Александра. Книга вторая. Разлом

Глава 12. Джонатан. Очнись, Джон!

⁸

За четырнадцать часов

– Тебя гораздо проще найти, когда ты в волчьем обличье, – сказал Дастин, зайдя в дом.

– Наверное, потому что кого угодно проще найти, когда ты можешь залезть ему в голову, – я зашел следом и остановился у дивана.

Дом Дастина был больше нашего, хотя он и жил один. Планировка в целом такая же, как и у нас, только все расположено зеркально, и семье Дастина не было необходимости отделять еще одну комнату. Гостиная, совмещенная с кухней, небольшой коридор с двумя спальнями, ванная комната. У Дастина был не то чтобы беспорядок, скорее, он просто любил раскладывать вещи по определенной схеме, известной только ему. Да и некогда Дастину прибирать вещи, ведь он беспрестанно следил за стаей. Кроме того времени, когда Дастин спал, и мы могли наконец выдохнуть.

Его дом был украшен аутентичными деталями. На полу лежал потертый бежевый коврик с красными и темно-серыми геометрическими узорами. На стенах висели вытянутые отполированные деревянные маски и что-то похожее на веера, только из соломы; потолочные балки украшены яркими лентами и нитями. Я понятия не имел, зачем они нужны, выглядело все это довольно странно.

Дастин раздраженно убрал белые пряди с лица. Остриженные волосы ему шли, хоть они и не стали совсем короткими, ведь он все еще мог завязывать их в хвост. Правда, они то и дело вырывались из резинки, и ему приходилось поправлять их. Дастин окинул меня мимолетным взглядом и пошел к небольшому круглому столику.

– Садись, – он кивнул на один из четырех белых стульев вокруг стола и занял тот, что у стены.

– Я постою. Что-то случилось?

– Джон, сядь, пожалуйста, за стол, – властно сказал Дастин.

Прозвучало слишком резко, почти как приказ, и я насторожился, не понимая, почему Дастин превышал полномочия. Моя надежда на то, чтобы поскорее закончить разговор, рухнула. Я со скрипом отодвинул стул и сел, уставившись на Дастина.

– Ты опять ездил к вампирам? – без предисловий начал он. Дастин заметно волновался, но продолжал смотреть мне в глаза.

Так, Джон, сохраняй спокойствие.

– А это запрещено? – поинтересовался я. – Ты лучше других знаешь, что я должен ездить за Мэри.

– О да. Похоже, я лучше тебя самого знаю, зачем ты туда ездишь. И что должен делать.

Это какая-то шутка? Сегодня какой-то особенный день, когда все решили меня достать под лозунгом «Мы знаем все лучше тебя»? Сначала Мэри со своими советами, как я должен относиться к вампирам, потом Руди со своими догадками, а теперь еще и Дастин.

– Джон, – Дастин на секунду опустил глаза, а когда поднял их, то властная маска спала и передо мной оказался просто давний друг. – Что с тобой происходит?

– А что со мной происходит? – удивился я.

Он тяжело вздохнул, его глаза бегали по моему лицу, будто он пытался решить: я действительно не понимал или притворялся. Но я и правда был в замешательстве.

– Наверное, у меня не получится сделать этот разговор легким, – лицо Дастина напряглось, он снова стал тем, кем его сделала судьба против его воли, не дав права выбора. – Прекрати ездить к Гербертам.

– Это еще почему?

– По-твоему, мало причин?

– Назови хоть одну.

– Я назову несколько, – твердо сказал Дастин, подавшись вперед. – Во-первых, ты сам виноват, что разрешил Мэри ездить в их дом, и раз ты решил доверить им ее, то думаю, найдется тот, кто отвезет Мэри домой. Если у тебя много свободного времени, я найду тебе занятие. У нас достаточно работы.

Я сжал челюсть так сильно, что еще немного и услышал бы хруст зубов. Дастин не обращал внимания на мою реакцию:

– Во-вторых, ты можешь сорваться. Нам нужны Герберты, нравится это стае или нет. Не хотелось бы, чтобы ты их разорвал, если кто-то снова спровоцирует тебя.

