Read the book: «Тропа мертвых городов»

Время, когда мир дышал

Дождь медленно барабанил по стеклу, и вот уже полчаса я стояла в длиннющей пробке среди таких же уставших и раздражённых людей после работы. Вечерело, огни встречных машин слепили, и глаза начинали слезиться. Из динамиков доносились голоса Лепса и Меладзе: "Обернитесь, обернитесь…"

Песню прервал звонок. На дисплее высветилось: «Мой муж». Я вздохнула, понимая, что сейчас начнется вынос мозга.

– Алло, привет, милый, – с натянутой улыбкой ответила я.

– Женщина, ты, где есть? Ты должна была быть дома полчаса назад! Где ты шарахаешься, а? – раздался раздражённый голос Марка.

– Марк, открой Яндекс карты, а? Я стою уже полчаса в пробке на проспекте. Там авария, – попыталась объяснить я.

– Что ты мне чешешь!? Шляешься там с любовником, да? – начал орать он.

Я выдохнула, чувствуя, как внутри всё сжимается от злости.

– Подыши ещё! Через час чтобы была дома, иначе вышвырну! Уяснила? – с ненавистью выплюнул мой некогда любимый муж.

– Да мне ехать полтора часа до дома! – прокричала я в трубку, но в ответ услышала только короткие гудки.

– Когда же я тебя брошу!? – выкрикнула я в сердцах, швыряя смартфон на соседнее кресло.

Меня вновь накрыла истерика. Я в ярости начала бить по рулю, выкрикивая всю боль и вымещая злость. Как я оказалась в этой ловушке? Как всё пошло настолько наперекосяк?

Где-то в глубине сознания мелькала мысль: "Это ненормально, я так больше не могу." Но, что делать дальше, я не знала. Взяв себя в руки, я заметила, что движение наконец-то тронулось, и я смогу свернуть к ТЦ «Гринвич». Решив не рисковать и не испытывать терпение Марка, я оставила машину на парковке и решила продолжить путь на метро. Если опять опоздаю, скандал неизбежен.

Припарковавшись, я начала искать зонтик, но в ужасе поняла, что он остался на работе.

– Блять! – выругалась я, ударив по спинке кресла заднего сиденья. Выскочив из машины, я выхватила пальто, закинула мобильник в сумочку и, прикрываясь воротником, побежала в сторону метро.

Метро было для меня редким явлением, но сейчас это казалось единственным выходом. Спускаясь в переход под табличкой с буквой "М", я сразу почувствовала густой спертый воздух и странный запах, который бил в нос, смешиваясь с сыростью от дождя. Переход был переполнен людьми, спасавшимися от ливня. Поток тел казался бесконечным, и я едва протискивалась между ними.

Старое метро производило гнетущее впечатление. Обшарпанные стены с облупившейся краской, тусклый свет, и непрекращающийся гул – всё это создавали ощущение замкнутости и тревоги. Люди толкались, продирались сквозь толпу, и я чувствовала, как каждая секунда отдаляет меня от свободы. В воздухе витало напряжение, как будто само место жило собственной тёмной жизнью.

Внезапно я заметила парня, который привлёк моё внимание. Он был странно белый, намного бледнее всех остальных, и двигался с какой-то неестественной плавностью. Его глаза, казалось, не отражали свет, а впитывали его, как чёрные бездонные колодцы. Он смотрел на меня слишком пристально, и в этот момент я почувствовала необъяснимый холодок, пробежавший по спине.

Пытаясь не поддаваться панике, я ускорила шаг, чувствуя, как моё сердце начинает колотиться всё сильнее. Но его закрыли, другие спешащие люди к прибывшему поезду. Меня буквально затолкнули в вагон, как потоком воды несёт на мели. Протолкалась к поручням, цепляясь за них, как за последнюю надежду, и устроилась в углу, где надеялась, что хоть немного смогу отдышаться. Метро всегда давило своей теснотой и душным воздухом, но сегодня всё было хуже обычного – будто весь мир сжался в этом вагоне.

