Read the book: «707»

Глава 1. Зима пройдет, и снег сойдет, а что посеяно – взойдет

«Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock» – этот мотив вырывается почти из каждой двери. Где-то звучит голос Энди Уильямса под музыку, ритмом напоминающую вальс, а где-то заунывно поёт стихи Пастернака Никитин. На город опускаются сумерки и снег блестящей пудрой ложится на пальто, превращаясь в капельки, переливающиеся огоньками фонарей и гирлянд.

– Ха-а-а-а, – протяжно выдохнул спиной знакомый голос, – нужно запретить держать детей допоздна в школе! Особенно в декабре! Когда я буду ходить по магазинам и пропитываться атмосферой праздника?! Это жестоко!

Миша оглянулся на плетущегося сзади одноклассника, растрёпанного и уставшего после консультации, голодного и из-за этого злого.

– Жестоко будет, если ты забьёшь на подготовку, потом не сдашь экзамены, вместо аттестата получишь справку, из-за этого не поступишь в универ, не получишь работу, сопьёшься и повесишься в двадцать пять лет!

Артём растерялся и даже остановился, смотря в спину удаляющегося друга.

– Вот умеешь же ты поддержать в трудную минуту, – парень поспешил догнать Мишу.

– Ты не при смерти. А я не твоя сиделка, – Миша улыбнулся и остановился, едва не врезавшись в распахнувшуюся прямо перед ними дверь пекарни и выбежавших детей. Горячий пар клубами взвился к небесам, и в нос ударил пьянящий аромат горячих булочек с корицей и шоколадным кремом. Оба выпускника на миг застыли и каждый шумно сглотнул.

– Может по булочке и стаканчику горячего шоколада? – В голосе Артёма отчётливо звучала требовательная просьба, сопровождаемая урчанием пустого желудка. Миша тряхнул рукой и посмотрел на запястье: часы показывали девятнадцать тридцать две.

– Если поторопимся, то успеем на автобус.

За порогом пекарни оказалось тепло и сухо, на полу ни следа вязких мокрых сугробов. Большие деревянные полки и сияющие витрины отгораживали кухню, от прилавка начинался небольшой зал с четырьмя или пятью столиками, расположенными у окон, а в дальнем углу стояла высокая пушистая ёлка, украшенная разноцветными игрушками и гирляндами в виде свечей. «Дух нового года добрался и сюда», – Миша стряхнул с пальто капли снега и пошел к ёлке, пока Артём выбирал выпечку. Что-то в этой ёлке смутно напомнило ему детство: не то её натуральность, не то игрушки, стилизованные под советское время, а может высокие фигурки Деда Мороза и Снегурочки, словно их вытащили из открытки восьмидесятых годов. Такие игрушки его мама каждый год доставала из коробки и позволяла маленькому Мише ставить на пол под ёлкой.

На столик рядом с грохотом опустился бумажный пакет с булочками и два стакана, мгновенно разрушая охвативший Мишу уют детских воспоминаний. От неожиданности Миша вздрогнул. Артём взял булочку, запихнул её в рот почти на половину и принялся пережевывать, мыча от наслаждения и удовольствия. Миша подсел за столик к однокласснику, взял свой стаканчик, отогревая замерзшие пальцы, и снова оглянулся на ёлку, засмотревшись на сказочных персонажей.

– Фы фо фъифифф?

– Что? – Миша перевёл взгляд на друга.

– Чё притих, говорю? – Артём проглотил большой кусок и запил горячим сладким напитком. – Оттаял после холода?

– А, – парень рассеянно огляделся и кивнул. Друг решил, что у Миши от учёбы закипел мозг и продолжил уплетать ещё парящую булочку, нахваливая кондитера.

Парень снова оглянулся на ёлку. Его сознание, словно вспышка боли в пояснице, пронзило воспоминание о колючих высоких ветках прямо над лицом, как с них свисали стеклянные игрушки. Когда Миша был маленьким, он любил пролазить под ёлкой за ведро с водой, ложиться на пол и рассматривать дерево: хвоинки, веточки, ствол, провода гирлянд. Иногда ему особенно везло и он находил шишки. Это место было его личным порталом в мир Сказки. Конечно, не такими же значимыми были узоры на замёрзших окнах и змеящийся у балконной двери мороз, пробирающийся в квартиру с улицы, но они тоже казались ребёнку чем-то волшебным.

