Read the book: «Проклятый город»
1753 год. Салем
Туман лёг на пустые улицы города. Окна домов надежно заколочены, а масляные лампы потушены. Салем крепко спит, чего нельзя сказать о его жителях.
Под тяжёлым весом скрипят полы. Человек в чёрном плаще запирает дверь на засов и выпрямляет плечи. Он очень много работает и потому устаёт, вдобавок страдая от «чёрной» оспы, старик переносит страшные головные боли, ломоту в теле и отвратительную сыпь, которая покрыла все его тело. Чтобы скрыть свою болезнь и мерзкие папулы, он носит чёрную маску и много-много ткани. Болезнь – не причина отказываться от своей цели, именно так он считал и ни разу не отступался от своей точки зрения.
Избавившись от легкого головокружения, старик оборачивается всем телом к огромному окну, у которого стоял не менее огромный стол из красного дерева с изысканными вырезками в стиле французской моды. Стол очень старый, тем не менее, от него исходит сила, жизнь и мудрость. Бронзовая масляная лампа разгоняет полумрак, привлекая к себе излишнее внимание мотыльков, бьющихся о стекло, жадно пытающихся прикоснуться к свету, совсем не понимая, что этот свет – их гибель. Небольшая фигура сидит спиной к вошедшему старику и медленно, аккуратным почерком, выводит чернилами одно и то же предложение, раз за разом, внимательно изучая каждую букву. Старик стиснул зубы от боли в суставах и пообещал себе в скором времени избавиться от мучений, которые подарила ему оспа. В комнате повисла тишина, полная шёпотов и страхов.
– Забавное явление, – заметил старик, взглянув на мотыльков у лампы, – и ведь у людей так: мы стремимся заполучить то, что в конечном итоге приводит нас к смерти.
Фигура за столом не перестала писать, но все её внимание было настроено на реплику вошедшего.
Мужчина в мантии сделал пару шагов к громадному стулу и навис над совсем ещё юной девочкой в ослепительно белом платье из хлопка. Она задержала дыхание и ещё старательней начала выводить буквы на жёлтом листке бумаги, боясь оставить где-нибудь кляксу. Таких листков с одним и тем же предложением собралась целая стопка, и хоть рука девочки неимоверно ныла, она не останавливала свою работу, потому что знала, что за подобное можно заработать наказание.
– Жизель, ты большая молодец. Продолжай стараться, и тогда ты станешь великой среди могущественных, – искренне удивился старик, похлопав по плечу забинтованной рукой девочку.
Поставив точку в конце строчки, Жизель слегка выдохнула, усмиряя своё маленькое сердце. Она знала, что один неверный жест или ответ повлечёт за собой страшное наказание в виде десятиминутной порки. А её тело и без того все в шрамах.
– Благодарю, наставник, – кротко ответила она.
Старик, легонько кивая головой, посмеялся. Ему и в голову не приходило, что самая бездарная ученица может стать лучшей среди своих соплеменников. Обойдя стол, он встал напротив темноволосой девочки и гордо поднял голову, сверкнув чёрными глазами. В полумраке он ещё ужаснее, чем при свете дня. Жизель боялась взглянуть ему в глаза, посмотреть сквозь маску и увидеть мерзкие волдыри «смерти». Поэтому она сидела смирно, крепко сжимая пальцами перо в крохотной руке.
Изучив взглядом двенадцатилетнюю ученицу, старик облизал сухие губы под чёрной бархатной маской и спросил:
– Ты боишься меня, дитя?
Сердце в груди Жизель замерло. Она неуверенно подняла голову на страшную фигуру и сглотнула горький ком в горле.
– Я вас не боюсь, но в тоже время опасаюсь.
Наставник ухмыльнулся над ответом девочки.
– Кажется, ты много чему научилась за эти три года. Порка идёт тебе на пользу, дитя, – девочка стиснула челюсть, бегая глазами по тёмному кабинету, – думаю, ты готова.
В это мгновение Жизель почувствовала неописуемую боль в животе и резкую тошноту. Она круто подняла на наставника взгляд и округлила свои маленькие серые глаза, переполненные страха и сомнений.
– Что?..
