Навсегда… От темноты к свету. Часть первая

– Поняла… Я хотела уже уходить, – Камелия смутилась и поспешно встала с дивана.

Никакая блокировка не могла заставить её остаться. Делая вид, что абсолютно не впечатлилась дерзкими словами парня, девушка вначале неторопливо начала подниматься по лестнице. На последних же ступеньках она заметно ускорила шаг и буквально вломилась в свою комнату. Только закрыв плотно за собой дверь, она позволила себе расслабиться и… обессиленно соскользнула на пол у двери.

Презрение к себе за отсутствие чувства собственного достоинства и чрезмерная навязчивость не давали ей покоя. Хоть девушка никогда до этого не была склонна к самоповреждению, в этот миг ей отчаянно хотелось искромсать себе вены лезвием бритвы. Только чтобы отвлечься хоть на миг от этого ощущения безысходности. Только чтобы заглушить эту кричащую в ней жажду. Пути обратно уже не было: более того, чем больше Алекс отталкивал, тем глубже это ощущение врезалось в её сознание. Каждая частичка её тела, каждая клеточка уже пропиталась насквозь этим вожделением и была готова умереть за этого совсем незнакомого еще для неё человека. Девушка легла на пол и просто смотрела в потолок, словно была безумна. Будто бы искала там ответ, как ей жить дальше. «Жить бессмысленную жизнь, в которой нет „его“… А может быть, она и довела сама себя уже до помешательства? Разве можно по-другому объяснить то, что она сейчас чувствует?».

************

После завершения фильма Алекс и Дженнифер прогуливались по скверу недалеко от дома, наслаждаясь приятной температурой июльской ночи.

– Нет, ну ты видел это чудо? Я думала, что до неё никогда уже не дойдет! – девушка до сих пор негодовала по поводу поведения Камелии.

– Согласен, выглядело всё нелепо, – подтвердил парень, вспоминая совместный вечер у телевизора.

– Ладно, это ещё мелочи! Сам убедишься вскоре. Как тебе она показалась, в целом? – Дженнифер с любопытством задала вопрос парню, идущему рядом, нежно теребя его руку в своей.

На секунду задумавшись, Алекс вздохнул тяжело и ответил немного абстрактно:

– Хм… Как? Бывают такие люди, к которым ты не испытываешь ровным счетом ничего – лишь пустоту и безразличие. Человек для тебя не существует, ты его в упор не замечаешь… потому что… как бы…

– Жутковато в её присутствии становится. Наверное, ты это хотел сказать… Поначалу сложно разглядеть её истинную сущность. В придачу она любит маскироваться. Ты не можешь даже себе представить – какие черти там внутри водятся. С виду она вся такая «белая и пушистая». Видишь, ты вот тоже мгновенно ощутил уже на подсознательном уровне неприязнь какуюто… У нас её тут так и прозвали за глаза – ведьма. В принципе, она всегда была такой… странноватой. С самого раннего детства… Раньше это меньше бросалось в глаза, а вот в последние годы её совсем уж переклинило.

– Тебе должно быть виднее. Я могу судить только по беглому впечатлению. Не хочу тратить время на изучение её характера – достойный она человек или нет. Для меня достаточно той информации, что ты мне дала, и того, что я знаю. Эта особа отталкивает меня, во мне всё переворачивается… Это такое странное чувство, что я не способен выразить словами.

– Не можешь из-за чего? Из-за их схожести, что ли? – осторожно переспросила Дженнифер, смотря на него внимательно.

– Не знаю даже… – Алекс сухо ответил на только для них понятный вопрос, затем пояснил, – во всяком случае… те же белые локоны, огромные глаза, мягкие черты лица и выраженная сексапильность, разбавленная образом ангела. Тип внешности, что обычно ставит мужской пол на колени.

Дженнифер насупилась и изменилась в лице, услышав последнюю фразу. Самолюбие дало знать о себе. Ревность взыграла в ней. Разговор шел не в нужное русло, и ей это не нравилось.

