Я сидела и гадала, нализался Борис или нет. И чем это грозит мне и остальным присутствующим. Механизм действия алкоголя на вампиров до сих пор оставался за пределами моего опыта.
Только однажды в конце застолья обнаружилась некоторая странность, на которую обратил внимание разве что Фёдор. Семён длинно и замысловато рассказывал о жизни своего деда, воевавшего в первую империалистическую на турецком фронте.
– Ты представляешь, обратился он к Борису, ― они ехали зимой в теплушках несколько суток до самого Крыма!
– Я был на Англо-бурской войне, ― сказал вдруг Борис, и замолчал, сам оценивая сказанное.
– В Африке что-ли? ― не сориентировался в хронологии Семён, ― Как ты туда попал-то? Миротворцы?
Я тоже оторопела от того, что он вдруг вспомнил своё прошлое, да ещё и в присутствии малознакомых смертных. Воистину, Семён и мёртвого разговорит!
Борис, идя на попятный, пробормотал что-то утвердительное. Видимо, алкоголь всё-таки действовал и на вампиров.
Фёдор выглядел удивлённым, Но, возможно, он просто не слышал никогда такого названия. Я предпочла думать именно так. Бэлла оставалась невозмутимой, как будто это она была вампиром. Хотя на Бориса она всё-таки исподтишка бросала совсем не вампирские взгляды. Неподержанная тема увяла, и скоро гости засобирались домой.
Прощаясь, я вышла с ними на веранду. Мужчины вышли, Бэлла замешкалась. Её полная фигура заслонила окно.
– Он интересный, ― сказала она в адрес Бориса.
– Интересный, да… ― протянула я.
Когда все ушли, вернулась в дом и, проходя мимо почему-то всё ещё сидевшего за столом Бориса, поинтересовалась:
– На первой или на второй?
Он вопросительно вскинул на меня взгляд.
– На первой или второй англо-бурской?
На его лице отразилось неудовольствие, а я с тревогой отметила, что он действительно умудрился набраться и выглядел почти пугающе.
Я ретировалась в коридор с грязной посудой, моля богов, чтобы винные пары побыстрей выветрились из Бориса. Занявшись хозяйственными делами и не слыша его какое-то время, я почти успокоилась и собиралась уже лечь спать, поскольку время уже было позднее. Но, войдя в тёмную комнату, я поняла, что ошибалась. Борис неподвижно стоял посреди комнаты, сжимая в руках мою куртку. При виде меня он моментально приблизился и сунул её мне в руки:
– Одевайся. Пойдём!…
***
Надо полагать, что ночная прогулка до их с Саввой и Григориусом резиденции в сопровождении пьяного Бориса стала расплатой за ужин с родственниками. Я настроилась терпеливо пережить её, не реагируя на возможные провокации, не подозревая ещё, насколько это окажется сложным.
Когда мы вошли в дом, я отметила, что он практически не протоплен. Каким же образом тут жил Дэн ― непонятно. Нетопленный зимний дом, отсутствие света. В большой комнате, где были полуоткрыты окна, и зимний ночной воздух усиливал впечатление ледника, сидели трое. Григориуса и Савву трудно было не признать, а третьим был, вернее, была … Лиза! Она вольготно расположилась в кресле, её меховой полушубок был распахнут, открывая ноги в капроновых колготках. Волосы небрежно рассыпались по плечам, расслабленное и довольное выражение лица, ― как будто она не чувствовала холода и страха. От неожиданности я замерла и повернулась к Григориусу:
– Что это значит, чёрт возьми?! ―я поняла, что они её успели обратить, и передо мной уже не просто Лиза, а новоиспечённая вампирша.
–Марьяна, привет! ― отреагировала, наконец, на наше присутствие Лиза, ― Так здорово, что ты тоже здесь! Садись ко мне, тут, правда, немного холодно…
Она зябко поёжилась, при этом движении полушубок сполз с её плеча, и я увидела, что на ней только шёлковая комбинация, и больше ничего. Я почти подлетела к ней и схватила за руку, не думая о возможных последствиях. Рука оказалась тёплой ― она оставалась живой! Глупая девчонка скоро получит переохлаждение!