– Да, Жизель, ты готова. Тебе осталось пройти только одно испытание, после чего тебе выпадет честь защищать человечество от демонов, – старик поглядел сквозь побледневшее лицо девочки и громко выкрикнул: – Привести мальчишку!
И секунды не прошло, как в комнату вошли четыре высоких человека в чёрных мантиях с красным знаком на груди. Знак представлял из себя круг, в центре которого расположена полная луна, сшитая из красной нити и клинок. Воздух будто свернулся. Стража бросает к ногам напуганной девочки человека с завязанными руками и ногами. Это был маленький мальчик, почти такого же возраста, что и Жизель. На его макушке головы глубокая рана, волосы липкие от крови, одежда грязная и мокрая. Он был похож на живого мертвеца, и запах соответствовал первому впечатлению.
Старик кивнул мужчинам, и те покорно покинули комнату, где витал аромат крови и смерти. И вправду, смерть близка.
Наставник медленными шагами прошёл к пленнику и сел перед ним на корточки, разглядывая его внешний вид, а тот, в свою очередь, глядел лишь на пол, кашляя собственной кровью.
– Назови своё имя, – громко приказал старик мальчику, и когда тот не послушался, он крепко схватил его за отросшие волосы на голове и показал лицо Жизель.
Девушка скривила гримасу от омерзения и одновременно ранней скорби, ведь ей было ясно, что мальчику живым отсюда не выбраться. Лицо его было изуродовано шрамами и синяками, оно разбухло.
– Я сказал тебе назвать своё имя, паршивец! – крикнул снова старик.
Сглотнув слюну, пленник севшим голосом выдал:
– Кай.
– Погляди на него, Жизель. Внешне он обычный человек, мальчик, ребёнок, такой же, как и ты. Неправда ли?
Жизель быстро кивнула. Старик с брезгливостью оттолкнул голову мальчишки и встал с корточек, вытирая мантией испачканные чужой кровью руки, хоть они и были забинтованы. Ненависти его нет предела.
– Паршивец! Обманщик! Демон! – сплюнул он, пнув ногой ребра Кая, который скрутился от боли. – Он вовсе не человек. Это маска. Смотри внимательно, Жизель, смотри и запоминай. Вот от кого мы спасаем мир. От монстров! А что нужно делать с монстрами, Жизель?
Боковым зрением наставник уставился в сторону онемевшей от страха девушки. Она моментально привстала с места, руками хватаясь за спинку стула.
– Монстров нужно убивать, – почти шёпотом ответила она, не убирая взгляд с полуживого мальчика.
– Умница. Да, их нужно убивать. Запомни, девочка, три железных правила охотников: «Не щади. Убивай. Наказывай». Никогда не отрекайся от этих правил, иначе… они тебя победят.
Старик небрежно хватает Кая за воротник рубашки и поднимает на слабые ноги, которые зудят от боли. Мальчишка прикусил разбитые губы и прикрыл веки. Говорить не было сил, да и что он мог сказать? Разве его оскорбления, угрозы или мольбы о пощаде что-то изменят? Он бы мог заклинанием унести себя на другой конец света, но его сил еле хватает для того, чтобы дышать. Да уж, а ещё говорят, что сумеречные существа монстры. Настоящий монстр – это человек!
– Сейчас ты докажешь верность охотникам, – сообщил наставник, не смотря на Жизель.
Он достал изо пазухи клинок и протянул его к ученице. Та в свою очередь оцепенела, бегая глазами по острому оружию, понимая весь ужас этой ситуации. Ещё пару минут назад она выводила чернилами буквы, а сейчас чернила стали кровью, буквы же подобны кинжалам. Её сердце обливается кипятком, а разум полностью отключился.
– Наставник… – попыталась поспорить она, но старик непоколебим.
– Бери.
Жизель вновь сглотнула комок и перевела взгляд на мальчика, а потом на своего учителя.
– Он же дитя…
– Глупая девчонка, он демон! Колдун! Вспомни сколько людей в Салеме пострадало от таких, как он! Убей его. – наступила звенящая тишина, а затем тишину нарушил крик: – Я сказал, убей его!