– Только не говори, что ты считаешь эту белобрысую лохушку хорошенькой! Даже более, чем просто хорошенькой. «Ставит на колени»? Это кто, простите? Крыса эта, что ли? – проблески возмущения промелькнули в настороженном, злобно прозвучавшем голосе, хотя девушка и постаралась скрыть, что её задел последний комментарий.

– Джен… что ты хочешь от меня сейчас услышать? Ты прекрасно знаешь, что я не привык говорить только то, что нравится моему собеседнику. Поэтому… – Алекс вдруг стал серьезным, делая своё примечание, а затем, после небольшой паузы, добавил, – если ты хочешь услышать обратное, то не от меня. Твоя сестра, бесспорно, привлекательная. Ты можешь это отрицать, но… это будет самообман. Не в этом суть дела. Для меня «быть в её близи» – невыносимо. Меня хорошенькой внешностью не удивишь. Зайчонок, забудь о соперницах. Тебе нет равных!

Девушка засияла от счастья, услышав подтверждение своей особенной роли в его жизни. Она бросилась на шею Алексу, получив ответное объятие. Усевшись на одну из скамеек в темноте парка, Дженнифер продолжила углубляться в романтическую тему.

– Мне кажется, что ты – это лучшее, что могло со мной случиться. Ты абсолютно покорил меня. Думаю даже, что мы созданы друг для друга. Ты веришь в то, что есть две половинки, что предназначены друг для друга? И как думаешь – существует ли безграничная любовь? Такая, что способна продержаться до смерти? А, возможно, и после неё?!..

– Хм… Сложно рассуждать о том, что ты не испытывал. То, что я воспринимаю под словом «любовь», состоит из двух частей – физической и платонической, которые образуют единство. Настоящие чувства – вечны. Если они испаряются, то это не могла быть «любовь». Мне было дано испытать лишь одну из сторон. Я боготворил свою мать… Сильно. И буду боготворить всю свою сознательную жизнь! – очевидно было, что разговор на эту тему доставлял парню мучения, хоть он и храбро продолжал повествование. – Это моя большая слабость. Мне не было и шести, когда она умерла… И вроде я был ещё совсем ребенком, только вот, заброшенный отцом и оставшийся без матери, не мог оставаться таковым. Практически всё время я проводил у её могилы. Потому что мне её так не хватало… Однажды я снова весь день прохныкал там… и не заметил, как задремал… и мне приснилась она… совсем другая… Такая, какая она была с моим отцом, но никогда до этого со мной. Озлобленная и недовольная… и принуждающая забыть себя. А я бросился к ней в ноги… Сколько ненависти не было бы в её взгляде, мне было абсолютно всё равно. Я принялся умолять её забрать меня с собой туда, куда она ушла. А она… неожиданно горько заплакала … потом вдруг стала быстро леденеть. Покрывшись полностью толстым слоем изморози, немного времени спустя она начала таять, словно была опалена огненными лучами невидимого солнца… под конец расплескавшись водой, холодные брызги которой окатили меня. Лишь двусложное «прости…» сумело сорваться в мою сторону с еле шевелящихся губ. Такое мне… ненужное… Будто бы я мог… в своей безграничной любви… винить её.... хоть… в чём-то… Очнувшись, я долго не мог отойти от испытанного. Окинув взглядом себя и тихо качающиеся от едва ощутимого ветра траву и цветы в моей близи, в тщетном поиске знаков прошедшего дождя, я испугался всей своей ещё детской душой. Мои свитер и штаны были насквозь мокрые. Сломя голову, я помчался домой, где попытался укрыться в объятиях отца. И… это был единственный раз, когда он меня крепко обнял, прижал к себе и пожалел. Мы уехали оттуда вскоре и никогда не возвращались.

Алексу сложно дался рассказ, он запинался временами, собираясь с мыслями. Всё же парень умудрился до последнего слова сохранить ровный тон голоса, призванный скрыть – насколько он был когдато травмирован случившимся.