–Зачем ты так? ― почти вскричала я, повернувшись к Григориусу, который самодовольно ухмылялся, глядя на нас с Лизой. ― Что и кому ты пытаешься доказать??!
Бориса и Саввы в этот момент в комнате почему-то не оказалось. Григориус подлетел ко мне и буквально прошипел в лицо:
– Мне не надо ничего доказывать! Жизнь смертного ничего не стоит. А ты мешаешь мне получать удовольствие!
Я просто в бешенство впала. Он окончательно рехнулся ― решил погубить её теперь уже бесповоротно. Какой бы глупой и легкомысленно она ни была, не понять, что она имеет дело с нечеловеческими существами, было невозможно.
Не пожелав терпеть это безобразие больше ни минуты, я выскочила из дома. Зимняя ночь обступила меня. В ярости я понеслась прочь, скашивая себе дорогу ― то есть помчалась прямиком вниз с огромного заснеженного бугра, плавными террасами спускающегося к узкой мелководной речке. Струящийся по щекам холодным потоком воздух заставлял еще больше ускорять темп. Свет луны и звезд, отражавшийся от снега, был моим освещением. Уличные фонари, далеко просматривающиеся с возвышенности, служили ориентирами. Мне следовало спуститься вниз, пересечь почти незамерзающий ручей и миновать небольшую низину, где сильные ключи образовали несколько незамерзающих заводей, обложенных камнями, и дальше подняться по другому бугру, более низкому, но и более крутому, пересеченному посередине узкой дорогой, которая зимой превращалась в тропинку.
Мой уход, видимо, не был замечен сразу, так как погоню я услышала только когда успела спуститься к речке. Мысленно поздравив себя с тактическим успехом, я ускорилась, но идти быстро по снегу не получалось. Не стоило и особо стараться ― через мгновение меня настиг чёрный вихрь. Борис вырос передо мной и чуть не сбил с ног:
– Куда тебя понесло?!
Никогда ещё я не видела его настолько раздраженным.
– Я иду домой.
– Я тебя спрашиваю, КУДА ТЕБЯ ПОНЕСЛО ОДНУ?!
Мне показалось, что он сейчас меня ударит. Ну и дела.
– Я не хочу видеть этого пожирателя детей!
– Это Григориус. Он достаточно взрослый, чтобы принимать решения, которые тебя не касаются!
Борис схватил меня за рукава куртки, не давая двинуться.
– А мною ТЫ будешь распоряжаться? ― не выдержала дипломатического тона я.
– Да! ― он всё ещё не выпускал меня, но тут где-то позади нас от речки послышалось некое движение, что-то неслось на нас, подобное снежному вихрю, и чтобы увернуться от него Борису пришлось столкнуть с места меня и самому отскочить в сторону. Странно, что мы устояли на ногах, вернее, странно, что я это смогла.
В нёсшемся на нас тёмном вихре материализовались две фигуры. Они молниеносно кинулись к нам.
Однако тут же позади них взметнулся ещё один столб снежной пыли и ещё две фигуры устремились сюда же. Первые нападавшие замедлили свою атаку, невольно развернувшись к только что прибывшим. В этой сумятице Борис выпустил мои руки и позволил сделать то, о чём я мечтала больше всего на свете ― ринуться бежать. Не оглядываясь на эту нечеловеческую разборку, я бросилась вверх по склону, понимая, что догнать меня ничего не стоит. Но инстинкт спасения брал своё.
Страшные звуки раздавались за моей спиной. Похоже, борьба там шла на уничтожение. Я продолжала карабкаться наверх, цепляясь заледеневшими руками за слежавшийся снег и царапаясь о него.
Тем временем внизу установилась пугающая тишина. Я уже достигла тропинки, гадая, чем грозит мне прекращение звуков битвы, как вдруг кто-то вырос передо мной.
– Куда ты бежишь?! ― Борис уже не сдерживал своей ярости.