Конечно, Дастин знал о случае с Крисом. В тот вечер, когда упырь намеренно провоцировал меня, заставляя наброситься на него, стая удостоверилась, что Джордж не был откровенен со своей семьей. Они не знали, почему им разрешили жить на нашей земле, раз пытались ввязаться в драку с оборотнем. Но вот что интересно: посвятил ли Джордж Лексу в детали нашего договора?

– В-третьих, – продолжил Дастин, немного понизив голос. – Мы оба знаем, что Мэри далеко не главная причина твоих визитов.

Я буквально услышал щелчок в груди, будто кто-то переключил тумблер. Огонь обжигал кости, норовя вырваться наружу. Но я хорошо умею себя контролировать, поэтому задал вопрос, глядя в глаза Дастину. Пусть скажет мне это в лицо.

– И откуда же ты знаешь?

– Да, я следил за твоими мыслями, – быстро ответил Дастин, его голос даже не дрогнул. – Ты это хотел услышать? Мое признание? – я скривился от его слов. В этой жизни никому нельзя верить. Дастин опустил глаза, рассматривая свои подрагивающие ладони. – И это главная причина, почему ты не должен ездить к вампирам. Ты стал одержимым, я не понимаю, как и почему, но могу догадываться.

Я не знал, что разозлило меня больше – то, что Дастин не сдержал слово и проник мне в голову, или то, что он делал собственные выводы и лез не в свое дело. Он не имел права вмешиваться в личную жизнь оборотней. Часы за спиной жутко раздражали, стрелки монотонно выбивали ритм, пока я рассматривал лицо друга, для которого сдержать обещание оказалось непосильной ношей.

– Во-первых, Дастин, – спустя некоторое время я первым прервал тишину, говоря тихо, но уверенно. – Думаю, не стоит тебе напоминать, как ты обещал не лезть мне в голову. То, что происходит в моих мыслях, – это мое личное дело, и если я не обращаюсь к тебе, значит, тебя это не касается. Во-вторых…

– Это касается всей стаи, Джон! – перебил меня Дастин.

– Во-вторых, – спокойно продолжил я, не обращая внимания на неожиданную вспышку злости у Дастина, хотя злиться в этой ситуации должен был я. – Я прекрасно себя контролирую. В-третьих, я не одержим. Так что ни одна из твоих причин не кажется мне серьезной.

Не желая больше находиться в этом помещении и терпеть попытки Дастина промыть мне мозги так, как ему хочется, я поднялся и направился к выходу.

– Стой, – тихо сказал он, и я не мог не послушаться.

Я остановился у двери, но к Дастину не повернулся. Вот так просто, одним тихим словом он подчинил себе мою волю. Я чувствовал, что Дастин сверлил мне затылок, слышал, как он нервно сопел и сжимал кулаки. Минуты бежали, и я просто ждал, когда он позволит мне уйти. Быть невластным над своим телом – ужасно. Раньше это здорово выручало, когда ты не можешь обернуться, найти путь назад, снова стать человеком. Но эти времена для меня давно прошли, и теперь я боролся с яростью, чтобы не воспламениться. Как он смеет мною управлять?

– Джон… – начал он шепотом. – Как ты умудрился влюбиться в вампира, скажи мне?

Я вздрогнул, услышав эти слова. Из уст другого человека они казались настолько реальными, будто я мог потрогать их, ощутить физически. Сердце странно защемило, незнакомое чувство волной прокатилось по телу.

– Я, конечно, понимаю, она красивая и все такое, но… Это же ты, Джон! Понимаешь? Была бы она просто красивой девушкой, а не вампиром…

– Да при чем здесь это? – рявкнул я, быстро повернувшись к Дастину. От неожиданности он вжался в стул. – Неужели ты думаешь, я просто повелся на внешность? Что за бред?

– Ну а почему тогда?

Я открыл рот, чтобы ответить, но осекся. Почему? Как можно назвать причину, по которой ты влюбляешься в человека? Тебя просто тянет к нему и все. К голосу, к запаху, ко всему, что связано с ней. Сильная снаружи, но хрупкая внутри. Неважно, что она оказалась на другой стороне. Лекса не вампир. Я чувствовал это, видел, знал. То, что делала она, не каждый оборотень способен сделать.

