Read the book: «Дело леди Евы Гор»
Глава 1. Отметила день рождения!
Этот день был бы таким же, как и тысячи других дней до. Если бы не одно «но»… Я проснулась от холода и жуткой вони в тёмном сыром подвале.
Ещё не понимая, сон это или реальность, уселась на жидкой кучке старой перепревшей соломы с куском заскорузлой овчины и, сглатывая сухим, саднящим острой болью горлом, оглянулась по сторонам.
Сознание плыло. Оно словно покачивалось на волнах: то ухая вниз к грязному полу в кровавых подтёках вперемешку с остатками чьей – то рвоты, то взметалось вверх к ярким воспоминаниям о вчерашнем дне рождения.
Мои сорок пять мы отмечали втроём – с подругами. Лариса и Алина такие же отчаянные авантюристки. А больше не с кем!
Утром дочь из Америки по скайпу поздравила с красивенькой датой, перечислила на счёт деньги на подарок, на мой выбор, и снова позвала к себе в гости. В гости я пока не собиралась. Да и сомневалась, что соберусь раньше, чем она родит малыша. А это в её планах было лет через десять.
Муж объелся груш. Два года, как развелись. Новые серьёзные отношения не заводились. Поэтому отмечать оставалось только с такими же знающими себе цену девчонками.
В программу празднования, кроме традиционного посещения ресторана, ночного клуба, вызова мальчиков-зайчиков и фейерверка, входило что-то ещё.
И это «что – то» никак не вспоминалось…
– Где это я? – спросила вслух, но закашлялась от боли. Горло болело так, словно меня кто-то душил. Причём, удачно!
Пошарив рукой вокруг, наткнулась на помятую жестянку с водой. Хотела отпить, но вода пахла тухлятиной. Разозлившись на собственную беспомощность, зашвырнула жестянку подальше, расплёскивая воду вокруг. Кружка с шумом пропрыгала по каменному полу, добавляя на свои бока новые вмятины, и остановилась возле тяжёлого деревянного ведра какой-то допотопной конструкции. Ведро напоминало маленький окованный бочонок с пеньковой верёвкой вместо ручки.
Покряхтывая от стреляющей во всех частях тела боли, с трудом, но я сумела подняться. На подкашивающихся коленках встала в полный рост, привалилась плечом к стене, и уже осознанно посмотрела по сторонам.
Холодея от ужаса, стала рассматривать каменную тюрьму, по-другому это место назвать было нельзя. Я оказалась одинокой узницей.
Ближе к двери низкий потолок был закопчён сажей от двух факелов. Плохо обтёсанные камни стен влажно темнели. Так бывает, когда во время паводка или сильных дождей поднимаются грунтовые воды. Мне-то, риелтору со стажем, этого и не знать.
– Спокойно, Ева, – успокаивая себя, проскулила. – Это просто розыгрыш. Не паникуй! Это всё придумала Лара! Только у неё такая извращённая фантазия. Кто меня за язык тянул говорить, что стало скучно жить?!
Место моего заточения пугало. И выглядело оно уж очень убедительно.
Подрагивающими руками я вцепилась в юбку, ощущая грубость и колкость ткани. Теперь я осматривала себя. Вместо дизайнерского синего платья, купленного весной в Париже, на мне был мешковатый балахон мышиного цвета, а на ногах непонятные грязные матерчатые короткие сапожки с прилипшей к подошве соломой, перетянутые грубой бечёвкой у щиколоток, чтобы не спадали.
Подтягивая ткань юбки, в тусклом свете догорающего факела мне удалось рассмотреть собственные ноги в синяках разной степени давности. Жёлто-фиолетовые пятна напоминали расцветку гепарда. А ещё были волосаты!
– Какого чёрта! Я только неделю назад делала лазерную эпиляцию и точно помню, что вчера всё было гладко! А руки! – взвизгнув, я уставилась на обгрызенные короткие ногти с кровоточащими заусенцами без малейшего признака, что над ними два дня назад работал топовый мастер маникюра!
Судорожно ощупывая собственное тело, я не могла понять, это я или уже нет? Фигура от моей собственной мало чем отличалась. Хотя всё же тело было худее. Тазовые косточки торчали, и коленки были острыми. А кожа, несмотря на грязь, казалась гораздо моложе. Никакого белья на мне не было. Но в интимном месте неприятных ощущений не чувствовалось. Хоть это немного успокаивало.
