Read the book: «Угодья Лешего»

Приезд

По счастливому стечению обстоятельств, мой начальник решил отправить меня в командировку в самое знакомое и близкое мне место, куда я уже давно хотел поехать сам. В мою деревню.

Воспоминания о тех счастливых и беззаботных годах нахлынули на меня, парализовав процесс работы на весь оставшийся день. Я не мог думать ни о чем другом, кроме предстоящей поездки.

Я давно не был там, поэтому представлял, как там все изменилось. Может быть, деревня уже и не деревня вовсе, а небольшой городок…

Какой же шок ждал меня, когда я прибыл туда! Никак не ожидал увидеть полупустую деревню с заброшенными и разрушенными домами. Особенно больно было видеть всю эту разруху на фоне пышного зеленого леса, яркого апрельского солнца и цветущих яблонь и вишен в садах за заборами.

Как и всех, кто возвращался в родные края, в первую очередь меня интересовал вопрос о том, что произошло с моим домом. Родители продали его перед отъездом в город, и я очень надеялся хотя бы издали посмотреть на него, оживить воспоминания.

Надежды мои не оправдались, все было даже хуже, чем я мог представить. Мой дом, в котором я провел свое детство, и с которым у меня было связано так много воспоминаний, сгорел. Слезы невольно навернулись у меня на глазах, когда я смотрел на выжженную землю, рухнувшую крышу, пустые окна и покрытые черным нагаром некогда белые стены.

Чтобы немого успокоиться я обвел взглядом соседние дома. И тут увидел… Его! Старый Митрич. Он сидел на стуле, на крыльце своего дома и, как всегда, смотрел в лес.

Митрич был фигурой необыкновенной и запоминающейся. Он исполнял обязанности старосты, охранника и старого ворчливого деда, вечно гоняющего нас оттуда, где нас быть не должно было. Но основная негласная задача у него была другая. Он зорко следил за тем, чтобы дети не заходили в лес. Лес этот в народе называли «Угодья Лешего». Даже если эта территория и имела другое официальное название, то вряд ли кто-то из деревенских знал и помнил его.

На самом деле, никому из нас, мальчишек, не пришло бы в голову пойти в этот зловещий лес. Даже несмотря на то, что дети всегда любопытны и ничего не боятся, в этом месте чувствовалось что-то… Необъяснимое, древнее и злое. Люди, вошедшие в этот лес либо возвращались безумными, либо не возвращались вообще. Я бы никогда не рискнул пойти туда. Но вот Митрич… Думаю, он был там не единожды, хотя утверждать не берусь.

Я подошел к фигуре в кресле и несколько минут молча пялился на пожилого мужчину, сидящего напротив. Старик, казалось, ничуть не изменился со времен моего детства. Та же ровная белая борода до груди, тот же строгий взгляд светло-голубых глаз, нахмуренные брови, даже морщин не стало больше!

– Как так, Митрич? – удивленно спросил я.

Он едва заметно вздрогнул и, все еще хмурясь, посмотрел на меня. И я тут же пожалел, что так грубо нарушил течение его мыслей.

– Доброго здравия тебе, хлопчик. Чего тебе надобно от старого человека?

– Здравствуй, Митрич. Ты меня не помнишь уже, я тут жил лет двадцать назад. Увидел тебя и удивился, что ты не изменился совсем, хотя уже столько лет прошло. Это как? Ты что, секрет молодости знаешь?

– Помню я тебя. Вон в том доме жил, – старик показал рукой на мой дом. – Только, кажись, ты тогда умнее был.

– Почему это?

– Потому что глупых вопросов не задавал. Разве ж я молод? Посмотри на меня. Как был стариком, так стариком и помру. Я изменился, ты просто давно меня не видел.

– Да как же… Да у тебя даже одежда та же, что и прежде! – воскликнул я, осматривая его свободную белую рубаху, напоминающую тунику, штаны, похожие на портки у славян, ступни без обуви. – Тебе разве не холодно без обуви?

– А ты с какой целью интересуешься? Ежели из интереса, так ты всегда можешь попробовать сам. Ноги, как я погляжу, у тебя имеются.

Я рассмеялся. Всерьез сердиться на Митрича было невозможно.

– Так ты чего хотел-то? – спросил старик.

– Не знаю.

