Моя борьба. Книга пятая. Надежды

«„Снаружи – двадцатилетний, внутри – тысячелетний”. Так вот каким меня видят? Вот каким считают?». Ещё в начале своего откровения он отметил, что не позволяет никому к себе приближаться, и потому никто, в том числе родные и близкие, не видят его настоящего, и благодаря этому тому наконец понимаешь, что же он имел в виду. Все считали его высокомерным и мрачным, они видели лишь парня, который ни на кого не смотрит и почти не разговаривает, на деле же он был крайне робким и нерешительным, быстрый взгляд в его сторону мог лишить его дара речи, а непонятная шутка – ввергнуть в пучину отчаяния. Оказавшись в незнакомом городе, он долгое время не мог найти друзей и общался лишь с приятелями Ингве, и эти краткие зарисовки, когда он, сидя в компании, просто не понимал как нужно вести беседу, были чертовски печальными, ведь он хотел быть другим, но он просто не мог, ему только и оставалось что присматриваться и приспосабливаться. «Во мне словно сидит некий изъян, порок, холодность сердца». Единственное, что помогало ему избавиться от этих оков, это выпивка, благодаря опьянению он чувствовал себя свободным, границы стирались и он забывался, и то, что он вытворял в таком состоянии, ужасало. Сначала он крал велосипеды, хулиганил и изменял, но с каждым разом он заплывал в этом омуте беспамятства всё дальше и дальше, вот он швырнул в старшего брата стакан, чуть не лишив его глаза, а вот он, стоя в туалете, медленно, но старательно исполосовал собственное лицо острым осколком... Как он не достиг дна, повторив путь своего родителя, до сих пор меня удивляет. Вот она, очередная демонстрация того, как сильно порой сказывается на человеке то, что происходит с ним в детстве. «Я один, прижимаюсь спиной к стене, напуганный или униженный, кто-то смеётся надо мной, кто-то гонится за мной, а надо всем этим, во всём многообразии форм и ипостасей, главенствует папа». Многие сказали бы, что отец Карла Уве ничего страшного не вытворял, ну да, пил, ну да, бил, ну да, высмеивал, что в этом такого, а вот что, вот оно, вопит на этих страницах, и этот вопль отзывается во многих душах, сомнений в этом нет. Отозвалось? Отозвалось.