Read the book: «Империя Машин: Пограничье»

Font:

ISBN 978-5-0051-9529-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ОТ АВТОРА

Дорогой читатель! Перед тобой открывается вторая книга серии «Империя Машин». В этой части увеличилось количество сюжетных арок, которые постепенно присоединяются к основной линии повествования. Они необходимы для более полного раскрытия всех сторон конфликта, назревающего на «острове Скал». Я пытался показать особенности мировоззрения и переживания каждого героя, не создавая исключительно «правильной» или «порочной» роли.

Насколько это получилось – судить читателю.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Главный герой – Неизвестный, вырвался из пут окраин и направляется в сердце Островной Империи Севергард. Но прежде, ему необходимо преодолеть два серьезных барьера, встающих на пути. Один из них – это Остров Скал – город, возведенный в сердцевине спящего вулкана. Еще на подъезде он узнает о жестокости местного правителя – Александра, превратившего земли в военизированную колонию. Второй барьер – собственный характер и его взаимоотношения с необычайной силой, дарованной Клеймом. Преодолевая моральные ограничения, Неизвестный постепенно овладевает даром предвидения и контролем чужих эмоций. Но какова цена приобретенного могущества? Остался ли он человеком, или за право владения умами людей расплачивается свободой воли, и неумолимо превращается в монстра?

Глава – 1 – Йом

Остров Цветущих Роз пах… розами. Местные древоделы даже вырастили Древо Роз, скрестив с Хвоелистом. В результате каждый сезон все долины покрывались розовым лепестками, которые сбрасывали деревья, а ветер взвивал и разносил их по холмам вместе с благоуханием. По ободкам, у границ острова, слегка напудренные снегом горы. Поди, отыщи в таком великолепии недостатки! «А у кого-то аллергия на цветочный сезон», – чихнув, подумал просветитель, разваливаясь в открытом бассейне. В ванну то и дело опадали нежные лепестки. А подносы у изголовья были забиты краснючими плодами. Просветитель смачивал их медом и ел. Фрукты мутировавшего дерева обладали внушительным списком питательных свойств. От лечения простуды до обморочных припадков.

Береговая линия пестрела ракушками. На заре полуголые отряды рабов отправляли на сборы даров моря. Однако, они зверски наказывались, если, вдруг выдумывали припрятывать находки, не согласовывая с надсмотрщиком, а последний – с местным клочковладыкой. А, поскольку, дело это хлопотное – составить акты, доложить, назначить заместителя, пока отсутствуешь, который присмотрит за рабами, то и выполнялось сие действо нечасто. Поэтому рабы были вынуждены ходить впроголодь, наполняя огромные телеги едой, пока не наступал положенный перерыв. Тогда-то их кормили до отвала, иногда позволяя полакомиться и лошадиным кормом из тертой моркови и отварной рисовой смеси. В отличие от имперских островных городов, на Розах никто не испытывал недостатка в пропитании.

С началом цветочного сезона на остров наведывалось большое количество гостей, давних родственников, «заскучавших» по близким, и, как и везде – торговцев. Неподалеку от Пиковых шхер, состоящих из мелких скалистых островов, наемники разгружали Странника Карсарского – глубоководный торгово-исследовательский корабль с раскладывающимися в плоскую платформу бортами. То, откуда он прибыл вызывало нешуточные споры. Нечасто ученые наведывались на Утренние архипелаги. Впрочем, их тяга к Острову Цветущих Роз была вполне объяснима: для экспериментов с вакцинами нужны люди, коих у них не хватало, а пускать в расход «лучшие умы в истории» – кощунство. «То ли дело – местная живность» – как именовали рабов морские наемники. Они работали только с двойным окладом, а участие в рискованных мероприятиях – оценивалось еще выше. После каждой разгрузки полагалось рассчитываться. Наемники припеваючи исполняли приказы, шутили, и, вообще, вели себя как цари, что вызывало у сопровождающих корабль ученых ощущение, будто с расценками их серьезно одурачили. На протяжении всего странствия по морю им повстречались только имперские суда, патрулирующие границы. От кого же их защищали «бравые ребята»? Но наемники не лыком шиты. «Надули? Вот отправитесь обратно, попадете в плен – там и потолкуем. Да будет поздно».