Я не успела ответить, невольно отталкиваясь от него и, увы, теряя равновесие, полетела вниз. Я падала стремительно, скользя по снегу беспрепятственно вниз, затормозить мне не удалось. Я упала прямо в ключи. Ледяная вода прозрачная и невесомая, сомкнулась надо мной, обожгла лицо, нос и горло, сковала ледяным холодом тело. Вздохнуть мне уже не удалось…
***
Я снова попыталась вздохнуть, но у меня опять ничего не вышло. Только теперь это вызвало боль в груди, и в глазах потемнело ещё больше. Кто-то придерживал меня за плечи, мне было не пошевелиться в мокрой одежде, почти затвердевшей на морозе и коробом вставшей вокруг тела. Воздух с хрипом, наконец, вошел в мои лёгкие, и я зашлась полузадушенным кашлем. Грудь неприятно ткнулась в мокрую корку. Кто-то разрывал, разламывал эту корку, а мне было так холодно, слишком холодно, чтобы жить.
– Мариан, пей! ― что-то густое и холодное потекло мне на губы, но у меня не достало сил даже раздвинуть их, и жидкость потекла дальше по подбородку. Борис встряхнул меня и разжал мне зубы, снова прижав своё запястье к моим губам. Теперь жгучие и тяжелые капли обожгли мне горло. Через несколько мгновений знакомый пожар полыхнул по венам, и скоро моё тело налилось жаром настолько, что даже растопило подо мной снег. Зрение и осязание вдруг обострились: в темноте я детально увидела неживое лицо Саввы и немного раздосадованное ― Григориуса, я точно знала, что внизу возле ключей на заснеженной поляне догорают останки двух вампиров, а много дальше, за сгустившейся темнотой, у речки таится ещё несколько других ― невредимых. Потом гневное лицо Бориса заслонило всё, он возвышался надо мной, продолжавшей лежать в снегу, но теперь уже не испытывающей от этого никаких неудобств. И впервые мне нечего было сказать ему.
***
Попав домой, я пожелала остаться одна, попросту закрыв перед Борисом дверь. Ещё одно разочарование следовало пережить в одиночестве. Хмель, видимо, выветрился из него, он хотел что-то мне сказать, но воздержался, понимая моё состояние. А, может, и нет, ведь чувства смертных для вампиров ― пустой звук, как внушал мне Григориус.
Я прошла в дом и только там вновь ощутила мокрую одежду, прихваченную морозом. Действие крови заканчивалось, я снова стала замерзать и с отвращением выбралась из мокрых промороженных тряпок. Нахлынуло желание залезть в горячую воду. Не противясь ему, я подогрела воды и с наслаждением забралась в ванну. Шёл пятый час утра, и я подумала, что никогда ещё не принимала ванну в такое необычное время. Летом в этот час уже зарождался бы рассвет, теперь темнота ночи рассеется только после девяти утра. Солнце уже повернуло на лето, но свет возвращался медленно.
Я медленно водила мочалкой по телу, и вдруг проводя ею по внутренней стороне бедра, я почувствовала что-то необычное на коже. Присмотревшись, я увидела то, что меньше всего ожидала увидеть на своём теле. Это были следы укуса.
Глава 8. Истина где-то рядом
Я смотрела на два едва заметные свежие треугольники шрамиков на бедре, и мысли вихрем неслись в моей голове. Вернее, там нёсся один только вихрь без особых мыслей. Сначала испуг, потом ― растерянность. Я погрузилась в состояние, слепленное из двух эмоций. Разочарование и мрачное удовлетворение. Как будто всё это время, с самого начала сближения с Борисом я только и ждала разоблачения его истинных чувств. Да и не ждала я никаких чувств от него. Как от Дэна, который, не задумываясь, использовал меня при первой же встрече. Как от Григориуса, который видел во мне возможный, но запретный источник наслаждения, как от Драганы, которая видела во мне лишь врага, с которым легко покончить, как от всех этих вампиров, таившихся в лесу, кто видел во мне источник крови. Хороший урок, но так поздно усвоенный. Я подумала, что надо хотя бы частично взять ситуацию под контроль. Ведь пока не поздно исправить что-нибудь, хотя бы частично…
Но маховик неприятностей продолжал неумолимо раскручиваться.
Я отдавала себе отчёт, что у меня есть обязательство перед Лизой, которую надо было извлечь из цепких лап Григориуса. Это первое, что я должна была сделать. Уже утром я принялась её разыскивать. Домашний и мобильный Лизины телефоны молчали. То ли она всё ещё находилась у вампиров, то ли была не способна отвечать на звонки. Оставалось явиться туда самой, так как рассчитывать на помощь Бориса и его вассалов не приходилось.