– Мурашки по коже, – ужаснулась девушка и сжала парня в объятиях крепче в знак поддержки. – А по поводу безразличности твоего отца… Он бы вёл себя не так, выпади карты до этого подругому. Тут сам знаешь – кто помешал. А я то думала – холодность у тебя врожденная…

– Предпочитаю избегать этой темы в целом. Только для тебя… Нет… Я был и другим когдато. Эта потеря изменила меня навсегда и сделала безразличным ко всему. Переживания и эмоции не существуют в моём мире. Всё же я научился великолепно имитировать чувства, при этом не испытывая их совсем. – Алекс открывался всё больше и больше, делясь сокровенными воспоминаниями. Дженнифер вызывала в нём доверие. Более того, в ней он видел соратницу, которая его поддержала бы при любых обстоятельствах.

– Огромное спасибо тебе, милый, что ты со мной поделился таким личным. Да… жаль, что кто-то украл твоё право на счастье. Уверена, что люди должны ответить за свои действия – косвенные или прямые. Если справедливости нет, то кто-то должен перенять функцию судьи, – с этими словами Дженнифер чувственно поцеловала парня. Пристально вглядываясь в глаза, девушка выжидала его реакцию.

– Не надо благодарности! Ты ведь не просто ктото в моей жизни. Это я – тот, кто ещё не расплатился по долгам! – парень интригующе прошептал, подмигнув собеседнице, а затем договорил: – Ко всему прочему – спасибо тебе. Ведь груз, разделенный на двоих, – несётся легче. Что случилось – уже не изменишь. Во всём плохом есть доля хорошего. Ничего не имея, невозможно что-то потерять. Это самый ценный бонус от сутствия дорогих сердцу людей.

Губы Дженнифер растянулись в счастливой улыбке, и она бросилась ему на шею, придавив своими объятиями.

– Ах, Алекс… не буду скрывать, что ты мне очень нравишься. Всё, что я хочу, это видеть тебя счастливым. Это самое главное для меня! Вместе мы сможем всё – поверь! И тебе повезло повстречать меня. Я не такая, как другие! Я львица и победитель.

Парень засмеялся и прижал девушку к себе сильнее, так, что она могла чувствовать мускулы его тела.

Шепча на ухо и покусывая его легонечко, он страстно прошептал:

– Ещё какая! Ты не сломаешься от встречного ветра. И пусть ты немного стервозна… если уж не сказать большего. Всё же я обожаю и уважаю таких, как ты. Сильных и не ноющих. Топчущих, а не растоптанных. Быть может… пришло мое время испытать безграничную любовь другого типа.

– Во мне ты сможешь соединить обе. Я заставлю тебя это испытать, не сомневайся! – самоуверенно проговорила Дженнифер, начав покрывать шею Алекса страстными поцелуями.

* * * День четвёртый

Летний дождик шумел над утренним Хуксилем. Камелия наблюдала за водяными небесными ручейками из окна своей комнаты, держа в руках кружку ароматного, приторно сладкого на вкус капучино. Она не любила неподслащенное горячее молоко и не жалела сахара, чтобы вкусить этот восхитительный для неё кофейный напиток. Время от времени дождь превращался в сильнейший ливень. Тогда бодрые капли звучно ударялись об асфальт, а потом снова отскакивали от него. Это зрелище пленяло Камелию своей красотой и необузданностью. Под шум природных стихий большинство личных тревог и страхов казались пустяковыми и напускными, поэтому ненастье на дворе отвлекало погруженную в свои негативные мысли девушку. Тем не менее, несмотря на всё могущество сейчас, оно никак не было способно смыть с неё глубочайшую грусть. Камелии было нестерпимо тоскливо от того, что любимый ею человек находится так рядом физически и так далеко эмоционально. И пусть прошла всего лишь пара дней с момента их встречи, сом нений не оставалось – она уже полюбила этого интригующего её парня всем сердцем. При том полюбила абсолютно чисто, искренне и самозабвенно – тем типом любви, когда одной половинке для счастья достаточно всего лишь ощущать, что второй – хорошо. «И совсем неважно, были ли эти две частички вместе, или их единство было разрушено присутствием другой», – думалось девушке, которая уже наслаждалась теми редкими минутами, когда Алекс даже просто находился невдалеке от неё. С досадой она подумала о том, что через четыре недели вся съемочная команда планирует разъехаться по домам – и тогда она потеряет его навечно. Или можно будет изредка слышать о нем от сестры или родителей, если речь будет идти о серьёзных отношениях. Так это было в случае с Эмре, по крайней мере. Долгосрочность же свежего романа Дженнифер была под большим вопросом – уж сильно много особ женского пола кружились вокруг горячего испанца, чтобы тот мог всерьез и длительно задержаться на её сестре.