Скоро, по плану Медварда, по острову проложат «висячую» железную дорогу, дабы обеспечить прочную связь и быстрый прогон людей из одного конца в другой. Часть оснований уже было заложено в грунте, и остров ожидал новую партию инженеров и строителей.

Вдруг, над береговым маяком с холма разнесся колокольный звон – в залив заходил Обменщик. Иные корабли посторонились. Сразу же освободилось место на причале. Трехъярусная махина, поблескивая стальной обшивкой, вызвала крупные волны, нахлынувшие на берег. Турбины окатили ближайшую скалу столпами пенящейся воды. До берега оставались считанные километры, когда двигатель внезапно заглушили, и, корабль по инерции проплыл недостающее расстояние, где его и развернул тягач, отбуксировавший Обменщика к отдельному пирсу, оборудованному клетками для «хранения рабов» – именно это прочитал Йом, когда его толкнули тупым наконечником в спину.

Стояла неописуемая жара. Он поднял залитые потом глаза на белоснежное небо. «И где же ты – солнце?», но не было сил поднять руки. Ржавые кандалы стерли в кровь запястья, а на ногах расползались волдыри. Слегка лихорадило – вероятно инфекция, да и не удивительно, учитывая то, в каких условиях их перевезли. Он слабо помнил, как угодил в корабль. Вот он ищет Тень, вот они встречаются, вот лорд Генри со злобной ухмылкой, затем, а затем водоворот, заполонивший все, что он видел. Как бы он не сопротивлялся стремительному потоку – тот швырял его о камни и железные столбы подобно мячику, скакавшему по полю. Затем долгие дни в полунебытии, размеренная качка… Кажется, его рвало, морская болезнь. Качка, скрип корпуса судна. Пару раз он пробуждался над тарелкой, в которой… была еда? Или… Йом ощущал, что тут, на корабле, над ним спустились сумерки, искажая все цвета жизни, кои он вдыхал полной грудью. Эта радуга чувств перемешалась в большой доле тьмы, из которой он вылез едва ли раньше, чем по кораблю прошелся звоночек о приближении к острову. Тогда-то он и присмотрелся к окружению. Он сидел на вытянутой скамье, упирающейся в стенку с окошком, куда уходило продолжение обитого сталью весла. К руке прибита цепь, держащаяся за скамью. Позади и спереди решетка, где точно такие же скамьи и одетые в мешковатые тряпки люди. Скрип, и весла задвигаются во внутрь, а окошки исчезают. Качка усилилась. У стенки «швы» по которым сверху вниз гуляют шестерни механизмов. В коридоре, объединяющем левый и правый борт прогуливается стража или же повар с передвижным столиком. Через окошки он подает тарелки с плотной массой, которую то едой назвать сложно, затем воду в громоздких бутылях. Кормили до отвала, но после пары скромных порций от такой кормешки тошнило. Заметив, что Йом очнулся и ведет себя несколько иначе, чем ранее, стражник подошел к «камере» и потыкал в него длинным прутом. Его выволокли из секции гребцов, и отвели к лекарю, напичкавшему рот терпкой мятной смесью. Там, из лифтовой шахты, поднимающейся с кормы корабля, он и заметил разделение корпуса на модули. С лифта корабль выглядел как бы в разрезе, площадка с гребцами поднималась при шторме и люки задраивались, тем самым увеличивая место для трюма, куда влезало больше товара.

– Не тормози – в спину уперся острый предмет. Йом дернулся, бок легонько кольнуло. Гребцов по очереди загнали в клетки. Он настолько отвык от дневного света, что невольно прятал глаза. Прошел час, второй. Кандалы сняли, выдавая через решетку, в лодочкой сложенные ладони глинистую мазь. Йом растер ее по телу, и окинул взором побережье. Плавный переход от песчаной отмели к плотному слою тропического леса, затем поля, усеянные розовым свечением, и снова зелень. Остров как бы постепенно вздымался, чередуясь с пологой местностью. По правую руку от берега его окаймляли остроносые скалы. Виднелся силуэт маяка.