Не скажу, что ноги сами несли меня к дому у кладбища, но иного пути отыскать Лизу просто не существовало. День занялся сумрачный. Солнце не спешило выбраться из-за тяжёлых туч, обещавших затяжной снегопад. Рядом с домом, из которого я так поспешно бежала этой ночью, машины не было, это могло означать, что и квартирантов не было тоже. Осталась ли там Лиза ― я не знала, я могла выяснить это только, если рискнула бы войти в дом. Потоптавшись пару минут у входа и понимая всю глупость ситуации: уйду ― тогда зачем приходила, войду ― тогда за последствия я и отвечаю, ― я приоткрыла незапертую дверь и вошла в казавшийся пустым дом. В комнате определённо никого не было. Из полуоткрытых окон тянуло холодом, и я не стала заходить туда, прямиком отправившись по коридору в кухню и веранду, рассчитывая обнаружить там Лизины следы.
Нигде никого не было. Пока я обдумывала это обстоятельство, кто-то вошел в дом, но сделал это, не таясь, и по шагам я с испугом определила, что их как минимум двое, и это, конечно, люди. Прихода вампиров я бы и не заметила. Зато от людей можно было хотя бы спрятаться. Классика жанра: я полезла под стол, щедро прикрытый широкой свисающей клеёнкой. Если специально под стол не заглядывать, можно меня и не обнаружить. Я надеялась, что им не придёт это в голову. Затихнув под столом, я прислушалась. Пришельцы прошли в комнату и принялись там активно передвигать вещи, как будто что-то разыскивали. Поначалу это были отдельные невнятные возгласы, потом я услышала членораздельные фразы.
–Давай быстрей, ― сказала Она.
– Это точно должно быть здесь, Дэн сказал, это лежит в доме, ― ответил Он.
ЧТО лежит в доме? Дэн пробыл здесь около недели, что такое он здесь обнаружил, что могло заинтересовать его новых знакомых? В том, что это именно они, я почти не сомневалась. Но разве они, правда, не боятся жильцов этого дома, что так запросто явились сюда? Да их потом по одному только запаху найдут! Активные поиски, между тем, продолжались, и видимо, увенчались успехом, потому что я услышала приглушенный вскрик радости. Но радостный момент оказался недолгим ― кто-то вошёл в комнату.
– Кто вы? ― прозвучал голос Лизы. Я замерла в своём укрытии, соображая, чем это может обернуться для неё. Мои судорожные размышления прервал всхлип и звук падающего тела. Кто-то из присутствующих тоже не хотел этого ― женский голос перешёл в расстроенный регистр. Разобрать их препирательства мне не удалось. Что стряслось с Лизой, я тоже не могла определить, и вдруг характер звуков опять изменился, и я поняла, что в доме появился ещё кто-то и кто-то страшный. Лязгающие звуки и звериное ворчание как-то слабо вязались с вампирами. Короткий вопль женщины перешел в хрипы и стоны мужчины. От последовавших звона стекла, треска мебели и разрываемой одежды, я сжалась в комок в своём убежище .
В этот момент клеёнка, скрывающая меня, откинулась, и я увидела Кадугауна.
Он молча протянул руку в дежурном полупоклоне, без лишних вопросов извлекая меня из-под стола. Я вылезла и замерла рядом с ним, всматриваясь в темноту коридора, где секундой позже увидела фигуру, очертания которой заставили кровь застыть в жилах. Это был крупный кряжистый человек с волчьей головой. Мне показалось, что я теряю сознание от ужаса, когда он повернулся в нашу сторону, и из его пасти вырвалось слабое рычание. Оседая, я опёрлась о железную руку Кадугауна.
– Не бойся моего друга, ― сказал он без тени волнения в голосе. ― У него уже есть добыча.
Жуткая тень полуволка отделилась от мрака прихожей и метнулась через комнату в раскрытое окно. Монстр выскочил из дома и, тяжело взрыкивая, умчался куда-то в заросли. Если он погнался за сбежавшей сообщницей, то я ей не завидую.