После вечернего телефонного разговора с Линдой одна тема никак не выходила из головы Камелии: «Эмре».

Любящая перемыть косточки своему окружению подруга посвятила не менее четверти часа на рассказ о его плачевном состоянии. Если верить людской молве, разлад с Дженнифер начался ещё несколько месяцев назад и развивался постепенно. С некоторого времени парень застревал ночами в клубах и барах, вливая в себя немыслимое количество алкоголя и злоупотребляя психотропными веществами. Свою учебу он забросил, что особенно опечалило его мать, которая с подросткового возраста воспитывала единственного сына одна, сбежав когда-то от своего религиозного мужа-тирана на север страны. По тем же слухам, возвратившаяся недавно домой Дженнифер уже успела увлечься другим. Несколько раз её уже замечали в сопровождении молодого человека, который гостил в доме её семьи. Прошлая насыщенная личная жизнь парня оказалась тут же в центре внимания. Поговаривали, что яркий красавчик к своим неполным 25-ти успел закрутить романы с неисчисляемым количеством девушек, не задерживаясь при этом ни на одной и нескольких дней. Должно быть, это был его образ жизни – он не хотел привязываться. Камелии же, как выразилась её лучшая подруга, «посчастливилось» оказаться в самом эпицентре событий. Поэтому остальную четверть часа Линда пыталась разведать больше информации. Сплетни – была важная составляющая жизни их поселения. Камелия попыталась обойти стороной болезненную тему – она еще не успела поделиться, что тоже увлеклась Алексом. Зачатки расспроса девушка попыталась прирубить, сославшись на то, что еще мало сталкивалась с обоими в доме, чтобы оценить их отношения.

Линда так поглощена была беседой о неожиданно оживившейся повседневной жизни обычно тихого и спокойного Хуксиля, что даже забыла о своей собственной теме. То, что её непосредственно должно было бы волновать, и это была собственная свадьба. Девушка собиралась уже через неделю обручиться с парнем по имени Курт. Это значило же, что у нее хватало забот по организации церемонии. Благо, обожающие единственную дочь родители решили перенять основное количество хлопот на себя. Той же оставалось выбрать лишь платье, место проведения, музыку и декорации. «Всё то, что делало свадебную церемонию красивой и запоминающейся», – как та с улыбкой сама подмечала. Юный для замужества возраст, а ей было всего 20 лет, не представлялся помехой для принятия столь важного решения. Увлечение эзотерикой привело к тому, что она полагала, что выбранный ею день для свадьбы принесет удачу и счастье. В противном случае ей пришлось бы ждать восемь длинных лет до следующего благоприятного дня. «Так долго она не сможет верить в верность Курта», – поясняла будущая невеста, стоило одному из «Всезнаек», как она называла назойливых советчиков, упрекнуть её в безрассудности. Поэтому свадьба должна состояться – пусть только официально. Церковная церемония была запланирована на следующее лето. Камелии не нравилась эта идея – она хорошо знала избранника подруги. Несмотря на видимое понимание между ними, по её мнению, этот парень был слишком ненадежным для семейных отношений. Как бы то ни было, попытаться вразумить Линду грозило перерасти в «молниеносное убийство» их дружбы. Терять же одного из своих немногочисленных друзей из-за различий во взглядах представлялось, чувствующей себя и без того уже одинокой, девушке сродни собственному «медленному самоубийству».