– Она… особенная, – прошептал я, просто потому что нужно было дать ответ. – Она – другая, не такая, как все вампиры. Ты не видишь?

Дастин молча наблюдал за мной, а я искал еще аргументы, пытался наконец-то осмыслить, что я влюблен в нее. У меня хватало смелости это признать, но что теперь делать с этой информацией, если Лекса даже не выходит ко мне.

– И все же, она – вампир, – подытожил Дастин, выдернув меня из мыслей о ней.

– Но ведь это не совсем так, – покачал головой я, неспешно направляясь к столу. – Ты сам видел, что она может быть одной из нас. Какой вампир на такое способен?

Дастин вздернул бровь:

– Может. Но кто она сейчас? Если у Лексы есть выбор, тогда почему она выбирает быть вампиром? А?

Вопрос Дастина был полностью обоснован, я и сам часто им задавался. До того, как получил ответ от Лексы. Месяц назад, стоя на скале, она призналась, что хотела бы стать человеком, но это непозволительный в ее ситуации эгоизм, как вампир она способна сделать гораздо больше. Спасать, защищать людей. Так мыслили оборотни, не вампиры.

– У нее достаточно причин, – я передумал садиться рядом с Дастином и принялся расхаживать по гостиной. – Такие способности, как у нее, у оборотней не проявляются. Что толку ей становится волком, если вампиром она может гораздо больше? Особенно сейчас, когда нам открыто объявили войну.

– Я все прекрасно вижу, Джон. Но тебе нужно от нее отстраниться, – я замер и в упор уставился на Дастина. Он кивнул: – Да, нужно. Я не знаю, зачем это ей, что она пытается сделать и каким образом, но очевидно одно: то, что с тобой происходит, – это неестественно, ненормально. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – насторожился я. – Что ты хочешь этим сказать?

Дастин тяжело вздохнул, облокотился на стол и уставился на свои руки.

– Я хочу сказать: то, что она нам показывала, – это далеко не все ее умения. Я думаю, она каким-то образом тобой манипулирует, чтобы подобраться поближе к стае.

– Это бред! – зарычал я, больше не в силах держать эмоции под контролем. Дастин предостерегающе на меня посмотрел. Моя кожа не дымилась, но Дастин точно ощутил жар, который я излучал. Я сделал глубокий вдох. – Она не манипулирует мной, и если бы ты внимательнее следил за моими мыслями, то наверняка увидел бы, что Лекса вообще избегает меня.

Дастин нервно усмехнулся и покачал головой. Меня охватывала злость. Не из-за того, что Дастин лезет не в свое дело или вломился мне в голову, перебрав все мысли, а потому что нечестно после всего, что Лекса сделала для стаи, сомневаться в ее искренности и все еще подозревать.

– А ты можешь вспомнить, с чего все началось? – вдруг спросил Дастин.

И я задумался. Дрожь, которую я ощущал каждой мышцей, как напоминание, кем я могу стать, если потеряю контроль, проходила. И злость тоже отступила. Помнил ли я, с чего все началось… Мне не нужно задумываться над этим, ведь ответ я точно знал. Все началось с того самого момента, когда три месяца назад я впервые почувствовал сладкий, ни с чем не сравнимый запах, чей-то след, ведущий к дороге. В ту ночь впервые появились чужаки, мы разорвали их, и я вернулся в свою часть леса, чтобы выяснить, остались ли еще вампиры. Запах будто появился из ниоткуда, утопая в папоротнике около поваленного старого дерева. Он манил меня, притягивал к себе и кружил голову. Я искал этот запах снова и снова, каждый раз, когда становился волком. Я будто пытался дотянуться до него, уловить то, что невозможно осязать, понять. С каждым днем все становилось хуже, идея превратилась в навязчивую. Но следа нигде не было, как бы я ни искал. До одного момента.

Когда Лекса появилась у восточной части границ, притаилась на дереве и тихо наблюдала. В тот раз она приблизилась ко мне слишком близко, не прикрытая щитом, не отгораживаясь расстоянием. И я снова почувствовал отголосок пьянящего запаха, легкое дуновение, как перышко, коснувшееся ноздрей. Конечно, я сомневался, принадлежал ли ей тот манящий след – его мог принести ветер, или могло быть другое оправдание, кроме того, что он принадлежал вампиру. Но Лекса сама же развеяла мои сомнения, когда рассказала свою историю, показала поваленное дерево, у которого очнулась ночью в лесу. И я понял, кого так отчаянно искал. Ее.