Начала лихорадочно искать телефон по карманам, но его не было там, где он должен был быть – во внешнем кармане. Чёрт, украли. Со злостью ударила по поручню, чтобы хоть как-то сбросить напряжение, и тут же проверила внутренний карман. К счастью, кошелёк был на месте. Какое-то облегчение, хотя и малое.

– Шизанутая что ли? – услышала я с раздражением. Повернув голову, увидела девушку с яркой розовой чёлкой, которая обрамляла её глаз. Прокол в губе, огромные наушники на голове, джинсы в потертостях и дырках – типичный образ уличного стиля, в котором раздражение было как дополнительный аксессуар.

– Извините, – выдавила из себя, пытаясь смягчить ситуацию, но встретила лишь её презрение.

– Больная, – бросила она, натягивая наушники обратно и демонстративно откидываясь на сиденье. В этот момент поезд резко дёрнулся, и вагон остановился с ужасным скрежетом. В воздухе повисла напряжённая тишина, которую только усиливал шум, доносившийся из туннеля – странный, глухой, словно где-то далеко что-то рушилось.

– Да пошла ты… – пробормотала я себе под нос, уже не заботясь, слышала ли она или нет.

Поезд стоял уже несколько минут, и напряжение росло. Я чувствовала, как люди вокруг начинают беспокоиться, перешептываться, нервно глядеть на двери. Кто-то с раздражением пытался набрать диспетчера, кто-то стучал по кнопке аварийного вызова, но тишина была оглушающей, лишь изредка прорезаемая скрипом металла и странными, отдалёнными звуками.

Стук сердца отдавало в ушах, и я почувствовала, как тело начинает покрываться холодным потом. В этом вагоне с десятком незнакомцев всё казалось невыносимым. Казалось, что стены давят, воздух становится тяжелее, и в этом замкнутом пространстве нарастает ощущение чего-то зловещего. Неужели это была обычная поломка? Или что-то гораздо хуже?

Внезапно свет в вагоне замигал, а через несколько секунд погас окончательно, погружая нас в полную темноту. В тишине, нарушаемой только шёпотами, я почувствовала, как внутренности сжимаются от ужаса. Это было не просто техническая неисправность – это было что-то другое, что-то гораздо более зловещее. Внутренний голос подсказывал мне, что нужно быть наготове.

Крики в дальних вагонах становились всё громче и невыносимее, словно кто-то в отчаянии разрывался на куски. Вскоре я заметила, как на стекле вагона появились пятна крови – красные разводы, ползущие вниз, оставляя за собой жуткие следы. В воздухе раздавались стоны и шипения, смешиваясь в невыносимый хор страха.

Я сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Взгляды метались по темноте, но ответы не приходили. Вдруг вагон слегка качнуло, и я услышала ужасный звук, будто что-то тяжёлое скребло по внешней стене вагона. Снова и снова возникало это странное ощущение, будто тьма за окном была жива, двигающаяся масса, жаждущая проникнуть внутрь.

– Что за… – я не успела договорить, как снова почувствовала это странное ощущение, словно всё вокруг было наполнено зловещими движущимися тенями.

– Ты это слышала? – спросила я девушку с розовой чёлкой, но она только убрала наушники и посмотрела на меня с тревогой.

Внезапно двери вагона начали раздвигаться с ужасным скрежетом, который разорвал тишину и заполнил вагон жутким напряжением. В мои мысли ворвалось осознание: нужно бежать. Но куда? Мы были в туннеле, под землёй. Оставаться здесь было смертельно опасно.

– Все на выход! – выкрикнула я, надеясь, что люди начнут двигаться, прежде чем будет слишком поздно.

