Read the book: «Господин маг, это не лечится!»

Глава 1

Падала я долго. Вроде бы поскользнулась у самой кромки воды, а полетела в черноту так, что не могла очнуться.

И началось-то глупо. Возвращаясь с работы, я услышала жалобный писк котенка на берегу нашей речки. Медленно спустилась под мост, балансируя на узкой, припорошенной снегом дорожке, долго искала страдальца в темноте, но не могла его разглядеть. Котенок жалобно плакал, казалось, прямо у меня под ногами, но в узкую полосу света от телефонного фонарика попадало все что угодно, кроме него. Потом я сделала шаг и почувствовала, как ноги скользят по декабрьской грязи, а тело движется к воде.

Но приземления все не было, я будто зависла в невесомости, а когда открыла глаза, то чуть не ослепла от яркого сияния. Двигаться не получалось, а спину холодил металл. Еще здесь пахло спиртом и хлоркой, точно как в нашей больнице.

– …вы можете наблюдать, как у подопытной буквально на глазах улучшаются жизненные показатели, – самодовольно проговорил кто-то надо мной. Голос-то приятный, а вот за интонации мужчину хотелось стукнуть. Говорит обо мне, как о лабораторной крысе! Хотя сам, могу поспорить, лет на двадцать моложе. – Сейчас проверим чувствительность рук.

На этом мне кольнули палец, причем так, что болью прострелило до самого локтя.

– Полегче! – возмутилась я, заодно похвалила себя за вполне цензурную реплику. Рвалось-то совсем другое. – Не труп же препарируете. И лампу отодвиньте, слепит же!

– Стеша, помогите ей, – проговорил тот же голос.

Рядом со мной завозились и шумно задышали, но лампу отодвинули. Я с облегчением выдохнула и попробовала пошевелиться. Но руки не слушались, будто их привязали к столу, да и голову не получалось поднять. На мгновение я испугалась, что сломала при падении позвоночник, но раз пальцы не потеряли чувствительность, то все не так плохо.

Глаза до сих пор слезились, но зрение постепенно возвращалось. Надо мной склонились сразу несколько человек в старомодных медицинских халатах и марлевых масках. Ближайший, сероглазый, сверлил меня взглядом, как подопытного кролика, и остальные не отставали. Неприятное ощущение, надо сказать. И почему здесь все такое древнее? Даже записи вели в такие ретро-блокноты, а не в обычные медицинские карты.

– Центральная районная, да? – назвала я самую старую из наших городских больниц.

– Лечебница святой Фанасии, – пояснил над ухом женский голос. Я повернула туда голову и заметила крупную девушку с россыпью веснушек на лице. Вот ее глаза казались очень добрыми и буквально лучились сочувствием. – До Центральной бы вас не довезли, и так едва вытащили. Повезло, что Илья Андреевич был у нас на дежурстве со своей медовой водой.

Окружающие меня врачи одобрительно зашептались, а тот самый сероглазый засиял превосходством и для виду проверил у меня пульс. Сердце действительно колотилось, как ненормальное и воздуха будто не хватало, еще я чувствовала странный дискомфорт и легкость в теле. Казалось, что лишилась какой-то его части и пока не понимала – какой.

Но хуже всего – я впервые услышала про эту святую Фанасию. Не припомню такую, даже смутно. И про больницу тоже не знаю. В нашей области таких точно нет, не могло же меня занести в соседнюю? В той речке-то и глубины особой нет, не хватило бы течению силы на мой немалый вес.

– Помните, как вас зовут? Точный возраст, место жительства? – не сдавался сероглазый.

– Ольховская Софья Павловна, пятьдесят семь лет, улица Победы пять – сто двенадцать, – четко ответила я.

– И где же у нас такая улица? – всплеснула руками медсестра.

– Не обращайте внимания, Стеша, у больной спутанное сознание. Пятьдесят семь, подумайте только, – хмыкнул сероглазый, которого называли Ильей Андреевичем. Затем отошел от чтобы удобнее было болтать с ассистентами, обсуждая действие этой самой медовой воды.