– Наверное, – начал я, сглатывая ком в горле. – Наверное, все началось с того момента в лесу, – ответил я Дастину, опускаясь на стул напротив него. К чему он спрашивал, если и так знал ответ. Я к этому выводу не только что пришел, и Дастин не хуже меня знал, как все было.

Напряженное лицо Дастина меня раздражало, но я теперь никак не мог выбраться из бездны воспоминаний. Как долго я ее не видел? Достаточно, чтобы теперь больше всего на свете желать взглянуть на нее.

Мы с Дастином несколько минут сверлили друг друга взглядом.

– Ты же сам должен понимать, как все это выглядит, – наконец сказал Дастин, откинувшись на стуле. – Она никогда и не скрывала, что ей нужно было подобраться к стае. Особенно когда мы ясно дали понять, что не будем иметь с ней никаких дел. Думаю, Лекса решила обзавестись подушкой безопасности, подстраховаться на всякий случай. Ты лучшая для этого кандидатура. Если бы на собраниях ее так защищал другой оборотень, может, никто бы и не послушал. Но ты… Джон, нет никого, кто ненавидел бы вампиров сильнее тебя, а тут внезапно ты заступаешься за одного из них…

– Ты несешь ерунду! – я ударил кулаком по столу, оставив расходящуюся трещину на камне. Дастин гневно посмотрел на меня, без слов отдав приказ. Я сложил руки на груди.

– Да? – Дастин выпучил глаза и наклонился ближе. – Забыл, как ты бегал на собраниях, выступая за то, чтобы ее поддержать?

– Это было для стаи! Где бы мы были, если бы ты не послушал меня и не согласился на союз? На том свете!

– То есть ты утверждаешь, что на тот момент руководствовался исключительно логикой?

– Да.

– Все еще хуже, чем я думал… – выдохнул он, качая головой.

– Слушай, Дастин, давай договоримся, – я наклонился к нему, заглядывая в глаза, Дастин насторожился. – Ты не будешь лезть в мою личную жизнь, а я сделаю вид, что не слышал весь этот бред и твои собственные домыслы.

– Домыслы? – удивленно воскликнул он, белые волосы снова упали ему на лицо, на этот раз он их не убрал. – Я два года бегал за тобой, чтобы ты не разорвал Гербертов! А теперь ты, как влюбленная собака, таскаешься в их дом! Если бы это произошло с кем-то другим, я бы еще поверил, что оборотень по собственной беспечности влюбился в хорошенькую вампиршу. Во врага! Но не ты, Джон, по крайней мере, не тот, которого я знал. Ты изменился по щелчку. Это же чистой воды внушение! Очнись уже наконец-то, Джон!

Зря он напомнил о том, что было два года назад. Я больше не желал слушать этот бред, потому молча встал и, бросив на Дастина укоризненный взгляд, направился к двери.

– Пока что это дружеская просьба. Прекрати к ним ездить. Дай себе время, подожди немного, и я уверен, ее внушение спадет. В следующий раз я просить не буду. Мне придется принять более основательные меры.

Эти слова прозвучали, как плевок в спину, и пока я не сжег дом Дастина, открыл двери и вылетел на улицу. На этот раз Дастин позволил мне уйти.

Я быстро шагал к своему дому, стараясь не сосредотачиваться на ереси, которую мне пытался внушить Дастин. К счастью, на улице никого не было, и я шел по тропинке между домами и деревьями в полном одиночестве. Но не успел дойти, как телефон завибрировал в кармане. Я вытащил его – меня накрыла ярость от прочитанного сообщения.

Дастин:

«Я отменяю твои дежурства. Это приказ».

Я сжал руки так сильно, что если бы вовремя не опомнился, остался бы без телефона. Из-за своей больной фантазии Дастин лишал меня дежурства, ослаблял стаю. И ради чего? Чтобы я не сорвался и не побежал к вампирам? И как вообще Лекса могла что-то мне внушить, если в мозг оборотня вампирам не забраться? Я даже думать об этом не буду, ни секунды!

