешь, что они такое? Нет?
– Показатель безумия? – предположила я, ощущая, как страхи злость сменяются апатией.
Адреналиновая вспышка прошла, острый страх смерти тоже, остался холодный пот на спине, липнущая ткань платья, дрожащие колени и солоновато-металлический вкус чужой крови во рту.
– Это – искусственно вызванная личность, подкрепленная магией. Для эльфов это иногда единственная альтернатива безумию. Но в таком юном возрасте и уже двое…Похоже, тебе здорово досталось в жизни.
Я мрачно посмотрела на него.
– А ты хочешь переплюнуть все, что со мной было, да?
Это предположение его внезапно обрадовало и развеселило.
– А ты не понимаешь, что это значит, да?
Разгадывать загадки вот вообще настроения не было.
– Как можно заблокировать твою магию? – спросила я у него хмуро.
– Фи, ненаглядная, слишком прямолинейно. Ну, хорошо. Менталист, но очень сильный, может лишить меня сил. На нежить мои чары действуют слабо. В основном, мои проблемы от магии светлых эльфов, но я так понимаю, она тебе недоступна?
– Мне никакая больше недоступна, – пробурчала я, выворачиваясь из его рук и преодолевая последний пролет.
Он снова звонко, от души расхохотался, хотя причина лично мне была совершенно непонятна.
– Тогда мой вопрос. С кем из вас мне развлечься сегодня? Я имею в виду наше маленькое сборище в столовой.
Я остановилась в шаге от двери и вздохнула. После сцены на складе и иллюзорного падения из окна не было сил на протест или на новую вспышку ярости, чужой страх изматывал хуже многочасового пешего перехода. Глухое равнодушие и опустошенность – самая естественная защитная реакция в подобном случае. Интересно, он меня все-таки сломает в итоге?
– Не знаю. Помнишь, такой вариант тоже допустим.
– Да? – усмехнулся дроу, придерживая меня за руку на лестничной площадке. – А если это будешь ты?
Шутишь что ли…
– Нет, – покачала я головой устало, – это не буду я. Тебе слишком нравится меня мучить. Поэтому ты будешь оттягивать этот момент до тех пор, пока мне станет больше нечего тебе дать. Ты мог бы сделать со мной все что угодно еще в камере. Или вчера ночью. Но это же слишком просто, да? Я еще должна понадеяться уйти отсюда живой и невредимой? К тому же, у меня еще не помутился рассудок. Так что пока ты будешь выщелкивать из обоймы остальных, валяй, мне никого из них не жалко настолько, чтобы жертвовать собой.
Он выглядел довольным, как кот, сожравший всех породистых птиц в голубятне.
– Разумно.
– Нет, – отрезала я, открывая дверь в столовую, – разумная с тобой бы не связалась.
За столом царила напряженная тишина. Да уж. Мы оба вернулись с испачканными в крови губами, есть о чем задуматься. Надо ли говорить, что дотронуться до бокала с жемчужиной в наше отсутствие никто и не пытался?
– Господа! – довольно улыбнулся Скримджой. – Крис с нами. Присаживайся, ненаглядная, а я пока расскажу правила. Мы напишем имена всех на листах бумаги, каждое на двух. Один набор листов положим, ну, к примеру, в эту вазу из-под фруктов, а второй, в блюдо. Я предлагаю на выбор два действия, и вытаскиваю два имени. Тот, чье имя я достану из вазы, должен выбрать, либо первое действие применят к тому, чье имя я вытащил из блюда, либо второе к нему самому.
– Я не совсем понял… – тихо проговорил Леви, явно нервничая.
Мальчишка сидел, как на иголках, теребя полы светло-сиреневой мантии, но тоже не мог оторвать взгляд от жемчужины.
– Допустим, – терпеливо пояснил эльф, – я даю выбор: поцелуй или уколоть палец иголкой. И вытаскиваю первым – твое имя, а второе – допустим, Одетта. Поцелуешь ты ее или проколешь себе палец?
