Read the book: «Венецианский лабиринт. Повесть»

Венеция в апреле (не в пример летним месяцам) немноголюдна и даже слегка провинциальна.

Обычно в это время года промозгло и сыро, и с Адриатики дуют холодные ветра, но на этот раз с погодой повезло.

На открытой веранде ресторана, где разместился Алексей Николаевич Фомин, хоть и веяло прохладой от канала, но уже пригревало весеннее солнце.

На будущей неделе дожди не ожидаются, и можно будет вдоволь побродить по городу…

Фомин заказал омара с овощами на гриле, бутылку полусухого вина «Black Diablo» и фрукты.

Алексей Николаевич, конечно, знал, что морские деликатесы следует запивать белым вином, но он очень любил «Black Diablo» и не мог отказать себе в удовольствии совместить нежное мясо омара с ароматом любимого красного вина.

Безусловно, эстеты и доктора-диетологи, вроде Герберта Шелтона, советуют совмещать «приятное с полезным».

Но так и хочется спросить того же Шелтона: «Герберт, а почему нельзя объединить «приятное с приятным»? Кто сказал, что «нельзя», когда хочется?..»

Фомин закурил и блаженно откинулся на спинку стула.

– Жизнь прекрасна! – произнес Алексей Николаевич вслух и в эту же секунду вздрогнул – он увидел и услышал, как в ресторан входит шумная ватага русских.

Компания громко разговаривала и смеялась.

Три девушки модельной внешности и молодые мужчины, которые тут же отдали приказание метрдотелю составить и сервировать для них столы на веранде, поскольку они много курят.

Фомин узнал некоторых из этой разудалой русской компании.

Вон тот худой и длинный, как пожарная каланча – это Сергей Гордон, режиссер Мосфильма.

Странный типчик этот Гордон – режиссеришка усредненного дарования, но c психологией патологического завистника и насмешника надо всем, что другие считают выдающимся, самобытным, уникальным.

Чужой успех он воспринимает, как личное оскорбление, и всегда норовит за глаза охаять кого-то или что-то, найти изъяны.

Лицо у Сергея всегда болезненное, желчное.

Худые кривые пальцы постоянно что-то перебирают, переставляют, и, подчас кажется, живут своей жизнью, отдельной ото всего остального тела.

В России Фомину частенько доводилось встречаться с московскими киношниками, в обществе которых был и Гордон.

И ни разу Алексей Николаевич не слышал от этого режиссера ни одного комплимента ни в чей адрес.

Зато Гордон (подолгу и с удовольствием творческого онаниста) вещал о собственных планах и завершенных кинопроектах.

Девушек он любил… нет, это не то слово, потому что Гордон никого, кроме себя, не любил.

Вернее будет сказать так – девушек он предпочитал эффектных, но недалеких умом.

А таких манекенных красоток в Москве хоть пруд пруди (со всей России едут покорять столицу!), и поэтому на богемных тусовках Сергей Гордон никогда не показывался дважды с одной и той же пассией…

Здесь же его родственник Паша Рост – круглолицый, абсолютно лысый и очень толстый (даже рыхлый) человечек без профессии и увлечений.

Может быть потому, что он родился с «золотой удавкой на шее», то есть был сыном преуспевающего московского олигарха.

Кстати, два или три года тому назад Гордон выгодно женился на дочке этого самого олигарха – такой же толстой, мордатой и некрасивой, как и ее братец Паша.

И теперь жена Гордона безвылазно сидела в элитном коттедже на Рублевке, а Сергей постоянно таскал за собою Пашу, чтобы тот щедро расплачивался в ресторанах и за прочие развлечения.

– Мой пузатый кошелёк!.. – так за глаза называл Гордон Пашу.

В блуде Сергей ничуть не стеснялся брата своей жены. Он был уверен, что Паша его не выдаст.

И Паша был счастлив мотаться с Гордоном и его киноэкспедициями по странам, городам и весям, а в Москве – по ресторанам, вечеринкам и элитным притонам, потому что на этих тусняках его хоть кто-то замечал.

Да и чуть ли не каждый день встречаться со знаменитостями ему тоже очень нравилось.

Паша (в отличие от Сергея) никогда ни о ком не говорил худого слова.

На гламурных тусняках он клал свои пухлые ладошки на выдающийся далеко вперед животик, причмокивал влажными губами и умиленно глядел на Звезд.