Отлепившись наконец от Кадугауна, на негнущихся ногах я прошла в комнату, созерцая оставленный разгром: перевёрнутая мебель, несколько порванных пакетов, из которых на пол просыпался белый порошок. Пакеты напомнили мне те, что я видела в присланном недавно вагоне. Растерзанное тело мужчины. Рядом с дверью лежала ничком Лиза. Я дёрнулась к ней, но Кадугаун молча покачал головой. Страшное лицо Кадугауна не выразило никаких эмоций:
– Поздно, миледи, не стоит.
Пока я в ужасе взирала на тело Лизы, Кадугаун вернул меня к действительности:
– Миледи! ― прохрипел он, ― Нам нужно уходить. Мой спутник уже далеко, и мне тоже пора, ― он подобрал с пола пару уцелевших пакетов, ― Миледи интересуется морфием?
– Откуда здесь это? ― при виде такого количества наркотиков мне стало ещё хуже. Сейчас у меня начнётся паника ― все эти сверхъестественные существа уберутся отсюда, а я останусь отвечать за убийства и незаконный оборот наркотиков.
– Вопросы не ко мне. Ваши друзья, миледи, скорее объяснят вам, откуда здесь это, и причём здесь эти люди.
– А вы здесь почему?
– Мне тоже нужны были разъяснения.
– Теперь надо уйти, ― он тянул меня за рукав. ― Надо убрать следы.
Он вывел меня через двор на заснеженный и порядком заросший кустарником приусадебный участок и снова скрылся в доме. Пока я соображала, что теперь делать, как выпутаться из этой истории, из дома повалил густой дым, а Кадугаун уже опять стоял рядом со мной.
– Что ты делаешь?! ― вскричала я. ― Ты просто мастер поджогов какой-то!
– Только то, что нужно. Вы должны мне доверять, миледи.
– Доверять тебе?!
– Конечно! Ведь я, прошу заметить, не впился вам в горло, и не волоку в лес к моим соратникам, которые были бы рады получить такого заложника, а мирно беседую с вами.
Нашу «мирную беседу» уже почти заглушал гул пламени. Спорить было трудно. Тем более, что надо было уносить ноги, а сделать это быстро и незаметно мог сделать только вампир. Он выразительно посмотрел на меня своими страшными глазами и, в одну секунду взвалив на плечи, понёсся по заснеженной целине. Оставалось надеяться, что не в лес.
***
Я не рассчитывала, что Борис и его компания забудут обо мне так быстро. Во всяком случае, не теперь, когда дом их был уничтожен, а на пожарище они без труда могли обнаружить присутствие моё и Кадугауна. Я ожидала вопросов, а значит и их появления у меня в самое ближайшее время. И они не заставили себя ждать. В зимних сумерках раздался стук в дверь. Я знала, как их встретить. Едва открыв дверь, я быстро сказала:
– Я отзываю своё приглашение, Григориус.
Но Борис уже стоял рядом со мной на веранде, а Григориусу пришлось замереть на пороге. По крайней мере одного я сумела остановить. Пусть со мной расправится только Борис, надеюсь, как мой бывший любовник, он сделает какие-нибудь послабления. Савва их не сопровождал, что тоже было добрым знаком. То, что у меня самой имелись серьёзные претензии к ним двоим, не имело значения в данной ситуации.
– Давай разберёмся, ―сказала я Борису, мрачно взиравшему на меня, но пока не высказавшему вслух претензий ко мне.
– Давай, ― наконец процедил он. ― Если только ты не собираешься отозвать и моё приглашение.
– Давай это сделаем в доме, ― предложила я, захлопнув входную дверь, за которой бесцельно маячил второй вампир. Мне хотелось подальше удалиться от Григориуса.
Я повернулась и пошла в комнату, не будучи уверенной в том, что сейчас не получу по голове сзади.
– Я слушаю, ― сухо произнёс Борис, войдя за мной в комнату.
– Слушаешь что? ― в свою очередь спросила я, начав изматывающую процедуру объяснений.
– Слушаю, что ты делала с Кэдоганом в нашем доме, кого вы там убили и за каким хреном вы сожгли дом.
– Я пришла за Лизой, а Кадугаун явился своим ходом. Про смертных мне тоже нечего сказать ― обращайся за информацией к Дэну. Моя очередь спросить тебя ― откуда у вас в доме были наркотики? Я правильно понимаю, что вагон с морфием ― это твоих рук дело?