Молодой маг совсем стушевался.
– На выбор – полминуты, иначе считаем, что выбор пал на самого себя и действие номер два. Если ты выходишь из игры, второе действие с тобой все равно перед этим происходит. Последний, кто останется, получит жемчужину.
– А вы тоже будете играть, милорд? – осторожно поинтересовалась Одетта.
– Конечно! Иначе в чем веселье? Начнем.
Листы бумаги, принесенные слугами, свернули и распределили по емкостям.
– Начнем с того, что я озвучил, – предложил эльф, – поцелуй или укол иглой. Итак, первый… Линд. Поздравляю. А кто же второй?.. О! Леви! Вот это забавно. Линд, твое решение?
Головорез фыркнул.
– Велите принести сюда иглу, милорд.
Его просьбу исполнили, и главарь наемников проколол себе палец, продемонстрировав всем желающим выступившую каплю рубиновой крови. Бумажки снова отправились обратно.
У меня было очень плохое предчувствие. Очень. Единственное, что хоть немного успокаивало, там есть и мое имя, и его. А значит, самоубийства или убийства он не потребует.
Как можно строить какие-то планы по спасению, если это не прекращается? У меня нет времени даже просто чтобы перевести дух, не то что – обдумывать что-то. Надо, кстати, поговорить с Жанетт, по-нормальному поговорить, вдруг она знает, как открыть сейф Берса? Я бы ночью добыла колокольчик и связалась со своими. Но для этого мне нужно как-то до этой самой ночи продержаться.
Мой друг Десятый как-то рассказывал про одного из старых императоров, лишившегося рассудка. Полтора года длился во дворце нескончаемый пир, а правитель с непосредственностью психопата мог безо всякой причины, как посадить человека на кол посреди коронного зала, так и одарить его землями или золотом. И ничего жили как-то люди, приспосабливались. А императора, кстати, прирезали в итоге.
– Дальше, – вырвал меня из раздумий голос дроу, – готовы? Отлично. Проколите ли вы иглой ладонь вашего партнера насквозь или снимете с себя всю одежду и продолжите играть без нее?
Все смотрели на руки эльфа, как завороженные. Он вытащил Жанетт и Кассэла. Женщина невозмутимо пожала плечами.
– Это просто иголка, – проговорила она, приподнимаясь со своего места.
– Подожди, – маг встал со стула и слегка попятился, – подожди-ка, это все как-то…
Магические лозы по мановению руки дроу обвили мэтра, не позволяя ему даже шевельнуться.
– Давай, – улыбнулся дроу блондинке.
Женщина схватила запястье Кассэла и ткнула в середину ладони иглой. Маг вздрогнул, и призванные лозы опустили его обратно в кресло. Жанетт улыбнулась мило остальным, задержав на миг взгляд на эльфе, и вернулась на свое место.
Я даже не сомневалась, что первым пострадает именно старший маг: он выглядел и ощущался жертвой, и чуткие ноздри желтоглазого хищника не могли не уловить этого. Вряд ли он вытаскивает имена действительно случайным образом. Это не мы играем друг с другом, это он играет с нами.
– Браво! – воскликнул эльф. – Люблю решительных женщин! Что у нас дальше? Так, плеть или кинжал. Вы ударите колючей лозой другого или воткнете кинжал себе в ногу?
На-ча-лось. Кто наши счастливчики? Леви и… и я. Прекрасно.
Младший маг уставился на меня круглыми глазами, казалось, он полностью перестал понимать, что здесь происходит. Страуса взяли за шею и выдернули его голову из песка, что ж, это даже полезно.
– Но я не могу, милорд… – чуть не плача проговорил парень.
– Выбор за тобой, – плотоядно усмехнулся эльф, пожирая его глазами, – время пошло.
– Давай уже, – проворчал мрачно Кассэл, прижимая к ладони салфетку, – все тебя ждут.
Леви встал и подошел ко мне, как сомнамбула, а мертвячий дроу протянул ему мерцающую фиолетовым лозу, украшенную острыми шипами.