Пассажиры начали толкаться и метаться к открывающимся дверям, и я последовала за ними. Но во мраке туннеля нас ждал новый кошмар. Огромные тени начали двигаться в нашу сторону, и с ужасом стало ясно: это не просто техническая неисправность. Этот поезд был ловушкой.

Нужно было выбраться отсюда как можно быстрее. Паника, страх и хаос охватили людей, крики разрывали воздух. В этом ужасном суматохе мне нужно было найти способ выжить, не зная, что ждёт впереди.

** В тоже время, полицейский участок**

Работа в полицейском участке кипела, как и всегда. Шум переговоров, стук клавиш, звон телефонов – всё смешивалось в неразборчивый гул, который стал для меня привычным фоном. Дождь барабанил по окнам, словно добавляя свою мелодию к этой какофонии. Я стоял у окна, наблюдая за тем, как капли скатываются по стеклу, оставляя после себя тонкие, извилистые следы. Снаружи улицы казались серыми и неприветливыми, будто город сам по себе решил показать нам своё мрачное настроение.

Но сегодня что-то было иначе. Задержанные, которых привели в участок, вели себя странно. Они выглядели бледными, словно давно не видели солнечного света, и молчали, как будто лишились способности говорить. Их глаза были пустыми, а движения – медленными и неуверенными. Один из них сидел в углу, глядя в одну точку на стене, не моргая и не отвечая на вопросы офицеров. Другой нервно перебирал пальцами, словно пытался удержать что-то невидимое.

Такое поведение казалось мне подозрительным. Обычно люди, попадающие сюда, либо агрессивны, либо напуганы, но эти… они были просто отрешёнными. Как будто всё, что происходило вокруг, не касалось их. С каждым часом их молчаливое присутствие становилось всё более зловещим, а тишина, исходившая от них, казалась громче любого шума.

Я продолжал наблюдать за полицейским участком, пытаясь понять, что же заставило этих людей вести себя так странно. Каждый из задержанных был бледен и молчалив, будто что-то отняло у них способность чувствовать. Я отхлебнул глоток терпкого экспрессо, когда заметил, как ко мне в кабинет буквально влетела Наташа.

– Морозов, поехали, на Тверской какая-то хрень творится, – выдохнула она, сдерживаясь, чтобы не выругаться покрепче.

– Что случилось?

– Мы сейчас болтать будем или поедем? – Наташа раздраженно взглянула на меня. – Живее, по дороге расскажу.

Хмыкнув, я поставил кружку на стол и накинул на плечи черную кожанку, висящую на вешалке. Выйдя из кабинета, я ощутил, как атмосфера в участке была натянута, словно тетива лука. Всё больше звонков поступало на линии, и лица коллег становились всё более озадаченными. Задержанные, что еще недавно меланхолично сидели на стульях, теперь застыли словно статуи, с пустыми глазами, уставившимися в одну точку. Что-то в этом всём не давало покоя.

Я резко ввалился в машину, и Наташа захлопнула за мной дверь. Капли дождя ударяли по стеклам, словно пытались пробить их насквозь. Огни города тонули в мутной воде, размывались в причудливых узорах. Мы мчались прочь из участка, и я чувствовал, как напряжение витало в воздухе, тяжело оседая в груди. Наташа держала взгляд на дороге, но я заметил, как она украдкой посматривает на меня, словно проверяя, всё ли в порядке.

– На Тверской творится что-то ужасное, – выдохнула она, переключая радио в попытке поймать хоть какой-то сигнал. В динамиках слышались отрывочные фразы, крики, но ни слова ясного. – Говорят, люди сходят с ума, нападают на прохожих. В Большом театре настоящий кошмар, люди прыгают с балконов, массовые драки… А некоторые просто жрут друг друга! Мясорубка настоящая! Похоже на какой-то вирус… уже полрайона в больницах.

Я молчал, стараясь унять подступающую панику, взгляд блуждал по мерцающим огням за окном.

– Есть мысли, с чего всё началось? – спросил я, чувствуя, как холодок пробирается вдоль позвоночника.