Девочка с дрожащими руками хватает клинок и не может сделать шаг. Она знает, что должна, но боится отбирать чужую жизнь. Кто она такая, чтобы распоряжаться кого убивать, а кого щадить? Для этого есть Бог.
«Монстры должны умирать», – повторяет она себе в уме. Собравшись с мыслями, Жизель шаг за шагом приближается к юному магу и смотрит прямо в его прикрытые веки. Минуты замерли. В крови бьет адреналин. Она крепко сжимает клинок в руке, переводит дыхание и застывает в пару сантиметрах от пленника.
– Монстры должны умирать, – сказала она Каю, и в эту секунду, глазом не моргнув, перерезала ему кинжалом горло.
Темная кровь брызнула на белое платье Жизель, испачкав не только наряд, но и её лицо. Мальчик, задыхаясь, падает на пол и бьется в конвульсиях, проживая последние мгновения своей короткой жизни. Кто бы мог подумать, что его судьба так жестокосердна… Сперва в библиотеке слышался кашель, который был полон знаков, но сейчас только тишина. Пламя лампы задергалось.
– Я ошибался на твой счёт, – признался наставник, – ты будешь великим охотником.
Жизель смотрит на своего учителя, глубоко вдыхая и выдыхая, а затем слегка проводит кончиками пальцев по крови на своих щеках. От неё пахло железом, победой и смертью. Прекрасная смесь для охотников. Её рука невольно тянется к губам, после чего она облизывает один палец, наслаждаясь красным нектаром монстра. И с этой минуты все изменилось. Её серые глаза вспыхивают и меняют оттенок: сперва искры жёлтые, а после они исчезают, но к ним на замену приходит коричневато-оранжевый оттенок. Отныне магия живёт в сердце девочки, и её сущность неотвратима. Жизель была рождена для того, чтобы убивать. Убивать монстров, питаясь их магией, чтобы защитить людей.
– Благодарю за доверие, наставник. Я вас не подведу, – спустя паузу чужим голосом сказала Жизель.
Старик хотел было ей ответить, но его прерывает какой-то шум со стороны книжных полок: какая-то рукопись упала на пол.
Охотники нахмурили брови и подозрительно посмотрели друг на друга.
– Кто здесь? – громогласно спросил старик, достав ещё один клинок.
Не дожидаясь ответа, он помчался к полкам и принялся раскидывать книги по углам, стараясь найти неизвестного в кромешной тьме, которую он разрывает своим остриём. Но никого не было.
Или было, но только не в это время.
Волчий чертог
Салли Хилл – город опасностей и секретов: прибыв сюда, вы уже никогда не вернётесь назад такими, какими были когда-то. Город меняет вас, питается вашими страхами. Но несмотря на это, мир не стоит на месте. Подобное невозможно, это нонсенс. Возможно, кому-нибудь и хочется проживать один и тот же день несколько раз подряд, проживать те же эмоции раз за разом, но мир, к счастью или к сожалению, продолжает вертеться вокруг Солнца, а ночь сменяется днём, наступают закаты и рассветы, приходят приливы и отливы. Забавно… Нашей планете четыре с лишним миллиардов лет, но спустя столько времени, лишь сейчас немногие из нас узнают о существовании сумеречного мира – мира полного страхов, опасностей и волшебства. Интересно, когда же всё-таки зародилась магия? И кто стал зачинателем всего этого Зазеркалья? Кажется, нам ещё многое предстоит узнать. Мы ни раз будем удивляться, бояться и стремиться стать частью чего-то таинственного, опасного, но не на шутку манящего. Такова наша натура.
И вправду, жизнь не стоит на месте, поэтому мне нужно взять себя в руки и сделать это. Мне нужно встать с постели и отправиться на работу.
Черт возьми, я одолела древнюю ведьму и семейку вампиров, смогу сделать и это! Раньше было легче, потому что раньше мне было известно, что покинув дом, я увижусь с дорогими друзьями… Но теперь все иначе. Перемены явно не к лучшему, ибо каждый чертов день я тоскую по ним. Мне дико одиноко, однако, увы, мое нытьё не вернёт Билла и Генри в Салли Хилл. Зачем нужна магия, если я не могу пользоваться ею сполна? В чем весь смысл? Дурацкое равновесие!