– П-прости… – прошептал он едва слышно.
Я вздохнула и перевела взгляд на Скримджоя.
– Ты же не думаешь, что я добровольно подставлю спину, да?
Эльф звонко поцокал языком, криво ухмыляясь.
– Тогда мне придется подвесить тебя, как вчера Берса… А ты не боишься, что мне понравится?
Даже разорвавшийся в комнате огненный шар произвел бы на Леви, пожалуй, меньшее впечатление, чем эта фраза. Ученик вздрогнул, как от удара молнией, руки и губы у него затряслись, а из его глаз напрочь пропало осмысленное выражение – они враз стали по-совиному круглыми и совсем пустыми. Чужой ужас обжег меня посильнее, чем гипотетическая плеть, хотя я и совершенно не понимала, что могло его вызвать? Все-таки удар лозой – не убийство, чтобы парализовать и лишать разума. Да даже люди на складе полчаса назад реагировали не так панически.
Странно…
– Я… я хочу закончить это,– прошептал побледневший до синевы Леви с таким видом, будто сейчас упадет в обморок.
– Твое право.
Столовый нож, движимый магией воткнулся парню в бедро, тот вскрикнул и тупо смотрел, как темно-красное пятно расползается по поле мантии, а потом покачнулся и все-таки упал. Одетта зажала рот руками и смотрела с ужасом, а я опустилась на колени рядом с телом и потрогала жилку на его шее – пульс есть, жив.
– У вас есть лечебные зелья? – спросила я Кассэла.
– Д-да… В комнате, – проговорил маг бесцветным голосом, принявшись мять в пальцах окровавленную салфетку.
– Унесите его, – велел темный двоим слугам, хищно усмехаясь.
Остальные тоже были бледны, как полотно, и выглядели напряженно. Ага. Дошло, наконец. Поздравляю.
– У нас первая потеря, – констатировал эльф без намека на сочувствие, – и вы на шаг ближе к жемчужине. Давайте дальше? Итак, что вы сделаете: вырежете свое имя на спине другого или проведете две минуты под водой без дыхания? Кто тут у нас? О, это я и… Кассэл. Ну что ж, мэтр, я прошу прощения. Ограничусь только первым именем.
Жертва, я же говорила, Скримджой просто не смог бы удержаться.
– Нет, – пробормотал маг, вжимаясь в спинку кресла, – я не желаю. Не нужно. Пожалуйста! Я больше не хочу играть! Не нужно!!
Голос сорвался на визг, но призванные лозы уже растягивали его животом на обеденном столе. Со звоном разбился упавший бокал вина, снова вскрикнула умненькая девушка с глазами лани, невольно закусила губу управляющая замком. Мантия Кассэла испачкалась в красном вине, а на ее рукав пролился соус. Я отвернулась, но потом все-таки заставила себя снова смотреть на происходящее: когда мы будем сводить счеты, Скримджой, я хочу помнить все, чтобы вернуть тебе долг до последней медной монетки. Маг дергался, пытаясь освободиться и снова тоненько завизжал, когда эльф принялся срезать с него верхнюю одежду, а мертвячий дроу действовал не торопясь, явно получая от происходящего удовольствие. Он погладил пальцами спину своей жертвы почти что нежно, а потом приступил к делу. К счастью, он всего лишь прорезал кожу, не рассекая мышц. Порезы раскрывались, как разошедшиеся швы на одежде, и кровь текла на обрывки мантии, на скатерть, капала на ковер. Теперь Кассэл подвывал, не переставая, впрочем, больше от страха, чем от боли.
Похоже, маги еще легко отделались. Одетта зажмуривалась и зажимала нежные розовые ушки руками, чтобы не слышать крика, Жанетт морщилась, и только Линду, казалось, было наплевать. Мэтр потерял сознание примерно на середине, эльф провел по бесчувственному телу лезвием в последний раз, а потом наклонился, и длинный ярко красный язык принялся слизывать кровь. Тут уже передернуло всех. В итоге и второго мага отнесли в его спальню, а наше безумное действо шло своим чередом.