– Незнакомое место, – прошептал он, замечая, что в клетке то не один.

Соседи по заточению давненько обсуждали сложившиеся обстоятельства.

– Благодари богов, что оно тебе незнакомо, – сказал кто-то из соседней клетки.

– И чем же вы так напуганы, как дети? Кто заведует этим островком на отшибе? Не припомню, чтобы в Севергарде было такого захолустья.

– Севергард? Ха! – услышал он тихий смех со всех сторон, но старик с многочисленной плешью на голове, сидящий около его ног прояснил

– Господин Медвард хозяин сего увеселительного заведения.

– Что-то я не наблюдаю восторга, – сказал Йом, – как причалим, попрошу, чтобы он освободил меня под залог.

– На острове Цветущих Роз не просят, а молятся.

Йом презрительно глянул на «сокамерников»

– Вы ведете себя как рабы

– Мы и есть рабы

– Как скажете.

Им по очереди надели более легкие наручники из кожи с именным знаком и номером. У Йома оказался «лот №13450, разнорабочий и охранник публичных заведений». «Я кто, мать вашу, шлюхин сторож?».

С трапа в окружении свиты сошел человек в плаще. Заточенные мигом затихли, и даже Йом, намеривавшийся незамедлительно разобраться в ситуации, догадался, что перечить этому человеку не время. Навстречу, с пристани его приветствовали иные наемники, успевшие обработать ученых.

– Что-то вы задержались – произнес наемник, одетый в белый плащ на мотив просветителя.

– Оказывал хорошо оплачиваемую услугу, – торговец улыбнулся, сдернув капюшон – средь седых волос пробивалось молодое лицо, изуродованное чудовищным шрамом от правой брови до затылка.

– Кто тебя так полоснул? – спросил мимо проходящий наемник

– Он уже не расскажет о своем везении.

Они оба рассмеялись.

– Вступай к нам, людей с юмором нынче не хватает.

– Как-нибудь обойдусь, – ответил капитан серьезно, но затем добавил, – когда налет на кормушку?

Кормушками наемники называли торговые баржи, отклонившиеся от защищенных баллистическими снарядами маяков, путей. Наемник что-то шепнул ему на ухо, и они разошлись.

– Прикажете накормить товар?

Торговец глянул на клетки

– Мне не нравится твой взгляд – обратился он к Йому, – словно исподлобья, без толики покорности и уважения… Высечь его, остальных – накормить.

Йом едва успел осознать сказанное, как клетка распахнулась. Тут то он и дал волю рукам. Метка сработала, по жилам заструилась сила. Йом молниеносно швырнул на наемника соседа по камере, и вынырнул из клетки. Проскальзывая под ногами, выхватил с бедра нападавшего нож. Уклоняясь от удара, подставил соединяющую наручники веревку и, освободив руки, метнул его в носителя белого плаща, однако тот без проблем отразил нож мечом. Но Йом не растерялся, и метка сработала снова. Наемники заматерились, протирая покрасневшие глаза, словно туда попал песок. Они жмурились словно от яркого солнца, но атаковали. Йом уклонился от атаки справа, хватая за кисть нападавшего, вывернул ему руку, и прикрылся телом, поднимая меч, но его сразил удар, прошедший по груди. Касательный – пошла кровь. Наемник в белом плаще словно не ощутил эффекта метки, и ударил из верхнего положения. Йом едва избежал удара, произвел атаку снизу-вверх, но снова наткнулся на меч. Остальные, обезоруженные, с покрасневшими и полуослепшими глазами делали неуклюжие попытки, которые Йом с легкостью пресекал. Его больше пугал этот белоплащий. Он не имел клейма, но почему-то метка Йома не оказывала на него должного воздействия. Йом парировал удар, ударив по концу меча вниз, и не поднимая оружия ожидал, пока белоплащий поднимет свой меч, чтобы отсечь ему руку, и тот совершил ошибку. Увидав, что Йом открылся, он перекинул меч в правую руку и… едва не лишился кисти левой. Вскричав от боли, он пропустил удар, и, получив подсечку ногой, потерял равновесие. Но действие метки ослабло и вместо решающего удара Йом вынужден был переключиться на нападавших. Подставив лезвие, он отвел удар, пропуская наемника за себя, отразил второй, намереваясь прорваться с гавани. Третий, четвертый. Пятого столкнул в воду плечом. Шестого забросил в клетку. «Прорвался!». Развернулся, чтобы не получить в спину… «Набежало свиней… Непоротливые балваны». Шорох позади – но его глаза не помнили, чтобы близ корабля остался кто-то еще, потому он не отреагировал, подозревая уловку, и наперся шеей на холодный металл.

