Read the book: «С голосом совпасть»

* * *

Ты, странный, глухой, незаметный,

растущий сквозь тьму, как зерно,

но всё же не ставший заменой

тяжёлой печали земной –

мой голос, сырой и увечный,

желавший, как шумный родник,

струиться сквозь белую вечность

в бессмертия чёрный рудник;

срывавшийся в шёпот порою

и часто – в свистящий бурун,

ты стлался тоскою перронной

и громы метал, как Перун.

Пропитанный спиртом камфорным,

ты путал вовсю полюса

и рвал за пределы комфорта

пустые мои телеса,

и вырвал, похоже что, с корнем,

сломав изумлённую пясть.

Мой голос, я верю, что скоро

смогу я с тобою совпасть

и больше не стану рядиться

за страшное право сказать

про главное это единство,

в последний впадая азарт.

* * *

Я никогда к тебе не прикоснусь,

как слово прикасается к бумаге:

на это мне не хватит нежных чувств,

сердечной глуби, бережной отваги.

Душе не хватит смертного старья –

так понял я, себя назад листая.

А ведь когда-то рядышком стоял,

впритык к тебе. Стоял-стоял и стаял.

И в горсть собрав свою немую грусть –

пустую и простую, как мычанье,

я никогда к тебе не прикоснусь,

как слово прикасается к молчанью.

* * *

Результат не проверен,

хоть решенье дано.

Этот мир не проветрен

и довольно давно.

Я доподлинно верю,

что не буду в раю.

Тихо слушаю Веню

да картофель варю.

Мне б дыханьем подкрасить

эту рыхлую пасть.

К верткой рифме подкрасться

да созвучье подкрасть.

Мне не нужно обратно

(к сим пришел я от сих).

Я сжимаю в объятьях

рук – немытых, немых —

всё, что выревет напрочь,

вырвет слёзы из глаз.

И порукой мне на ночь —

только звука алмаз.

Детское

В те времена я не начал ещё метаться,

не осушал бутылки, в воздух бросал подушки.

Слова такого не знал ещё – пигментация,

но радостный был, когда по весне – веснушки

рожу мою покрывали обильным слоем,