Слегка, но постоянно покачивая шарообразной головой китайского болванчика, он тихонечко и вполне искренне восклицал писклявым голоском:

– Ой, как интересно!.. Замечательно!.. Превосходно!..

Если б на Паше был не дорогой итальянский костюм, а юбка из грубой мешковины, то он походил бы на преданного добрейшего придворного евнуха из азиатских сказок.

Наверное, именно поэтому девушки относились к нему, как к подружке…

Был в этой компании и кинопродюсер Николай Петрович Серов с прекрасной супругой Мариной Андреевной.

Николай Петрович – крепко сложенный, брутальный 45-тилетний мужчина – больше походит на бандюгана, чем на бизнесмена.

Матершинник, позёр и хулиган, но обладает особым даром увлекать скупых инвесторов своими (подчас весьма утопическими) идеями.

Было в нем что-то от Есенина, Шукшина, Высоцкого, но отнюдь не в творческом смысле, а в разбитном поведении.

Серов, не задумываясь, мог обматерить кого угодно, невзирая на высокие чины и заслуги в области культуры, мог пнуть под зад нерадивого работника на съемочной площадке, мог на гламурной тусовке «дать в дыню», как он выражался, какому-нибудь «зазвездевшему» актеру.

Где бы ни появлялся Николай Петрович, в его полупьяном разбойничьем взгляде рекламной строкой светился многообещающий слоган: «Хочешь умереть? – спроси меня КАК!»

Странно, но хулиганские выходки продюсера Серова всегда сходили ему с рук.

Впрочем, нет тут ничего странного.

Когда-то (с 1986-го по 2003-й годы) отец Николая Петровича был очень влиятельным МВДэшным генералом – дослужился до замминистра.

Вот генеральский сынуля и сотрясал безнаказанно богемную элиту матюгами, зуботычинами, да пинками.

И даже когда его отец с почетом ушел на пенсию, Серова-младшего все равно побаивались – так сказать, по инерции.

Но рядовые киношники, хоть и робея от страха, всё же с удовольствием соглашались работать на проектах Серова, потому что знали – Николай Петрович, конечно, и в ухо может заехать, но в отличие от многих других кинопродюсеров, никогда никого не обижает «рублем»…

Супруга Серова – Марина Андреевна – полная ему противоположность: женственна, красива, мудра.

Живут они вместе уже почти двадцать лет.

Детей им Бог не дал.

Как уживаются два этих совершенно разных человека? Что их объединяет?..

Когда рассказываешь о какой-нибудь супружеской паре, так и хочется сказать: «Они дополняют друг друга тем-то и тем-то…»

Но такое определение отнюдь не подходит для общего портрета четы Серовых.

Скорее всего, Марина Андреевна, как некий противовес, всегда сдерживала своего буйного супруга и не давала ему свалиться на самое дно поведенческого беспредела.

Вот и подумайте – разве «противовес» может быть «дополнением»?..

А еще всезнающие психологи авторитетно заявляют, что «Супруги, прожившие вместе много лет, становятся похожими друг на дружку, как сиамские близнецы!..»

Вполне возможно, что в большинстве случаев, так оно и есть.

Но тогда супруги Серовы – ярчайшее исключение из этого правила!

Потому что, чем дольше они вместе живут и работают, тем ярче проявляется вульгарный эпатаж Николая Петровича на фоне изящной интеллигентности Марины Андреевны.

Пожалуй, единственное, что их объединяло и до сего дня объединяет – это кино.

Впрочем, и здесь они резко отличаются своим подходом к общему делу.

Во время их совместной работы на том или ином кинопроекте режиссер, оператор или кто-то другой из многочисленной съемочной группы никогда не обращаются с вопросами к генеральному продюсеру Николаю Петровичу (его боятся).

Все вопросы оперативно решаются только через сопродюсера Марину Андреевну Серову (ее любят).

Все это Фомин знал не понаслышке – по опыту…

Шесть лет назад супруги Серовы продюсировали фильм «ГрафЪ ИгнатьевЪ» по одноименному роману Фомина о легендарном русском офицере Алексее Алексеевиче Игнатьеве, который с 1916-го по 1925-й годы был военным атташе России во Франции.