Вспомнив своё мистическое убежище, Миша впервые сам захотел поставить ёлку и украсить её, чтобы вечером лечь на пол и рассматривать переливающиеся огоньки гирлянд на стеклянных игрушках. На губах Миши застыла мечтательная полуулыбка. Артём с недоверием вскинул бровь, когда заметил отстранённый, непривычно тёплый взгляд одноклассника.

– У тебя мозги расплавились после консультации? – Парень собрал большим пальцем шоколадный крем с губ и облизнул его. От увиденного на лице Миши ностальгическое выражение резко сменилось на гримасу отвращения, и Артём громко рассмеялся. – Всё? Включились?

– Иногда я хочу тебя задушить, – Миша цокнул языком и отвернулся к окну. Стоило вернуться в реальный мир, как он почувствовал на себе чей-то взгляд. Из-за барной стойки на него внимательно смотрел молодой человек с ярко-голубыми волосами и с пирсингом в нижней губе. Миша прищурился, рассматривая парня, а тот просиял в лице и с радостным вскриков вышел из-за прилавка, приближаясь к столику.

– Миша! Какими судьбами?

От громкого крика Артём подавился булочкой и громко закашлялся, злобно зыркнув на странного человека и оценивающе рассматривая неформала в длинном чёрном фартуке.

– Мы с тобой летом работали в одной кофейне! – Парень показал на себя указательным пальцем и клыкасто оскалился. – Алекс, Саша. Помнишь?

Лицо Артёма вытянулось от удивления, а назвавшийся Сашей без приглашения уселся на пустой стул между школьниками. Миша чуть нахмурился, но пока возражать не стал.

– А, да, – школьник скучающе кивнул и сделал глоток горячего шоколада, но невольно поежился от воспоминаний о двенадцатичасовых сменах. – Вспомнил. Пирсинга у тебя было побольше. Так ты всё-таки ушел из той кофейни?

– Миша-а-а-а, – проигнорировав вопрос, бариста схватил школьника за предплечье. – Не хочешь перед Новогодними праздниками подработать? Я один с ног падаю! Мне нужен помощник. Хотя бы на вечерние смены!

Школьник вспомнил, как тяжело было работать летом, без репетиторов и дополнительных занятий. С другой стороны, дни, проведённые в кофейне, парень мог бы назвать самыми весёлыми за все каникулы.

– Тебя же так полюбили клиентки! – Саша не переставал трясти руку Миши под удивлённый взгляд Артёма. – Маленький и такой суровый бариста. У тебя даже своя клиентская база появилась! Ну Ми-и-и-и-ша!

– Мне, вообще-то, к экзаменам надо готовиться! – Школьник выдернул руку из пальцев бариста и взял стаканчик с остывшим шоколадом.

– Успеешь приготовиться, только декабрь!

– А если я не сдам экзамены? – Миша недовольно цокнул языком и хмуро посмотрел на Сашу. – Пойду работать в кофейне, без перспектив и будущего, как ты?

Миша почувствовал, как Артём пнул его под столом, и в ответ толкнул его в ногу.

– Зато тут прочувствуешь всю атмосферу нового года!

– Вот ему нужна атмосфера нового года, – Миша кивнул на притихшего одноклассника.

– Не хочешь подзаработаешь денег перед каникулами? – Саша хитро ухмыльнулся, помня, что деньги для школьника были главным стимулом. – За тобой сюда придёт целая толпа девчонок, и выручка поднимется выше потолка!

Миша опустил взгляд, задумчиво смотря в стакан. Заработать тем, что нравится?.. Деньги никогда не будут лишними, да и здесь вполне спокойно. Бариста посмотрел на его друга и плотоядно ухмыльнулся.

– Правда хочешь почувствовать атмосферу праздника?

В памяти Миши всплыла отточенная до механизма последовательность движений: взять холдер и поставить в кофемолку, дважды нажать кнопку на кофемашине, чтобы сделать пролив, темпером спрессовать молотый кофе в таблетку, вставить рожок в машину и подставить под него стаканчик, нажать на кнопку и засечь сорок секунд. Сорок секунд – это двадцать граммов кофе и шестьдесят миллилитров воды.

– Ну что? Я поговорю с управляющей? – Саша оперся локтем о стол и подпер щеку рукой, хитро щурясь. Миша заметил на стене часы, показывающие девятнадцать пятьдесят пять.

– Нам пора, – школьник поднялся из-за столика, взял за локоть одноклассника и потянул его к выходу.

– Так я напишу тебе? – Саша откинулся на спинку стула, провожая взглядом выпускников.