Поднимаясь взглядом снизу вверх, обнаружила совершенно плоский, запавший живот. Мой хоть и был подтянутым, но после родов двадцать два года назад нижняя складка так и не убралась, сколько я не билась в фитнес-зале. Грудь тоже была другой. Такая у меня лет в восемнадцать была. А каштановые спутанные, сбившиеся в колтуны волосы сейчас достигали талии. Да у меня сроду косы не было! Не на мои три пера!
– Это ведь розыгрыш? – неуверенно проскулила, дёрнув себя за волосы. И тут же зашипела от яркой боли. Волосы – не парик, а мои собственные!
В панике, подгоняемая собственными демонами страха, я ринулась к двери, стуча кулаками изо всех сил. Кричать не получалось из-за горла. Только хрипеть невразумительное:
– Откройте! Немедленно откройте!!!
Боль всё сильнее отдавала в ушибленном теле. Силы быстро истощились и, всхлипывая, я стекла спиной по двери прямо на порог, напоследок стукнувшись затылком о металлический переплёт двери.
В голове белой молнией прострелило воспоминание: мы с Ларой лезем на парапет дамбы, чтобы дотянуться до рекламного плаката её неверного муженька и облить его краской. Ха, козёл! Сам ушёл к молоденькой любовнице, ещё и бизнес подмял под себя. А ведь это её детище! И Ларе в пятьдесят начинать всё с нуля несправедливо!
– Ева! – в памяти зазвучал испуганный голос Лары…
Перекошенное от ужаса лицо… Ощущение свободного падения… И в ушах громкий хруст собственной шеи…
– Это же… это же… Что? Я погибла? Я попала?! Куда я попала?!!! Кто-нибудь!!! Помогите!!!
Откуда только силы взялись. Подлетев с пола и очумело вертя головой, я, как цирковая лошадь, галопом трижды оббежала темницу и только после этого остановилась. Собственное дыхание вырывалось со свистом, словно я марафон пробежала, а не от силы двадцать пять шагов. Мне до безумия хотелось вырваться из непонятного места назад, в мою любимую жизнь. Меня всё в ней устраивало! Абсолютно!
Вокруг же ничего не менялось, сколько не голоси. Ещё и в туалет приспичило. Так резко и болезненно, что вспомнился пережитый в молодости цистит.
Ё-моё! Отметила день рождения!
Вариант справить нужду был один – деревянное ведро. Им я и воспользовалась по назначению. Никаких средств гигиены рядом в помине не было. Этот факт ещё больше поверг меня в уныние. Но, что удивительно, с каждым мгновением сознание всё больше очищалось. Мой собственный разум будто бы занимал всё больше места в головке этого юного тела.
Подумав в этом ключе, я по возможности удобнее уселась на лежанку. Откинувшись затылком на холодную стену, скрестила руки на груди, прикрыла глаза и задумалась о собственной участи.
К сожалению, отсутствие информации не позволяло сразу делать какие-либо предположения о предыдущей владелице тела. Что с ней происходило до того, как девушка оказалась в каменном мешке? Какая у неё была жизнь? И что за события привели её к печальному финалу? Плохая одежда, грязь по всему телу – это может быть следствием пребывания в застенках, а может, и до этого владелица не заботилась о себе. Она бедна и выживала, как могла? Попала в неприятности по собственной дурости или по чьей-то злой воле?
Судя по состоянию тела, девушку сильно били и даже душили. На шее точно была борозда от верёвки. Думаю, мучения её длились не один день. Ведь часть крупных кровоподтёков почти зажила, а новые цвели буйным цветом.
Какого признания от неё добивались?
Кроме себя, в теле я больше никого не ощущала. Руки-ноги поднимались по моему желанию. Воспоминания были только моими собственными. И никаких иных способностей не наблюдалось. Даже после того, как я постаралась погрузиться в медитативное состояние. Отрешив собственное сознание, я давала возможность истинной владелице тела проявиться. Но нет. Я была одна.
Вот уж не думала, что буду применять знания йоги в чужом теле.
Размышлять мне пришлось под тихое шуршание мышей. Этих серых шкурок здесь оказалось с избытком. Стоило мне притихнуть, как они забегали в поисках еды. Большое счастье, что я их не боюсь. Как и змей, тараканов и прочих гадов, ползающих или летающих.
Ещё одним мучающим меня вопросом был следующий: а на Земле ли я?
О переселении душ я знала, как любой бывший студент, изучавший на парах философии религии нашего мира. Но я ведь не младенец. С другой стороны, замечательно, что оказалась в человеческом теле, а не в таракане каком-нибудь или камне. Верят же даосисты, что человек может переродиться и в живом организме, и в неживом предмете. Или это какой-то сбой Матрицы?