– Да хер его знает, – Наташа нервно улыбнулась, хотя глаза её оставались серьёзными. – Говорят, новый вид гриппа. Ты же сам слышал весной, новости передавали – вирус, но всё под контролем, мол, беспокоиться не о чем.

– Конечно, блять, – пробормотал я сквозь зубы. – Панику поднимать не хотели, так?

Мы ворвались на Тверскую. И то, что открылось перед нашими глазами, превзошло все ожидания. Люди с диким выражением глаз метались по улице, врывались в машины, грызли друг друга. Кто-то валялся на асфальте в лужах крови, кто-то бросался на других с голыми руками, не обращая внимания на укусы и удары. Дорога была усеяна телами, и тошнотворный запах гари и плоти накрыл меня с головой.

Каждый мускул моего тела напрягся. Дыхание стало рваным, в висках стучало. Наташа вцепилась в руль, пытаясь объехать этот ад. Мы были в ловушке, и я знал – отсюда живыми мы вряд ли выйдем.

** Цирковая площадь, площадь Ленина**

– Дамы и господа, давайте ещё раз отблагодарим аплодисментами прекрасную мадам Тайну и её помощницу Вьюгу за потрясающий номер! – громогласно объявил шпрехшталмейстер, сияя в ярко-красном смокинге, словно сам стал частью нашего представления.

Я стою на манеже, опустив голову в знак благодарности, и чувствую, как сердце бешено колотится в груди. Рядом со мной гордо сидит Вьюга – моя прекрасная белая тигрица, её янтарные глаза ловят каждый световой луч. Аплодисменты зала, шумные и восторженные, словно волны, прокатываются по моим нервам, и на мгновение кажется, что они готовы захлестнуть всё внутри. Но это – именно то, ради чего я здесь.

Мои глаза скользят по лицам в первых рядах. Дети смеются, их глаза горят восторгом и удивлением. Родители, забывшие на миг о своих заботах, смотрят с такой искренней радостью, что я чувствую, как всё тепло этого мгновения обнимает меня.

Сделав последний поклон, я медленно разворачиваюсь и уводят Вьюгу за кулисы. Тигрица идёт грациозно, её хвост медленно качается из стороны в сторону, словно она всё ещё танцует в свете прожекторов. Мы проходим мимо Бориса – нашего силача, который готовится к своему выходу.

– Мэй, шикарный номер, – бросает он мне с доброй улыбкой, выглядывая из-за шторы, за которой проверяет свои снаряды.

– Спасибо, мы очень старались, – отвечаю я с улыбкой, поглаживая Вьюгу по холке. Она урчит, словно кошка, а Борис наклоняется к ней и нежно треплет за ушком.

– Ты тоже большая умничка, наша Вьюга, – его голос звучит низко, как гром вдали, но в нем слышится нежность. Тигрица мурлычет, словно отвечая ему на ласку, и тянется к его ногам.

За нашими спинами раздаются громкие аплодисменты и крики "Браво!" – на сцену уже вышли акробаты, и я знаю, что сейчас весь зал будет в восторге от их головокружительных трюков. Но мы с Вьюгой направляемся к нашей маленькой гримёрке – в уголок покоя среди этого кипящего мира. Мои ноги слегка дрожали от напряжения – даже после стольких лет в манеже я всё ещё чувствовала адреналин после каждого выхода на сцену. Вьюга шла рядом, её густая белая шерсть блестела в приглушённом свете ламп. Она была моей напарницей, моей душой, моей семьёй. Я наклонилась, чтобы еще раз погладить её по спине, чувствуя под пальцами упругие мышцы.

Здесь, за кулисами, царил привычный хаос. Ловко уворачиваясь от бегущих мимо клоунов и осматриваясь по сторонам, я замечала знакомые лица: кто-то спешил натянуть очередной костюм, кто-то проверял крепления на трапеции. Вдалеке слышался смех акробатов и скрип гамака под тяжестью весёлого Микки – нашего самого опытного клоуна.

