Read the book: «Запах страха», page 5

Бой шел уже на четвертом ряду крепостных стен, которые еще никогда не видели у своего основания врага и имели больше декоративные функции, чем военные. Но на них уже вовсю лилась кровь. Командиры пытались наскоро организовать оборону, подкатывали телеги со стрелами, пытались заделывать бреши в укреплениях, но все было тщетно, враг с каждым часом был все ближе, а люди с каждым часом все слабее. Мерзкий запах, который почему-то вызывал неподконтрольный страх уже окутал собой все стены и стучался в дверь императорского дворца – последней пятой цитадели обороны, из которой в срочном порядке выносили все ценности и выводили ценных людей. У них еще был шанс спастись – враг напал только с одной стороны, будто давая возможность людям уйти из цитадели, никакой осады не было. Но покинуть столицу – значить проиграть, а великие империи очень не любят проигрывать. И солдаты продолжали сражаться.

В самом центре дворца стоял высокий белоснежный храм, устремленный своим пиком в небесную твердь. Его стены, сделанные из безумно дорогого мрамора, были покрыты ликами богов, которые должны были спасти город. Многие предлагали запереться в храме, пока битва не кончится, надеясь, что боги остановят великое зло. Но храм пустовал. Точнее нет, в нем был один посетитель, который не выходил из него уже три дня и не позволял никому войти. Отец-император, властелин миллионов людей, стоял на белой плащанице стертыми в кровь коленями, и неустанно твердил слова молитвы, которая стала всей его сущностью и полностью поглотила все мысли, он молился и в этом он был един телом и духом, не отвлекаясь на такие глупости как еда и сон. Он понимал, что возможно, нужен там, на стенах, вместе со своими сыновьим и командующими, вместе с воинами, что защищали его дом и его семью. Но почему-то упрямая мысль в голове заставляла его молить богов о пощаде, и он делал это пока пощада могла наступить. Подле него лежали его доспехи и меч, готовые в любую секунду ринуться в бой, чтобы защитить последнее святое место в этом городе. Фиолетовые глаза императора очень сочетались с мешками у него под глазами и с сапфирами в обитой вокруг хвоста волос короне, однако даже они уже были готовы закрыться от усталости и безнадежности. Неужели это и правда конец?

– Пощады для моего города и рода, пощады для моего города и рода, пощады, пощады, пощады – монотонные слова разлетались по храму и возносились к небесам, отражаясь от безликого небесного покрова.

– Хватит! – раздался голос, внушающий лишь желание подчиниться, и император замолк, протирая глаза, чаши с огнем вдоль храма горели фиолетовым пламенем. – не умирай на коленях перед лицом опасности, а продолжай защищать свой город и род, император.

– Но, боги, что могу я перед такой силой без вашей поддержки, мои люди умирают на стенах и баррикадах, их семьи покидают родные дома, а я знаю, что только вы можете помочь мне остановить это безумие. Пощады, пощады, пощады… – вновь затянул император.

– Мы сказали довольно!!! – голос пробирал до костей. – мы не можем помочь тебе Император Ганнавер, точнее не можем так, как ты хочешь. Боги больше не властны над этим миром, мы покидаем его, и страх, что стучится в твои двери, остается с вами один на один.

– О, неееет. Император медленно сполз на мрамор храма, нет, что будет с моей семьей, с моим городом, со всеми нами…

– НО… Мы можем помочь тебе Ганнавер, мы можем дать последний дар тебе и этому миру перед тем, как навсегда покинем его.

– Особого рода дар, – раздался другой более высокий голос

– Какой?! – в фиолетовых глазах старика вновь мелькнула надежда

– Нам нужно твое соглашение, за тебя и твой род… Это и правда особый дар…

– Я согласен! – вскрикнул император, а затем добавил, – Я Ганнавер девятый, властелин запада и хранитель ключей Великой Цитадели от своего лица и лица своих потомков клянусь с честью нести дар, полученный от высшей силы. Спасибо… По его глазам струились слезы счастья. Спасибо!

– Хорошо, Ганнавер девятый, внемли нам. Твой род никогда не умрет, он будет жить до конца этого мира, и даже последний человек на земле будет иметь фиолетовые глаза. Только когда угаснет мир – угаснет твой род. Но помни о проклятье…

– Что! Каком проклятье! – вскрикнул Ганнавер и тут же обмяк, огромный меч вылетел из ножен и вонзился ему в спину, светясь невиданными чудовищами. По белой плащанице растекалась кровь делая ее красной, будто покрашенной искусным художником. Великий император умирал на коленях внутри своего храма среди горящего мира. А смех обезумевших богов сотрясал стены и были различимы только безумные слова: «Твой сын поднимет твое знамя, зажжёт в сердцах людских он пламя, затем умрет и вновь круговорот». Боги покидали этот мир, оставляя свой величайший дар человечеству и величайшее проклятье роду Ганнавера.

Бой шел уже на пятом ряду стен, в двери храма быстрым шагом зашел юноша в окровавленных доспехах и со сломанным наконечником копья. Увидев мертвого императора, он бросился к нему, и скупая слеза осветила фиолетовые глаза. Принц медленно прикоснулся к рукояти отцовского меча, закрыл глаза и понял все…