************

Домой Камелия вернулась во второй половине дня. Не сколько раз в месяц она помогала в доме престарелых, где проводила время с группой больных деменцией пожилых людей. С одной стороны, ей становилось нестерпимо грустно наблюдать за деградацией личности с течением времени или вследствие болезней нервной системы. С другой же – отзывчивая девушка питалась энергией и теплом, что отдавали ей эти люди. Одна улыбка была способна подарить ей глубочайшее, наполняющее до крайности ощущение радости на целый день. Но сегодня у неё было такое чувство, что ничто не способно ей дать и малейшего заряда положительной энергии. Она была абсолютно измождена психически. К тому же история с Эмре не выходила из её головы. Казалось, что она окончательно им переболела. В то же время ей было искренне, по-человечески жаль своего бывшего парня. Будучи неспособной держать зло на кого бы то ни было, невзирая на причиненные ей самой страдания, она прощала всегда и всех.

Алекс и Дженнифер были в гостиной. Находящийся в начале своей карьеры кинематографист просматривал снятый им материал на большом экране проектора в то время, как его новая возлюбленная бродила вокруг, демонстрируя всем своим сосредоточенным видом заинтересованность не только непосредственно к физическому телу, но и к его труду. Зашедшую в гостиную девушку оба будто бы и не заметили, не утруждаясь проявить хоть какую вежливость в отсутствии родителей, которым гармония в их взаимоотношениях стала вдруг необычайно важна.

Камелия была на кухне и разгружала посудомоечную машину, что по традиции было частью её домашней работы. В это время и раздался, по началу казавшийся безобидным, звонок. Один, второй, третий… десятый. Пришедшему «нахалу», очевидно, не терпелось поговорить с одним из жильцов дома. С большой неохотой девушке пришлось плестись к двери – ведь никто, кроме неё, так и не отреагировал на нервирующий, ставший к этому моменту уже невыносимым, звон. Это было и неудивительно в свете того, что гостиная оказалась пуста. Последовавший раздраженный и кричащий призыв Дженнифер сверху «открыть, в конце концов, эту гребанную дверь и намылить шею беспокоящему их идиоту» говорил о том, что та была в своей комнате. Ускорение темпа речи и повышение тональности в интонации голоса негласно свидетельствовали о том, что её сестре было не до принятия незваных гостей. Гложущее, едкое чувство зависти закралось в душу девушки, когда она перебрала в голове варианты того, почему та не хочет сама спуститься вниз.

Оказавшись у двери, Камелия сразу же её распахнула, не посмотрев даже в глазок. Уж слишком был невыносим раскатывающийся звук беспрерывно нажатого звонка. Она приоткрыла рот в лёгком изумлении – на пороге стоял Эмре, растрепанный, помятый, неопрятно одетый и растерянный. В руках он держал полупустую бутылку виски.

Уставившись на неё своим отсутствующим, отупевшим от чрезмерной выпивки, взглядом, он промямлил, заикаясь и путаясь в собственной речи:

– Ты пассматрии… ка…. Иии… ты тууутаа… Токаа нафииигаа ты мммне? Згггинь! Нннечистаая! Мм…неее нужна Ддджжжен. Маааая Джжжен. Я хочу поговорить с ней. Она любовь моей жижизни… если до тебя не доходит!

– Эмре, я понимаю твои страдания… Но напиваться – это не выход. Ты же говорил, что алкоголь – это то, что ты истинно презираешь. Поэтому и не пил вообще! – попыталась собраться с мыслями ужаснувшаяся потрёпанным видом своего бывшего парня девушка, вразумляя его.

– А теперь пьюююю, и многааа!!! Какое тебе ваааще дело до моей жизни? Просто позови – и всё! На этом твоя роль иссчееерпааанааа! Катись на ммморе своё и дддальше мечтай, – презрительно проговорил он в ответ на её замечания, сделав ударение на последних словах.