Жанетт смотрела в сторону, нервно теребя длинный локон, Линд хмурился, а Одетта плакала беззвучно.
– Продолжаем, – промурлыкал Скримджой, возвращаясь на свое место и аккуратно вытирая пальцы салфеткой, – что ты сделаешь, переспишь со вторым или продержишь руку над свечей четверть минуты? Снова Линд, и… Как интересно. И Жанетт.
Женщина вскочила с места, лицо ее исказила гримаса ярости.
– Я не собираюсь с ним спать! – крикнула она.
Линд облизнул пересохшие губы, а в серых глазах удава зажегся нехороший огонек.
– Прямо здесь? – уточнил он. – Сейчас?
– Не обязательно, но сегодня. Где угодно, как угодно.
– Только попробуй ко мне приблизиться! – зашипела управляющая замком, хватая со стола нож.
– Если ты выберешь, но этого не сделаешь, – пожал плечами дроу, – на рассвете магия игры тебя убьет.
– Видишь, – ухмыльнулся головорез, – у меня просто нет выбора.
Зрачки его расширились, он уже не сводил с женщины взгляда.
– Я сама тебя убью!
– Посмотрим, – плотоядно ухмыльнулся мужчина, вмиг переставший быть сонным.
– Что вы сделаете,– продолжил темный тем временем, – нанесете десять ударов плетью или выпьете графин крепленого вина залпом? О, мило, Одетта, и я. Ну, что ты выберешь?
Девушка была в ужасе от происходящего, кажется, не меньше, чем Леви.
– Но милорд…
Он улыбнулся мягко, подходя к ней и беря за руку. Глаза чудовища вновь стали теплыми и золотистыми.
– От графина вина ты совершенно точно получишь отравление. Можешь даже умереть. Так что – бей. Я тебе разрешаю.
– Но я…
– Давай, – перед ней появилась колючая лоза, – правила нельзя нарушать, эта игра подкреплена магией.
Девушка взяла ее в руки, и как сомнамбула, повернулась к эльфу, у нее тряслись губы, а по щекам текли слезы. Скримджой скинул рубаху и оперся ладонями о стену, чуть выгнув располосованную шрамами спину.
– Бей.
– Я…
– Бей!
Она закрыла глаза и стегнула первый раз. Не сильно, но колючки все равно оцарапали кожу цвета эбенового дерева. Да, мертвячьему эльфу повезло, будь эта плеть сейчас в моих руках…
М-да. Дроу тоже закрыл глаза, отвернувшись к стене. Я больше не видела его лица, но вот эмпатия… Мертвячий извращенец получал от этого удовольствие!
«Слушай, – медленно проговорил Лусус, пока я наблюдала за происходящим, – а может, он и не издевается? Что если ему действительно нравятся такие вот… игры, и он считает, что остальные должны воспринимать их также? Он просто не видит проблемы, как ребенок, отрывающий мухе крылышки?»
«Да ну, брось. Ему несколько тысяч лет!»
«Но основную часть времени он провел среди таких же, как он сам! Да он даже не понял тебя, когда ты спросила его о друзьях».
«И что нам это дает?»
«Пищу для размышлений», – встрял Шепот.
Возможно, они оба были правы. Когда Одетта вернулась на свое место, она уже не отрывала ладоней от лица, а кошмар тем временем продолжался своим чередом.
– Давайте уменьшим число, господа. Что вы сделаете, сожжете остаток вот этой свечи, капая воском на живот другого или выйдете из игры? Снова Одетта! И Крис.
– Нет! – вскрикнула девушка с неподдельным ужасом, – я выхожу! Можно мне уйти в свою комнату, милорд? Пожалуйста! Прошу вас! Я больше не хочу!
– Разумеется. Ненаглядная, кажется, тебе сегодня определенно везет.
Я оперлась локтями о стол и уткнулась в лицом в собственные руки, не желая, не то что отвечать – видеть происходящее.