Но вот настал новый день сентября – время душевной боли, сонливости и рутины. Всё-таки не зря осень для меня не самое любимое время года. Первые сухие желтые листья, опавшие на газон и трассу, напоминают мне о прошлом… Прошёл год с тех самых пор, когда началось мое приключение. Год назад, в эти дни, мы с Биллом трудились в поте лица, стараясь найти какие-либо зацепки об оборотне, терроризирующего город. Поверить не могу… Время пролетело так быстро.
Салли Хилл уже забыл о кровавой ночи, которую устроили Олсоны; они живут дальше, изредка оглядываясь назад, покрываясь мурашками и впадая в депрессию. Однако тёмный след вампирам все же удалось оставить после себя: приток туристов сократился в три раза; лишь отважные смельчаки решаются погостить в Салли Хилл, надеясь услышать жуткие истории о волке-людоеде. Кажется, это уже наша визитная карточка. Людям нравятся подобные истории, они клюют на удочку, как идиоты и впитывают ложь, подобно губкам. Народ думает, что смертям пришёл конец, в чем я совсем не уверена. Всегда нужно быть готовыми. Зло не дремлет, оно лишь ждёт подходящего момента, чтобы выпустить когти.
Одним движением пальца раздвигаю шторы на окне, пропуская в свою комнату дневной свет, в котором блаженствует пыль от моей книжной полки. К моему невезению, на небе собрались хмурые гнетущие тучи, заслонившие собой осеннее солнце: обещает пойти дождь. Ненавижу сырость. Не мешкая, привожу себя в человеческий вид, зубной щёткой вальсируя по ротовой полости, после чего принимаю душ, а спустя время завязываю длинные волосы в тугой узел на макушке головы и перебрасываю через плечо наушники. Теперь можно идти.
– О, как раз вовремя! Завтрак на столе, – обрадовала меня мама, когда я хлопнула дверью за своей спиной.
Она обувается в ботинки и одновременно смотрит на наручные часы, словно куда-то спешит. А может, так оно и есть.
– Ты уходишь? – спросила я, застегнув змейку лёгкой спортивной куртки.
– Да. Мне нужно заехать к Ронде, забрать вещи из химчистки, купить продукты, а затем на работу, где меня ждёт мой клиент с множествами расстройствами. В общем, дел невпроворот, – на маме оранжевая рубашка, заправленная в строгие брюки и выходные серьги, которые ей подарил папа.
Красавица. На самом деле, мама очень похорошела. Я рада, что ей удаётся держать себя в руках и много не думать о смерти бабушки. Это был удар в самое сердце. Тем не менее, нашей семьи удалось пройти очередное испытание и жить дальше, как это делают все люди, которые сталкивались со смертью близких. Рано или поздно все мы уйдём, но, как я и говорила, жизнь на этом не останавливается.
Проводив её, я крикнула отцу, сидящему за кухонным столом, что уже ухожу и закрываю входную дверь дома, жадно втянув ноздрями свежий воздух в свои лёгкие. Увы, ветер раскалённый и тяжёлый, будто в нем растворилась ртуть. Небо хоть и затянуто серыми, а местами и темными тучами, но на улице нестерпимо душно: вечером, а может и днём, быть грозе.
Включив музыку, я запихиваю наушники в уши, после чего отправляюсь на пробежку, игнорируя жар и стекающий по лбу пот. Кошмар! А ведь я ещё, дура, напялила на себя куртку. Немедленно избавляюсь от неё, обвязав рукава вокруг талии, продолжаю бежать трусцой. Машины останавливаются на светофорах, кто-то отправляется в школу, другие на работу; поочерёдно открываются лавки, магазины и бутики. Жаль, что эти мгновения я не могу разделить вместе с Биллом. Он, наверное, сейчас собирается на лекции или пьёт бодрящее кофе, латте, его любимое. Или, быть может, Билл думает обо мне в эти секунды и также желает оказаться рядом. Черт его знает. Это же Билл – он непредсказуемый волчонок.