– Вот молодежь пошла, сами не знаете, что хотите. Ладно, ежели ты сможешь связать два слова и понять, чего тебе надобно, то исполню твое желание.

– Как золотая рыбка?

– Как старик Хоттабыч. Ну, так?

– Любое?

– Почти.

Тут я задумался. Конечно, я прекрасно понимал, что «любое» мое желание он исполнить не в состоянии, но может…

– Слушай, Митрич, а расскажи о своей жизни.

Старик в недоумении посмотрел на меня, будто не веря своим ушам.

– Это что-то новое. Зачем тебе?

– Интересно.

– Жили бы своей жизнью, да в чужие не лезли, больше пользы было бы, а то все норовят узнать, как сосед живет, – тихо проворчал Митрич. – Ладно, раз уж обещал, то расскажу тебе одну сказку, а ты уж сам решай, что там правда, а что – выдумка. Завтра приходи ко мне, часов около пяти вечера, когда прохладно будет.

– Принести тебе что-нибудь, Митрич?

– Да нет, мне ничего из ваших новомодных штуковин не надобно. Да и из еды и питья – тоже. Так что ступай с миром.

– До завтра! – крикнул я и ушел искать место, где мог бы переночевать.

Найдя пристанище, которое служило тут подобием гостиницы, я лег спать, уставший от дороги и от впечатлений сегодняшнего дня.

День 1

Когда я пришел, Митрич все так же сидел в своем кресле и смотрел в лес пристальным взглядом, сложив руки на груди. Я хотел обратиться к нему, но передумал, молча сев на ступеньку крыльца и устремив свой взор на лесной массив.

Митрич глубоко вздохнул и сказал:

– Только я тебя сразу предупреждаю что рассказывать буду, ежели ты с уважением относиться к моему сказу будешь. Ежели хоть раз перебьешь меня, то больше ничего не узнаешь, усек?

– А как же вопросы? Вопросы можно задавать?

Старик недовольно пробурчал что-то.

– Можешь задать парочку, но только когда я полностью расскажу тебе свою историю. Теперь, ежели ты закончил, то сиди и слушай.

Митрич прочистил горло и начал.

«Некогда, в одной небольшой деревушке, сдружились четверо детей: двое мальчиков и две девочки. Девочки были во всем противоположны, но любили друг друга как настоящие сестры, хоть и не являлись таковыми. Каждую свободную минуту они проводили вместе, весело перешептываясь, заплетая косы друг другу, собирая ягоды на лугу и играя в игры. Звали их Рада и Мила.

Рада была высокая для своего возраста, черноволосая, черноглазая, любопытная, добрая, но не уступающая характером ни одному мальчишке в округе.

Мила же… Ей больше бы подошло имя Снежана, такая она вся была, будто снегом рожденная: белая кожа, волосы цвета созревшего одуванчика и такие же пушистые, светло-серые глаза. Характер у нее был тихий, скромный. Несмотря на то, что рост у нее был небольшой, особенно на фоне Рады, Мила всегда пыталась казаться еще меньше и незаметнее.

Иногда, ближе к вечеру, когда все работы по дому были окончены или днем, когда взрослые отдыхали, на улице можно было услышать звонкий и радостный голос Рады.

– Ми-и-ила-а-а! Выходи, ясный свет, бежим играть к ручью!

Калитка отворялась и выходила скромная Мила, глядя в землю. Выход ее, как правило, сопровождался громким окриком из избы.

– К лесу не ходите! – кричала вслед мать Милы. – Слышите? Не дальше середины луга! И чтобы к ужину была дома!

– Помним! – прокричала в ответ Рада, схватила подругу за руку и они, улыбаясь, побежали к ручью.

Неизвестно, что именно привлекало детей к ручью, но все они, не сговариваясь, бежали играть именно туда, собираясь на границе деревни и луга. К тому же было даже специальное место, которое хранило множество детских тайн и историй. Место это находилось на середине луга, примерно посередине между деревней и лесом.

По ночам в лесу шелестела тревожно листва, иногда даже в отсутствие ветра, заунывно выли волки, а если приглядываться, то между ветвей можно было заметить странное желтое свечение в глубине.

– Мира вам, голубушки, – шутливо приветствовал девочек сидящий у ручья мальчуган.

– И тебе, добрый молодец, – ответила Рада, рассмеявшись переливчатым смехом.