Вкратце фабула романа «ГрафЪ ИгнатьевЪ» такова…

*******

Действие начинается с эпизода, как в 1950-м году граф Алексей Алексеевич Игнатьев (седой статный аристократ) неторопливо ходит по русскому кладбищу в Париже – Сент-Женевьев де Буа. Иногда он останавливается у надгробий, прижимает ладонь правой руки на уровне сердца и кивком головы поминает тех, кого знал.

У двух каменных плит граф задерживается. На одной выбито: «Большевики, будьте вы прокляты!», а на другой: «Русские, любите Россию, какою бы она не была!..»

Алексей Алексеевич тяжело вздыхает и вспоминает…

После отречения Николая II от престола и октябрьского переворота 1917-го года на банковском счете графа Игнатьева в Bank France числилась «астрономическая» сумма – 225 миллионов золотом!!! – неплохие деньги, не правда ли?.. Это были деньги Российской Империи, отпущенные на военные заказы и поставки. И когда Империя рухнула, а в России смерчем поднялась смута и вспыхнула братоубийственная бессмысленная Гражданская война – дипломатические отношения между Россией и Францией были прерваны…

Граф Игнатьев, находясь в Париже, легко мог бы присвоить себе эти унаследованные суммы. Тем паче, что Военное ведомство, которым он руководил, прекратило свое существование, и единственным (!) хранителем и распорядителем этих денег был именно он – значимой была только его подпись с «Ъ» на конце – «ИгнатьевЪ»!

Однако Алексей Алексеевич не умел торговать своей совестью, и такие слова, как «Офицерская Честь» и «Патриотизм» были его личным Знаменем. А в лихую годину все человеческие качества, как раз и проверяются на прочность!..

В предместьях Парижа он вел небольшое домашнее хозяйство для скудного пропитания, донашивал костюмы и обувь, но не потратил на себя ни единого гроша, ни франка с банковского счета!..

Многочисленные соотечественники графа Игнатьева (монархисты, анархисты, эсеры, большевики, либералы, простые вынужденные эмигранты…), кто уговорами, а кто и запугиваниями, пытались завладеть этими «золотыми» миллионами. За деньгами началась настоящая охота!..

Игнатьев горько произносит пророческую фразу: «У слова «ПРЕДАН» двоякий смысл!..»

Так и случилось! Граф нажил себе много врагов, от него отреклась мать, отвернулись друзья, ушла жена, но Алексей Алексеевич упрямо твердил одно и тоже: «Это деньги России! Я верну их на Родину, когда там установится настоящая власть, какою бы она не была!..»

И только 1925-м году, после того как между Францией и Советской Россией были возобновлены дипломатические отношения, граф Алексей Алексеевич Игнатьев передал все деньги большевикам через их полномочного представителя Леонида Борисовича Красина…

И снова 1950-й год. Париж. Кладбище Сент-Женевьев де Буа.

Высокий статный седой аристократ, опираясь на трость, медленно идет к выходу. Перед тем, как повернуть за угол, он оборачивается к нам лицом. Какое-то время смотрит нам прямо в глаза. Затем прикладывает правую руку к груди на уровне сердца и коротко с достоинством кивает…

*******

Эта история абсолютно реальная!

Работая над романом, Фомин долго рылся в военных и политических архивах, но так и не смог найти – куда же ушли те деньги?

Ушли и пропали!..

По крайней мере, до России эти 225 миллионов так и не дошли – видимо «осели» на зарубежных счетах горстки властьпридержащих большевиков.

А в 1926-м полпред Красин (через год после этой сложной и опасной финансовой аферы) как-то «нечаянно умер» при весьма странных обстоятельствах…

Вот именно по этому роману (а затем и сценарию) Фомина шесть лет тому назад Николай Петрович Серов и продюсировал одноименный фильм, а его супруга Марина Андреевна, как всегда, была сопродюсером и, без преувеличения сказать, «Душой» фильма «ГрафЪ ИгнатьевЪ».

В той кинокартине снимались только Звезды (понятно, что российского, постсоветского масштаба).

И Серов с придыханием рассказывал Фомину, что однажды на закрытом просмотре он демонстрировал эту историческую кинодраму Президенту России Владимиру Путину.