Пробирающий, резкий и неприятный на слух голос раздался, подобно раскату грома, когда Эмре завопил во все горло:

–Джэээнниии, я знаю, что ты дома! Ты не спрячешься! Джэээнниии!

Камелия непроизвольно вздрогнула от этого неожиданного вопля и сперва замерла в нерешительности – как ей лучше поступить. Его пренебрежительное отношение, безусловно, затронуло её за живое, и она просто отступила, освобождая проход. Камелия безмолвно развернулась и побрела прочь. Ей стало вдруг абсолютно плевать, что будет дальше. Девушка больше была не в состоянии терпеть поток унижений в свою сторону. В тяжёлой от раздумий голове кружился беспрестанный рой из возмущенных мыслей: «Они уже давно не вместе, и она ему совсем чужая. Разве с посторонними люди не ведут себя более сдержанно, относятся хоть немного с уважением? Что он вообще мог знать о её жизни сейчас? Имел ли тот хоть малейшее право осуждать её, либо высмеивать привычки или мысли? Было ли это вообще допустимо когда-либо? Единственное отличие между „тогда и сейчас“ заключалось в том, что „тогда“ она готова была стерпеть всё. Ведь была уверена в том, что именно она несет вину за крах их отношений из-за своей ущербности. А „сейчас“? Они никто друг другу. Пыль, пустота, пепел, дым… „Nada“… Пусть Дженнифер разбирается сама в своих запутанных любовных связях. Это действительно не её дело, и пришло время опустить ношу, что она таскала за собой все последние годы. На этот раз – окончательно и бесповоротно».

Эмре тут же воспользовался возможностью прорваться внутрь – шатаясь, проковылял в раскрытую дверь и остановился на входе в гостиную. Его стеклянные, пустые глаза судорожно бегали из угла в угол комнаты в поисках своей «единственной и неповторимой». Увидев, что его пассия поспешно спускается с лестницы и двигается к нему, из его глотки раздался радостный визг. Этот возглас прозвучал настолько дико и неадекватно, что от него невольно всё передергивалось внутри. По всей видимости, не отдающий себе отчета в действиях, парень демонстративно сделал еще один затяжной глоток из бутылки. Он бесцеремонно глазел прищуренным взглядом на приближающуюся к нему девушку и бесстыдно лыбился. Став в стабильную позу с широко раздвинутыми ногами и скрещенными руками, всем своим видом он давал понять, что не собирается уходить добровольно. Возмущенная этим беспрецедентным нахальством, Дженнифер, как только приблизилась вплотную, тут же грубо толкнула незваного гостя в грудь. Не желая тратить времени на пустые разговоры, она попыталась тем самым заставить незваного гостя покинуть её дом.

Через минуту или две на лестнице возник силуэт Алекса. Тот неторопливо, если не сказать – устало, передвигал ноги, шаг за шагом, спускаясь вниз. Чем-то его размеренные и пронизанные глубинным чувством достоинства и самодостаточности действия напоминали плавную и уверенную походку тигра или льва. Эти бесстрашные хищники были убеждены в своей непобедимости: ведь у царей животного мира не было достойных противников среди себе подобных. А если это так, в чём тогда смысл спешки или волнений?

На ходу парень неторопливо застёгивал рубашку. Остановившись на последней ступеньке, он стал молча наблюдать за происходящим. Пробивающиеся под майкой очертания торчащих сосков маленькой груди Дженнифер негласно свидетельствовали о том, что одежда была наброшена на скорую руку. Непроизвольно стоящей в проёме дверей обеденной комнаты Камелии вспомнился её 18-тый день рождения. Небольшое отличие всё же присутствовало – тогда Дженнифер не посчитала нужным набросить хоть что-то на обнажённое тело. Комок подкатил к горлу: горькое чувство обиды и несправедливости одолевало. Сильная ревность внезапно запылала с новой силой к тем двум нравившемся ей мужчинам, которые предпочли «её сестру», а не «её саму». Девушка поспешила отогнать это ощущение: моральная сторона казалась важнее истошных криков сердца. А завидовать кому-то, как она делала сейчас, было, в её понимании, некрасиво. «Возможно, Бог посчитал другую более достойной для настоящей любви. А ему – виднее. Надо просто принять это…» – подумала Камелия, и от этого ей сразу же полегчало. Она вдруг задумалась над своими мыслями: «Наверное, перебрасывать ответственность за развитие событий высшей силе – вообще могло бы считаться гениальнейшим изобретением человечества. Подобный подход вмиг снимает давление: ведь отсутствие выбора и смирение со своей участью носит успокаивающий характер».