Мила же только кивнула в ответ на приветствие головой, хихикнув. Мальчик встал, приветствуя девочек.

– Чего это ты тут чертил палкой? – прищурившись спросила Рада, подходя ближе.

– Ничего, – ответил мальчик, краснея и неуклюжими движениями ноги пытаясь стереть рисунок на влажной земле.

– Я видела! Это был портрет. Признавайся, в кого влюбился?

– Смотрите! А вот и Яр идет, – крикнул мальчик, переключая внимание и все еще стирая рисунок.

К троице детей приближался рослый плотный мальчик с каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами. Шел он уверенным и твердым шагом, в каждом его движении чувствовалась сила и гордость.

– Не нравится он мне, – прошептала Рада подруге. – Что-то в нем есть злое.

– Это точно. Злое, – вздохнула Мила.

– Обо мне, небось, шепчетесь? – став в позу, спросил новоприбывший.

– О ком же нам еще шептаться. Интереснее темы быть не может, – язвительно ответила Рада.

Яр со злостью посмотрел на нее и его, и так всегда поджатые в недовольной гримасе губы, стали еще тоньше.

– На луг идете? – сделав вид, что пропустил оскорбление мимо ушей, спросил Яр и направился на середину луга.

Остальные, понурив головы, последовали за ним. Во время похода вдоль ручья к назначенному месту напряжение между детьми спало. Они шли, смеясь, пересказывая деревенские слухи и сплетни, которые удалось урывками подслушать у старших.

Как получилось, что сошлись еще две противоположности, в лице Ярополка и Волха – не знаю. Но именно потому, что эти, такие разные мальчики сдружились, они шагали сейчас вчетвером, а не втроем.

Если Ярополк олицетворял силу, мужественность, грубость и не самый приятный нрав, то Волх, несмотря на свое звучное имя, характера был спокойного, можно даже сказать, мягкого. Внешность у мальчика тоже была соответствующая: светлые русые волосы, мягкие округлые черты лица, худощавое телосложение. Даже глаза были светло-голубыми, с длинными темными ресницами и светлыми бровями.

Девочки охотно бы играли только с Волхом, но Ярополк неотступно следовал за ними. И очень обижался, если его не ждали, не звали и играли без него.

И вот, когда дети дошли до своего «тайного» места, они решили немного поиграть в салки. После, устав от беготни, все сели по кругу около ручья и только начали пересказывать истории взрослых про лес, как вдруг Яр вскочил и кинулся в траву. Остальные подскочили от испуга.

– Поймал! Поймал тебя, колдунья. Теперь-то ты точно от меня не уйдешь, – ликующе произнес Ярополк, держа змею.

– Что это у тебя там? – поинтересовалась Рада.

– Змея. Гадюка. Это точно колдунья из леса, которая оборачивается змеей и ползает в деревню, изводить наш скот и людей.

– Глупость какая! – раздраженно сказала Рада. – Это просто змея. Они любят греться на солнышке. Отпусти ее, пусть себе ползет.

– Ну уж нет. Я убью ее. Здесь и сейчас.

– Нет. Ты не сделаешь этого.

– Почему это? Кто же из вас меня остановит? Ты, что ли? – со злорадством спросил Ярополк.

Вместо ответа Рада вся сжалась и прыгнула, попав в грудину Яра головой. Мальчик от такого удара на мгновение потерял дыхание, разжав руки и выпустив змею, которая тут же уползла в сторону леса.

– Ах ты… – задыхаясь от ярости процедил сквозь зубы Ярополк. – Ты тоже колдунья значит, да? Тогда и тебе не жить!

Ярополк кинулся к Раде, но наткнулся на препятствие в виде своего друга.

– Не трогай ее, пожалуйста. Она не колдунья, – спокойным тоном произнес Волх.

– А что же она тогда за гадюк заступается?

– Нельзя никого обижать! – крикнула Рада. – Змея живая и тоже жить хочет! Она тебя не трогала, это ты к ней полез и убить грозил.

Ярополк замахнулся, готовый мутузить всех и каждого, но его остановил тихий голос, произнесший четко и спокойно лишь одно слово: «Время». Все лица обратились к Миле, о которой забыли, так как она не участвовала в ссоре, все это время сидя и глядя задумчиво на ручей.

– Время идти по домам. Уже позвали. Ежели еще помедлим, потом не поздоровится.