– Что вы сделаете, устроите поединок с другим или сунете стопу в камин на четверть минуты? Линд, о сейчас все будет интересно, и… я. Линд?
Мужчина молча встал и скинул Куртку от формы, нижнюю рубашку, оставшись в штанах и коротких сапогах.
– Начнем? – предложил он, разминая руки.
«А он не так уж плох, – пробормотал Шепот, – по крайней мере, не трус».
«Но это для него в любом случае проигрыш», – заметил Лусус.
Темному эльфу хватило трех ударов, чтобы отправить командира наемников в нокаут, и удава тоже унесли в его спальню, как и магов до того. Впрочем, как я уже говорила, дроу не хотел терять еще и начальника охраны, так что тот тоже еще легко отделался. Мы с Жанетт вдвоем сидели за обеденным столом, и, видимо, размышляли, как это мы вообще попали сюда, хоть и каждая – на свой манер. Каждый раз, когда взгляд голубых глаз останавливался на мне, в нем вспыхивали искры злобы, а жемчужина вызывала у нее неподдельное вожделение.
– Ну что ж, красавицы, одной из вас достанется приз. Что вы сделаете, выпьете кровь из запястья другого, скажем, вот этот бокал, или выжжете себе трезубец раскаленной вилкой на плече? Жаннет, Крис!
Женщина встала. Она была бледная, как голодный вампир, и, казалось, постарела за этот обед лет на десять.
– Хочу тебя предупредить, – проговорила я негромко, – мое тело измененное, к этому приложили лапы обитатели Инферно и безумный бог Шаггорат. Вообще неизвестно, что с тобой случится после этого. Это при условии еще, что я тебе позволю.
Управляющая этим замком ужасов неуверенно посмотрела на Скримджоя.
– Она права, Жаннет. Ее еще и Хаос касался, более того, она уже была за границей смерти. Так что я и сам не знаю, что с тобой может произойти.
Взгляд голубых глаз заметался между мной и жемчужиной.
– Ты дашь мне ей попользоваться, – сказала она глухо, обнаруживая трезвый ум, – вылечу ожог, заодно несколько лет скину. Каждый следующий раунд принесет нам новые проблемы, и мы можем закончить это сейчас. Идет?
Я кивнула, снова укладываясь на стол. Не хочу на это смотреть, но от крика и запаха паленой кожи закрытые глаза не спасают, к сожалению. Она действительно умна, просто, похоже, доставалось ей в жизни изрядно, вот и прячется за маской дорогой шлюхи, как привыкла. Пожалуй, она мне даже начинала нравиться.
Когда я снова посмотрела на Скримджоя, никого больше вокруг не было: ни Жанетт, ни слуг. Мертвячий эльф сидел, вертя в руке резной бокал с вином, и задумчиво разглядывал меня.
– Что из этого ты подстроил? – тихо спросила я.
– Все.
– Все?! Зачем тебе это было надо-то?!
Он потянулся, вытащил жемчужину из бокала и вложил ее мне в ладонь, а потом, поднявшись из-за стола, принялся прохаживаться за моей спиной взад и вперед.
– Линд и Жанетт – это будет очень смешно. Одетта мучается от чувства вины, посмотрим, как она теперь поступит. Тебе я хотел сделать подарок. Ну а маги – так, за компанию, Кассэл начал меня помаленьку раздражать. Трус. Не люблю. Мой черед спрашивать. Когда ты впервые оказалась в постели с тем, кого ты увидела вместо меня вчера, как это было?
Я усмехнулась зло.
– Никак. Между нами ничего не было.
Он замер на миг где-то позади меня.
– О… Может, поэтому ты чувствуешь так сильно? Да. Ты не смогла получить то, что ты хочешь. Как любопытно. Может быть, дело в этом?
– Я тебя не понимаю.