Я остановилась у своей гримёрки, маленькой, уютной комнаты, в которой были только самое необходимое: зеркало с лампочками, старая лавка и несколько фотографий на стене – из прошлых городов и выступлений. Вьюга мягко прыгнула на подстилку в углу и, устало свернувшись, закрыла глаза. Я провела рукой по своему лбу, вытирая остатки пота. За окном сквозь пыльное стекло виднелись развешанные флажки, слегка колыхавшиеся от ночного ветра.

Вьюга тут же устало падает на свою подстилку, её грудь тяжело вздымается и опускается. Я же подхожу к зеркалу, вглядываясь в своё отражение, и вдруг понимаю, как сильно люблю этот мир. Мир, где каждый день – это сцена, а каждый момент – шанс подарить кому-то немного счастья.

Аккуратно опустилась на кровать, у меня было немного времени, чтобы отдохнуть. Мышца расслабились, а Вьюга, решив что ей неудобно на подстилке как обычно переместилась на кровать ко мне. Я уснула сразу после выступления. Накопленная усталость навалилась, как тяжелое одеяло, погружая меня в глубокий сон. Меня разбудил низкий, угрожающий рык Вьюги, моей тигрицы. Сердце тут же забилось сильнее, адреналин заполнил каждую клетку тела. Вьюга редко рычит без причины.

Я приподнялась на диване и заметила в дверях свою гримерку девушку. Она стояла, опустив голову, и её длинные белые волосы странно свисали от такого положения. Что-то было не так. Я попыталась разглядеть её лицо, но оно терялось в тени.

– Эй! – окликнула я её раз, другой, третий, но она не реагировала.

Тигрица напряглась, мышцы под её полосатой шкурой заиграли, как натянутые пружины. Вьюга была готова к прыжку. Я осторожно сделала шаг в сторону незнакомки, а девушка вдруг рухнула на пол, как сломанная кукла. Страх сковал меня, холодная дрожь пробежала по спине. Что-то здесь было жутко неправильным.

– Вьюга, 不要攻击[1], – прошептала я, хотя голос дрожал.

Рык моей тигрицы стал тише, но она не сводила взгляда с незваной гостьи, готовая броситься в любой момент. Я сделала ещё один шаг вперёд, и тут девушка неестественно, рывком поднялась, будто кто-то невидимый дёрнул её за невидимую нить. Из её горла вырвался пронзительный хрип, похожий на хрип умирающего. Я увидела её глаза – зрачков не было, только белые бельма, из которых текли странные слёзы, словно густая вода.

Я закричала, не сдержавшись, и в тот же момент Вьюга прыгнула, как молния. Её массивные лапы вонзились в тело девушки, и в мгновение, наполненное жутким, влажным хрустом, голова незнакомки отлетела в сторону.

Вместе с ревом тигрицы раздался дикий грохот с улицы, и крики людей донеслись до моего слуха, словно кто-то там переживал ужас не меньший, чем я здесь. В следующее мгновение за дверью раздался оглушительный удар, как будто что-то массивное с силой швырнули прямо в дверь.

Я вскрикнула, и холодный пот пробежал по моему лицу.

– Вьюга, 靠近点[2]! – Я кинулась к своему рюкзаку, наспех заталкивая внутрь пару вещей, которые только успела схватить.

Время исчезло; казалось, что каждая секунда могла стать последней.

Вьюга зарычала еще громче, почуяв что-то за дверью. Я замерла на мгновение, вслушиваясь в звуки. За дверью послышались тяжелые шаги, а затем скрип половиц. Моё сердце стучало так громко, что я думала, его смогут услышать. Нечто массивное снова ударило по двери, и на этот раз доски затрещали.

– Черт, – прошептала я, чувствуя, как холодный страх парализует меня. Не время терять контроль.