Ярополк опустил кулак и отправился в сторону деревни быстрым уверенным шагом. Волх, опустив голову, поплелся за ним.

– Что сделано, то сделано, – утешала Мила начавшую плакать подругу. – Поговори с матушкой. И будь готова бежать.

– Куда?

– В лес, – ответила Мила, в голосе которой впервые послышались твердые стальные нотки.

Слезы ручьями покатились из глаз Рады. Она догадывалась, что может случиться завтра в деревне».

Наступила тишина, но я, все еще видевший в своем воображении все, о чем только что рассказал мне Митрич, не сразу заметил это. Я поискал его, но на крыльце уже никого не было. Свет в доме не горел. Решив, что старик уже лег спать, пока мною владело мое бурное воображение, я последовал его примеру и отправился отдыхать.

День 2

Следующим вечером, найдя Митрича на его месте, я снова молча сел на крыльцо и уставился на лес. Ветра не было, солнце клонилось к закату, окрашивая небо над темным лесом в розовые тона.

Митрич, после продолжительного молчания, за время которого я даже забыл о том, что он рядом, начал говорить.

«Мила не могла есть, кусок не лез в горло, но и оповещать своих родителей о том, что произошло на лугу, было нельзя. Мила быстро съела половину того, что было на тарелке, чтобы не вызывать подозрений, пожаловалась на здоровье и отпросилась лечь пораньше.

«Что же теперь делать? – думала Мила, лежа на печи и притворяясь спящей. – Надобно спасать подругу. Ежели бы Ярополк не был сыном уважаемого в деревне человека, то можно было бы все исправить. А так… И Рада без отца живет… Со временем история превратилась бы в слух и забылась, стерлась из памяти… Чего зря думать о том, чего уже не случилось. Совет нужен. Придется обождать, пока все не пойдут спать».

Миле хотелось поерзать на печи, лежать без движения было сложно, но нужно было дождаться, пока все в доме уснут. Обычно теплолюбивая Мила сразу засыпала, едва ложилась на теплую печку, спала она там даже в летнюю жару. Переживания за подругу, которая была Миле как сестра, не давали девочке этой ночью уснуть.

«Пора», – решила Мила, аккуратно приподнимаясь со своего места.

Она тихо, как тень, соскользнула с печи и юркнула в открытое окно. Теплыми ночами окна в доме всегда держали открытыми.

Девочка побежала в хлев, где ночевал домашний скот.

– Белыш… – прошептала она. – Белы-ы-ыш.

Где-то у дальней стены хлева зашевелилась небольшая тень.

– Кого это нелегкая в такую ночь носит? – недовольно проворчал голос в темноте.

– Белыш, родной мой, мне совет твой нужен.

– Ладно уж, проходи. Но свет не зажигай, не то увидеть могут.

Через несколько мгновений легкая и аккуратная Мила, обойдя всех животных и препятствия, кинулась на шею белого козла. Темнота окружала все вокруг, стирая даже очертания предметов и животных. Мила отлично ориентировалась в темноте, зрение ее было хуже, чем у совы или кошки, но лучше обычно человека.

– Чего у тебя стряслось? – покачивая бородой спросил Белыш.

– Рада сегодня за гадюку заступилась.

– Это дело хорошее. Молодец. Жива змея?

– Змея-то жива, уползла в лес. Но я боюсь, сестра моя, названная, ценой своей жизни чужую спасла.

– Это еще почему?

– Потому что она против Ярополка пошла. Ты же знаешь, от него ничего хорошего ждать нельзя. Да и у Рады матушка только, отца нет.

– И что?

– Поверье в народе есть, что ежели семья неполная, то девочка колдуньей родится.

– Теперь понимаю. Все одно к другому пристало. Только вот понять никак не могу, чего же ты от меня хочешь?

– Совета. Спасти ее надобно. Прошу тебя…

Козел несколько минут молчал, медленно и ритмично потрясая бородой из стороны в сторону.

– Не знаю даже. Есть разные варианты, я бы рекомендовал не делать ничего до тех пор, пока петух не клюнет.

– Так ежели клюнет…

– Тут уж выбирать придется. Можешь либо ничего не делать…

– Ее же тогда убьют!

– Зато свой секрет сохранишь.

– Не пойдет.