Плавное течение мыслей было прервано противно скребущим звуком открывшейся двери камеры. Из тёмного проёма внутрь шагнул коренастый мужчина с факелом в руке, одетый в коричнево-чёрную форму с белым знаком виселицы на лёгком кожаном доспехе на груди. Пока он менял один из прогоревших факелов у двери, следовавший за ним второй стражник приблизился ко мне и грубо пнул ногой в голень.
– Иди на выход.
Речь вдруг оказалась понятной, хотя точно это был не наш язык! Зажав в кулаках грубую ткань юбки, я помедлила. Идти или нет? Удушливая волна страха охватывала, словно цунами. Будто тело подавало сигналы, что нужно бояться этих мужланов. Кажется, каждый синяк отозвался фантомной болью.
– Зачем? – просипела. Голос совсем не слушался. А если на пытки?
– За тобой прислали из дворца лекаря. Тебя помиловали.
Глава 2. Когда чувствуешь себя полной дурой
Из дворца? Лекаря?!
Стараясь не выдать собственного удивления, я медленно пошла на выход, ниже опустив голову. Мне стоило затаиться и молчаливо осматриваться по сторонам, не привлекая внимания к себе.
Конвоир вывел меня в тюремный коридор. В него выходили как закрытые дверями камеры, так и просто зарешёченные. Но в них совсем не было заключённых.
Здесь тоже воздух был смрадным, но лучше, чем в моей темнице. Каменный пол коридора оказался чистым. Чуть дальше я увидела, как круглолицая, с пышными формами женщина в таком же мышиного цвета платье заметает в одной из пустующих камер.
– Марта, хватит копошиться! – прикрикнул следовавший впереди охранник. – Тебе сегодня все камеры по левой стороне вычистить нужно!
– Господин охранник, так я стараюсь! Будет так, как вы скажете! Не серчайте! – поспешно кланяясь несколько раз кряду, затараторила женщина. – Уже завтра сможете новых преступников принимать!
– Себ, ты чего к ней пристаёшь? – отозвался тот, что шёл позади меня.
– Бесит, – рыкнул первый, с отвращением оглядываясь назад и глядя на меня. – Первый раз в моей тюрьме так пусто.
– Признай, тебя не это цепляет. А то, что твоя клиентка сорвалась с верёвки! – как конь, заржал второй. Я даже вздрогнула от неожиданности.
– Чтобы ты понимал! Моя репутация пострадала! – с негодованием прорычал первый. При этом он резко остановился и уставился на меня, как на врага народа!
Кажется, именно я и была тем самым сорвавшимся «клиентом», испортившим репутацию палача. Вздохнув, я встретилась с мужчиной взглядом, рассматривая помятое от лишней выпивки лицо служаки с седой щетиной.
– Извиняться, что осталась в живых, не буду, – спокойно произнесла. Хотела добавить, что на всё воля божья. Но вовремя вспомнила, что мир с вероятностью в девяносто девять процентов не мой. Зато второй охранник порадовал.
– Да успокойся ты уже! Ясно же, что Светлый отец вмешался. Иначе бы как висельник сорвался с верёвки? Всем известен закон: если верёвка обрывается – значит, невиновен. Король уже указ о помиловании прислал, простил мятежницу. А ты что, себя выше короля возомнил?
– Не говори глупости! – зло и испуганно прошипел обиженный палач.
Толкнув большую дверь из коридора с камерами, идущий впереди охранник вывел нас к лестнице. Когда мы поднялись по лестнице из подвала, конвоиры втолкнули меня в светлое помещение с окном, выходящим на улицу. На стуле у стола сидел мужчина лет тридцати в яркой добротной одежде с гладко выбритым лицом и удлинённой стрижкой. Два стражника сопровождения в зелёной форме с золотыми кирасами по стойке смирно стояли позади него. Выглядели они не в пример лучше палачей. Красавцы! Косая сажень в плечах, военная выправка!
Стоило мне оказаться в комнате, как мужчина поднялся из-за стола и вежливо поклонился.
Как правильно ответить на столь обыденное действие? Всё, что пришло мне на ум – сделать книксен. По крайней мере, два вида поклона – книксен и реверанс – были мне знакомы по историческим костюмированным фильмам.
В свои годы меня мало что могло поставить в тупик. Но сейчас я боялась ошибиться. На кону была моя жизнь. Желательно, без пыток.
Моё приветствие не вызвало ни удивления, ни вопросов. Мужчина, не представляясь, развернул свиток и торжественно зачитал:
– Указом Его королевского Величества Ричарда Справедливого смертная казнь герцогини Евангелины Гровенор заменена дарованием жизни. Вмешательство Светлого отца трактуется однозначно. За сим все обвинения в мятеже с целью сместить истинного правителя с герцогини Евангелины Гровенор сняты. Вам надлежит явиться для аудиенции во дворец не позднее двенадцатого дня первого месяца студня для дальнейшего решения вашей судьбы.