Спустя отрезок времени уже бегу по аллее, все глубже забираясь в лес, который я вызубрила как историю нашего города. Запах палена, утренней росы и ягод щекочет кончик моего носа, заставляя его предательски чесаться. Под подошвой кроссовок хрустят скукоженные желто-оранжевые листья и поредевшая, опущенная к земле, трава, сухие ломкие сучья и корешки. Некоторые листья падают мне на голову, другие мимо. Я будто оказалась в сказке, но зная наш город, это скорее фильм ужасов, но уж точно не детское телешоу. Ловко перепрыгиваю выпирающий корень сухого дерева и мысленно даю себе «пять». За эти месяцы я занялась спортом, поддерживая фигуру и запретила себе есть вредную пищу. Генри рассмеется до потери пульса, когда узнает об этом, в последствии чего затолкает мне в рот огромный кусок пепперони.
Чувствую боль в боку и постепенно сбавляю скорость, стараясь дышать носом, а не ртом. Грудь судорожно вздымается и опускается, капельки пота стекают по шее к груди, отчего ткань прилипает к коже; ноздри горят, точно я дышу углекислым газом. Господи, как же хочется под ледяной душ, чтобы смыть всю грязь и усталость. Наверное, пробежка по утрам была плохой идеей.
Убираю с ушей наушники и прячу их в карман. В эту секунду на телефон приходит сообщение, взбудоражив меня, из-за чего сердце забилось ритмичнее. По губам невольно расплывается улыбка надежды, однако она сразу же стирается с потного лица, когда на экране высвечивается не то имя.
Мама: Забери вещи из химчистки. У меня не получается. Спасибо!
Дерьмо. Сегодня «Старый гном» откроется гораздо позже, чем обычно.
Усмирив сердцебиение, я вновь хочу включить музыку и продолжить пробежку, как слышу со стороны какой-то шум. Так, мне это не по душе. Любой знает, что подобное явление не шалость простого зайца в кустах. На самом деле, из-за своей активной жизни, я уже подозреваю любой звук, любой мутный взгляд или странное движение, ожидая встретить потенциального врага, которого нужно отправить в мир иной. Порой мне кажется, что быть готом куда лучше, чем салемской ведьмой. Подумаю над этим на досуге.
Выпрямляюсь, обернувшись на девяносто градусов в сторону. Шум точно донёсся с южной стороны. Прищуриваюсь, чтобы заметить что-нибудь странное, но за деревьями никого нет либо мне так показалось… Во всяком случае, я точно что-то слышала. На кончике языка уже повисло заклинание, которое по одному моему желанию готово вырваться наружу. И тут я замечаю следующее… Хотя, сперва скорее слышу. Целый хор вороньего карканья. Резко поднимаю голову к небу и улавливаю, что из-за деревьев в мою сторону летит целая туча ворон, которые оглушительно каркают и угрожающе машут крыльями. Их чёрные перья, напоминавшие уголь, добывающийся в шахтах, завораживают меня своим размахом и в тоже время неистово пугают, как человека с клаустрофобией, застрявшего в лифте. В голове одна мысль: бежать!
Ноги сами несут меня вперёд, будто знают, что именно нужно делать. И слава Богу, поскольку мой мозг предательски отключился в сию секунду. В груди колит, а легкие горят, точно в них пробурили дырки, но я не останавливаюсь. Господи, что за чертовщина? Признаться честно, появление стаи застало меня врасплох. Я ожидала увидеть, что угодно и кого угодно, но только не чёрную пернатую тучу зла… Карканье, меж тем, все ближе и ближе, и некоторые птицы уже успели догнать меня, своими когтями цепляясь за волосы и царапая плечи. Кожа вмиг загорела, а капли пота только ухудшали состояние.
– Отцепитесь! – кричу я, прикрывая лицо локтями.
Впереди старое бревно, которое перекрывает узкую тропинку с засохшей грязью, внешне напоминавшую глину. Собрав все силы в кулак, я круто проскользнула под древесиной, пустив пыль птицам в глаза. Смоляная туча продолжает преследовать меня, а в их красных и жёлтых глазёнках я замечаю какой-то безумный блеск. Они будто ведут охоту, а я, получается, их жертва. Ну уж нет!.. Такое невозможно!