– Можешь устроить грозу, град, шторм и все остальное. Тогда ее не тронут, испугаются.

– Есть еще советы?

– Да. Еще можешь наслать что-нибудь быстрое, сиюминутное, чтобы отвлечь внимание народа. Пока все будут бегать из угла в угол деревни в испуге, она сможет убежать.

Мила сидела и смотрела в пол, одной рукой гладя козла, а другой – обхватив свои колени.

– А что дальше? Что будет с ней в лесу? Она же там…

– Ты сказала, что она змею спасла. Как змея выглядела?

– Змея как змея, гадюка черного окраса. Больше сказать мне нечего.

– Ладно, понял. Спать иди. Хорошо все будет с подругой твоей.

– Спасибо тебе, Белыш. Ты у меня самый замечательный, – сказала Мила, обнимая козла на прощание.

Тем временем Рада рыдала на груди у матушки.

– Эх, дочка, – говорила матушка, гладя Раду по голове. – Что же ты такая бедовая у меня?

Рада перестала плакать и серьезным взглядом посмотрела на мать.

– Ничего я не «бедовая». Отнимать жизнь у другого существа – неправильно. Нельзя так!

– Какая чушь! Ты же курицу, небось, ешь?

Девочка задумалась, глядя в окно, за которым находился птичий двор.

– Ты права, это я тоже плохо делаю. Мы, правда, разводим их… Но да, признаю, я поступала неправильно. Больше так я делать не буду.

– Ты просто сама запуталась, глупая. Ты еще маленькая, ребенок. Ложись спать. Утро вечера мудренее.

На этот раз Рада не стала спорить.

«Нельзя так, – думала Рада, лежа на полатях. – Неправильно все. Ценить жизнь надобно. И ежели мне придется отдать свою жизнь, чтобы сохранить чужую, то так тому и быть!»

Приняв свою судьбу и успокоив свой разум, до этого не желавший смиряться с осознанием приближающейся смертельной опасности, Рада спокойно уснула. Сделать ничего больше она не могла.

Ярополк же не спал всю ночь. Злость и ненависть клокотали в его груди. Мальчик рассказал отцу приукрашенную версию произошедшего. Если верить его словам, то Рада спорила с ним, потом разозлилась, и тут же из травы со стороны девочки на Ярополка кинулась змея. Он, конечно же, героически боролся за свою жизнь с беспощадной гадюкой, так и норовившей укусить его в шею. Все это время, следуя из рассказа, Рада жутко, будто в нее вселился злой дух, хохотала.

Владимир молча выслушал сына, пристально всматриваясь в глаза мальчика и хмуря брови.

– Ты замечал за ней раньше такое поведение? – почесывая бороду спросил Владимир.

– Не хочу лгать, отец, – опуская глаза в пол сказал Ярополк. – Она всегда странно себя ведет. На язык остра, все ей поспорить нужно, будто сама неприятностей ищет.

– Ладно. Иди, погуляй по двору, пока мы с матерью поговорим.

Ярополк уже открыл дверь, собираясь выйти, но остановился неожиданно, будто вспомнив что-то важное.

– Еще, отец. Я эту черную гадюку не единожды видел, всегда она ползает там, где эта маленькая колдунья ходит, – сказал он и вышел за дверь.

«Одну гадюку я убить не смог, – думал Ярополк, глядя на звезды, сияющие на ночном небе, – зато смогу извести другую, отравляющую моя жизнь. Надеюсь, отец примет правильное решение. Ежели нет, то придется его немного «подтолкнуть». Не жить нам с ней в одной деревне, это уж точно. Она мне за все обиды сполна заплатит, я уж об этом позабочусь. Слишком долго она мою кровь пила».

Ярополк улыбнулся отвратительной кривой улыбкой, представляя себе все варианты развития событий и придумывая каверзы на каждый из них.

Пока все остальные договаривались, плакали, решали и строили козни, Волх просто спал. Он не осознавал, чем может обернуться завтрашний день. Не понимал даже, чем плох поступок Рады и к каким последствиям это может привести. Скорее всего, если бы мальчик, мирно спящий в эту ночь, хоть немного подумал, то он тоже бы обеспокоился судьбой своей подруги, но для него поведение Рады было обыкновенным. Он знал, что она всегда заступалась за всех, кому требовалась защита. Волх бы и сам спас с радостью змею, не видя необходимости в ее смерти, но никогда бы не решился пойти в таком вопросе против друга…»

– Знаешь, что? – сказал Митрич, и я понял, что история его на сегодня закончена. – Завтра оденься теплее. Дождь вечером будет, холод с собой принесет.