Видимое опьянение Эмре вмиг рассосалось, сменившись на откровенное непонимание. Он окинул спустившихся к нему людей растерянным взглядом, даже не решаясь произнести какие-либо слова. Парень был в шаге от того, чтобы разреветься от осознания, что «его Джен – больше не его». Внешний вид и поведение обоих непроизвольно свидетельствовали об их уже далеко зашедших отношениях. Самоуверенный и надменный вид Алекса говорил лишь о том, что он привык к тому, что является хозяином жизни и считает себя в праве обладать всем тем, что ему только вздумается. И это – без малейших угрызений совести или доли сочувствия к затронутым его эгоистичными решениями людям. Камелия же ловила себя на мысли, что не может не восхититься его самообладанием в ситуациях, которые многим бы показались «критическими». С каждым мигом она еще глубже погружалась в свою зависимость от него, завороженная этой его бесконечной внутренней силой. Приехавший к ним из Франкфурта парень был определенно тем человеком, который при любых обстоятельствах осознавал свою ценность и оставался верным себе. Зачарованность подобной беспардонной натурой рождалась из самых тайных закоулков её слабой души, которая тянулась к тому, кто олицетворял силу. В этом и заключался парадокс притяжения противоположностей.

– Как так… Джен. Почему? – было всё то, что смог пробормотать раздосадованный Эмре.

Подобно взбесившейся, брызгающей пламенем огня, фурии – Дженнифер продолжала толкать вторгнувшегося на её территорию парня всё сильнее и сильнее. Непрошенный гость неуместно попробовал ответить на проявленную к нему агрессию навязчивыми объятиями. Но эта неудачная попытка скрасить ситуацию привела девушку в ещё большую ярость – она оттолкнула его от себя. Хлюпкий парень всё же сумел устоять на ногах. Только вот уже почти опустевшая бутылка выпала из его рук. Звук разбивающегося вдребезги стекла добавил драматичности в создавшуюся ситуацию. Остатки жидкости и осколки разлетелись у его ног – но сейчас это мало кого волновало.

Ненависть в Дженнифер не имела границ. Не отдавая себе отчёта, она принялась орать на Эмре, требуя незамедлительно покинуть дом.

– Ты мне объясни – какого чёрта ты припёрся? Будь добр, милый! Исчезни! Пошёл вон, я сказала!

– Джен, ты же столько раз пов… пов… повторяла, что меня обожаешь… и… и… и… что я… твой любимый ккоттик… А помнишь… ты меня ещё ттигромм называла, – жалостливо проговорил тот и, сделав умоляющее выражение лица, пролепетал неразборчиво: – Ты… ты – моя жизнь. Проси чего хочешь! Только не пост… поступай со мной так… Я… я… я ведь не могу без тебя.

При всей своей внешней отстранённости, судя по сосредоточенному выражению лица, Алекс всё же не упускал ни одной детали разговора. Как и прежде, он находился минимум в пяти-шести метрах и не делал ни одного движения в сторону разбирающейся между собой парочки. По всей очевидности, парень предпочитал оставаться сугубо наблюдателем.

– Что тут можно сказать? Только, что ты тугодум отменный! До тебя ничего не доходит. Я тебе совсем даже не тонко, и уже раз 10 намекала, что ты мне осточертел! – не прекращала нападки в сторону затихшего, уже совсем забитого парня Дженнифер.