Одной вороне удаётся глубоко поцарапать мне руку, и от злости я рычу:
– Клипиум! – птица вмиг отлетает в сторону, врезается в дерево, а затем безжизненно падает в кусты черёмухи.
Заворачиваю влево, где предположительно должна располагаться открытая поляна со срубленными хвойными деревьями. Стая ворон уже кружатся прямо над моей головой подобно вихрю, уничтожающему все на своём пути, цепляясь за волосы, превратив мой аккуратный хвостик, как бы иронично не звучало, в воронье гнездо. Но тут мне улыбнулась удача – поляна прямо по курсу. Я делаю рывок и ускоряюсь, создавая небольшую дистанцию между мной и обезумевшими птицами, после чего с рывком отталкиваюсь от земли, делаю кувырок и приземляюсь на корточки всем телом к стае бешеных чёрных птиц. Те хотят налететь на меня, покалечить, но их ждёт огромное разочарование, поскольку я, затаив дыхание, вытягиваю руки перед собой и во весь голос кричу:
– Кориум вартос!
Волна ветра сбивает всех ворон, отчего они отлетают на пару сантиметров, интенсивно работая крыльями, а затем их тело поедает золотисто-красное пламя; и птицы перед моими выпученными от давления глазами с криком обращаются в пепел, который развеивается по ветру и, словно снег, ссыпется на землю.
В ушах гудит и все ещё слышится карканье… Ничего не понимаю. Что только что произошло?.. Мои глаза тупо уставились на жёлтую траву под ногами, а в висках бешено стучит кровь, не позволяя мне мыслить трезво. Сердце судорожно колотит, будто во мне двигатель самой быстрой машины в мире, и кто-то специально нажимает на газ. Черт возьми, то, что случилось – быль?! Мне ведь не приснился кошмар?
Ни с того ни с сего стая огромных ворон налетела на меня и хотела прикончить… Тут я вспоминаю о своей руке, повернув к ней голову, и замечаю, как по ней течёт струя алой жидкости. Дерьмо! Царапина не такая уж большая, но довольно глубокая. Надо срочно её обработать. Приведя дыхание в обычное состояние, я встаю в полный рост, чуть не потеряв равновесие, и хватаюсь за голову. Волосы подверглись вандализму, а мое тело, можно сказать, террору. Впервые наблюдаю за тем, чтобы живность желала моей смерти. Ну, не считая оборотня. Сесилия никогда не зарекалась о таком явлении, даже во время моей, скажем так, стажировки ведьмы.
– Ох, моя голова… – застонала я, обернувшись всем телом за спину, чтобы убраться из этого ужаса и поскорее забыть об этой утренней пробежке, как о кошмаре.
Поляна с прахом «черной» стаи осталась позади, а я все ближе и ближе к аллее, ведущей к старой водонапорной башне. Если пойти так, то можно выйти прямо к городской больнице, где когда-то в детстве мне вырезали гланды. Вспомню – и тотчас мурашки по рукам и ногам пробегают.
Мои царапины зудят, кровоточат, доставляют дискомфорт в виде неприятных ощущений. Что за странные пташки, хуже Россомахи!
В Салли Хилл несколько месяцев было все спокойно, и я не допущу, чтобы мир и покой в городе нарушился. Больше никакого кровопролития!
Заслонив рукой ветки дерева, делаю шаг и оказываюсь прямо на аллее, полной листьев и запахов гари, будто кто-то недавно разводил здесь костёр. Деревья сбрасывают с себя «жёлтую шубу», отчего, если поднять голову, можно застать цветной снегопад, который вместо того, чтобы таять, просто высыхает и со временем обращается в ничто. Завораживающая картина…
Перед глазами все ещё страшные глаза-пуговицы воронов, угрожающее смотревших на меня. Их карканье раздаётся эхом, от которого незамедлительно на конечностях встают дыбом волосы. Б-р-р, ну и жуть! В этом обязательно нужно разобраться, ибо…
– Помогите… – вдруг слышу я изо спины.
Резко останавливаюсь и разворачиваюсь лицом к умоляющему голосу. Глаза мигом полезли на лоб. Я стою не в силах сделать и шагу, потому что все мои мышцы парализовало, а челюсть приоткрылась, не издавая звуков.