Зайдя в дом, я тут же направился в свою комнату, не обращая внимания на суетящегося у телека Руди.

– Джон? – позвал он, когда я уже закрывал дверь. Он направился ко мне, и я просто не смог захлопнуть ее перед лицом брата. Руди заглянул в комнату. – Все нормально?

– Я сейчас не в настроении говорить, Руди, – прошептал я, стоя вполоборота к нему и смотря в маленькое окно.

– Ты уверен? – обеспокоенно переспросил он. – Ты кажешься… взвинченным.

– Так и есть.

Я давно научился себя контролировать и умел это делать лучше многих волков. Но то, что Дастин наговорил, не давало мне покоя. Руди меня знал, я редко кипятился и не позволял эмоциям диктовать мне, что делать. По-другому с вампирами нельзя, иначе они будут использовать наши инстинкты в свою пользу.

– Сделать тебе чай? – тихо спросил Руди, со скрипом направляясь ко мне. – Я разогрею блинчики…

– Спасибо, Руди. Я не голоден, – я повернулся к брату и постарался улыбнуться. Руди обеспокоенно всматривался в мое лицо, его брови напряженно подрагивали, он то открывал, то закрывал рот, не находя что сказать.

Я отвернулся от брата, уткнувшись взглядом в молодую пушистую ель за окном, растущую между нашим и соседним домом. Руди все наблюдал за мной, его сердце билось громче обычного, но вот он развернулся и неспешно удалился из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Руди засуетился в гостиной. Он то заглядывал в холодильник, то переключал телевизионные каналы и прислушивался ко мне. Но я так и стоял неподвижно, смотря в окно. Небо заволокли тяжелые, свинцовые тучи – ни единого голубого клочка. Они спешно плыли на север. Ветер прорывался между домами и то и дело срывал с ели иголки, бросал их на холодную землю, покрытую жухлой травой.

Я не хотел даже обдумывать то, что Дастин пытался вложить мне в голову. Лекса не могла заниматься внушением, гипнотизировать или еще что-то делать, чтобы манипулировать мной. Этого просто не могло быть. К тому же я помнил каждый момент с ней, каждый ее жест, каждую улыбку. Это не могло быть внушением. Я помнил, как чувства нарастали снежным комом, который катится с обрыва, помнил, в какой момент его было уже не остановить. Да и она никогда не была по-настоящему рядом, никогда не выделяла меня среди других оборотней. Она самоотверженно отдавалась делу – вот и все.

Я сбросил с себя ботинки, снял свитер и кинул его на стул в углу комнаты. В доме слишком жарко или… нет, скорее, душно. Да, мне было душно. Я завалился на кровать и уставился в потолок.

Неправильно даже то, что я все равно обдумывал слова Дастина. Это меня злило еще больше, хотелось извиниться перед Лексой немедленно. Но ведь я в это и не верил. Такие вещи, как зараза: ты не хочешь подпускать мысль к сознанию, но она найдет лазейку, засядет в голове и будет накручивать тебя изнутри, напоминая о себе.

Да ведь это я все время пытался с ней сблизиться, понять, почему меня к ней так тянуло, поговорить. И каждый раз она обозначала границы, не подпускала к себе и… Я резко сел. А что, если месяц назад, когда я нес ее в дом после сражения, она проснулась, еще когда я был рядом? Молодец, Джон, ты приставал к спящей девушке, наговорил какую-то ерунду и теперь ждал, что после этого она захочет общения с тобой? Вот же осел! Ну конечно! Она была в ужасе и пряталась от меня! Да я же маньяк в ее глазах! Неуравновешенный оборотень, который заезжал за вампиром и предлагал прокатиться вместе к океану. На нашу территорию. Наедине! Еще и фотографию ей подсунул, поставив жирную точку в нашем с ней общении…

Перевернувшись на живот, я уткнулся носом в подушку и закрыл глаза. Голова сейчас взорвется от всех этих мыслей! И главное, что мне теперь делать, если меня все равно неумолимо тянуло к ней?