– Да, – оглянувшись через плечо, Миша улыбнулся парню и вытолкнул Артёма на улицу. Молодой человек с ярко-голубыми волосами победно улыбнулся и стукнул кулаком в открытую ладонь.

После ароматного тепла пекарни влажный ночной ветер казался обжигающе-ледяным. Школьники прятали носы в шарфы, хмурясь и фыркая из-за ветра. Выпускники едва успели протиснуться между закрывающимися дверьми автобуса и начали стряхивать с себя снег. Миша прошел в самый конец салона и опустился на свободное кресло, растёр замёрзшие пальцы, смотря в окно, поэтому не сразу заметил, что обычно шумный и болтливый одноклассник притих. Школьник рассмотрел на лице Артёма какую-то не свойственную ему взрослую сосредоточенность. Парень казался погружённым в свои мысли. Его обесцвеченные белоснежные волосы слиплись толстыми прядями из-за мокрого снега так, что на кончиках уже собрались крупные капли и собирались разбиться о куртку.

– Артемий, право слово, давно не видел я вас в столь глубокой задумчивости, разве что когда ты пытался прочитать инструкцию на польском, – Миша удивлённо вскинул брови и театрально перекрестил друга, за что получил в ответ колючий строгий взгляд и толчок локтем под рёбра. Пожилая женщина у дверей злобно заскрежетала зубами на молодёжь, но выпускники забыли обратить на неё внимание. – Да ладно, что случилось?

Одноклассник снова опустил взгляд на свои сцепленные в замок пальцы, не замечая свисающие с волос капли, немного помолчал, как будто подбирал слова, сделал глубокий вздох и прежде чем успел что-то сказать, Миша хитро ухмыльнулся и тихо спросил: «Неужели в Саню влюбился?», за что получил очередной болезненный удар острым локтем под рёбра и зашипел.

– Что за выражение у тебя на лице? Собрался банк грабить?

Артём, привыкший к насмешкам друга, лишь закатил глаза, но от плоских шутом друга его лицо немного просветлело.

– Пойдёшь в эту пекарню?

– Не хочу тратить время перед экзаменами впустую, – Миша пожал плечами и спрятал руки в карманы пальто, пытаясь согреться.

– Тогда, может, я подойду как помощник? – Артём серьёзно посмотрел в лицо Миши.

– Тебе подработка нужна? – Парень удивлённо вскинул брови, не ожидая такого поворота. – В такое время?

Друг перевёл взгляд в окно и его взгляд снова повзрослел. Миша готов был поклясться, что никогда прежде не замечал эту сторону Артёма. В школе он всегда был громким, во всех смыслах «громким»: то хохотал или до хрипоты отстаивал свою позицию в споре, то запинался о стулья, вызывая какофонию металлических ножек, и хлопал дверью так, что сыпалась штукатурка. Сознание Миши царапнула мысль, что у Артёма могут быть какие-то другие цели и ценности, ради которых он был бы по-настоящему собран, а школа – лишь развлечение или отдых. Но парень тут же отбросил эту мысль. Не мог такой раздолбай столь качественно отличаться в школе и в обычной жизни.

– Да, – что-то обдумав Артём кивнул. – У меня есть… кое-что. И ради этого мне нужны деньги, – словно очнувшись от размышлений и вспомнив, что должен быть весёлым, он широко улыбнулся. – Но это сек-рет.

Миша лишь кивнул в ответ.

Старый автобус уныло поскрипывал на ходу, плетясь в вечерней пробке, и качался от внезапных порывов ветра. Спрятанное тучами солнце зашло за горизонт, и небо стало совсем чёрным. Мишу клонило в сон. Хотелось прислонить голову к стеклу и закрыть глаза.

– О, смотри! – Артём гаркнул прямо в ухо Мише, от чего парень вздрогнул и резко выпрямил спину.

– Что? Остановку проехали?

– Да нет же! – Артём ткнул одноклассника в бок и показал на обветшалое здание, напоминающее старинную усадьбу. – Посмотри туда!

Школьник перевёл взгляд на проплывающие за окном заснеженные улицы и сфокусировал взгляд на тёмном переулке. Первым в глаза бросилось высокое крыльцо с каменными балясинами, ведущее к выступающему ризалиту с треугольным тимпаном под крышей, в нём волчьим оскалом зияли осколки выбитого стекла. Само же здание когда-то было украшено полуколоннами с пышными капителями, каменными карнизами и молдингами, но время беспощадно: архитектурное изящество померкло, некогда ослепительное строение, скрытое за снежным туманом, напоминало неухоженную косматую ведьму, подглядывающую из темного угла за молодыми людьми.