– Спасибо, Митрич, – сказал я и поднялся на ноги. – До завтра.

– Бывай.

Старик махнул мне на прощание рукой, я, ответив ему, побрел к себе, переваривая все услышанное.

День 3

Подойдя к дому Митрича, тепло одетый и с зонтом в руках, я увидел, что рядом с его креслом-качалкой стоит деревянный стул.

– Садись. Сегодня на крыльце не особо посидишь.

Я посмотрел на безоблачное небо.

– Митрич, а ты точно уверен, что сегодня дождь будет?

– Уверен, – недовольно проворчал старик. – Старая рана меня никогда не обманывает. Да и в воздухе дождем пахнет.

– Рана?

– Рана. Ты сегодня слушать будешь? Али лясы точить пришел?

Как только я сел на стул, старик начал свою историю.

«Народ собрался, когда солнце уже поднялось высоко в небе. Главой этой процессии, представленной большей частью мужчинами с оружием и без, был отец Ярополка, Владимир. Это был строгий рассудительный высокий седовласый мужчина.

Сейчас ему предстояло сделать важный и ответственный выбор, от которого зависела жизнь девочки. В колдовство Владимир не верил, но знал, что такой довод не будет рассмотрен жителями деревни. Вилы и дубинки против маленького ребенка мужчина считал явным перебором, не имея желания и намерений убивать девочку.

Владимир постучал в дверь и громко позвал обитательниц дома. На пороге в ту же минуту появилась дрожащая и белая как полотно Рада, смотрящая в землю, но не опустившая головы. За ней стояла такая же бледная и испуганная матушка.

– Ты знаешь, почему мы здесь? – спросил Владимир.

– Знаю, – ответила Рада.

– Мы посоветовались и решили дать тебе шанс доказать свою непричастность к колдовству. Возьми глиняный сосуд, в котором питие только для честных людей, людям же недобрым от этой травы плохо. Ежели сможешь выпить все, то оставим тебя и забудем все произошедшее. Ежели нет…

Из рук в руки с заднего ряда передавался глиняный кувшин, пока не попал к Раде. Дрожащими руками девочка взяла кувшин. Сейчас решалась ее судьба. Она не знала, что за траву туда положили. Приятный запах щекотал нос, вызывая желание чихнуть.

Рада подняла кувшин, чтобы сделать глоток. И тут же раздался крик в стороне. Все головы повернулись на крик, но тут же вернулись обратно к Раде, в чьих руках кувшин треснул и развалился, содержимое вылилось прямо у ног девочки. Начали доноситься крики из толпы.

– Колдунья!

– Убьем ее, пока еще мала!

– Убьем ее!

Рада сделала шаг в сторону, толпа кинулась к ней. Рада побежала в сторону леса, уворачиваясь от протянутых к ней рук. Люди гнались за ней с перекошенными от злости лицами, потрясая оружием и крича ей вслед. Одному парню даже удалось схватить ее перед самым лесом. Рада испуганно смотрела на него, пытаясь вырвать руку из руки преследователя. До леса оставалось всего три шага…

Вдруг парень отпустил руку Рады и упал на землю. Девочка, не задерживаясь ни секунды, устремилась в лес, не разбираясь в причине своего освобождения. И даже когда луг и деревня остались далеко позади, Рада все бежала. Ее остановило болото, неожиданно возникшее у самых ног.

Девочка сделала несколько шагов назад и огляделась. Солнечный свет проникал сквозь кроны деревьев пятнами, слышалось пение птиц, пахло хвоей. Рада села на влажную траву, прислонившись спиной к стволу дерева и заплакала, дав волю чувствам.

Тем временем у дома Рады остались только четверо: мать девочки, Владимир, Волх и Ярополк. Волх в замешательстве посмотрел на своего друга. Ярополк заметил это взгляд, отвернулся и, сделав молниеносное движение рукой в сторону, уверенной и гордой походкой пошел домой.

Волх заметил движение, в первую секунду ему даже показалось, что Ярополк приглашает его следовать за ним, но поспешный уход говорил об обратном.