– Достаточно – раздался размеренный голос. Йом удивился – «торговец корабля?» Но ему не позволили обернуться, – опусти оружие. Хорошо. На колени.

Йом медлил.

– Что ж, твой шанс упущен. Пусть господин Медвард решит судьбу раба.

– Я не! – не успел он крикнуть, как получил по спине хлыстом. Подоспели просветители. Йома прижали к полу, затем вытянули руки и ноги звездой, расправили пальцы, он сопротивлялся, но, получив пинок с размаху между ног, обмяк. Ему повернули голову направо

– Этой рукой ты осквернил почтенного гражданина – ее следовало бы отсечь, – проговорил просветитель, белые волосы его так и блестели под лучами света, словно их натерли воском. Он легким движением достал нож и отсек Йому два пальца – указательный и большой. Йом вскричал от боли, но просветитель методично ударил его несколько раз лицом об пол, – замолчи, пока не позволено говорить.

– А вы что стояли?! – вскричал белоплащий.

– Хоть он и бастард, возникший в результате совокупления с какой-то шлюхой, но носит одежды нашего ордена – проговорил тихо Йому просветитель.

Его подняли на ноги

– Воин, теперь из тебя никудышный, но работник что надо. Перевязать и в карцер!

Представитель Медварда с острова Цепей расхаживал по пристани, отдавая приказы.

– Еще сто голов скота. Погрузить на четвертую баржу! Чтобы к приходу господина все было готово!

Рабов согнали вместе с животными на шатающийся и просаживающийся под весом их тел плывучий диск с рубкой в центре, откуда их контролировали вооруженные ружьями стражники. Йом не мог в полной мере осознать дикость происходящего. Диск покачивался как буй под волнами. А на мачте круглой баржи красовался флаг торговой империи.

Белоплащий в слезах посасывал рану, дрожа от страха, когда слуги подносили ему повязку, пропитанную спиртом. Когда Йома провели мимо, тот с ненавистью глянул на него, пообещав, что это не сойдет ему с рук. «Кстати, насчет рук, – подумал Йом, подрагивая и морщась от боли, – повоевать я еще способен». Благо он одинаково орудовал как левой рукой, так и правой. Метка смещала болевой порог, поэтому он на удивление другим, сдержанно переносил перевязку и прижигание, хотя и тут можно было позавидовать протекторам, которые умели вовсе отключать боль.

Получив порцию хлеба из рисовой муки и миску риса с травянистым напитком, он уселся на земляной пол карцера. Тесные комнатушки из склеенных воедино блоков располагались неподалеку от прибрежной торговой площади. Пока его вели он запомнил маршруты стражи и понемногу обдумывал план побега. На соседей по заточению он уже не обращал внимания совсем. «Такие только охоту отбивают». Из-за заросшего щетиной и волосами лица, пленившие его люди не подозревают об его способностях, что шло на руку. У Йома была особенная метка, отличающаяся слабым внешним контуром, а за пару лет она практически сливалась с темной от рождения кожей.