После просмотра глава государства (в прошлом – офицер КГБ), как всегда – сдержано и сухо – одобрил:

– Хороший фильм… патриотичный… побольше бы таких…

Но, увы и ах, на дальнейшую (прокатную) судьбу фильма эта одобрительная реплика Президента никак не повлияла…

Кинокартина действительно получилась красивая, душевная и в финале даже трогательная до слез, но слишком уж ретроклассическая.

Поэтому «ГрафЪ ИгнатьевЪ» хоть и получил пять различных Призов (в том числе и за сценарий) на международных и отечественных Кинофестивалях, но в широкий прокат так и не вышел – ни одна кинопрокатная компания не взялась «раскручивать» этот фильм.

Господам прокатчикам с высокой горы начхать и на российскую историю, и на патриотизм, и даже на мнение Президента – им нужна чистая выгода в виде кинотеатральных сборов…

Впрочем, Бог с ними – Он им судья!..

С тех пор Николай Петрович продюсировал только те фильмы, которым заранее был гарантирован хоть какой-то коммерческий успех.

И теперь Серов, предвидя за своей спиной злорадные издевательства коллег над его убогими «творениями», вперед всех поносил свои фильмы.

Но творчество давно уже ушло на задний план – осталась голая коммерция!..

Что поделать? – продюсеру, как и прокатчикам, нужны деньги!..

А кому они не нужны?..

***

Первым Фомина заметил Николай Серов.

Он раскинул руки в стороны и закричал изумленным могучим басом, будто Ноздрев, встретивший Чичикова в трактире:

– Ба!.. Какими судьбами?.. Ляксей Николаич, зацелуй тя монашки в подмышки!.. Сколько лет, сколько зим?..

Николай Петрович, дыша густым перегаром, так крепко обнял Фомина, что в позвоночнике Алексея Николаевича что-то хрустнуло.

Серов, как библейский Самсон, обладал необычайной физической силой и не всегда правильно рассчитывал ее.

– А ну, давай к нам за стол! – безапелляционно скомандовал он.

– Но… я… – замялся было Алексей Николаевич.

Однако Николай Петрович, не церемонясь, уже подталкивал Фомина к своей компании, внимательно наблюдавшей за этой сценой.

– Никаких «но»! В кои-то веки встретились!.. А мы здесь с Гордошкой очередной «шедевр» снимаем!.. Это будет не фильм, а кунсткамера изощренного уродства!.. Сценарий – говно Пегаса, режиссер – дурак набитый этим самым дерьмецом, а актеры все до одного бездари. Я их возле Мосфильма подобрал. Они там милостыню просили. В общем, все, как всегда – Шапито уехал, а я за клоунами присматриваю, чтоб эти насекомые не разбежались!.. Но…

И Серов, словно оправдываясь, перешел на приватный полушепот:

– Деньги на фильму отстегнул один о-очень богатенький Буратино из «Газпрома», только чтобы его шлюху секретутку в главной роли сняли… Так что усё нормалдык!!! – успешно осваиваем бюджет!..

На языке российских киношников словосочетание «осваивать бюджет» означает «как можно больше украсть денег, выделенных инвестором».

Не секрет, что на кинопроизводстве все крадут всё. Как еще при этом фильмы умудряются снимать – уму непостижимо!..

– Николай Петрович, почему это у вас «режиссер – дурак»?.. – обиделся Гордон, не повторяя – чем «набитый».

– Кто сказал «дурак»? Я сказал?.. Прости, Сергуня! Ты не дурак… Ты мудила с Нижнего Тагила!.. Исходники, Гордоша, ты сам будешь Пинокио демонстрировать – я в этом позоре не участвую!.. Всё! Стоп!!! О работе – ни полслова!.. Дамы и господа, позвольте вам, недорослям, представить Светоча русской литературы Ляксея Николаича Фомина!..

Фомин легким кивком поприветствовал эту разношерстную публику и с чувством поцеловал руку Марине Андреевне Серовой.

– Марина Андреевна, вы, как всегда, прелестны! – улыбнулся Фомин.

– Спасибо, Алексей Николаевич! Очень рада вас видеть!..

Сели за стол.

Компания почему-то несколько притихла, зато Николай Петрович говорил, не умолкая и басовито гогоча:

– А знаешь, как наша фильма называется?.. Эротическая драма «Двое в поле, не считая комбайна»! О, как!.. Джером восстанет из могилы, чтобы всех нас задушить!..