Руди несколько раз заглядывал ко мне в комнату, из чего я сделал вывод, что лежал в такой позе довольно долго. В доме пахло печеной картошкой, но все, чего мне сейчас хотелось, – это уснуть. Я лежал с закрытыми глазами и рисовал в голове тот дивный сон, прокручивал его раз за разом, пока не стерлась граница реального мира и желанного.

Я снова в своей части леса. Судя по пляшущим лучам солнца между деревьями, сейчас утро. Ясное и теплое. Мне нужно идти дальше на восток, туда, где было сражение с армией вампиров. Я что-то ищу, но не понимаю что. Пробегая мимо поваленного трухлявого дерева, я остановливаюсь. Впереди – темнота, будто в этой части леса день прошел и наступала ночь. Ветки ели купаются в лунном свете, чуть дальше слегка покачивается орешник, за которым я вижу горящие глаза. Это волк, оборотень! Может, ему нужна помощь? Я бросаюсь к нему, но вдруг за спиной раздается веселый смех, и я остановливаюсь. Даже перестаю дышать. Обернувшись, я вижу Лексу. Она одета в черные облегающие джинсы, ее любимые ботинки на шнуровке, черную кофту с вырезом, открывающим очертания груди, и немного потрепанную кожаную куртку. Она смотрит на меня с непостижимой надеждой в глазах.

Я не хочу ничего другого, кроме как подойти к ней. Она наблюдает, как я приближаюсь, и не возражает, когда я подхожу ближе положенного.

– Прикоснись ко мне, Джон, – шепчет она, заглядывая в глаза.

Ее радужка похожа на сияющий рубин, но я вижу прожилки золотого оттенка. Что-то не так… Ее кожа не такая бледная, как обычно, и от нее не исходит холод. Будто она и не вампир, хотя глаза остаются красными. И я смотрю в них, смотрю долго, пока они затягивают меня в свой омут. Мне хочется в нем тонуть. Я аккуратно касаюсь ее щеки, она улыбается, неотрывно глядя на меня. Ее глаза необычайно добрые, кожа нежная, как у человека. Сейчас она так беззащитна.

Я чувствую странную детскую радость от ее присутствия, будто сейчас я именно там, где должен быть. Нет ни тревоги, ни страха. Только бездна, в которую хочется рухнуть с головой.

Я очерчиваю пальцами ее скулу, она делает глубокий вдох и лишь на секунду прикрывает глаза, будто от удовольствия. Затем я мягко обвожу большим пальцем контур ее губ, таких манящих, что я, не справляясь с желанием почувствовать их вкус, наклоняюсь ближе. Я вижу, как ее глаза меняются, они уже не такие красные, в них начинает просвечиваться другой цвет, будто янтарь, выныривающий из алой пучины. Она меняется от моих прикосновений, и я продолжаю тянуться к ней. Но вдруг Лекса исчезает. Растворяется, как дым, развеянный ветром.

За спиной снова слышится смех, я оборачиваюсь, рассчитывая увидеть ее, но никого нет.

«Джон».

Она зовет меня, ее голос эхом разносится по пустому лесу. Утро меняется ночью, а потом снова наступает день. Будто планета двигается с невиданной скоростью.

«Посмотри на меня!»

«Джон…» – шепотом зоавет она.

Я ищу, осматриваясь по сторонам, бегу к ближайшим деревьям, пробираясь через кустарники, но ее нигде нет. Только голос, прикосновение миража, который растворяется в воздухе. И вдруг зов сменяется истошным криком. Меня пробирает ужас, я бегу, не разбирая дороги туда, откуда он доносится. И когда я огибаю очередное дерево и отодвигаю широкий лист папоротника, то вижу волка с пылающими глазами. Он маленький, но несомненно оборотень. Кто-то из новеньких, совсем еще молодой. Но я его не узнаю. Белоснежная шерсть кажется мягкой, мне отчего-то хочется ее потрогать, запустить пальцы в подшерсток. Волк пристально следит за каждым моим движением, но я все равно протягиваю руку. Он не двигается, будто разрешая к себе прикоснуться, я почти дотрагиваюсь кончиками пальцев до шерсти, волк поворачивает голову, я заглядываю в его огненные глаза. И мир исчезает.