Напоили меня каким-то непроверенным лекарством – и рады! И чем это ему мой возраст не понравился? Намекает, что выгляжу старше?

Сердобольная медсестра накрыла меня одеялом по самые плечи, затем с грохотом покатила каталку к выходу из этой комнаты. Я до сих пор не могла пошевелиться, только и оставалось, что наблюдать за происходящим вокруг и запоминать. Мысли до сих пор путались, на мои воспоминания о плачущем котенке и декабрьской грязи то и дело накладывались другие: о толще воды, том, как одежда тянет меня ко дну, а сверху нависает ледяное полотно. О липком ужасе, от которого я бежала по темным улицам и чьем-то злом голосе. Они казались настолько реальными, что мои собственные на их фоне блекли и подергивались дымкой.

Местная больница тоже казалась странной: белые стены, еще и невероятно толстые, как бывает в очень старых зданиях. Одежда тоже. Иногда в коридоре попадались другие медсестры, и все они носили длинные юбки в пол, а поверх них белые платья и платки. Как будто меня в сериал о царской России занесло или тематический парк.

Через несколько минут Стеша закатила меня в палату, отстегнула ремни, которыми были пристегнуты мои руки и ноги, затем помогла перебраться на кровать и натянуть длинную больничную рубаху. Тело слушалось плохо, тряслось от слабости и отчаянно болело во всех точках разом. Стоило сесть, как у меня закружилась голова, а желудок скрутило спазмами.

– Как вы, Софья? – участливо спросила Стеша и подала мне стакан воды.

– Терпимо, но симптомы беспокоят, МРТ бы сделать…

– Фарузское что-то? Или из Норнга? Мы тут по старинке лечим: хирургией, терапией да эликсирами магическими.

От удивления я аж закашлялась, затем перевела взгляд на свою руку и чуть не вскрикнула. Кисть была не моя. Тонкая, с молодой фарфоровой кожей и голубоватыми венками под ней. Тогда же сообразила глянуть на ноги, скрытые под рубахой. До прежней меня они не дотягивали, это точно. Да и торчащие из-под подола аккуратные пальчики были не мои. Хуже то, что на двух крайних пальцах левой ноги ногтей не было, их будто сорвали и еще не залечили раны.

– Стеша, а нет ли у вас зеркала?

– Конечно, Софья, – улыбнулась она и шустро удалилась.

Я прижала ладонь к отчаянно стучавшему сердцу и глубоко вздохнула. В голове не укладывается все происходящее! Решила, значит, помочь котеночку! Не полезла бы под этот мост с сумками наперевес, уже была бы дома, готовила ужин. А теперь?

***

Борясь с тошнотой и головокружением, я все-таки встала и добрела до окна. За ним мела настоящая метель, но и через нее виднелись шпили старинных зданий и толстые стены местного кремля. Ночную мглу разгоняли редкие светильники, отдаленно похожие на наши фонари, а по дороге проехал громыхающий трамвай. Автомобилей, как и экипажей видно не было, но и время позднее, так что не показатель.

Пока я разглядывала незнакомую мне улицу, Стеша успела вернуться

– Вот, у Любушки взяла, из педиатрического! – улыбнулась она бесхитростно и протянула старомодное зеркало с ручкой.

Его поверхность была мутноватой и кое-где покрылась пятнами, но я все равно смогла разглядеть совершенно чужое лицо. Мне здешней оказалось не больше двадцати, черты милые: большеглазая, с аккуратными губами и небольшим прямым носом. Светлые пряди вылезали из-под белой косынки. Я стащила ее и подивилась тяжелой копне, точно свисавшей ниже талии.

– Гребень завтра принесу, – продолжила Стеша, – сегодня Илья Андреевич приказал вам отдыхать и набираться сил. А завтра поутру в душевую сходим, промоем волосы, тогда и прочешем. Такая красавица будете! А там и родственники подтянутся.