– Я – очень сильный маг, – терпеливо и спокойно пояснил Скримджой, положив ладони мне на плечи, – и я могу взять все, что мне хочется. Поэтому мне так скучно. Нет… интереса. Поэтому ты меня так развлекаешь. Я – эмпат и могу свести с ума многих женщин, но не тебя. Ты слишком сильно жаждешь кого-то еще. Вот почему, я не отпускаю тебя. Я хочу получить эмоции, которые ты не хочешь мне дать. Потому что они уже принадлежат другому. О…
Смазанное движение, комната крутанулась, будто бы она была дварфийской механической каруселью, и я снова застыла каменным изваянием в руках Скримджоя.
– Боишься меня? – спросил дроу с нездоровым азартом.
Я медленно покачала головой.
– Есть определенный предел, после которого человек уже ничего не боится. Я просто хочу, чтобы это все как-то кончилось. Скажи мне, есть что-то такое в принципе, на что ты не сможешь мне ответить?
– Да, но ты не должна спрашивать, что именно. Это будет попытка сжульничать, и ты можешь погибнуть. Но направление твоих мыслей верное.
Мы вышли из столовой и теперь шли куда-то по коридору, видимо, направляясь к «его» башне.
– Теперь мне ясно. Я умерла от берсовой отравы, – мрачно проговорила я, – и это – бездна. Наказание за все про все.
Дроу покачал головой.
– Бездны нет, как таковой.
– Еще как есть.
– Ты носишь свою бездну в себе, ненаглядная, только и всего. Сама запираешь свою камеру, сама выбираешь себе пытки. Но не переживай. Если тебе нет и полутысячи, это нормально. Глупо, но нормально.
– Сама себе?! – возмутилась я. – Этот с позволения сказать обед…
– Подожди, – Скримджой остановился прямо последи коридора, протянул ладонь и коснулся двумя пальцами моего лба, – вспомни… ну скажем, как я немного поцарапал мага.
– По-ца-ра-пал?!
– Конечно! Он жив и практически здоров. Вспомни, отчего ты так не желала на это смотреть?
– Ты издеваешься. Да кому, кроме таких как ты, может быть приятно смотреть, как другой мучается?
Прохладные пальцы надавили чуть сильнее, и мир вспыхнул цветным фейервеком…
…Я сидела в столовой, вцепившись пальцами в резную ножку бокала. Эт-то еще что?
– Нет, – пробормотал мэтр Кассэл, вжимаясь в спинку кресла, – я боюсь крови. Не нужно. Пожалуйста! Я больше не хочу играть! Не нужно!!
Голос сорвался на визг, но призванные лозы уже растягивали его животом на обеденном столе. Со звоном разбился упавший бокал вина, снова вскрикнула умненькая девушка с глазами лани, невольно закусила губу управляющая замком. Мантия Кассэла испачкалась в красном вине, а на ее рукав пролился соус.
Я кусала губы, не понимая, реально это или нет?
– Смотри, ненаглядная, – улыбнулся мне дроу, – у меня нет ножа, только… А пусть будет этот соус, и все. Мэтр Кассэл, подыграйте мне, сделайте одолжение.
Красный перечный соус полился по белой коже мага, а тот закричал, срываясь на визг, и столько в этом вопле, казалось, было боли, что алые потеки и вправду стали казаться струйками крови. Меня замутило, и я снова отвернулась.
– В чем дело? – полюбопытствовал дроу. – ты же знаешь, что я не причиняю ему вреда. Более того, это все сейчас вообще происходит в твоей голове! Так почему ты отворачиваешься? Посмотри на меня. Ну же! Это твой ум создает для тебя бездну. Он сам дорисовывает боль. Боли – нет. Даже иллюзии боли нет, так зачем отводить глаза?
Столовая рассыпалась, будто кто-то встряхнул калейдоскоп, мигом сменив картинку… Мы стояли в ночном саду под ветвями неизвестных деревьев, с которых облетал розовый цвет. Только вместо дроу передо мной стоял Дэвлин. Ветер трепал выбившиеся из хвоста смоляные пряди, и запутывал в них лепестки цвета вечерней зори. Он смотрел мне в глаза и тепло улыбался, чего на самом деле не делал никогда в жизни. А потом притянул к себе, дотронулся губами до лба, да так и замер.