Перед глазами все крутится, я лечу куда-то достаточно долго, чтобы испугаться. Я подавляю в себе желание закричать и в следующую секунду падаю на колени, сильно ударившись о землю. Нет, это песок, черный, как на нашем пляже. Вокруг стелится густой туман, сквозь который ничего не видно. Но мало-помалу проявляются очертания скал в воде. Я слышу крики чаек и чьи-то отдаленные голоса и смех. Поднявшись, я стряхиваю песок с джинсов. Странно, что не сработала внутренняя координация и я рухнул. Подняв глаза, я вижу вдалеке размытую тень. Она не двигается, но стоит дальше привычных валунов, гораздо ближе к линии воды, чем камни. Но образ слишком размыт, чтобы я мог наверняка сказать, человек там или нет.

Я снова слышу крики за спиной, но на этот раз кто-то отчетливо зовет меня, находясь рядом:

«Джон!»

– Джон!

Я резко поднялся, пытаясь отмахнуться от чего-то, что вырвало меня из желанного сна. Руди увернулся от руки в последний момент и гневно посмотрел на меня.

– Рехнулся, что ли? Подерись еще со мной!

– Прости, – сонно промямлил я.

За окном был день, все еще пасмурный. В целом, мало что изменилось с момента, как я уснул. Может, и времени прошло не так и много.

– Приди в себя уже. К тебе гости, – успокаиваясь, сказал Руди.

– Какие? – удивился я, переводя взгляд от окна к брату.

Он закатил глаза:

– Пейдж.

Руди отъехал, давая мне пространство, чтобы я встал. На удивление я чувствовал себя донельзя сонно. Интересно, сколько я спал. Потягиваясь на ходу, я направился к двери. Руди не впустил Пейдж в дом, оставив ее на террасе. Он не любил, когда посторонние заходили на его территорию, тогда брат чувствовал, будто ему нет места, он был в центре внимания, и ему некуда от этого деться.

Я открыл дверь. Прохладный ветер пробежал по коже, охлаждая ее. Я даже не заметил, что горел. Этот сон становился все опаснее и опаснее. На пороге никого не оказалось, я не сразу понял, что гостья сидела на скамейке слева.

– Привет, соня, – улыбнулась Пейдж, поднимаясь с лавки. – Прости за ранний звонок, обычно ты в такое время не спишь. Что случилось с твоими дежурствами?

– В который раз? – усмехнулся я. – Сначала Дастин их подвинул, а теперь и вовсе отменил, – я прислонился к косяку и скрестил руки на груди. – Откуда знаешь?

Пейдж подошла к двери:

– Просто, когда твой брат только приходит со смены, ложится спать, а потом орет на весь дом и снова уходит в лес, закрадываются некие мысли.

Пейдж была очень похожа на Майка. В большей степени из-за круглого лица, правда, ее выглядело милым, особенно когда на щеках появлялись ямочки. Она была гораздо выше всех знакомых мне девушек, хотя и не такая, как ее брат. У нас с Майком одинаковый рост, а Пейдж доставала нам макушкой до подбородка. Наверное, в ней не меньше 6 футов. Если бы девушки могли обращаться в волков, то из Пейдж получилась бы неплохая волчица. Хотя далеко не такая, как из Лексы.

– Дастин что, отправил Майка в мою часть леса? – удивился я.

В ее зеленых глазах заиграло любопытство, хотя она и старалась казаться расслабленной и беззаботной.

– Похоже на то, – пожала плечами она. – Ты впал в немилость?

Пейдж пробежалась по мне взглядом и слегка покраснела.

– Что-то вроде того.

Она оделась потеплее: джинсы, высокие сапоги, а поверх кофты – длинный вязаный кардиган глубокого фиолетового цвета. Он очень подходил к ее выкрашенным до середины розовым волосам. Пейдж заплела их в два колоска, но ветер то и дело выбивал из них крошечные пряди, играя с короткими волосками.

– И что теперь? Закроешься дома и будешь сидеть? – усмехнулась она, показывая ямочки.

– Не думаю, что меня надолго отстранили. А один день дома никому не повредит.