В нескольких метрах стоит полуживой парень, лет двадцати пяти. На нем белая майка, заляпанная кровью и грязью, разорванные джинсы и кеды. Кожа лица болезненная – бледно-жёлтая: видно, как ручьями течёт пот со лба, а губы совсем бледные, почти прозрачные. Темные отросшие завитки волос неаккуратно уложены, большие глаза, как видится, дёргаются, а острый кончик нос побагровел. Незнакомец дрожит, будто только вылез из холодильника и еле держится на ногах. Боже…
Пришелец вяло тянет ко мне руку, отчего я, испугавшись, делаю шаг назад, и тогда тот, обессиленный, падает на колени, держась конечностью за грудь.
– Помо… ги… мне, – отрывисто повторяется парень, склонив голову к земле.
В горле образовался комок. Я подозрительно оглядываю его с ног до головы, пытаясь собрать пазлы в одно целое. Боюсь ли я его? Ничуть. Я боюсь другого, например, связано ли его появление с нападением на меня птиц? Этот город научил меня кое-чему: случайности здесь вовсе не случайны.
Делаю шаг навстречу, но тут же прерываю свой пыл, когда неизвестный поднимает на меня свои глаза – желто-зеленые, почти неоновые. Черт возьми… он не человек! Вмиг мои руки нацелились в его сторону, а сама я встаю в боевую стойку, сдвинув брови к переносице.
– Кто ты такой? – властно потребовала я представиться шатену.
– Помоги мне… – прохрипел он снова, оставив мой приказ без внимания.
Я решаюсь подойти ближе, при этом испепеляя существо взглядом.
– Повторяюсь: кто ты такой?!
Парень начал влажно кашлять, упав на локти. Он издаёт мерзкие звуки, словно его сейчас стошнит собственными внутренностями, и, судя по его внешнему виду, это вполне возможно. Ну и ну… Только сейчас замечаю огромную рану на его левом плече. Кажется, его кто-то ранил ножом или топором, но суть в том, что рана очень серьезная. Она даже загноилась…
Неизвестный, изгибаясь, выкашивает какую-то слизь из своего рта, привлекая моё внимание, которое сейчас ничуть не сконцентрированное на чём-либо. Сегодня я рассеяна.
Его рвёт и рвёт, безостановочно. Слизь желеобразная, грязно-желтого оттенка, слегка прозрачная. Сперва я подумала, что это мокрота, но нет… Это совсем далеко от мокроты. Наконец, незнакомец сплевывает остатки слизи и поднимает на меня своё страшно измученное лицо. По его подбородку стекает рвота, разбиваясь о землю, отчего я скорчила брезгливую гримасу и отвела взгляд. Что за ужас… Сглатываю слюну, слегка приоткрыв рот.
– Меня зовут… зовут… – и его вновь начинает трясти и рвать.
Он весь скрючивается и падает на левое плечо, не переставая блевать слизью. Не в силах больше стоять без дела, я подбегаю к нему и сажусь на корточки. Он весь перепачканный, от него несет рвотой и кровью, и от омерзения я резко спрятала свои руки. Мне честно хочется ему помочь, но что я могу? Равновесие не позволяет вмешиваться в подобные вещи. Черт.
– Чем мне тебе помочь? – в панике спросила я, бегая глазами по его болезненному виду.
Он не может ответить мне, потому что задыхается собственной рвотой. Капилляры в глазах полопались, а от давления на его лбу и шее раздулись голубовато-синие вены, напоминавшие мне почему-то реки. В некоторых местах на коже видна шерсть. Черт, это реально шерсть. Он оборотень. Что же с ним такое приключилось? Я мигом вспоминаю свои приступы рвоты кровью, но здесь совсем другая ситуация. С оборотнями такое быть не может!
Тем временем, пока я летаю в раздумьях, незнакомец падает на спину и выплёвывает слизь, отчего я мгновенно отползла в сторону, чтобы не дай Бог эта гадость не добралась до меня. Фу! Он тяжело и судорожно дышит, сглатывая комок в горле. По нему видно, что кончина его близка.