Услышав о помиловании, я даже шумно и с облегчением выдохнула. Ведь до последнего момента сомневалась, что правильно поняла разговор палачей. Обвинения в мятеже этого хрупкого тела, хозяйкой коего я стала, в результате счастливого случая или проявления божественной воли местного Светлого отца меня не смущали. Стремление к власти – это вполне здоровые амбиции. Но почему-то внутри я была уверена, что это тельце с громким титулом герцогиня невиновно. И я хотела узнать его настоящую историю.
Что касается титула герцогини… Меня он не обрадовал. Чем выше звание, тем больше завистников и врагов. Это правда жизни для любой эпохи любого мира. И если титулованная особа ошибается в выборе правильной стороны, то падение неизбежно и наиболее болезненно. А последствия расхлёбывать мне!
Странно, что король не лишил мятежницу титула. И зачем нужна аудиенция? А вдруг он хорошо знает Евангелину Гровенор? Как я скрою свою истинную личность?
Ещё одним удивительным фактом стало то, что моё имя совпало с именем герцогини! Евангелина! Даже фамилия моя начинается на ту же букву. По паспорту Гордеева. С этой фамилией я родилась, с ней и умерла. Эх…
Пока я задумалась над всем этим, пауза затянулась. Лицо посланника всё больше недовольно вытягивалось.
Мужчина вытащил из кармана тонкий кружевной платок и, обмахнувшись, приложил его к носу. Ну, так понятно, запахи тюрьмы не аромат цветника.
Вдруг приятный запах парфюма коснулся моего обоняния, вырывая из круговорота мыслей.
– Его королевское Величество милосерден, – прохрипела больным горлом. – Позвольте узнать, когда наступит двенадцатый день первого месяца студня? У меня в этих стенах не было возможности следить за календарём.
– Завтра. А до того времени ночь вы проведёте под охраной в королевской лечебнице. Мне дано устное распоряжение привести вас в надлежащий вид для аудиенции с королём.
– А вы кто? – нарочито показушно я стала вглядываться в лицо незнакомого мне мужчины.
Пора было запускать утку с потерей памяти!
– Как кто? – опешил мужчина. – Главный королевский лекарь высшей ступени Бенджамин Холлс! Но, позвольте, леди Гровенор, вы меня не узнаёте? Я ведь вас наблюдал от момента рождения!
Мои брови от удивления поднялись к небу. Передо мной стоял мужчина лет тридцати, но никак не больше! Даже если герцогине лет восемнадцать, сомневаюсь, что совсем молоденькому доктору могли позволить наблюдать столь титулованную особу. К моменту её рождения он должен был иметь репутацию хорошего лекаря! А значит, иметь широкую практику!
– Я не помню никого, – мотнув головой из стороны в сторону, я специально коснулась шеи, привлекая внимание лекаря. И не прогадала.
Он кивнул, мысленно соглашаясь с возможной причиной потери памяти. Ведь герцогиня висела в петле. Бедняжка действительно была казнена.
– Но вы помните, что вы герцогиня?
– Вы только что об этом сказали, – пожав плечами, я продолжила: – Значит, так и есть.
– Хорошо. Поспешим в лечебницу. Мне нужно вас скорее осмотреть и доложить его королевскому величеству!
Из здания тюрьмы меня сопровождали не только лекарь и два стражника в зелёной форме. На улице меня ждал целый отряд!
Выйдя из стен темницы, я с наслаждением вдохнула свежий, чуть морозный воздух. Земля под ногами оказалась в замёрзших колдобинах. Кое-где в бывших лужах замёрзла вода. Лёд хрустел, когда его разбивали своими сапожищами марширующие стражники.
У нас так обычно бывает в конце ноября или декабре. Если погода не балует снегом.
– На свободу с чистой совестью! – вглядываясь в свинцовое неприветливое небо, прошептала знакомый лозунг.
К сожалению, тюрьма была далеко от какого-то населённого пункта. Она стояла на пустыре. И второе впечатление от нового мира оказалось таким же неприятным, как и первое. Ещё холодный ветер тут же пробрался под жиденькое платье, превращая меня в дрожащую сосульку за те десять шагов, что пришлось пройти до транспортного средства.