За спиной захлопнулась дверь, слишком громко и вряд ли от сквозняка. Скорее всего, Руди распсиховался, что я стоял в дверях и Пейдж заглядывала в дом. Он не хотел, чтобы она его видела, не хотел заметить в глазах другого человека жалость или сочувствие.

– Хочешь прогуляться? – спросила Пейдж, будто зная, что я как раз обдумывал, что делать дальше. – Можем пройтись к океану или… выпить чаю. Майк разбудил меня среди ночи, еще когда шел на свое дежурство, и я не смогла снова уснуть. Пришлось чем-то себя занять и… в общем, у меня есть черничный пирог.

– Черничный пирог, значит, – задумался я, прищуренным взглядом глядя на Пейдж. – Не знал, что ты печешь.

Ее щеки горели от смущения, она судорожно сжимала кардиган, стараясь не выказать того, что ей холодно. Было странно видеть ее такой, у Пейдж воинственный характер, и обычно она вела себя соответствующе. Иногда она проникала на наши собрания, и чаще всего Майк выводил ее из круга, чуть ли не волоча по земле, потому как Пейдж никогда не хотела оставаться в стороне, она просто не могла удержаться от комментариев. Думаю, в душе Пейдж надеялась, что волк может проснуться и в ней. Она горела нашим делом так же, как и ее брат, так же, как и все оборотни. Но она не одна из нас, и волком ей никогда не стать.

Пейдж улыбнулась и шагнула ближе, я застыл.

– И крепкий черный чай, – добавила она.

Я всегда думал, что Пейдж – идеальная девушка, особенно для оборотня. Она знала, какой образ жизни мы ведем, и была готова на жертвы, которые приходилось при этом нести. Но теперь я точно знал, что такое идеальная девушка, и знал, как она выглядит, как говорит, что делает. И она не передо мной. По крайней мере, не для меня. К сожалению, Лекса была в вампирском доме, заключенная в собственное окаменелое тело. И все, чего я хочу, – чтобы она оказалась рядом. Мне бы провести с ней хотя бы одну минуту, увидеть ее живую перед глазами, чтобы сон перестал дразнить и воплотился в жизнь.

– Сложно отказаться от черничного пирога с крепким чаем, – улыбнулся я, тщательно подбирая слова. – Но я что-то совсем не выспался. Мне бы еще хоть пару часиков поваляться в кровати.

– Понимаю, – кивнула она, опустив глаза. Пейдж вроде бы не расстроилась и не обиделась, но выглядела задумчивой. Она посмотрела на меня: – А вечером?

– Буду помогать отцу подготавливать сети и лодку к завтрашнему выходу, – не задумываясь ответил я, хотя планов у меня таких не было. Точнее, они были не так важны.

– О, – она вздернула бровь и сузила глаза, будто проигрывая в голове мой ответ и решая, серьезно я говорил или нет.

Я ненавидел такие ситуации, когда нельзя сказать правду и приходится искать отговорки. Мне не хотелось проводить время с Пейдж, ни сейчас, ни потом. Не тогда, когда в моей голове жил только один человек, к которому я все время мысленно возвращался. Была бы хотя бы некая определенность, я бы непременно сказал Пейдж, в чем дело. Но пока Лекса избегала меня, лишая всякой возможности сблизиться с ней, ничего точного я сказать не мог. Я сам никак не мог разобраться в своей душе, не говоря уже о том, чтобы впутывать другого человека.

– Понятно, – вздохнула Пейдж, медленно отступая. Эмоции на ее лице мне были не совсем ясны, но, кажется, Пейдж и правда поняла и не злилась на то, что я ей отказал. Она посмотрела мне за спину. – Передавай Руди привет.

Я кивнул. Нужно будет встретить Майка и дать ему указания, раз теперь он замещал меня на моей же территории. Бред какой-то. Дастин сошел с ума, нельзя качественно выполнять работу, играя на два лагеря. Южная и Восточная территории сложные, особенно последняя, оттуда все время ломились вампиры. Без лидеров волки ослабнут и сами станут добычей. Дастин слишком переоценивал себя.

Пейдж неспешно спускалась по лестнице и вдруг остановилась:

– Кстати, – задумчиво произнесла она, обернувшись. – Передавай привет Мэри. Давно я ее не видела. Ты же встретишь ее сегодня?