– Меня зовут… Джонатан, я… – тут он замолчал, и мне подумалось, что его сейчас вновь затошнит, однако… – Я не могу… Жиз… Жизель Ког… – неожиданно он начинает плакать и скулить. – Убей меня. Пожалуйста, убей… меня. Я больше так не могу… не могу! Я устал! Не могу…
Шестерёнки в голове заели. Кто такая эта Жизель Ког? Что с этим парнем? Господи, сколько вопросов и как обычно ни одного ответа.
– Как мне тебе помочь? Я помогу, правда, – заверила я, проникшись сочувствием.
Понятия не имею, что происходит, но Джонатан сильно страдает. Возможно, смерть для него – это лучший подарок.
– Просто убей меня. Этим ты мне очень поможешь… Пожа… луйста…
Прикусив нижнюю губу, я покорно прикрываю веки в знак согласия, не желая смотреть на происходящее. Наверное, так будет лучше и правильней. В животе отдало острой болью, однако я стерпела, сжимая холодные потные ладони. Прошептав под нос заклинание, я раскрываю кулак и хмурю брови, чувствуя потоки магии по всему телу. Зеленые линии проходят по моим конверсиям, освещая тьму, творя магию… Джонатан издал слабый стон, и в это мгновение я стиснула зубы, отгоняя неприятные мысли, а затем наступила тишина. И только шелест листьев нарушает это странное молчание.
Нехотя распахнув веки, я вижу перед собой труп измученного оборотня, который страдал необычной болезнью. Кто он? Как здесь очутился? Связана ли с ним стая ворон? О ком он говорил? Ни на что у меня не было ответов. Его глаза так и остались открыты, и в них навеки запечатались страдания. Успокаивая вой в груди, я слегка касаюсь ладонью до его темных бровей и медленно провожу руку вниз, прикрыв раз и навсегда волчьи глаза. Вокруг рвотной слизи и трупа Джонатана собрались мухи, а зловонный запах пробирает аж до костей. Время остановилось. До меня доносится пение птиц и прочие шумы… Лес отныне хранит ещё одну тайну.
* * *
Громкий смех за стенкой не давал ему возможности погрузиться в сладкий сон. Эта попсовая музыка, звон тарелок, крики и гвалт… Господи, на дворе около двух часов ночи, а эти придурки и не думают расходиться. От безысходности, Билл ударяет кулаком о матрас и прячет свою голову под тяжелую подушку, набитую гусиными перьями, надеясь, что теперь сможет наконец-то уснуть, ведь день был просто сумасшедшим! Ха, ничего подобного. Кажется, подобный шум и глухота не скроет. Он переворачивается на спину и выпускает протяженный стон, полный негодования и злости. Вот бы сейчас оказаться дома… В своей уютной комнате, с большой кроватью и тренажёрным залом. Повара наготовили бы целую кучу вкусностей, а по телеку показывали бы футбол. Марго рядом… Она, как обычно, вытянет во всю длину свои привлекательные ноги, скрестит их и начнёт поливать грязью любимый вид спорта Билла, называя футбол «жестокой игрой для парней с избытком ума, но не мышц», после чего бы брюнет принялся спорить с красноголовой и разгорелся бы пожар. Чтобы успокоить непоколебимую девушку, Хопёр схватил бы её за подбородок и грубовато поцеловал, приведя её в ступор. Да, именно так все бы и было… Прекрасные мечты брюнета вмиг рассеиваются по вине громкого визга смеющейся девушки из соседней комнаты. Увы, Билл далеко от Салли Хилл, от своей красноголовой ведьмы, от дома и отца. Общежитие – самое отстойное место на земле, заключил он вердикт. Даже в Марианской впадине лучше, чем здесь.
– Как же они достали, – вздохнул сосед по комнате Хофера, который спит на верхнем этаже двухъярусной деревянной, вдобавок скрипучей кровати.
Трой, парень с белой гривой на голове, коричневыми очками (по возможности он носит линзы) и худощавым телосложением поворачивается на бок и сверлит взглядом стену с плакатами физических формул, а рядом плакаты с топ-моделями, за которыми и доносится нервирующая какофония.
– Серьезно, когда они захлопнутся? Ещё немного и я… – Билл прикусил язык, чуть было не сказав «превращусь в оборотня», – сойду с ума!