– И что? – Миша нахмурился.

– Ты же заметил, что все остальные заброшки в городе разрисованы граффити и… кхм, прочим, – друг многозначительно понизил голос и хитро вскинул брови. – А эта стоит совершенно нетронутая. Знаешь почему?

– Пф, – парень цокнул языком и едва сдержался, чтобы не закатить глаза. – Охраняют как следует. Видимо, это по-настоящему ценное культурное наследие.

Теперь глаза едва не закатил Артём.

– Как будто это когда-то кого-то останавливало!!

– И тебя, в том числе? – Миша хмыкнул.

– Мы не об этом сейчас. – Артём деловито поправил невидимый галстук и провёл рукой по мокрым волосам, убирая белые пряди назад. – На самом деле, это здание охраняет легенда.

Миша всё же закатил глаза и усмехнулся, но мысленно поблагодарил Артёма, ведь спать уже хотелось не так сильно.

– Зря ты ржёшь, – Артём вновь заговорщически склонился к Мише. – Говорят, что эта усадьба принадлежала не очень знатному роду, но весьма состоятельному, и что-то у них пошло не так: не то вся их деревня со скотом вымерла от голода из-за того года без лета, помнишь? Был год, когда из-за извержения вулкана зима них… очень холодная была. – Миша кивнул. – Не то потравил их кто-то, но это семейка быстренько так обанкротилась, родители померли от стыда и ущемлённой чести, а дети чуть не начали последние трусы на торги выставлять, когда к ним пришёл местный бабник и начал бить клинья к дочери банкротов.

Артём замолчал.

Театральная пауза затянулась, и Миша, оторвав взгляд от уже почти скрывшегося из поля зрения здания, посмотрел на крашеного блондина.

– И что? – Выпускник только сейчас обратил внимание, что в салоне автобуса стало намного тише, словно другие пассажиры, скрывая заинтересованность, прислушивались к рассказу Артёма.

– Спрашиваешь, что? – Парень хитро улыбнулся. – Мужик этот когда-то подкатывал к этой дочери, но она его послала, а этот щегол не привык к такому, и помог семье распродать имущество с молотка. И когда у них ничего не осталось, снова пришел к этой девушке и предложил выкупить имение и земли, погасить все долги, если та согласиться ему принадлежать. А дочь, когда это услышала, пришла в ярость. Причём она так раздраконилась, что забила крепкого мужика ножом, проклиная его и всю его семью. И пока она его убивала и материла, как-то призвала демона. Не знаю, что там у неё с демоном получилось, но тело мужика нашли разорванным на куски, а труп девушки превратился в пепел. И с тех пор её злой дух охраняет имение от любого, кто посмеет подойти к нему.

– Это так грустно, – раздался тихий голос позади. Миша и Артём одновременно оглянулись и уставились на бледную пассажирку с длинными чёрными волосами, как у монстра из японского ужастика, и печальным взглядом ало-карих глаз. Она посмотрела на парней и смущенно улыбнулась уголками губ. – Ваша история. Извините, я невольно подслушала…

– Приму это за комплимент оратору, – Артём расплылся в довольной улыбке и повернулся боком к девушке, оперевшись локтем о спинку сиденья. – А ты знаешь поверие про наше озеро? Кстати, я Артём. А это Михуил.

Девушка смущенно опустила взгляд, посмотрела в окно, коротко взглянула на парней и снова опустила голову, затем тихо ответила:

– Вы про запрет переходить по мосту через это озеро в одиночестве, особенно по ночам? Да, знаю, – она убрала за ухо прядь длинных чёрных волос и подняла голову. – А я Варвара.

Артём снова хмыкнул, рассматривая болезненного вида девушку.

– И почему нельзя ходить по озеру в одиночестве? – Проигнорировав знакомства, Миша вопрошающе вскинул бровь.

– Потому что то, что живёт под мостом, очень застенчиво и одиноко, – едва слышно ответила Варя, не поднимая голову, – и оно давно ищет себе компанию.

– А ты знаешь, что туман – это сгустки энергии, но нельзя знать наверняка, светлая эта энергия или тёмная. Можно рискнуть и попробовать войти в него, но лучше этого не делать, – Артём хохотнул, а Миша цокнул языком и устало посмотрел на друга.