«Что произошло? – подумал Волх. – Неужто Раду, эту славную и милую девочку могли обвинить в колдовстве? Да за что? За то, что спасла жизнь змеи? И почему Яр так себя ведет? Мы же друзья. Или он что-то скрывает? Что значил его жест? Может…»

Волх подошел к тому месту, где стоял Ярополк. Увидев то, что лежало в траве, мальчик сжал кулаки так сильно, что ногти впились в кровь, оставляя кровавые следы. Из глаз его потекли слезы.

Мила помогала по хозяйству матушке: доила корову, кормила животных и птиц во дворе. Все в доме уже знали о том, что должно произойти. Мужчин собрали на совет на рассвете, вернувшись с совета, отец Милы рассказал домашним принятое решение.

– Ты – сиди дома, – обеспокоенно сказала Миле мать. – Ежели тебя там увидят, то тут же решат, что и ты колдунья. Вы с ней уж очень много общались.

– Обе сидите дома и занимайтесь делами. Нечего вам там делать, – промолвил отец перед тем, как встать и выйти за дверь.

Все утро матушка старалась держаться от Милы подальше, боясь того, как ее дочь может отреагировать на такое известие о судьбе своей подруги, с которой они были как сестры. Мила же, спокойная и тихая, как всегда, молча занималась домашними делами.

Во дворе, убедившись, что рядом никого нет и ее никто не увидит и не услышит, она начала шептать себе под нос:

«Земля, матушка, молю тебя, прошу тебя, помогу ты сестрице моей названной. Все мы: люди, звери, птицы, рыбы, деревья и травы приходимся тебе детьми. Сила твоя могуча, охрани ты Раду, пусть в лесу скроется. А ежели ей кто мешать будет, нашли ему лягушек в утробу. Матушка-земля, будь к нам, детям твоим, милостива, исполни просьбу мою. Пусть, как я сказала, так и будет. Слово мое крепко!»

– Ме-е-е-е. Ну что, все сделала? – спросил появившийся рядом Белыш.

– Что могла – все.

– Я тоже все сделал. Хвали меня.

– Благодарю тебя, Белыш. Ты всем козлам козел! – улыбаясь сказала Мила, гладя белого козла по спине.

Волх сидел у ручья на середине луга глядя в воду и гадая, придет ли сегодня сюда Ярополк или нет.

– Чего унылый сидишь? – улыбаясь произнес Ярополк, приближаясь.

– Ты зачем это сделал? – вскочив крикнул Волх.

– О чем ты?

– Все ты знаешь, о чем я.

Волх вынул из кармана рогатку и показал ее другу.

– Это же ты кувшин разбил, да?

На лице Ярополка не отобразилось никаких эмоций. Лицо его превратилось в застывшую маску, только ярко-голубые глаза смотрели со злостью.

– Все еще не возьму в толк, о чем ты.

– Не похож ты на дурачка. Отвечай, зачем ты это сделал?

– Туда ей и дорога, – пожав плечами ответил Ярополк. – Жаль, что не убили.

Этих слов Волх стерпеть не мог. Он кинулся на друга с кулаками, завязалась драка, продлившаяся недолго и окончившаяся победой Ярополка.

– Не друг ты мне отныне, – процедил Ярополк сквозь зубы, – ежели тебе какая-то баба дороже. И запомни, будешь мне мешать – я тебя к ней отправлю. В лес.

Ярополк плюнул на землю рядом с Волхом, развернулся и уверенной походкой отправился в сторону деревни.

«Как же так? – думал Волх, оставшись один. – Я лишился и любимой, и друга. И все это в один день. Что же мне теперь делать?»

Ответа на этот вопрос мальчик не нашел. Посмотрев с грустью на лес, Волх вздохнул и отправился домой».

Когда Митрич закончил историю, дождь уже лил вовсю, похолодало. Я еще раз (пусть и мысленно) поблагодарил старика за его совет и за стул.

– Слушай, Митрич. Тебе самому-то не холодно? – спросил я, уже собравшись шагнуть навстречу проливному дождю.

– Нет, мне в любую погоду хорошо.

Я покачал головой, искренне не понимая, как такое возможно, но спрашивать больше ничего не стал.

– До завтра. Спасибо за все!

– Бывай, – голосом, лишенным эмоций, ответил Митрич.