Поутру Йома отправили возить телегу с камнями для постройки, обвязав его вожжами, и он волок их на себе вместо лошади, а сопровождавший отряд рабов надзиратель посмеивался, периодически опуская кнут на спины тех, кто, как ему казалось, отлынивал от работы или проявлял излишнюю осторожность и лень. Рядом, похныкивая, ковылял высокий и жилистый молодой мужчина с подвязанной к спине корзиной, с такими же корзинами на плечах, удерживаемых конструкцией его костюма, и с мешками в руках. Все его полуобнаженное тело представляло один большой красный след. Он пыхтел, и, кажется, повторял свое имя. Слова были неразборчивы, но Йом умел читать по губам. Хлыст непрестанно отрабатывал ритм, а надзиратель посвистывал, нанося удары в такт песне. Вот, мужчина упал, удары хлыста участились, и он, как прожженный, поднялся. Вначале на колени, затем на руки, и встал, продолжая движение.

Жгуты с приделанными к ним вожжами столь плотно обтягивали тело, что Йом не представлял, как освободится от них. Главное, что метка активировалась. Хоть он и исхудал, но ненадолго ее эффекта хватит. Он буквально ощущал, как та сжирала жировые отложения и мышечную массу под кожей, питаясь его телом как кровосос. «Хорошо, что кормили неплохо», – подумал Йом. Он быстро восстановится. На подобный случай в метке припасена еще одна хитрость: он мог контролировать выброс адреналина и ускорять тем самым свою реакцию в необходимый момент, а также отгораживаться от постороннего шума, чтобы без проблем концентрироваться даже посреди каменоломни. Слуховые рецепторы просто отключались либо приглушались, на усмотрение «обладателя» метки. Надзиратель позади поравнялся рядом с ним и сделал подножку. Йом упал, телега едва не наехала на него по инерции, нависнув над спиной. Грязь облепила кожу, лицо, одежду.

– Что-то ты больно увлекся фигурой Сорхира, мне не нравится твой взгляд, – надзиратель поднял его за подбородок, но Йом лишь сплюнул скопившуюся во рту грязь ему в лицо. Тогда надзиратель надавил на затылок, заставляя погрузиться Йома в грязь снова, но он сопротивлялся, а у надзирателя не хватало сил. «Сейчас ты у меня искупаешься, выродок!». Таки они барахтались, пока не подоспели остальные. Однако, конвоиры, заметив, что Йом и не пробовал освободиться, ударили по щеке надзирателя, бросая ругательства на непонятном языке. Его же поставили на ноги и подтолкнули – мол, иди, чего разлегся?

А надзирателя заменили, и, как выяснилось, не в лучшую сторону.

Уже два часа спустя, на обратном пути от побережья к площади, ноги вязли в песке и глине, а спина полыхала огнем. Йом был готов вырвать кнут из рук этого самодовольного подонка, но позади отряд подгоняла стража, о чем он узнал позднее, когда получая очередной удар, перехватил на лету хлыст и дернув на себя, обвязал вокруг шеи надзирателя. Рывок назад, его будто оторвали стальные клещи. Просветитель. «Тут что-то неладное» – проскользило у него в голове, когда он плюхнулся на землю. Просветителя, как и белоплащего на пирсе «не ощущалось» заранее. Вероятно, мозг перегружен после отходняка в корабле. Он подумал отгородиться с помощью метки от происходящего, но пока не время.

– приспосабливайся, дружок – сказал просветитель, – не отработаешь норму – попадешь на сеанс ко мне, ты же не хочешь этого, верно?

Йом закивал, хотя на самом деле он с нетерпением ждал этой встречи, особенно, если он пронесет с собой припасенный под камнем поодаль карцера, нож. Но просветитель словно прочитал его мысли, – вот, кстати, забыл отдать, – он протянул руку… с его ножом! Но как?! Он отлучался не боле, чем на минуту во время смены караула. Его не могли заметить!