Запряжённая двойкой обычного вида лошадей чёрная карета без знаков отличия и гербов, выглядела непрезентабельно снаружи и изнутри не отличалась роскошью. Простые деревянные лавки, деревянные стены, не оббитые тканью. Только темноту нутра разбивал тусклый свет фонаря. Рассматривая его, я так и не поняла, какой у него источник света.
В карете было всё так же холодно, как и на улице. И лекарь протянул мне невзрачного вида чёрный плащ-накидку, который свёртком лежал на лавке.
– Наденьте. Вам теперь придётся беречь своё здоровье. Ваш огонь запечатан, и вы больше никогда не сможете им воспользоваться.
Кутаясь в плотную ткань, я вслушивалась в слова лекаря, но их смысл остался за гранью понимания. Что ещё за огонь? Тут ещё карета тронулась, швырнув меня вперёд. От неожиданности я еле успела расставить руки и не влететь лбом в противоположную стену!
– Осторожнее, миледи! Держитесь за поручень! – недовольно цокнув, мужчина указал на ручку. Я тут же схватилась за неё и уставилась в окно.
Десяток парней в одинаковой зелёной одежде с золотыми кирасами на лошадях важно сопровождали карету, взяв её в «коробочку». Видимо, моя персона, несмотря на помилование, всё ещё считалась опасной для безопасности короля.
Путь от тюрьмы до дворца занял не меньше часа. Только раз ненадолго мы остановились при въезде в город. Лекарь предъявил указ стражнику на воротах, и мы покатили дальше. К сожалению, рассмотреть в окно почти ничего не получалось. Один из стражников всё время перекрывал мне обзор. Лекарь молча дремал. А я никак не могла найти более удобную позу для сидения. Мой тощий зад пересчитал все ямки и кочки по дороге! А сейчас считал булыжники городской мостовой!
Наконец-то карета въехала с чёрного входа на территорию королевского двора. Меня куда-то сопроводили узкими, тёмными, грязными от копоти факелов коридорами. И оставили в комнате с кроватью, небольшим столом у окна и единственным стулом.
– Подождите здесь, – предупредил лекарь и закрыл на замок дверь новой тюрьмы.
Паниковать было рано. Стоило осмотреться, а ещё лучше вытянуться на кровати во весь рост и немного полежать, укрывшись мягким одеялком. Мурча от удовольствия, я понюхала пахнущее свежестью, до хруста накрахмаленное выглаженное бельё. Уже представила себя на кровати, как дверь отворилась, и в комнату вошли две служанки в форме с вышитой изумрудной змеёй на груди фартука.
– Леди Гровенор, следуйте за нами.
Идти пришлось недалеко, в соседние двери. За ними оказалась ванная комната, состоящая из нескольких частей. Сначала меня попросили раздеться. Представив, что я нахожусь на медицинском осмотре, решила не стесняться. Легко избавилась от грязного вонючего платья, оставшись в чём мать родила.
Хотя меня ещё покрывал слой грязи. Чтобы отмыть её, меня поместили в круглую бадью, наполненную ароматной пенной тёплой водой.
Выражение лиц служанок менялось по мере отмывания частей моего тела. У одной оно всё больше выражало сочувствие, у второй так и кричало: за твои грехи ещё и мало!
Под слоем грязи у меня оказалась белая, нежная кожа. Служанки даже сумели вычесать колтуны и вымыть волосы в трёх каких-то отварах трав, отчего те стали шелковистыми и послушными. Не обошли они вниманием и ногти на руках и ногах, придав им аккуратный вид.
После ванной меня усадили на высокий стул с удобной спинкой под наклоном в позиции полулёжа и долго смазывали тело разными мазями. От одних у меня кожа немного немела, от других приятно покалывала и становилась тёплой, словно к месту синяков приливала кровь. Такое SPA длилось несколько часов, пока я окончательно не расслабилась и не уснула прямо на стуле.
Проснулась я одна, прикрытая мягкой, пропитанной каким-то ароматным маслом тканью. Потянувшись, решила посетить комнату уединения, как обозвали туалет аборигены. Справив нужду в большой фарфоровый горшок, я вдруг увидела на стене зеркало. Без сомнений я бросилась к нему!
В отражении на меня смотрела удивлённая молоденькая девушка с белой полупрозрачной кожей фарфоровой куколки. Зелёные глаза в обрамлении пушистых тёмных ресниц, пожалуй, были самыми выдающимися на несколько детском личике сердечком. Тонкий породистый нос, узковатые губы и милая ямочка на правой щёчке.
И этот оленёнок Бэмби мятежница?!
Совсем не моё лицо! Чувствую себя полной дурой, когда внешняя обёртка не соответствует содержимому! А ещё накрывает ощущением несправедливости по отношению к этому эфемерному созданию!