– Задумка Григориуса, ― холодно ответил Борис. ― Ты же понимаешь, что нам тоже нужны деньги, а добыть их нам весьма непросто.
– Отличное оправдание. Что же вы сделали с нашим шефом?
– Ничего. Он сам сбежал. Испугался и вовремя принял правильное решение.
–Да, ― с горечью сказала я. ― Я тоже могла бы сделать правильное решение и убраться отсюда до того, как ты добрался до меня!
– Ты жалеешь о нашем знакомстве? ― Борис удивлённо поднял брови.
–О нашем знакомстве и о нашем близком знакомстве. Ты попросту использовал меня. Признайся, ведь это так? ― конечно, мне хотелось услышать, что это не так.
– Я был тебе нужен, Мариан, а ты нужна мне.
– Ты использовал меня, чтобы трахаться и чтобы тайно пить мою кровь!
– Нет, Мариан, ― Борис как-то слишком нервно для вампира отреагировал на это обвинение. ― Я сразу захотел тебя ― разве это преступление? Ты всех своих мужчин обвиняла в том, что они желали тебя? И я не пил тебя ― долго. Я сожалею, что не сказал тебе тогда сразу, как только это случилось, когда я не устоял, но это было только один раз, и разве ты не чувствуешь изменений в себе, разве ты не ощущаешь себя сильнее и лучше, чем обычно? Посмотри на себя ― ты выглядишь великолепно!
– ..несмотря на возраст, ― закончила за него я. Сказанное им было правдой ― я давно чувствовала в себе эти изменения, еще с лета, когда мы с ним только начали заниматься сексом. А обмен кровью определённо сделал мои ощущения ярче и сильнее. Но что это значило по сравнению с тем, какую роль я играла в этих отношениях и чем эта роль должна была закончиться!
– Ты разделаешься со мною как Григориус с Лизой? Как вы все это делаете? ―задала я свой главный вопрос.
Борис слишком долго молчал в ответ. Хоть бы что-нибудь уже сказал.
–Я не хочу этого, ― наконец выдавил он. Не хочется признаваться в подлости!
– Что значит ― «не хочу»? «Не хочу, но сделаю»? ― дожимала я. Сколько можно прятать голову в песок?!
Борис не ответил, глядя в пол, потом всё-таки посмотрел на меня:
– Нет, не сделаю. И постараюсь помешать другим, если это произойдёт.
–То есть, ты всё ещё мой защитник, мы ― пара, и у нас по-прежнему всё распрекрасно?
– Я бы хотел этого, Мариан. Очень хотел. Но это от тебя зависит. Ты должна по-прежнему доверять мне. Не бегать тайком к Кэдогану, ибо ты не знаешь его, так как я, и не понимаешь, чем может обернуться для тебя общение с ним. Тебе не нужно секретничать с Дэном. Он тоже не честен с тобой.
– Да к чёрту Кадугауна ― он сам туда явился со своим безумным монстром! Кстати, что это за чудовище ― с головой волка, почему ты не говорил, что здесь водятся такие существа?
– Ты не спрашивала…
– Я много чего не спрашивала, потому что и представить не могла, что здесь происходит!
–Это оборотень, Мариан. Я не думал, что тебе придётся увидеть такое. Не общайся с Кэдоганом и его кланом, и тебе не придётся бояться неизведанного.
– Боже мой, да не хотела я с ним общаться! Он сам туда пришёл! Я хотела спасти Лизу, но вы..,― тут уже я не смогла удержаться от рыданий, окончательно осознав весь ужас случившегося.
Борис не стал меня успокаивать. Хотя бы не свёл всё в мелодраму. Он продолжал держать дистанцию.
– Григориус.., ― наконец смогла продолжать я. ― Я не хочу его больше видеть! Он знал, чем это может для неё кончиться, и нарочно притащил её к вам. Я не хочу больше видеть его никогда!
– Хорошо, он больше не придет к тебе. Но ты бы не ссорилась с Григориусом. Он станет сильным вампиром со временем.
– Мне-то что с того. Вряд ли мне придётся это оценить.