Я неопределенно угукнула. Уложить бы произошедшее в голове и свыкнуться, какие уж тут родственники? Да и были ли они? Вдруг это тело само собой сотворилось… Я потрясла головой, затем вернула Стеше зеркало и еще раз внимательнее оглядела руки. На правом указательном пальце едва заметный шрам, похожий – на предплечье, чуть выше. С ногтями опять же проблемы. Тело творилось, творилось, да не вытворилось?

Но если я заняла чужое, где же его хозяйка? И ее родня?

– Принести настойки сонной? – участливо спросила Стеша.

Отказываться я не стала, все надеялась, что выпью, улягусь под одеяло, а проснусь уже у себя дома, на худой конец – в центральной районной. И никогда больше не буду думать, что она хуже пяти других городских! Педиатрическое отделение у них, конечно, запущено, но… Нет, никаких мыслей.

Вскоре я мужественно выпила весь стакан мятного настоя, поморщилась и легла на скрипучую кровать, затем почти сразу погрузилась в сон.

***

– Полина, выходи! – прошипел злой голос. – Выходи, а то хуже будет!

Я пряталась за стеной и старалась дышать как можно тише. Знала, что если выдам себя – то мне конец. Сердце испуганно трепыхалось в груди и замирало от этого вкрадчивого «По-ли-на». Кричать мой преследователь боялся: место здесь не слишком людное, но и не заброшенное. Если попадется патрулю, к нему возникнут вопросы.

Эта игра в прятки длилась уже достаточно долго, чтобы у него закончилось терпение, а у меня – силы. Перебраться бы чуть дальше, там, у площади, всегда людно, можно без опаски сесть в трамвай и уехать к вокзалу…

Я долго прислушивалась к звукам по ту сторону массивного кирпичного забора, только потом решилась медленно двигаться вправо, к дороге. Но стоило сделать несколько шагов, как темный силуэт прыгнул на меня сверху…

От ужаса я сразу проснулась и села на кровати. Отчетливо заболели запястья и ребра, мне было трудно дышать. На мгновение показалось, что я лежу на любимом ортопедическом матрасе, но пружины на кровати отчетливо скрипели и впивались в бедра через тонкий матрас.

Все та же больница святой Фанасии, с невозможным Ильей Андреевичем. Незнакомая мне Полина опасалась и его, отчего ее сердечко сейчас испуганно трепетало. Я же считала самовлюбленным юнцом. Да у него еще ординаторское молоко на губах не обсохло, а уже отпаивает бесчувственных девиц экспериментальными зельями!

Хотя, конечно, спасибо ему. Не знаю, что там случилось с Полиной, но ей пришлось не сладко. Не факт, что после такого и в нашей больнице бы откачали, здесь и подавно. Непонятно только, почему я оказалась в этом теле и что случилось со мной в моем мире. Все же поскользнулась и упала в реку?

Я немного подышала, разглядывая снег за окном, затем устроилась на кровати и закрыла глаза. Что бы там ни было, но если попала в передрягу, то выбираться из нее лучше отдохнувшей.

Глава 2

Выспаться той ночью у Ильи так и не вышло. После утопленницы ему привезли еще троих тяжелых, с которыми пришлось провозиться по нескольку часов, разрываясь между операционными и реанимационными палатами. Пусть он лично никого не резал и не шил, зато давал эликсиры и следил за их воздействием. В тяжелых случаях мог и лично магией поспособствовать, чтобы вытащить больного с того света, хотя не всегда и это помогало. Как говорила Стеша – если Безносая наметила себе жертву, она без нее не уйдет, и сам Отец Небесный не поможет.

А утопленнице повезло: патрульные заметили и выловили ее, затем доставили в больницу. По пути пытались оказывать помощь, но без особого результата. Дошло до того, что в приемном Софью хотели сразу отправить в морг, но вмешался Илья, заметив слабое биение жизни в ее теле. Видимо, зимний холод помог столько продержаться, да и крепкий молодой организм цеплялся за жизнь, как мог.