Просветитель положил нож в ладонь Йома, как вдруг внезапно одернул:

– Совсем забыл, за нарушение правил ношения оружия среди рабов полагается смерть. Я убью одного из присутствующих, кому не повезет с номером. Бросай кости, – просветитель достал из кармана плаща игральный кубик, – приведите рабов!

– Но это безумие! – возразили надзиратели.

– Вас едва разжаловали из ранга рабов, как вы уже вопите о безумии. Безумие – позволять рабам носить оружие, когда и где им вздумается, без позволения хозяина.

Йом приподнял голову и осмотрелся. Они около надзорной башни, возвышавшейся над кронами деревьев точно гигантский исполин. Или то маяк? Не разглядеть, слишком плотная листва. Сопроводительный «конвой» сжался из-за паузы в передвижении. Йом насчитал семьдесят два человека и восемь стражников, включая двух просветителей и надзирателей. Телеги «распрягли», позволяя рабам прилечь до выяснения причины остановки. Йом заметил, как стражники нервничают. «И что их так потревожило?» – подумал он, и повернув голову налево, за редеющей листвой, увидел подножье гор.

– Олейн, что ты опять задумал? – вышел из башни худющий старик в поношенной накидке, но при мече. «Значит, вот как тебя зовут» – Йом постарался отложить имя просветителя в памяти, и получил по затылку. В глазах расплывалось, руки не слушались, Йом ощущал, как его резко взяли за подбородок

– Ох, я знаю, тебе на них плевать. Но та цепь последствий, которая запустится твоей ошибкой… оставит большой след. И уж поверь, он отбросит очень длинную тень.

Женщина рабыня с корзиной на голове упала взмолившись

– Нет, пощадите его! Прошу, мой брат умственно отстал и болен!

Йом плохо соображал, боль перекатными волнами пульсировала от затылка до висков. В расплывающейся картине он увидел, как у соседней телеги поставили на колени высокорослого мужчину, он мычал, и Йом не понимал, почему тот не просит прощения, а только корчит рот. Но вот, просветитель вновь схватил его за подбородок и направил лицо к своим глазам:

– Ты должен понимать, что все в мире связано причинной связью, цепью действий и их последствий. Иногда малейшая капелька росы меняет все, – проговорил просветитель, он выпрямился и достав меч, поднял его в небо, крича, – за нарушение правил обращения с оружием случайный свидетель приговаривается к смерти! – он устремился к рабу, но женщина кинулась в ноги. Просветитель наотмашь полоснул ей по лицу мечом, а метка под глазом хищно сверкнула, стальное лезвие покрылось тонкой струйкой молнии.

– Довольно! – вышел из толпы надзиратель, – ты не видишь, что изувечил одно из сокровищ Медварда? – надзиратель поднял с земли окровавленное ухо, – она предназначалась в качестве наследства, а теперь… Куда годится такое?!

– Хорошо, – процедил сквозь зубы просветитель, – я погорячился. Он подошел к надзирателю… и вонзил нож ему в горло, – Все, кто был здесь! Вы видели, как надзиратель совершил ошибку, наказывая одно из Сокровищ. Я его остановил! Еще вопросы? – он поглядел на подрагивающую девушку, – ты сильна духом, раз не ревешь при первой возможности. Перевязать ее, и продолжить ход. А это – он поднес смотрителю башни мешочек с монетами, – компенсация за беспокойство.

Смотритель удовлетворенно кивнул и заковылял обратно, к башне, чтобы подать сигнал о необходимости отмыть следы на дороге.

Йому никто не был знаком, и он с полным безразличием глядел на выходки просветителя. Его такое отношение явно не устроило. Он вновь остановил конвой, и вломил кулаком в живот

– Я понял! – он засучил рукава, – вероятно, теперь я выражаюсь на твоем языке. Что же касается твоих новых друзей, – просветитель засветил под дых, – Ты еще не успел с ними обжиться, я прав? Время это исправит. А мы – он любезно улыбнулся, – еще вернемся к диалогу. Мне понравилось наше общение.