Я быстро кинула последний взгляд на гримерку. Вокруг царил хаос: сломанная мебель, перевёрнутые стулья и в углу всё еще лежало обезглавленное тело девушки. Я пыталась подавить приступ тошноты. У нас не было времени.

– Вьюга, 跟我来[3]！– Я кивнула на окно. Другого выхода не было. Тигрица быстро поняла, что я задумала, и, как настоящая хищница, замерла у меня за спиной, готовая к рывку. Я подтолкнула разбитое стекло и прокралась на улицу, стараясь не издать ни звука.

За зданием был туман, и я почувствовала странную влажность в воздухе, будто всё вокруг пропиталось страхом и смертью. Крики становились всё громче, перемежаясь с грохотом и ревом. Вьюга неслышно ступала рядом, напряженная, готовая к прыжку в любой момент.

На углу улицы я заметила группу людей, бегущих в нашу сторону. Их лица были искажены ужасом. Но через мгновение я поняла, что они не убегали. Они преследовали кого-то. Впереди них спотыкалась молодая женщина, истерически оглядываясь через плечо. Один из бегущих прыгнул на неё, как зверь, повалил на землю и вонзил зубы в шею. Я вскрикнула, но не могла отвести взгляд.

На площади за их спинами творилось нечто еще более ужасающее. Люди, словно обезумев, рвали друг друга на части. Одни орали, сцепившись в бешеной схватке, другие падали на землю, истекающие кровью, третьи, с пеной у рта, вгрызались в тела, как дикие животные. Я видела, как женщина с грязными спутанными волосами, держа обглоданную руку, с диким ревом бросилась на ближайшего мужчину. Их глаза были безумными, полными нечеловеческой ярости и голода.

– Это невозможно… – выдохнула я, чувствуя, как ноги подкашиваются.

Но времени не было. Нельзя было останавливаться. Я потянула Вьюгу за собой в сторону ближайшего переулка. Тигрица, казалось, тоже почувствовала эту дикую энергию и вскинула уши. Мы укрылись в тени домов, но звуки кошмара продолжали долетать до нас – хруст костей, хрипы и вопли.

– Чёрт… Что происходит? – прошептала я, стараясь дышать тише. Я знала одно: нам нужно выбираться отсюда. Как можно дальше от этого безумия.

«Мир, который мы знали, исчез»

Мир, каким мы его знали, рухнул в одно мгновение. Вирус, давно скрывавшийся в тенях лабораторий, скрытый от всего мира внезапно вырвался на свободу, начав разрушение всего, что когда-то считалось стабильным. Он начинался с лёгких симптомов – головной боли, усталости, боли в глазах— быстро развился в нечто гораздо более зловещее. Когда болезнь достигла своего пика, привычный порядок перестал существовать.

Однажды утром, когда первые лучи солнца едва коснулись городских улиц, мир погрузился в хаос. Люди, которые только что ещё обсуждали последние новости и планировали свой день, внезапно впали в безумие. Они нападали друг на друга с невероятной жестокостью, словно были охвачены дикой яростью, словно звери, забыв о своей человечности. Группы людей, превратившихся в нечто, похожие на новый вид зомби срывались на своих близких с ужасающе жестоким звериным рвением, разрывая их на части, как дикие хищники. Их действия были лишены всякой логики и человечности – это была только безумная ярость и неутолимый голод, которые уничтожали всё, что попадалось им на пути.

Города, некогда полные жизни и движения, погрузились в тишину, нарушаемую только криками и звуками разрушения. Власти, пытавшиеся установить карантины и поддерживать порядок, быстро поняли, что их усилия бесполезны. Заражённые без усталости нападали на любые преграды, превращая их в мертвые руины. Сначала это казалось локальными катастрофами, но вскоре стало ясно, что вирус медленно, но верно охватывает всю планету. Везде, где только ступала нога, царил хаос и разрушение.