Борис бросил на меня внимательный взгляд и сделал шаг ко мне.
– Э, нет! Только не сегодня, ― протестующее подняла я руку. ― Сегодня ты уйдёшь.
– Ты позволишь мне остаться ночью зимой в лесу? ― он приблизился ещё немного, и я поняла, как соскучилась по его необъяснимо притягательному запаху…
– Ничего с тобой не произойдет, мы это знаем. Освежишься, ― я старалась держать себя в руках, понимая, что сдаться будет легко и приятно.
Он подошел совсем близко:
– Ты ведь пожалеешь об этом!..
– Вот именно! ― я буквально вывернулась из-под его руки и отскочила в сторону. ― До свидания, Борис, надеюсь, наша следующая встреча пройдет при более благоприятных обстоятельствах!
Он повернулся и беззвучно вышел из дома. Дверь захлопнулась. Зимняя тишина навалилась на уши. Не скрипнул снег. Он исчез, как будто его и не было.
Глава 9. Занесённые снегом
POV автор
Две недели Марьяна прожила в тягостном ожидании, которое было похоже на паузу ― никто к ней приходил и не звонил. С конторскими она не созванивалась, потому что чувствовала свою вину в том, что произошло с Лизой. А вампиров она выставила за дверь тоже сама. Морозная снежная погода только усиливала ощущение изоляции. К концу второй недели она окончательно примирилась со своим положением, не ожидая уже увидеть Бориса. Когда пару дней спустя после гибели Лизы Марьяна снова обнаружила в себе способность размышлять, она попробовала разобраться в своих переживаниях и, главное, в своих чувствах, которые вызывал у неё Борис. Недавно брошенные слова Григориуса о том, что она Бориса не любит, поразили её тогда своей бесцеремонностью. Но с такой же бесцеремонностью она сама обвиняла Григориуса в беззастенчивом прагматизме и в использовании чувств доверчивой бухгалтерши. Не удивительно, что он ответил ей в той же манере. Но правда ли это? Разве Борис ей был безразличен всё это время? Нет, она знала, что это не так, она привыкла к его присутствию, она желала его, и теперь скучала по его холодным объятиям. Глупо было признаваться в этом теперь, но скучала она по нему так сильно, что бессонными ночами грезила о его возвращении.
К концу второй недели в её окно постучали. Поскольку это случилось солнечным морозным утром, она решила, что это не могут быть вампиры. Беглый взгляд через занавеску подтвердил это предположение ― на порогах стоял Дэн, десятиградусный мороз высеребрил его черные волосы, зато на щеках играл румянец, что придавало ему живой и простецкий вид.
Марьяна слишком долго сидела в одиночестве, чтобы прогнать нежданного собеседника сразу. Неожиданно для себя она с живостью выскочила на веранду и распахнула перед Дэном дверь. Он, похоже, тоже не ожидал, что его на этот раз так быстро впустят в дом.
– Привет, ― неуверенно сказал он, шагая внутрь. ― Хорошо, что ты дома.
– Привет, ― ограничилась Марьяна.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– А мне не нужно, ― заартачилась внезапно она.
– Ты всё ещё злишься на меня за видео? Ты же уничтожила его, теперь ты свободна от всех наших договорённостей,
Дэн смотрел на Марьяну, как она хмурит светлые брови и кривит губы, обдумывая, что сказать ему в ответ. Она зацепила его летом ― не только своей неожиданной внешностью, но и той исступленностью, с которой она отдавалась своему вампиру. Это было отвратительно, видеть, как властвует вампир над её телом, как грубо комкает её прекрасные пепельные светлые волосы, убранные в косу, запрокидывает голову и почти впивается клыками в беззащитную шею. Эта запись стала проклятием Дэна, он несколько раз пересматривал её, думая о Марьяне, мечтая о ней. То хладнокровие, с которым она порвала с ним отношения, обескураживало. За своим тайным влечением он как-то позабыл, что эта запись была его орудием шантажа. Марьяна продолжала, прищурившись, смотреть на него.
– Может, кофе выпьем, ― предложил он.
Сев напротив Дэна с чашкой кофе в руке, Марьяна попыталась настроиться на конструктив.