Даже с медовой водой реанимация изрядно затянулась, все это время Илья отстраненно думал, как так вышло, что молодая девица оказался в темных речных водах. Одета хорошо, гребни в волосах непростые, золотая цепочка на шее и кулон, явно не из простых. И телосложения хрупкого, точно гимназистка. А едва очнулась – и пожалуйста, Софья Павловна, пятьдесят семь лет.

Все эти рассуждения Илья дисциплинированно внес в тетрадь, где отмечал все эффекты медовой воды. Пока еще этот эликсир официально не признали и не внесли в реестр, но на ближайшем заседании научного совета – наверняка признают. В производстве он был непростым, требовал магических вливаний, на поток такой не поставишь, но и эффект давал просто потрясающий. Софью буквально вытащил с того света, а спутанность сознания – дело временное. Надо ли ждать много от девицы, которую буквально вытащили из лап Безносой?

Смена заканчивалась в восемь утра, перед уходом Илья заглянул к мирно спящей Софье, но не стал тревожить, решил заглянуть после обеда. Все равно он придет в лабораторию стоявшего рядом университета, потратит несколько минут на свою пациентку.

Но вместо дома он отправился в чайную на Третьей Лесной, расположенную впритык к зданию специального следственного управления в надежде поймать там старшего лейтенанта Ахметова. Старинный приятель мог работать сутками, но привычке начинать день с чашки ароматного чая с долькой лимона не изменял. Вообще-то Илья и так написал обращение в полицию по поводу Софьи, но что-то все равно скреблось внутри. С чего бы молодой девице падать с моста в Хомку? Уж не помог ли ей кто-нибудь? А если так, не попытается ли довести начатое до конца?

Дожидаться трамвая было долго, пришлось ловить один из курсировавших по городу такси-мобилей. Те стоили прилично, зато экономили время. На небольшие расстояния Илья предпочитал ходить пешком, но до Третьей Лесной было далековато, потому пришлось трястись в салоне такси и слушать гул мотора.

А ведь он еще помнил те времена, когда по улицам Снежеграда ездили верхом или в экипажах. Использовать их в городской черте запретил нынешний государь Михаил Иванович, большой сторонник прогресса и ненавистник навозных куч. Так в обиход вошли трамваи, с двигателями на магических накопителях, и Норнгские мобили. В Руде тоже грозились вот-вот открыть их производство, но дело пока не двигалось с места.

К чайной они подъехали быстро, Илья расплатился с водителем и отправился к яркой зеленой двери на первом этаже старинного здания. Отсюда была видна и громада специального управления с пронзающими небо шпилями, и Центральная больница, о которой вспоминала Софья.

Внутри чайной было тепло и пахло специями, свежей выпечкой и кофе. Народу здесь всегда было с избытком, и заказ приходилось делать самому. Илью это раздражало, да и чай он любил пить из личной чашки, а не из тех, что прошли через сотни рук. Зато Ахметов был на месте, устроился у окна и потягивал там чай из стакана, а рядом с ним стояла целая тарелка пирогов.

Илья тоже заказал себе чай и порцию блинчиков с мясом. Питаться вне дома он тоже не любил, но при такой загруженности не оставалось другого выбора: сейчас перекусит, отдохнет пару часов – и снова в лабораторию, даже детей увидеть не успеет.

Ахметов по службе голодным вороньем кружился по городу, а то и по всей стране, поэтому не отказывался перекусить в любое время и в любом месте, а эта чайная была у него любимой. Этакая точка спокойствия, после которой можно и дальше лихо бороться с преступным миром Снежеграда.

– Илья Андреевич, – махнул он стаканом.

– Макар Григорьевич, – Илья вернул ему приветствие и устроился напротив старлея.