– А может, потому что каждый вечер из-за перепадов температуры с озера поднимается испарение, из-за которого мост становится мокрым и скользким, а это опасно? – Парень вскинул бровь, пристально смотря в лицо друга, но блондин лишь пожал плечами.

– Кто знает, может, это всего лишь бабушкины сказки, но… то японское кладбище за лесом, – едва слышно произнесла девушка за спинами парней и оба обернулись, прислушиваясь к её вкрадчивому голосу, – во время Русско-Японской войны в нашей земле осталось много японских солдат. Через несколько лет после войны сюда приезжала делегация, чтобы облагородить могилы и почтить память павших. Среди умерших был юноша из богатой семьи. Он поссорился с отцом и в знак протеста отправился на войну, чтобы что-то доказать родителю, но больше не вернулся домой. Отец взял с собой девочку-служанку с их двора, которая была пылко влюблена в погибшего. Она слёзно молила разрешить и ей поехать попрощаться, и мужчина сжалился над бедняжкой. Когда её привезли на его могилу, она начала так горько плакать, что в истерике выцарапала себе глаза и ногтями разодрала горло, мечтая умереть на могиле возлюбленного. Но отец не мог похоронить её там без разрешения местных властей, поэтому распорядился увезти труп домой. Тело унесли в обратно в дом, где остановилась делегация, и положили в подвал, но на следующее утро его там не оказалось. Влюблённая девушка превратилась в мстительного духа онрё, и с тех пор раз в несколько месяцев в районе кладбища пропадали люди, потому что онрё требовало новую жертву. Это происходило, если никто сам не отправлялся на кладбище в свой последний путь. Она пыталась забрать того, кто рискнёт поздно вечером проходить мимо. Накануне исчезновения горожане говорили, что видели в клубах тумана слепую девушку в традиционном японском кимоно, перепачканном кровью.

От тихого голоса и мрачного тона девушки Миша почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Варя явно была превосходным рассказчиком страшных историй.

– Но сейчас население города выросло, а значит и людей умирает много, поэтому никто уже давно не видел онрё, – Варя как-то жутко улыбнулась и Миша невольно отстранился от неё, зато в глазах Артём разгорелся костром азарт.

– Ого! Это же то самое кладбище за городом? Я даже помню, как моя бабка рассказывала про эту делегацию! Она встречала тех людей!

Мишу передёрнуло, но он отвернулся к окну и решил списать это на озноб и холод.

– А ты знаешь… – захрипел Артём над ухом Миши, – что если тебя по ошибке называют именем умершего родственника, то нельзя отзываться, но и поправлять человека нельзя. Моя бабка говорила, что в этот момент душа покойного стоит рядом с тобой и обращаются к нему, а не к тебе, и это не вежливо. Она постоянно звала меня именем моего деда, а когда я поправлял её…

Миша толкнул Артёма локтем в бок.

– Хватит травить байки, мы не у костра сидим!

Автобус со скрежетом тормозов остановился под мигающим фонарём, и двери кое-как открылись, впуская в нагретый салон холодный и влажный ветер.

– Мне пора. – Миша поднялся со своего места и направился к выходу. – Если Саня позвонит, я не скажу про тебя, – парень посмотрел на девушку и кивнул ей, – рад был познакомиться, – и не слушая возмущение Артёма быстро вышел из автобуса, сбегая от фанатов фольклорных хорроров.

Дорога до его дома пролегала мимо не освещаемого парка, где редкие фонари тускло светили и поочерёдно гасли, то затухая совсем и погружая промежуток между столбов в непроглядную мглу, то снова включаясь. Это перемигивание вызывало смутную тревогу в душе. Миша знал, хотя и не мог сказать когда и от кого услышал эту легенду, что мигание фонарей – своеобразный таймер, который отсчитывает время на путь от одного фонаря до другого. Нужно внимательно считать секунды, на которые гаснет каждый фонарь, чтобы за это же время пройти расстояние мимо этого конкретного фонаря. Из-за этого скорость ходьбы постоянно меняется, но Миша знал, что если нарушить это правило, то все фонари в миг погаснут. А когда зажгутся снова, то одинокий путник окажется в другом мире, и не известно, посчастливится ли ему вернуться назад. Миша знал, что это не сказки и не вымысел, потому что в этом не освещаемом парке бесследно пропадают люди с пугающей стабильностью. И дело не в маньяках или психопатах с сезонными обострениями жажды крови. Тела пропавших так и не нашли.

В этом городе у каждого есть страшная история, в которую он верит, но рассказывать свою Миша не собирался.