– Скажи мне, ―сказала она требовательно. ― Зачем ты ввязался в эту историю с наркотиками? Тебе жить надоело вместе с твоими безмозглыми приятелями?
Дэн потрясённо посмотрел на неё:
– С чего ты взяла? Ты что-то знаешь?
– Да, предостаточно, чтобы понять всю глупость твоих поступков.
Марьяна вкратце пересказала события в доме вампиров и почти безучастно наблюдала за Дэном, переваривающим её рассказ.
– Так эта женщина осталась жива, ты говоришь? ― прежде всего поинтересовался он.
– Возможно. Если только монстр Кадугауна не потрудился догнать её. Зачем ты-то им всё рассказал? Ты уже на три фронта работаешь вместо двух?
Дэн как будто всё-таки испытывал долю смущения.
– У меня ничего не осталось. Это, во-первых. Я надеялся хоть сколько-нибудь получить от них. А эта парочка … они сначала буквально вынудили меня вывести их на вампиров, а потом показать им, где они держат товар.
– Вынудили? Как ты меня?
Дэн осекся.
– Ты глупец, если водишь за нос таких как Кадугаун. Ты, видимо, не видел, кто у них там водится. Нет ни одного шанса пойти против них.
– А ты думаешь, только Кадугаун да ему подобные в лесу ― плохие. А Борис твой цивилизованный и хороший? Марьяна! Они одинаковые! Они ― вампиры! И Борис такой же с другими смертными, но не с тобой ― вот и вся разница!
– Тогда я вообще не понимаю, в чём твоя выгода от связи с ними! Ты ― самоубийца? Ты молод, глуп и красив ― полный набор самовлюблённого болвана!
– Ты жалеешь обо мне, Марьяна?
– Не надейся, ты сам ищешь себе неприятностей. Не думай, что я жажду к тебе присоединиться. Меня вообще всё меньше интересует вся эта вампирская возня.
– Пока ты с Борисом, тебе придётся иметь дело со всей «этой вознёй».
– Да, но не с тобой!
– Хорошо, ―Дэн поднялся. ― Я больше не приду сюда, я уже понял. Мне жаль, что ты мне не доверяешь.
– Да чему доверять, Дэн? ― почти закричала раздосадованная Марьяна. ― Ты делал свои дела, не ставя меня в известность, и сам обозначил наши правила: что делаю для тебя я, и что в ответ делаешь ты. И это ты шантажировал меня! Не говоря уже о том, что ты подсматривал за мной и Борисом! Это в любом случае было аморально. А теперь ты подаешь наши отношения как дружбу?! Не я ли с Борисом спасли тебя и твой дом совсем недавно? А ты навёл на его дом своих подельников ― вот что ты сделал в ответ! Ты и меня бы использовал, если бы в том возникла нужда.
– Не трудись ― я тебя услышал. Я всё равно помогу тебе, даже если ты считаешь по-другому.
Он вышел. Хлопнула входная дверь. Проскрипели удаляющиеся шаги.
Вечером к ней пришёл Борис, и только тогда она поняла, как успела соскучиться по нему. Может быть, это и есть любовь?
***
Она встретила его, не сдерживая радости, почти исступлённо отвечая на его ласки, и погрузилась в два часа божественного секса. Спорить нечего ― её сексуальные возможности возросли, сексуальный марафон больше не казался ей подвигом. И, возможно, только теперь к её любовному восторгу примешивалось какое-то иное чувство, заставлявшее впиваться глазами в лицо Бориса и упиваться его нечеловеческим превосходством. Раньше удовольствие граничило с ужасом, теперь она полностью плыла в его объятиях, мечтая не размыкать их, раствориться в нём. Когда вампир прильнул губами к внутренней стороне бедра, она только кивнула ему, невольно поджимая губы, а он тут же приник к её бедренной артерии, продолжая свои откровенные ласки. Оторвавшись от неё, он прокусил себе палец и каплей крови смазал места укуса. Марьяна почувствовала щекочущее прикосновение, кровь остановилась, а прокушенная кожа мгновенно затянулась. Он внимательно следил за её действиями, когда она прикоснулась к месту укуса и поднесла руку к глазам, страшась обнаружить на ней кровь, и когда не увидела, уже успокоено посмотрела на вампира.