Выглядел тот неважно, наверняка снова злоупотреблял работой вместо нормального отдыха. Карие глаза потускнели, темные волосы отросли сверх всякой меры, а под левым глазом расплывался синяк. Старлей был на несколько лет младше Ильи, выше ростом и шире в плечах. Когда забывал вовремя бриться и стричься, приобретал весьма зловещий облик, наверное потому до сих пор не женился после первого, неудавшегося брака.

Илья когда-то спас Макара от смерти, так и познакомился с тогда еще курсантом Ахметовым. Теперь они периодически пересекались по делам службы, а то и просто поболтать.

– Как здоровье? – спросил Илья, чтобы завязать беседу, затем сделал глоток чая.

Заваривать его здесь умели. Напиток был в меру крепким, отдавал травами и слегка вязал на языке, пироги тоже пекли отменные, не жалели в них начинки и не экономили на продуктах. Потому народ в чайной не переводился, здесь даже не было стульев, только столы, расставленные вдоль окон.

– Колено поднывает, – пожаловался Ахметов. – И в желудке стало жечь. На обследование не зови, дел много, спать не успеваю. За последние недели столько подозрительных рож в столицу подтянулось, что начальство на себе волосы рвет. Нас с Эльвирой в хвост и гриву гоняет. Главное – гости все эти вроде бы приличные, часть – иностранцы, а все как один по краю закона ходят. И что им понадобилось – непонятно. Так что вдруг заметишь кого странного, или будут странные предложения поступать – сразу же дай знать.

– Непременно, – кивнул ему Илья. – И у меня тоже есть просьба. К нам вчера девушку привезли, лет девятнадцать – двадцать, одета хорошо, не голодала, не работала тяжело, хотя в неплохой физической форме. Если застарелые шрамы, как от легких пыток. Невысокая, блондинка, глаза серо-голубые, о себе ничего не помнит, только имя: Ольховская Софья Павловна. Насчет возраста и домашнего адреса выдает полнейшую ерунду, так и что и с именем может ошибаться. Ты посмотри, не подавал ли кто ее в розыск.

– За последние дни точно нет, мы всю сводку по Снежеграду просматриваем, – сходу ответил Макар и набросился на пирожки. – Но я еще у своих поспрашиваю, вдруг что всплывет. В остальном-то как дела?

– Емельянов снова отказал в посте старшего городского алхимика. Говорит, неблагонадежный.

Макар покачал головой, затем сделал большой глоток чая и схватился за следующий пирожок. Неудивительно, что при такой диете его мучает изжога. Завтракал бы уже полноценно, а не набивал живот пирожками. Но сегодня Илья так устал, что решил не поучать старлея.

– Самодур он, – постановил Макар. – На женитьбу намекал?

Илья не стал отвечать, только отхлебнул чай. Их губернатор уже не раз давал понять, что мужчине без женщины рядом никак. Тем более на важной государевой службе и с двумя детьми на руках. Как это связано – Илья понимал плохо, но и переубедить Емельянова ему не удавалось. Хочешь должность старшего алхимика – будь добр предоставь жену.

– Он и прямо говорить не стесняется, – признался Илья. – Только в моих планах девицы не значатся. Я и так слишком занят в лаборатории и дома, совершенно нет времени на ухаживания. Да и потом жена начнет требовать внимания, участия, захочет еще детей. Так на работе вообще можно крест поставить.

– Тебе нужно найти кого-то, кто согласится сыграть ее роль, а потом исчезнуть. Ну вроде с любовником сбежать.

Илья нахмурился, хотя это и было иррационально. Никакой невесты еще и в помине нет, а его уже задевает факт ее выдуманной измены. Да и с чего бы ей ему изменять? Внешность у него приятная, доход и того больше, анатомии женской обучен…

– Или там погибнуть трагически, но постановочно, – продолжил Макар. – Была бы девушка, а куда ее сплавить всегда найдется.

– Вопрос – где ее взять.

– Ну здесь я уже помочь не могу, – развел руками Ахметов, – мой круг общения – воровки, аферистки, потаскухи… Из коллег никто не согласится на такую авантюру, даже за деньги, и матушка твоя не одобрит невестку из служивых.