Время от времени она повторяла попытки пихания, призванные побудить его покинуть жилище. Эмре держался изо всех сил, не желая сдаваться. Пусть это было и не так легко – его соперница была такого же роста, если не выше, и парень казался довольно щуплым даже по сравнению с худенькой девушкой. Его футболка задралась кверху в результате этой борьбы, обнажив костлявую спину. Увидев это, Камелия невольно ужаснулась тому, как выглядело его тело, – он истощал до предела с момента их расставания и походил сейчас на ходячий труп.

Каменное выражение лица и бездейственность Алекса казались всё более и более неуместными в сложившейся ситуации. Только тогда, когда конфликт грозился накалиться до предела, он сделал шаг к обоим, хоть как-то оправдывая тем самым статус «представителя сильного пола». Еще большее удивление накрыло следящую за ним Камелию, когда вместо того, чтобы вышвырнуть Эмре, он сковал раскрасневшуюся Дженнифер в сильных объятиях.

Успокаивающим тоном парень прошептал ей:

– Тссс… Остынь, Дженни, всё в порядке! Не думаю, что всё настолько накалено, что мне стоило бы вмешаться. Подумай хорошо… и только потом ответь. Убери эмоции и включи мозг.

Создавалось впечатление, что Алекс просто оттягивает время, избегая любой ценой непосредственного участия в конфликте. Эмре смотрел на его действия дикими глазами, всё ещё тяжело дыша в результате произошедшей стычки. Тем не менее он не уходил. Последние сомнения испарились – что или кто именно встал между Дженнифер и им. И пусть до него уже доходили слухи о новом увлечении его возлюбленной, до этого самого момента влюблённому парню ещё удавалось лелеять в себе надежду, что все другие ошибаются: «У них такого быть не может – ведь в их отношениях замешаны настоящие и глубокие чувства». Сильное эмоциональное расстройство на фоне осознания этого спровоцировали едва слышные всхлипывания с его стороны. Очевидное физическое превосходство соперника всё же не оставляло Эмре шанса решить вопрос силой. Никакое отчаяние или любовь не могли подавить страх за свою жизнь. Безэмоциональные люди пугали его всегда больше, чем любители покричать и размахивать кулаками при малейшем поводе.

Раздосадованная стойкостью пришедшего к ним без приглашения парня, Дженнифер решила настоять на незамедлительном завершении этой неприятной разборки.

– Прошу тебя! Мне нечего думать! Я хочу, чтобы ты вышвырнул этого идиота! Можешь его хоть размазать по полу. Абсолютно без разницы – что с ним будет. Главное, чтобы он исчез!

Алекс всё ещё колебался, качая головой из стороны в сторону в неверии, что услышанное только что было заявлено на полном серьёзе. Тем временем до этого непоколебимый Эмре сам разрулил ситуацию, он вдруг сделал шаг назад. Словно опомнившись, тот вдруг осознал, что творит сейчас, и поспешил к двери. На пути к выходу парень встал как вкопанный, после чего резко изменил траекторию пути. Шаркающими, нерешительными шагами он побрёл в сторону Камелии, которая насторожилась в попытке предугадать развитие событий. Волна тревоги накатила на неё.

Подойдя на расстояние нескольких шагов, он проговорил, словно провинившийся ребенок, которого заставили попросить прощения:

– Знаю, я тебя сильно обидел. Хотел причинить боль, возненавидел за то, как ты ко мне относилась. Наверное, ты неспециально. Я многое бы отдал, чтобы повернуть время вспять. Это был даже не я… Твоя сестра так поливала тебя грязью, что было… невозможно не поддаться.

Камелия лишь смолчала на его запутанные, однако имеющие для неё глубокий смысл, слова, спрятав боль воспоминаний о том моменте. Услышав обвинения в отношении своей персоны, Дженнифер начала отчаянно метаться из стороны в сторону в попытке вырваться из рук Алекса и наброситься с новой силой на своего обидчика. Стальная хватка парня не давала ни малейшего шанса этого сделать.