– Я больше никуда тебя не отпущу, – выдохнул он, – я хочу, чтобы ты была со мной всегда.
Я отпрянула, уставившись ему в лицо – точь в точь. Вот же паскудство…
Тогда Дэвлин снова мягко улыбнулся, таки не разжимая рук.
– Я люблю тебя, Крис. Прости, если мне понадобилось слишком много времени, чтоб это понять.
– Хватит! – рявкнула я, чувствуя, что из глаз потекли непрошенные злые слезы. –Больной ублюдок! Да как ты вообще смеешь?!
– Ты же знаешь, что это иллюзия, – покачал головой призрак, – этого нет, ты прекрасно знаешь, что этого нет, что тогда выводит тебя из равновесия? Ты же сейчас стоишь посреди коридора, а это только то, что ты сама желала бы видеть. Желание… А что если мы скользнем в сторону страха?
Ветер усилился, плеснув мне в лицо целую горсть лепестков, заставив на миг прикрыть глаза. А потом картинка снова сменилась, да так, что я невольно вскрикнула.
Теперь с ветви дерева свешивались цепи, такие же, как в недавней камере, и на сей раз Дэвлин, раздетый по пояс, был пленником.
– Помоги… – выдохнули окровавленные разбитые губы, когда помолодевший Орен Берс размахнулся плетью и с отвратительным влажным шлепком содрал очередную полосу бронзовой кожи.
Я кинулась к нему, но чьи-то пальцы, вцепившееся в мое плечо мертвой хваткой, удержали на месте.
– Крис, – очень медленно и спокойно проговорил Скримджой, – включи, наконец, голову. Этого – нет. Это всего лишь твой страх. Перестань его чувствовать. Сейчас.
Свист рассекаемого кожаным хлыстом воздуха, хлюпающий звук лопнувшей кожи, приглушенный стон, брызги крови.
– Прекрати это немедленно! – потребовала я.
– Так ничего и не происходит. Что прекратить? Ну, подумай сама. Что это за сад? Как ты могла здесь очутиться, а? А Берс, он же мертв. Не придумывай причину, чтобы чувствовать боль. Ну! Давай!
Это не Дэвлин, повторяла я себе, не он. Это морок. Морок, который нарочно принял это обличие, чтобы поиздеваться. Бездна! На смену ужасу пришла обжигающая злоба на того, кто посмел показывать мне подобное.
– Да… – проговорил темный. – Да, вот так, еще…
Сад начал блекнуть, а фигура в цепях оказалась внезапно обычным огородным пугалом. Берс же превратился в воткнутый в землю шест с надетым на него перевернутым кувшином с намалеванными глазами да ухмылкой.
– Неплохо, это все еще неправда, но ты смогла изменить отношение к тому, что видишь. Еще! Злость, это прекрасно.
Я потопала ногой, и земля, поросшая мягкой на вид травой, внезапно оказалась твердой, как камень. Потому что это и есть камень. Мы стоим в коридоре. Сада – нет.
Реальность текла и менялась, будто следуя за сменой моего настроения, в один момент взошло солнце, тут же, впрочем, затянувшееся черными жирными пятнами дыма. Вместо деревьев поднялись останки полуразрушенных домов.
Зараженный Хаосом город.
Центральное дерево засохло, а вместо набитой соломой куклы в цепях висела Клэр. Женщина, которая только что смеялась над тем, как ловко она подстроила смерть Эрика. И упивалась моим полубезумным отчаянием.
Вновь оживший Орен Берс, ни говоря ни слова, с насмешливым поклоном протянул мне свою плеть.
– Что б ты ни сделала! – хохотала безумная некромантка. – Ты никогда его не вернешь! Я забрала его у тебя! О! Ему было так больно! А ведь он так любил жизнь, был таким жадным до удовольствий, торопился жить. Прям как чувствовал, а?