Матушка, Лизавета Сергеевна – еще одна большая проблема. Кажется, из всех женщин ее одна Тася и могла выносить, пока не скончалась от непонятной хвори. Оставшись без жены, Илья еще больше погрузился в науку и пока даже думать не хотел о серьезных отношениях.

– Не одобрит, – согласился Илья. Она и Тасю третировала, хотя в те годы и жила отдельно. Все попрекала, что та недостаточно хороша. Илья с матушкой разговаривал, пытался пресечь ее нападки, но этого хватало ненадолго. Ну нельзя заставить одного человека полюбить другого! Илья и сам в материнской любви не купался: Лизавета Сергеевна им вроде бы гордилась, но не упускала случая подколоть за малые заработки и недостаток влияния. Хотя, по совести, жили они куда выше среднего.

– Слушай, у тебя же целая больница под боком! – просиял Макар. – Там столько медсестер, пациенточек…

– Меня зовут к самым тяжелым, вроде этой Софьи. До красоты ли, когда одной ногой в могиле?

Хотя, по правде сказать, Софья и в таком состоянии производила впечатление, а уж когда приведет себя в порядок, точно станет настоящей красавицей.

Макар об этом не знал, но все равно невозмутимо пожал плечами. Его-то такими темами не смутить. Да и в целом он прав: вокруг Ильи столько девушек, не так и сложно выбрать одну и договориться с ней насчет небольшого представления ради Емельянова.

После разговора с другом Илья ненадолго вернулся домой, поспал немного, нормально поел и решил вернуться в больницу. Это пока ему везло не пересекаться с матушкой, но бесконечно такое длиться не может. А у него есть дела поважнее, чем обсуждать с ней надуманные домашние проблемы. К примеру – поискать себе подставную невесту.

Такой идеальный план уже на месте пошел трещинами. Большинство сестер блестели кольцами на пальцах, другие почему-то спешили спрятаться, едва завидев Илью. В итоге осталась только Стеша. Она сейчас сидела за столом в лаборатории и заполняла карты больных, споро выводя нужное самописной ручкой от мануфактуры братьев Никитиных.

Илья остановился напротив своей верной сестры и поглядел на нее. А что? Стефания – молодая, симпатичная барышня с добрым нравом. Немного полновата и матушке это точно не понравится, но кто без недостатков?

С другой стороны, вот придет время расставаться, и куда девать Стешу? Отправить на воды? А отделение на кого? Магическая и алхимическая терапия в лечебнице святой Фанасии только на Стеше и держится! Илья несколько лет искал сестру, с которой может сработаться и теперь терять ее ради какого-то там поста? Нет уж. Ради здоровья правой руки левую не режут!

Сестра тем временем закончила работу и кратко описала, как шли дела без присутствия Ильи. Все их подопечные были в порядке, новых пока не поступало, но врачи из других отделений принесли несколько карт тех, кого стоило осмотреть лично. Часть изготовленных Ильей эликсиров просто передавались в аптеку, лично алхимика звали к больным, которым требовалось подобрать индивидуальное снадобье или кому обычные не помогали.

– А что наша Софья Павловна? – осторожно спросил Илья.

– Бодра! – неопределенно ответила Стеша. – Но о себе так ничего и не вспомнила. В остальном – никаких отклонений. Жалуется, что скучно ей у нас.

– Ей не веселиться нужно, а думать о выздоровлении, – кивнул Илья.

Стеша странно поглядела на него и едва слышно вздохнула, затем вернулась к заполнению документов. Илья тоже бегло просмотрел бумаги, переоделся, приготовил блокнот для записей и отправился в обход. Особой нужды в этом не было: больных осматривали лечащие врачи, но Илье нравилось лично наблюдать за эффектом от его эликсиров.

К Софье он зашел в самом конце, как будто нарочно оттягивал этот момент. За время, пока они не виделись, она успела собрать волосы в тугую косу и переодеться в больничную рубашку и халат, сшитые с расчетом на самых тучных пациенток. Рукава ей пришлось подворачивать, но даже так Софья выглядела серьезно и строго, как классная дама.