На фоне этого кошмара начали появляться секты, которые обожествляли вирус как новый божественный дар и ждали второго пришествия антихриста. Они принимали заражённых как новые божества и строили свои учения вокруг идеи, что человечество было очищено, а выжившие должны теперь поклоняться этим новым богам. Эти группы захватывали последние сохранившиеся районы, устанавливая свои диктаторские правила и обряды среди развалин. Их фанатизм добавлял ещё один слой ужаса к уже существующему кошмару.

Природа тоже начала меняться. Леса, которые раньше были зелёными и живыми, стали местом, где каждое растение и каждое животное представляло собой новую угрозу. Растения стали агрессивными, их шипы и ядовитые испарения могли убить за мгновение. Животные мутировали, их тела приняли ужасающие формы, и они стали ещё более агрессивными и смертоносными. Мир, который когда-то был насыщен зеленью и жизнью, превратился в жуткое царство, где все было настроено против выживших.

Группы людей, превратившихся в чудовищ, срывались на своих близких с ужасающим звериным яростным рвением, разрывая их на куски, как дикие хищники. Эти существа, ставшие известными как Ливры, не знали ни логики, ни сострадания. Их действия были лишь выражением безумного гнева и неутолимого голода, поглощая всё, что встречалось на их пути.

Ливры были не просто одержимыми – их руки были неестественно большими, с острыми когтями, готовыми разрывать плоть. Их обострённое обоняние и зрение делали их неуловимыми охотниками. Стоило Ливре заметить жертву, и она мгновенно обретала сверхъестественную скорость и реакцию. Эти монстры обладали неограниченной жаждой плоти, преследуя своих жертв с безумной решимостью и бесконечной жестокостью. Каждый их шаг был полон ужаса, каждый их рык – обещанием неминуемой смерти.

И вот, в этом безумии, осталась лишь одна надежда. Среди обломков и тьмы, поглотивших мир, пошли шёпоты о таинственной лаборатории, затерянной где-то в пустых просторах разрушенных мегаполисов. Говорят, что там прячутся последние выжившие учёные, которые, возможно, обладают ключом к спасению человечества. В разгаре паники и отчаяния среди выживших один слух обрел особое значение: в этой лаборатории якобы хранится вакцина, способная остановить ужасный вирус и вернуть жизнь в нормальное русло.

Но реальность, как всегда, не так проста. Множество групп, стремящихся найти это мифическое укрытие, сталкиваются с чудовищами и ловушками, которые стали частью нового мира. Каждый шаг в этом разрушенном мире – это шаг в неизвестность. На пути к лаборатории лежат горы трупов, опустевшие города, заполненные Ливрами, которые становятся всё более агрессивными и опасными. Эти существа, с их неестественно большими руками и острыми когтями, с каждым днём становятся всё более умелыми охотниками. Их невероятная скорость и обострённые чувства превращают каждую попытку выживания в настоящий кошмар.

Между тем, слухи о вакцине становятся всё более распространёнными. Выжившие, измученные и на грани безумия, начинают вести борьбу не только с внешними угрозами, но и с собственными страхами и сомнениями. Кто-то начинает верить, что лаборатория – это их последняя надежда, а кто-то считает это лишь мифом, затуманивающим сознание.

В мире, где нет ничего кроме разрушений и хаоса, лаборатория становится символом последнего шанса. Но каждый, кто решает отправиться на её поиски, сталкивается с непредсказуемыми опасностями: нестабильные здания, которые могут обрушиться в любой момент, мутировавшие растения, способные атаковать из-за угла, и, конечно, Ливры, чья жестокость и эффективность увеличиваются с каждым днём.

Так начинается новый акт в этом мрачном спектакле, где надежда и страх смешиваются в одно целое. Для тех, кто решится на поиски, каждый шаг может стать последним, а каждая тень скрывать ещё более жуткую опасность.

______________________

[1] не нападай

[2] держись рядом!

[3] за мной!