– Илья Андреевич, – коротко поздоровалась она и вернулась к своему занятию.

Софья Павловна, закутавшаяся в безразмерный халат, сидела на безупречно застеленной кровати и сноровисто складывала бинт в повязки. Судя по высоким стопкам, занималась она этим давно и весьма успешно, даже Илья не смог бы придраться.

– Как самочувствие? – спросил он.

– Вашими эликсирами, – она ненадолго подняла взгляд, но руки ее продолжили складывать бинт. Подогнуть все края, и дважды сложить пополам. Затем потянуться за новым отрезом бинта – и все сначала. Такая выверенность движений, будто всю жизнь только этим и занималась!

– Не вспомнили ничего о себе?

– Пустота, – уверенно ответила она.

Илья еще раз оглядел ее прямую спину, длинную шею и аккуратную прическу. Пожалуй, такая девушка вполне подошла бы на роль его невесты. И идти ей некуда. Еще пару дней в стационаре подержат, а там, если родственники не объявятся – на улицу. Разве что получится устроиться в больнице с проживанием или задержаться при монастыре святой Фанасии.

– Смотрю, не сидится вам без дела, – решил прощупать почву Илья. Ему невеста и ненадолго нужна: в середине весны состоится бал у Емельянова, там можно будет похвастаться будущей женой и поинтересоваться насчет должности. А если все срастется, то неделя-две и придет пора расставаться. Он уже видел, как будет тосковать после побега Софьи с заезжим капитаном. Разобьет ему сердце эта профурсетка, на мелкие осколки разобьет…

Но пока что Софья не догадывалась о своем коварстве и продолжала сноровисто складывать повязки из нарезанной марли.

– Где научились? – поинтересовался Илья.

– Стеша показала, вот я и запомнила, – ответила Софья. – Скучно здесь у вас, даже книг нет почитать, а газеты приберегу на вечер. Если еще какая работа есть – могу и с ней помочь.

– Вам отдыхать нужно, Софья Павловна.

– На том свете отдохну, – хмыкнула она. – А сидеть и думать о болезни тоже плохо. Нужен позитивный настрой!

Илья кивнул ей, затем вышел из палаты, так и не решившись озвучить свое предложение. Да и глупо. Он Софью почти не знает, та о себе ничего не помнит, вдруг уже мужняя женщина. Вот так заявится к невесте будущего городского алхимика ее законный супруг с парой детишек на руках, будет главное событие сезона!

Поэтому идею с предложением Илья пока отодвинул и погрузился в работу. При больнице у него была хорошо оборудованная лаборатория, куда изредка заходили на практику студенты. Илью звали и в университет, но тогда бы пришлось совсем уйти от практики и оставить больницу без алхимика. Думал он и о таком исходе, но позже, когда получит должность и зарегистрирует медовую воду. Обращаться с той не сложно, Стеша и одна справится, а с другими эликсирами давно и успешно работают и обычные врачи.

Дни шли один за другим, а за Софьей так никто не пришел. Родные ее не разыскивали, по крайней мере через полицию, в регистрационной палате тоже не нашлось никаких данных об этой девушке. Софья будто зародилась в той речке, откуда ее вытащил патруль.

Зато в отделении она освоилась весьма неплохо. Помогала с материалами для повязок, уборкой, даже согласилась мыть посуду в столовой, чтобы не выписывали. Подавала прошение остаться здесь же в качестве дворника и разузнавала о курсах медицинских сестер. Поступить туда без документов почти невозможно, но Софья не отчаивалась. И чем больше Илья наблюдал за ней и слушал рассказы Стеши, тем больше осознавал, что лучшей невесты ему не найти.

Софья целеустремленная, умная, работящая, умеет ладить с людьми, а главное – она в достаточно бедственном положении, чтобы согласиться на такую авантюру.